***
Удача была на стороне Гермионы, когда она ворвалась в гостиную Уизли перед рождественским ужином. Джинни оказалась единственной в комнате и быстро заключила ее в восторженные объятия. — Счастливого Рождества, Гермиона! О, Годрик, что случилось? Гермиона встретила обеспокоенный взгляд подруги с дрожащей нижней губой и выступившими на глазах слезами. Она старалась дышать как можно тише и украдкой оглядывала комнату. — Мне нужно… мне нужно… я не могу… — Наверху, в моей старой комнате. Аппарируй так, чтобы тебя никто не видел, я буду там через пять минут. Гермиона немедленно подчинилась и через мгновение тяжело опустилась на детскую кровать Джинни. Слезы, которые ей удавалось сдерживать весь день, проведенный с родителями, больше не слушались ее и тихо текли по щекам. Дверь открылась, и Гермиона на мгновение удивилась появлению Луны вместо Джинни. — Джинни сказала, что тебе может понадобиться друг на ближайшее время, — тихо сказала блондинка. Гермиона слабо кивнула, и Луна села рядом с ней. Не говоря ни слова, Луна положила одну руку Гермионы на свои колени и мягко привлекла ее голову на плечо. Когда Луна начала нежно гладить ее волосы, слезы Гермионы перешли в тихие всхлипывания, и она поблагодарила Джинни за Луну. Возможно, они не всегда сходились во взглядах на реальность, но Гермионе очень нравилась способность Луны так свободно дарить свою любовь друзьям. Луна как будто была настроена на эмоциональные потребности Гермионы и продолжала обнимать ее, позволяя ей выплакаться. Через несколько минут Джинни вернулась вместе с встревоженной Падмой. — Гермиона, — уговаривала Джинни, вставая прямо перед ней. — Не хочешь рассказать, почему ты явилась к нам на Рождество с таким несчастным видом? Это связано с твоим новым другом? Джинни давала ей выход из ситуации, не называя Малфоя по имени, но Гермиона больше не могла говорить неопределенно. Ей было все равно, что Луна и Падма тоже это узнают. Гермиона так устала держать все внутри себя. — Малфой прислал мне рождественский подарок, — дрожащим голосом произнесла Гермиона, и когда брови Джинни поползли вверх, она глубоко вздохнула. — Это было прекрасно и заботливо, но потом… Потом… — она замолчала, всхлипывая, и Луна крепче сжала ее руку, давая ей силы продолжать. — Он… Кое-что прислал моим родителям. Моим родителям-магглам! Он… Написал эту проклятую, смешную, милую, глупую записку, и я не могу… Не могу… Я не могу этого сделать, Джинни! Джинни опустилась перед ней на колени и положила свою руку поверх ее и Луны. — Я не могу так к нему относиться! — она взвыла и вырвала свою руку, чтобы спрятать лицо в ладонях. Неужели они не понимают? Драко ни за что не ответит взаимностью на ее чувства, они только недавно назвали себя друзьями, не более двух месяцев назад. Драко Малфой никогда не будет смотреть на нее больше, чем на своего друга по кофе, они никогда не продвинутся дальше интеллектуальных разговоров и карьерных дискуссий. Но разве в последнее время они не обсуждали личные стороны своих жизней? Разве их не связывало большее, чем просто дебаты о правах кентавров или квиддичных бюджетах? Они искали совета друг у друга, искали поддержки и раскрывали некоторые из своих самых тяжелых моментов жизни. Ей было трудно представить, что Малфой кому-то расскажет о своей борьбе с зависимостью от зелья сна без сновидений. И уж конечно, она рассказала крошечному количеству людей про то, что стерла память своих родителей. Гермиона покачала головой, потому что это все равно не имело значения. Потому что однажды он придет в кафе и расскажет ей о какой-нибудь прекрасной чистокровной принцессе, на которой собирается жениться. Несмотря на его недавние слова том, что он не готов к браку или отношениям, Гермиона знала, что их дни вместе сочтены. Она знала, какое давление на него оказывает мать. Как быстро он сдастся? Чем это обернется для Гермионы? Она будет проводить свободное время одна, в то время как все ее друзья создавали пары, двигаясь дальше… Как он может вселять в нее такую нереальную надежду, что однажды они