Remain Nameless | Оставайся безымянным

      Пятница, 21 декабря 2007 года.       Гермиона уже давно так не нервничала. Это было их последнее утро вместе перед началом рождественских каникул, и они, скорее всего, не увидятся до Нового года. Сейчас или никогда. Но, может быть, ей стоит просто подождать и отправить это совиной почтой? Тогда он сможет открыть подарок наедине, и ей не придется наблюдать за его реакцией. Она обдумывала варианты, ритмично постукивая ручкой по блокноту и перемещая вес тела, чтобы скрестить, а затем выпрямить ноги. Может быть, она просто передаст его ему, когда они разойдутся перед работой и… — Ты случайно не заказала опять эспрессо? — его скучающий тягучий голос прервал ее тревожные мысли. — Что, прости? — Ты ерзаешь на стуле, как первокурсник, который только что обнаружил мятных жаб, и твое лицо все в пятнах и краснеет. Что с тобой?       Она смутилась от собственного поведения, и её нервозность увеличилась в десять раз. Хитрость явно не была ее главным качеством. — Грейнджер, серьезно, что не так? Ты выглядишь, будто собираешься… — У меня есть кое-что для тебя! — громко выпалила она и увидела, как он удивленно поднял брови.       Она ждала, затаив дыхание, и рот Драко открылся, а затем закрылся обратно, его будто смутил ее крик. Не в силах больше выносить неловкое молчание, Гермиона фыркнула и полезла в сумку.       Вытащив два маленьких, обернутых в блестящую бумагу подарка, она положила их на стол рядом с его руками, прикусив губу, когда он посмотрел на них сверху вниз. — У тебя есть для меня подарок? — спросил он глухо, не глядя ей в глаза. — Вообще-то два, — съязвила она, отважно пытаясь пошутить.       Лицо Драко было бесстрастным, когда он протянул бледную руку к первому, и Гермиона почувствовала, что ждет, когда упадет гильотина. Ему потребовалась целая вечность, чтобы развернуть его, и Гермиона едва удержалась, чтобы не вцепиться себе в волосы. О, милый Мерлин, почему она решила, что это хорошая идея? Из всех непродуманных, идиотских, самонадеянных поступков, которые она могла совершить, покупка Драко Малфою рождественского подарка должна была быть первой в списке. Он мог позволить себе купить буквально все, что хотел, не говоря уже о том, что, вероятно, получал всевозможные экстравагантные подарки от своей матери, так почему же она думала, что ее скудные дары будут оценены по достоинству?       Теплый, искренний смешок прервал ее сомнения в себе. — О, отлично Грейнджер. Чертовски восхитительно. Даже не думай одолжить у меня одну, все эти ручки теперь принадлежат мне!       Гермиона с облегчением выдохнула, увидев его радостную реакцию на упаковку с шариковыми ручками. Надо быть слепой, чтобы не заметить, как он ревниво разглядывал ее письменный прибор каждое утро, восхищаясь легкостью его использования. И теперь ему не придется каждое утро прерывать ее работу, требуя одолжить одну из ручек. — Мне придется научить тебя правильно держать их, у тебя ужасный почерк, — поддразнила она, и он бросил на нее игривый взгляд.       Когда он потянулся за вторым подарком, Гермиона снова затаила дыхание. Оберточная бумага упала, открыв маленький красивый кожаный футляр. Драко распахнул его и взял лежавшую внутри солидную золотую ручку. Он поднял ее длинными изящными пальцами к свету, с любопытством рассматривая, а затем повертел перед глазами, чтобы прочитать слова, которые Гермиона выгравировала для него: Драко Люциус Малфой. Перевернув её снова, он увидел рисунок на противоположной стороне, который имел узор из звезд, образующих его одноименное созвездие. — Это называется перьевая авторучка, — быстро объяснила она. — Магглы обычно оставляют их для особых случаев или для подписания важных, ценных документов, потому что они считаются предметом роскоши и символом статуса из-за ограниченного количества чернил и ручного процесса заправки, а также золотого материала самого пера. Я знаю, что ты занимаешься всеми финансами вашей семьи, я подумала, что тебе может понравиться использовать ее для важных документов. Конечно, если ты думаешь, что это глупо или не хочешь использовать ее, я могу… — Грейнджер, — прервал он ее бормотание. — Да?       