станут чем-то большим друг для друга! Она услышала, как Джинни встала и вздохнула: — Ну что ж, Падма, тогда твой выход. Гермиона с любопытством подняла голову. Что это должно было означать? — Гермиона, мы с Энтони Голдштейном хорошие друзья, ты его помнишь? Гермиона кивнула в ответ, вспомнив симпатичного брюнета с Когтеврана. — Конечно. Он был в отряде Дамблдора и довольно умело обращался с заклинаниями. Я думаю, он работает в Отделе магического транспорта. Падма кивнула. — Да, это так. Он уже довольно давно одинок, и когда я случайно упомянула о тебе на прошлой неделе, он стал расспрашивать меня. Хочешь, я устрою вам свидание? Я думаю, у вас много общего, и я знаю, что он заинтересован. Гермиона обдумала предложение Падмы. Да, свидание с мужчиной, у которого не было раздражающе идеальной прически, изысканных манер за столом и красивых костюмов, было именно тем, что ей нужно. — Это было бы чудесно, спасибо, Падма. Падма улыбнулась и извинилась, выходя из комнаты, чтобы присоединиться к празднованию внизу. В тишине, наступившей после ее ухода, Гермиона чувствовала себя смущенной и измученной. Она словно появилась в доме Уизли на Рождество только для того, чтобы полностью погасить радость праздничного торжества. Вытерев глаза, она встала: — Мне очень жаль, я не знаю, что на меня нашло. Давайте не будем заставлять всех ждать. Джинни бросила на нее жесткий, скептический взгляд, который так напомнил ей Молли, что Гермиона занервничала. — Внизу достаточно шумно, и никто даже не знает, что ты уже появилась. Мы можем оставаться здесь сколько захочешь. Гермиона покачала головой: — Нет, честно говоря, я чувствую себя жалкой, оттягивая внимание от Рождества своими проблемами. Я почувствую себя лучше, когда попробую еду твоей мамы. — Чувства никогда не бывают жалкими, Гермиона, — тихо пропищала Луна. — Это нормально — заботиться о ком-то непредвиденном. Я думаю, что это довольно красиво. После глубокомысленного заявления Луны наступила тишина, и Гермиона обнаружила, что не может смотреть в глаза ни одной из подруг. Наконец, она вздохнула и откинула назад волосы. — Да, я думаю, что провести время с вами — это как раз то, что мне нужно. И, пожалуйста, скажи мне, что Джордж подсыпал в гоголь-моголь в этом году? — Нет, мама пригрозила, что заколдует его до следующего столетия, если он снова выкинет этот трюк, — хихикнула Джинни. — Стыдно, но я уже третий год подряд с нетерпением жду, когда Перси стошнит в кусты. — Не волнуйся, Гермиона, это сделала я, но всем остальным сказала, что Рон. Продолжай поддерживать этот слух, хорошо?***
31 декабря 2007 года. Драко снова и снова щелкал шариковой ручкой. Он обнаружил, что восхитительный звук, который она при этом издавала, успокаивал его измученные нервы. А нервы у него действительно были измотаны. Когда его мать не болтала о подготовке к новогоднему балу, она пыталась вовлечь Драко в разговор о молодых незамужних ведьмах в списке приглашенных. Вдобавок ко всему, всю чертову неделю он ждал сову от Грейнджер, и, наконец, сегодня она прислала ему записку. Малфой, Спасибо за прекрасные подарки. Должна признаться, я очень впечатлилась твоими магическими способностями, не подозревая о таком твоем увлечении. Я взяла на себя смелость изменить одно из заклинаний так, чтобы чернила могли оставаться невидимыми в течение определенного времени, а не постоянно. Драко закатил глаза. Конечно, эта маленькая всезнайка найдет способ улучшить любые чары. Мои родители тоже благодарят тебя за зубную пасту. Мой отец уже одержим тем, что окрашивает свои зубы в разные цвета. Серьезно, мама застукала его за этим занятием седьмой раз за день, так что большое спасибо. Я надеюсь, что ты провел приятное Рождество в своем уютном особняке, окруженный изысканной экстравагантностью и обильным количеством шампанского, которое стоит больше, чем мои сбережения за всю жизнь. Увидимся в новом году! Твой друг, Гермиона. Драко столько раз перечитал записку, что запомнил ее наизусть. Ее легкая шутка об «уюте» его особняка и о шампанском каждый раз вызывала у него ухмылку. У Грейнджер, когда она хочет, отличное чувство юмора. Значит, ее родители знали о нем. Как она его описала? — Мама, папа, это подарок от моего бывшего мучителя из детства, но теперь мы вместе пьем кофе и становимся друзьями, потому что он годами шел к исцелению и пониманию того, каким дерьмом был в подростковом возрасте и теперь пытается жить достойно, как взрослый. Драко щелкнул ручкой еще несколько раз и сделал щедрый глоток шампанского из своего бокала. Он громко рассмеялся, вспомнив шутку Грейнджер из ее письма, и подумал, что она, вероятно, была не так уж и далека от истины. Сейчас он стоял, перегнувшись через перила балкона, высоко над заснеженной территорией нынешнего дома своей матери — поместья Лестрейндж. За его спиной большой бальный зал сиял более яркими золотыми украшениями, чем это было необходимо, в то время как более трехсот гостей вальсировали на мраморном танцполе. Драко наконец-то вырвался из лап своей матери и различных ведьм, с которыми ему приходилось танцевать ради приличия. На утепленном с помощью магии балконе не было никого, а значит, Драко мог щелкать ручкой, пить шампанское, развязывать галстук-бабочку и дышать спокойно. Гирлянды и остролист, которыми можно было бы украсить большую часть Англии, обвивали каждую свободную поверхность, и все вокруг было освещено настоящими живыми феями, неподвижными и ярко сияющими на фоне темной ночи. Драко сдержал смешок, представляя себе ужасную реакцию Грейнджер на использование фей в декоративных целях. Так же быстро, как появилось, его веселье снова исчезло, когда он посмотрел на большой темный участок земли и задался вопросом, как Грейнджер проводит свой Новый год. Думала ли она о нем? Она, по крайней мере, потрудилась послать ему сову. Если бы он спросил ее, пришла бы она сюда сегодня вечером? Драко нахмурился, глядя в бокал с шампанским, зная ответ. Половина гостей в бальном зале его матери задирали бы Грейнджер из-за ее кровного статуса, а другая половина с лицемерным видом попыталась бы добиться расположения от знаменитой героини войны. Ее бы стошнило от этого представления. — Вот ты где, Драко! — знакомый пронзительный голос, от которого у Драко заныли зубы, прорезался через ночной воздух. Вздохнув, он убрал ручку во внутренний нагрудный карман и повернулся, приветствуя непрошеное вторжение. — Пэнси? Наслаждаешься вечеринкой? — Конечно, твоя мать непревзойденная хозяйка! Правда, я не получила удовольствия, как те ведьмы, которым посчастливилось танцевать с тобой. Пэнси Паркинсон (нет, теперь это была Пэнси Плиска, напомнил себе Драко) подошла к Драко, обвешанная слишком большим количеством драгоценностей и мехов, скорее всего, рождественскими подарками ее мужа. Драко никак не отреагировал на ее замечание, точно зная, куда Пэнси хочет перевести разговор. Он не собирался помогать ей в этом. — Честно говоря, Драко, мне действительно больно видеть тебя таким, — она нежно положила ладонь на его руку и встала рядом с ним на краю балкона. Драко заставил себя осторожно поставить пустой бокал из-под шампанского, чтобы повернуться и посмотреть на нее. Лицо Пэнси было полно жалости и чувства превосходства. — А каким я должен быть, Пэнси? Выражение притворной жалости на лице Пэнси только усилилось, и Драко отчаянно захотелось стереть его с ее лица, но это было бы неподобающим для джентльмена с его воспитанием. — Не стоит тратить время на французских ведьм. Если ты ищешь жену, мы с Борисом с радостью познакомим тебя с его кузинами. Одна из них станет выпускницей Дурмстранга этой весной и хочет приехать в Англию. Я уверена, что мы могли бы организовать официальное знакомство, если ты заинтересован. Осмелюсь предположить, что число чистокровных британских ведьм с каждым днем становится все меньше. Драко ответил ей каменным взглядом. — Каким бы прекрасным ни было твое предложение, я не уверен, что у меня много общего с семнадцатилетней школьницей, — усмехнулся он, испытывая удовольствие, что его замечание заставило Панси отпустить его руку и покровительственно