Она увидела, как его горло дернулось, когда он сглотнул, прежде чем заговорить: — Это лучшее… Ты действительно не… Не должна была делать это для меня.       Серые глаза, встретившиеся с ее взглядом, были такими напряженными, что у Гермионы перехватило дыхание. Сильное, искреннее чувство, заключенное в них… Чувство вины? Стыда? Она не хотела, чтобы ее подарки заставили его испытывать негативные чувства. — Ничего особенного, Малфой, — мягко заверила она его. — Это не так. Спасибо, — ответил он, и Гермиона уловила легкую дрожь в его голосе.       Когда он, наконец, оторвал от нее взгляд, Гермиона все еще чувствовала, что тяжело дышит. Она мучилась с выбором всю неделю, но ему понравились ее подарки!       Пока они молча шли на работу, Гермиона ощущала, как ее охватывает головокружение от предстоящего сезона отпусков, и, возможно, на ее импульсивность повлияло удовольствие от его приятной реакции на ее подарок, предстоящий отпуск или горячий шоколад.       Гермиона повернулась к нему и просияла. — Если тебе на следующей неделе станет скучно в твоем большом роскошном доме, пошли мне сову. Счастливого Рождества, Малфой!       Прежде чем он успел пробормотать какой-нибудь невнятный ответ на ее бурное прощание, Гермиона шагнула к нему и быстро обняла за талию. Все тело Драко, казалось, застыло в шоке, прежде чем его руки обхватили ее в неуверенном объятии. Оно длилось всего несколько секунд, но Гермионе этого было достаточно, чтобы насладиться ощущением сильных рук, обхвативших ее тело.       Опустив руки и разомкнув объятия, она развернулась и быстро пошла прочь, прежде чем он успел заметить румянец, заливший ее лицо.       Гермиона ушла так быстро, что не увидела, как Драко застыл на месте, не сводя с нее глаз, пока она не скрылась за углом.

***

      В кафетерии Министерства сегодня было меньше народу, чем обычно, и это означало, что Гермиона могла сесть и съесть свой ланч за одним из желанных столиков у зачарованных окон. Сегодня на волшебном погодном экране был мягко падающий снег и яркое солнце. Отдел магического обслуживания точно проникся праздничным духом.       Две молодые ведьмы сидели за столом позади нее, весело сплетничая о последнем номере еженедельника «Ведьма». Судя по всему, последний выпуск включал список самых завидных холостяков-магов 2007 года, и девушки горячо обсуждали достоинства каждого мужчины.       Гермиона попыталась отвлечься от них, сосредоточившись на окончательном проекте правил разведения крапов, и подумала, не послать ли Хагриду короткое письмо с вопросом, но тут она услышала знакомое имя. — …Чарли Уизли, о, конечно! К тому же он приручает драконов, так что в нем определенно есть что-то грубое!       Гермиона тихонько хихикнула. Бедный Чарли, его мать постоянно пыталась свести его с какой-нибудь ведьмой. Раньше Молли даже намекала на то, какой прекрасной парой могли бы стать Чарли и Гермиона, но Гермиона быстро закрыла эту тему. Мало того, что встречаться с братом ее бывшего бойфренда было странно, так еще и она начала подозревать, что Чарли предпочитает волшебников ведьмам. — Оливер Вуд, тут уж ничего не поделаешь… — вздохнула одна из ведьм. — Тебе ведь нравятся игроки в квиддич? Может подержишь его метлу? — девушки захихикали, и Гермиона прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не рассмеяться.       Она услышала шорох журнальных страниц позади себя, когда женщины переключились на следующего холостяка, и обе ахнули от удивления. — Что?.. Ничего себе, это он… Его никогда раньше не было в списке! — Это что, недавняя фотография? Мерлин, а он великолепен, правда?       Одна из девушек усмехнулась: — Конечно, если тебя не волнует эта ужасная темная отметина на его предплечье.       Гермиона замерла, чувствуя подкрадывающийся страх. Они никак не могли обсуждать.… — Единственный наследник состояния Малфоев… Щедро жертвует на благотворительные цели… Успешный разведчик по квиддичу… Уже много лет не появлялся на публике с ведьмой… — прочитала девушка вслух, и сердце Гермионы упало. — Послушай, я понимаю, что он в невероятной форме и все такое, но брось, ты действительно рассматриваешь возможность отношений с кем-то из этой семьи? — А кто говорит об «отношениях»? Я бы точно не искала ничего длительного, — хихикнула ее подруга. — Хм, но в долгосрочной перспективе это может означать очень роскошный образ жизни. — А что случилось с отвращением к его Темной метке? — С таким количеством золота в его хранилищах, я думаю, что смогу не обращать на нее внимание…       Гермиона схватила свои бумаги и рабочую сумку и вылетела из кафетерия, прежде чем услышала еще хоть слово, оставив половину своего обеда на столе. Смахнув внезапно навернувшиеся на глаза слезы ярости, она поспешила в свой кабинет. Оказавшись в безопасности за закрытой дверью, Гермиона попыталась разобраться в чувствах, вызвавших слезы. Она выровняла дыхание и приказала себе сосредоточиться. Она явно разозлилась. Разозлилась на этих женщин за то, как грубо они отзывались о ее друге, и вообще на жестокость сплетен. Получив свою долю негатива в прессе из откровенно клеветнических статей в нескольких волшебных изданиях, она слишком хорошо познакомилась с жестокостью слухов в магическом обществе.       Узнав поближе Малфоя, она поняла, что он очень скрытный человек, и, вероятно, будет в ужасе от обрушившегося на него внимания из-за этого номера «Ведьм».       Сочувствие и боль пронзили ее. Она испытала обиду за своего друга, ставшего объектом сплетен этих девушек, обсуждающих его репутацию, и сочувствие, зная, что многие в волшебном мире согласны с ними. Он был ребенком, вынужденным участвовать в войне и совершать отчаянные действия, чтобы спасти своих родителей. Он сделал все, что мог, чтобы позаботиться о себе, хотя это и было ошибкой. Может ли кто-нибудь из этих ведьм сказать то же самое о своих поступках во время войны?       И на вершине всего этого — щемящее чувство стыда. Разве чуть больше года назад она не думала о Малфое так же безжалостно? Когда он впервые подошел к ней в кафе, не она ли ожидала от него самого худшего?       И все же ничего не могло оправдать этот ужасный разговор ведьм о нем! Одна из них явно думала о Драко, как о богатом чистокровном расисте, позволяя себе презрительные предположения о его характере. Причем, она явно была способна все это игнорировать ради золота. В то время, как другая рассматривала Малфоя как желанный предмет, с которым можно поиграть, а затем выбросить: красивое тело, не имеющее никакой ценности, кроме привлекательной внешности.       Гермиона не была слепой, она видела, как большинство женщин и даже некоторые мужчины в кафе смотрели на Драко. С тех пор, как они начали сидеть вместе все эти месяцы назад, на Гермиону был брошен не один ревнивый взгляд. Вполне логично, что в маггловском мире на него открыто пялились. Там он был просто безымянным и невозможно красивым молодым человеком с очаровательными платиновыми волосами, глазами цвета расплавленного серебра и идеально сшитыми костюмами с красивыми дорогими запонками.       Никто в маггловском кафе, кроме Гермионы, не знал, какое бремя прошлых поступков и его фамилии он нес на своих широких плечах. Гермиона застонала и закрыла лицо руками. Конечно, она заметила его привлекательность, а кто бы не заметил? Да, несносно красивый — это подходящее выражение, особенно когда он принимал высокомерный вид, вкупе со своей фирменной ухмылкой. Но его искренняя улыбка? Когда он улыбался ее смешным словам, или ее похвале, или ее угощению… Эта настоящая улыбка делала Драко Малфоя потрясающе красивым.       Гермиона покачала головой и выпрямилась. У нее было много работы, которую нужно было сделать, прежде чем наступят праздники, и сидеть здесь, мечтая с болью о прекрасном лице Малфоя, было совершенно лишним.       Он же твой друг. Он всего лишь твой друг. Друг. Друг. Друг. Друг, которого ты обняла сегодня в самый первый раз, и это совершенно нормально, потому что ты все время обнимаешь Гарри, Рона и Невилла.       И ты так же волнуешься после того, как обнимаешь Гарри, Рона или Невилла?       Может быть, это новый ассистент из их отдела оставил на общем столе экземпляр последнего номера «Ведьм»?