улыбнуться. — Тебе двадцать семь лет, Драко, когда ты планируешь исполнить свой долг главы семьи? Подумай о своей бедной матери! Она, должно быть, ужасно смущена тем, что ее единственный сын до сих пор не женат и не имеет наследников в своем возрасте, — язвительно парировала она. Вот она, мстительная сука, которую он помнил. — Знаешь, что смущает, Пэнси? Неловко соглашаться выйти замуж за первого чистокровного аристократа, который хочет тебя заполучить, даже если он на тридцать лет старше и говорит примерно двадцать слов по-английски. Неловко притворяться, что закрываешь глаза, в то время как твой жуткий муж ощупывает всех молодых ведьм на танцполе. Неловко — это три маленьких ребенка один за другим, потому что какой-то устаревший, отсталый образ мышления требует, чтобы ты это сделала, а не потому, что питаешь привязанность к детям. Драко возвышался над ней, наслаждаясь злыми слезами, которые начали собираться в холодных голубых глазах его бывшей подруги. — Так скажи мне, Пэнси, кто из нас двоих должен испытывать неловкость? Потому что все, что я вижу, когда смотрю на тебя — это та же сопливая, избалованная маленькая девочка, которая так отчаянно нуждалась в моем внимании, что пыталась попасть через камин в мой дом ночью перед своей собственной свадьбой. Пэнси отшатнулась от Драко. Ее рот яростно открывался и закрывался, пока она пыталась подобрать слова в ядовитой обличительной манере. — Ты, законченный… — Пэнси, дорогая! Нарцисса искала тебя! Драко обернулся и увидел своего спасителя Теодора Нотта. Широко улыбаясь и держа в руках два бокала с янтарной жидкостью, он весело подошел к Пэнси и Драко, как будто случайно встретил двух счастливо воссоединившихся друзей, а не спорящих бывших. — Нотт, — холодно поприветствовала его Пэнси. — Я уверена, то, что нужно матери Драко, может подождать, пока я… — О, нет, нет, нет, Пэнси, дорогая, ты не должна заставлять хозяйку ждать! Особенно когда один из твоих детей-ангелочков случайно разбил довольно ценную хрустальную вазу в парадной гостиной. Лицо Пэнси побагровело, и она промчалась мимо Тео обратно в бальный зал. Тео молча протянул Драко стакан огневиски и занял место Пэнси рядом с ним. Несколько минут друзья потягивали напитки в дружеском молчании, и Драко наслаждался тишиной, наступившей после ухода Пэнси. — Итак, — протянул Драко. — Неужели один из ее маленьких чертят действительно разбил вазу? — Конечно, нет, — фыркнул Тео. — Но не беспокойся о ее возвращении. По дороге сюда я встретил ее очаровательного мужа. Его рука скользнула под мантию партнерши по танцу, и это вызвало настоящий переполох в одном из темных углов бального зала. — Как странно. Что ж, выпьем за выжившего в одном из этих нелепых романов, — предложил Драко, и они с Тео чокнулись бокалами. Драко медленно отхлебнул и повернулся к другу, которого не видел уже много месяцев. Он искал признаки переутомления или стресса, но ничего не находил. По правде говоря, Тео выглядел спокойным и довольным собой. Так что же именно занимало все его свободное время в последние месяцы? Это должна была быть ведьма. — Ты так смотришь на меня, потому что тебе хочется покружить меня на танцполе? Мне жаль разочаровывать тебя, Драко, но я не по этой части. Драко насмешливо фыркнул: — Пожалуйста, с меня хватит этого проклятого танцпола на сегодня и, возможно, на все оставшееся десятилетие. — Но ты так популярен! Особенно после той впечатляющей статьи в «Ведьмином еженедельнике»! — озорно воскликнул Тео. — Ну-ка, давай посмотрим, ты ведь танцевал с пятью француженками, двумя австрийками, Асторией Гринграсс и Трейси Дэвис. — Дэвис даже не смотрела мне в глаза. Не знаю, на что мама надеялась с этими танцами. Тео ухмыльнулся. — Я прекрасно осведомлен о намерениях Нарциссы, но могу заверить тебя, что со стороны Дэвис в этом не было ничего личного. Она предпочла бы оказаться в объятиях одной из твоих партнерш по танцам. — Что?! Но я думал… Разве у тебя не было интрижки с ней в школе довольно долгое время? Тео мрачно кивнул. — Да, действительно. Я почти