***

      Суббота, 22 декабря 2007 года.       Драко мчался по улицам Косого переулка, как одержимый. Он в самом деле был невероятно эгоистичным, близоруким идиотом. Какого хрена он не додумался сделать Грейнджер рождественский подарок?       Он застонал и провел рукой по волосам. Грейнджер сделала для него что-то невероятное, что едва не лишило его дара речи. Он ведь не забыл поблагодарить ее, верно? Этим утром он испытывал вину, стыд и другие досадные чувства, с которыми до сих пор не разобрался.       Но под всей этой тоской, вызванной тем, что его застали врасплох с пустыми руками, в его груди распускалось чувство полного восторга.       Неужели она сделала все это ради него? Драко ломал голову, пытаясь вспомнить рождественский или любой другой подарок не от матери или Тео. Его детские годы были полны огромного количества материальных вещей от его родителей, ожидающих его в рождественское утро. Теперь, когда он стал взрослым, и его отец умер, рождественский улов Драко обычно состоял из новых парадных мантий, запонок, парижского одеколона от матери и дорогой бутылки какого-нибудь старинного алкоголя от Тео. Очень хорошие подарки, конечно, но такой личный подход к подарку Грейнджер что-то обрушил внутри него.       Никто в жизни Драко за последние несколько лет, а может, и никогда, не вкладывал такую заботу в подарок для него. Грейнджер потратила все свое свободное время (и, кажется, изрядную сумму денег на ручку), чтобы подарить ему немного счастья. То, что он занимал столь значимое положение в ее жизни, было и волнующе, и страшно.       Она так нервничала из-за его реакции, что просто сломалась бы на части, не приди он в восторг от ее подарков. Он не мог винить ее — происходящее между ними было настолько ново, что Грейнджер все еще могла ожидать от него кривой усмешки и оскорбления. Но ведь он говорил правду, выражая свою признательность. Черт побери, он действительно становится мягким, не так ли?       А потом были объятия. Об этих объятиях он подумает позже, потому что Драко не хотел быть в долгу перед Гермионой Грейнджер, и ему нужно сосредоточиться на том, чтобы как-то отплатить за эту рождественскую доброту.       Вот почему Драко оказался в волшебном Лондоне в один из самых оживленных торговых дней в году. С чего, черт возьми, ему вообще начать?       Украшения были совершенно неподходящим вариантом. К тому же, она почти не носила их, за исключением нескольких маленьких, изящных на вид вещиц.       Парадные мантии? Дорогой Мерлин, нет, он, вероятно, испытает паническую атаку, если ему придется обсуждать размеры Грейнджер с владельцем магазина.       Сладостей будет недостаточно, и он не был уверен, какие конфеты ее любимые. Он сделал себе мысленную пометку расспросить ее об этом как можно скорее.       Вино? Цветы? Оба варианта были слишком безличны. Давай, блядь, думай. В чем была страсть Грейнджер?       Словно получив ответ от Вселенной, Драко обнаружил, что его ноги остановились прямо перед «Флориш и Блоттс». Конечно же, книги!       Почти час спустя, протискиваясь мимо других посетителей оживленного книжного магазина и прочесывая все жанры каждого раздела, Драко оставался так же далек от выбора подарка для Гермионы. Каждый раз, когда он брал книгу и читал название, он со вздохом возвращал ее на место. Скорее всего, она прочитала здесь все книги, и как, черт возьми, он мог выбрать ту, которой у нее еще не было? Ему нужно было что-то более оригинальное, чем дурацкая книга.       Снова обойдя помещение, он остановился взглядом на столе с красивыми кожаными дневниками. Взяв два из них, он повертел их в руках, и идея обрела форму. С его стороны потребуется значительное количество заклинаний, но он был уверен в своих навыках, чтобы заклясть дневники так, как ему нужно.       Усмехнувшись про себя, он оформил покупку и вышел из книжного магазина. Еще одна мысль пришла ему в голову, пока он шел по людным улицам, и он понял, что нужно сделать еще одну остановку, прежде чем отправиться домой. — Привет, Драко Малфой! — позвал его веселый, мечтательный голос.       Драко остановился как вкопанный, когда молодая девушка с длинными светлыми волосами и голубыми глазами подошла к нему с уверенной улыбкой. Чокнутая? Нет, Грейнджер сказала, что это жестоко… Луна? Луна Лавгуд. Драко с внезапным чувством стыда вспомнил, что улыбающаяся ведьма, стоявшая перед ним, провела несколько месяцев, заключенная в темницу его поместья. — Э-э, привет, Лавгуд, — неуверенно ответил он.       Ее улыбка стала еще шире. — О боже, ты меня узнал! Ты можешь называть меня Луной, если хочешь. Прошло ведь уже несколько лет, правда? С тех пор, как мы виделись? — Наверное, так и есть, — предположил он, совершенно не уверенный в себе и в том, почему эта ведьма остановила его посреди улицы.       Луна склонила голову набок и слегка прищурила глаза: — Ты только что купил подарок для Гермионы?       Какого хрена? — Я… Может быть, я и подобрал что-то для Грейнджер, а тебе какое дело? — если Луну Лавгуд и напугал его агрессивный тон, она этого не показала. Она небрежно пожала плечами. — Я видела, как ты выходил из ее любимого магазина. Кроме того, ты, похоже, очень торопишься, как и остальные люди, которые делают покупки в последнюю минуту, поэтому я предположила, что ты подбирал подарок для кого-то. И я знаю, что вы теперь друзья, что, на мой взгляд, очень мило. — Грейнджер сказала тебе, что мы друзья?       Луна еще раз пожала плечами. — Лично мне — нет. Но я часто слышу, как она говорит о тебе с Джинни, когда мы в Норе. Иногда даже мои друзья забывают о том, что у меня есть уши. Раньше они лучше скрывали свои разговоры. Ты выглядишь очень загадочно, но ведь и Гермиона в последнее время тоже была счастлива, и, как я понимаю, это твоих рук дело.       Драко открыл и закрыл рот, не находя слов. — Знаешь, люди говорят, что мы похожи, но я думаю, что мой оттенок волос гораздо более желтый. — Без всякого предупреждения она вошла в личное пространство Драко и приподняла прядь своих волос над его головой. — Хм, видишь, я была права. Мои гораздо желтее, чем твои. — Она отступила на шаг и оценивающе посмотрела на него. — Лавгуд, что это было, черт возьми? — Не хочешь присоединиться ко мне в «Кабаньей голове»? — Хочу… что?       Луна Лавгуд после своего странного трюка с волосами имела наглость нетерпеливо скрестить руки на груди и казаться раздраженной, повторяя свой безумный вопрос. — Не хочешь присоединиться ко мне в «Кабаньей голове»? Я встречаюсь с Джинни и еще несколькими друзьями, чтобы выпить и повеселиться. Отпразднуешь с нами?       Драко не знал, смеяться ли ему, накричать на нее или просто развернуться и оставить ее дальше нести чушь посреди улицы. — Нет, спасибо, Лавгуд. — Луна. — Нет, спасибо, Луна, мне еще надо закончить с покупками, — почему он не мог убежать от этой странной ведьмы? Как, черт возьми, Грейнджер подружилась с этим человеком?       То же самое можно сказать и о тебе, не так ли? — Ну что ж, может быть, в другой раз, когда ты почувствуешь себя более желанным гостем. Надеюсь, Гермионе понравится подарок, который ты купил. Счастливого Рождества!       