уверен, что я был тем счастливчиком, который заставил ее понять, что она предпочитает ведьм. — И поэтому она всегда выглядит такой несчастной? Мерлин, ее родители действительно давили на нее, чтобы она подписала брачный контракт, и я не понимал, почему она кажется такой несчастной из-за всего этого. Оба волшебника погрузились в задумчивое молчание, пока Драко не поймал взгляд ведьмы, которая случайно проходила мимо стеклянных дверей, ведущих на балкон. — Я не думаю, что Гринграсс простила меня за то, как все закончилось много лет назад. — Ну ты же встречался с ее сестрой не один месяц спустя. Смелый ход, между прочим. — Это ужасно, что я до сих пор не могу их различить? — Честно говоря, да, потому что они даже не похожи друг на друга, и ты спал с ними обеими. Не будь слишком строг к себе, ты был в ужасном состоянии, когда встречался с ними. Драко пожал плечами и уставился в свой стакан с виски. То самое виски, на которое он слишком сильно полагался, когда ему удалось избавиться от зависимости от зелья. Именно Тео помогал Драко, предлагая ему свободную спальню, когда тот напивался и разглагольствовал о своих родителях или о своей никчемной жизни. Но это не мешало Драко чувствовать себя обиженным из-за таинственного отсутствия его друга в последнее время. — Расскажешь мне, что происходит в твоей жизни, из-за чего ты так занят в последнее время? Ты хоть помнишь, когда мы в последний раз ходили в паб? Тео неопределенно пожал плечами, но на его губах появилась тень улыбки. В жизни его друга происходило что-то хорошее, и Драко хотел это знать. Драко закатил глаза в ответ на молчание Тео, когда его взгляд уперся в гирлянду, упавшую со своего места над одним из дверных проемов. Потянувшись во внутренний нагрудный карман мантии за волшебной палочкой, чтобы поправить украшение до того, как его мать закатит истерику и разгневается на ближайшего домового эльфа, он случайно вытащил шариковую ручку. Прежде чем он сменил ее на палочку, которую собирался вытащить, Тео вздрогнул и указал на грудь Драко. — Это была ручка? Драко смерил друга подозрительным взглядом. — Откуда ты знаешь, что это такое? Тео нетерпеливо отмахнулся от его вопроса. — Где ты ее взял? Почему она у тебя в кармане? Драко повторил движение плеч Тео, вступив с ним в соревнование взглядов. Тео сломался первым. — Ладно, держи свои секреты при себе, Малфой, а я буду хранить свои, — с этими прощальными словами Тео допил остатки своего напитка и вернулся в бальный зал, оставив Драко в одиночестве размышлять о странном поведении своего старого друга. Вздохнув, он повернулся к безоблачному ночному небу и услышал, как в шумной толпе начался обратный отсчет до полуночи. Как только он услышал «один», и оркестр заиграл радостную мелодию, приветствуя Новый год, Драко поднял бокал перед собой, прежде чем допить виски. — С новым годом, Грейнджер, — прошептал он.***
Январь 2008 года. — Привет, — поздоровалась она с ним в первое утро возвращения в кафе. — Привет, — ответил он, надеясь, что это прозвучало нейтрально и безразлично, а не возмутительно-радостно при виде Грейнджер, приближающейся к столу после недельного отсутствия. Когда они возобновили свою обычную болтовню о предстоящей работе и проектах, Драко наслаждался чувством удовлетворения, которое охватило его. Только теперь, вернувшись сюда в компании Грейнджер, он понял, что заставляло его чувствовать себя не в своей тарелке все каникулы. Пышные вечеринки, общество чистокровной элиты Европы и все эти чопорные приличия, сопровождавшие их, вынудили его чувствовать себя чужим и опустошенным. Побывав недолго в высшем обществе в качестве наблюдателя, Драко был удивлен, как раньше считал такой образ жизни нормальным. — Значит, ты хорошо провел время? На новогоднем балу у твоей матери? Драко нахмурился при воспоминании о той ночи. — Мама была просто невыносима и подставляла меня на каждом шагу. Кажется, я танцевал с дюжиной женщин. — О… Тебе это не понравилось? Драко пожал плечами и сменил тему. Никто из них не был тобой. Я контролирую ситуацию.