Она оставила Драко бормотать что-то себе под нос и пошла прочь. Он сосчитал до десяти, прежде чем проклясть тот день, когда родился, и позвал ее: — Лавгуд! Подожди, пожалуйста. — Луна. — Как угодно. Послушай, я просто хотел сказать, что мне очень жаль. Я сожалею о том времени, которое ты была… вынуждена провести в доме моей семьи, — он даже не мог заставить себя произнести слово «пленница».       Трус. — Да, я помню! — воскликнула она радостно, как будто благодаря ему вспомнила что-то очень приятное. — Хорошо, извини за… все это. Приятного вечера с Уизли, — Драко хотел было отвернуться, но ее маленькая ручка схватила его за руку. — Она Поттер. И я думаю, что ты был таким же пленником поместья, как и я. Прощай, Драко Малфой!       Отпустив его руку, она весело помахала ему и побежала вниз по улице, совершенно не обращая внимания на недоуменные взгляды прохожих.

***

      Дверь в «Кабанью голову» со скрипом отворилась, и Джинни взволнованно подняла голову, увидев Луну, входящую с заснеженной улицы. — Эй, Луна! Я уже взяла тебе сливочное пиво, — Джинни пододвинула стакан к подруге.       Луна задумалась над выпивкой, но потом покачала головой: — Хм, пожалуй, я лучше попрошу у Аберфорта горной воды. Завтра Рольф возвращается из поездки, и я думаю, что мы начнем планировать ребенка.       Джинни удивленно моргнула, глядя на подругу. — Хорошо, тогда, я думаю, что оставлю его себе. Ты только что трансгрессировала из Косого переулка? — Да, я проводила ежегодную проверку нарглов в аптеке. В этом году уровень низкий, что является хорошим знаком. О, и у меня был прекрасный разговор с Драко Малфоем.       У Джинни отвисла челюсть, когда Луна скользнула к бару, чтобы взять свой безалкогольный напиток. Когда она вернулась обратно к Джинни, у той на языке вертелся миллион вопросов и она не могла выбрать один. — Ты столкнулась с Малфоем? Как э-э-э… Как все прошло? — Очень хорошо! — воскликнула Луна. — Я думаю, что он немного разволновался, извинившись передо мной. И я пригласила его присоединиться к нам.       Джинни резко повернула голову к двери, ожидая встретить взглядом бледное ухмыляющееся лицо, но ничего не увидела. — Не беспокойся, Джинни, он вежливо отказался. Он был занят рождественскими покупками для Гермионы.       На протяжении всей своей многолетней дружбы с Луной Джинни нравилось думать, что она стала совершенно невосприимчивой к ее нелепым заявлениям. Большая часть ее выходок уже не удивляли ее так сильно. Но Луна сказала, что Драко Малфой бегает по волшебным лавкам за несколько дней до Рождества, пытаясь купить подарок Гермионе? Что ж, эта новость определенно удивляет.       Прежде чем Джинни успела собраться с мыслями и начать допрос Луны, их окликнул громкий голос: — Эй! Вы начали пить без нас? — Симус с улыбкой подошел к столу, сопровождаемый Дином, Парвати и Падмой. Джинни и Луна освободили место за столом, когда к ним присоединились их давние друзья.       В последний год войны они очень сдружились. Под руководством Невилла эта разношерстная группа студентов, оставшихся в Хогвартсе, сблизилась, стремясь по-своему поддержать миссию Гарри, Рона и Гермионы. Примерно раз в месяц как можно больше членов группы собирались в «Кабаньей голове», действуя на нервы Аберфорту.       Вскоре они заняли большую часть бара, с приходом Сьюзен Боунс, Эрни Макмиллана, Ханны Лонгботтом (урожденной Эббот), Терри Бута, Чжоу Чанг, Майкла Корнера, Джастина Финч-Флетчли, Демельзы Роббинс и Джимми Пика.       Несколько раундов сливочного пива и огневиски спустя, Парвати открыла последний номер своего журнала, содержащий, к удовольствию женщин в группе, горячо обсуждаемый список желанных холостяков-волшебников. — Серьезно, Парвати, спасибо, что наконец-то вычеркнула Рона из списка. Мы встречаемся всего четыре проклятых года, — сухо произнесла Падма. — Ты просто злишься из-за того, каким самодовольным он был в течение нескольких месяцев после публикации, — хихикнула Джинни, глядя, как Падма закатывает глаза, бормоча «невыносимый мерзавец, я ему покажу «желанного». — Да, я напомнила Ромильде Вейн, что она у меня в долгу после того, как я убедила мадам Курсан разработать дизайн ее мантии для торжественного приема в Министерстве, — застенчиво ответила Парвати, листая газету. Парвати имела хорошие связи в мире волшебной моды в качестве модного корреспондента еженедельника «Ведьма». — Похоже, твой брат Чарли — единственный Уизли в этом году, Джин, — заметила Сьюзен и, перевернув страницу, сморщила нос. — Фу, Ромильда включила Кормака Маклаггена? Этот человек — настоящий неотесанный придурок. — Если ты считаешь, что он плох, посмотри на страницу тридцать шесть, — отрезала Парвати.       Девушки склонили головы над журналом, а Сьюзен послушно открыла тридцать шестую страницу. Мужество Джинни испарилось, когда она в очередной раз столкнулась с темой постоянных разговоров с друзьями в эти дни: Драко-чертов-Малфой. В журнале было всего несколько фотографий, которые, как она поняла, были сделаны на последних матчах по квиддичу. Другие мужчины в списке, как и Маклагген, вызвались лично сфотографироваться для журнала. — Хм, — вырвалось у Чжоу после нескольких секунд молчания. Никто больше не оказался достаточно храбрым, чтобы так или иначе высказать свое мнение. — Ну, хорошо, я скажу за всех — этот человек до смешного хорош собой, — твердо сказала Сьюзен.       Демельза разочарованно вздохнула. — Ты права. Он в хорошей форме. Очень, очень хорошей форме.       Парвати неодобрительно фыркнула. — Да ладно, никто из вас не воспринимает это всерьез. Малфой был Пожирателем Смерти, если вы вдруг забыли. Не могу поверить, что Ромильда сочла уместным внести его в список! Он впустил их в нашу школу!       Джинни прикусила язык, подавляя желание выступить в защиту Малфоя. Она знала, что Парвати очень тяжело перенесла смерть Лаванды от руки Фенрира Грейбека, и любой, кто связан с этим мерзким оборотнем или его дружками-Пожирателями Смерти, был для нее больным местом. Джинни не очень-то хотелось вставать на сторону Малфоя, какими бы трагическими ни были его обстоятельства, когда она все еще работала над своими чувствами по поводу его меняющегося в лучшую сторону характера.       К ее удивлению, Сьюзен продолжила: — Он был испуганным, глупым ребенком, Парвати, — мягко начала она. — И я не знаю, кто из вас общался с ним в последнее время, но я работала вместе с ним над проектом этим летом и осенью, и он показал себя отличным профессионалом.       Все удивленно смотрели на Сьюзен, и та пожала плечами: — Он помог моему отделу организовать международный благотворительный матч по квиддичу с Францией. Мало того, что он свободно говорит по-французски, вблизи вы можете наблюдать, насколько красиво облегают его фигуру эти темные, сшитые на заказ костюмы под мантиями.       Большинство девушек натянуто засмеялись, и разговор о Малфое был наконец прекращен. Но Джинни все время мысленно возвращались назад, чтобы попытаться собрать воедино информацию от Гермионы, Луны, Морин Тайлер, а теперь еще и Сьюзен Боунс.       Набираешь очки за хорошее поведение, Малфой? Мерлин, может быть, нюхлеры действительно научились летать…