***
Первое, что сделал Драко, вернувшись вечером домой с работы — наложил сильнейшее заглушающее заклинание на свою спальню. Второе — снял верхнюю одежду, галстук, булавку, запонки, наручные часы, пиджак и ремень, пока не остался в белой рубашке и черных брюках. Третье — призвал бутылку огневиски. Сняв пробку, он взял хрустальный бокал и налил себе щедрую порцию. Четвертая, пятая и шестая вещи вошли в категорию «стаканов огневиски, выпитых Драко», в то время как он уселся перед камином и уставился на огонь. Как он ни старался заглушить воспоминания об этом утре все большим количеством алкоголя, слова Грейнджер не выходили у него из головы. Я думаю, что ты можешь многое предложить кому-то в качестве партнера. Например, что, Грейнджер? Ему хотелось зарычать на нее. Огромное количество золота, конечно, но помимо этого? Любая уважающая себя ведьма (читай: не сочувствующая Темному Лорду) подписалась бы на пожизненное игнорирование тех, кто в войну был на неправильной стороне, или пускала бы слюни от скучных подхалимов, ищущих милостей. Обычно это были две крайности в отношении общества к Драко. Слова Грейнджер снова вспыхнули в его мозгу. Почему тебя волнует, пойду ли я на это свидание? Ему было не все равно. Сходи на миллион гребаных свиданий, Грейнджер, пока я сижу один и гнию в этом гигантском пустом доме, добровольный затворник, потому что я запутался, и мысль о том, что ты будешь счастлива без меня, не укладывается в моей голове. — Черт возьми! — взревел Драко и швырнул пустой стакан в камин, где тот громко разбился о камень и дерево. Грубо проведя рукой по волосам, он зарычал и почти рухнул в кресло. Даже не потрудившись налить себе новый стакан, Драко схватил со столика бутылку «Огдена» и сделал несколько больших глотков прямо из горлышка. Он хотел оцепенеть, ничего не чувствовать. Для этого есть зелье… Нет, он не начнет заново. Только не из-за этого. Я контролирую ситуацию. Теперь у него в голове прозвучал голос целителя Браунинга: Когда ты захочешь употребить, Драко, постарайся воспользоваться моментом и разобраться, почему у тебя возникло это желание. Какая эмоция является основной движущей силой твоих действий? Ревность. Драко застонал и провел рукой по лицу. Он так ревновал, что выпил три четверти бутылки «Огдена», так ревновал к какому-то другому мужчине, пригласившему Грейнджер на ужин, что его тошнило. Он так ревновал Грейнджер к выпивке и интимной беседе с этим безликим придурком из Когтеврана, что ему хотелось разбить каждый предмет дорогой антикварной мебели, которой он владел, не магией, а голыми руками. К черту Браунинга, и к черту меня, и дважды к черту Энтони гребаного Голдштейна. Взглянув на часы над каминной полкой, он увидел, что время близится к десяти. Наверняка они уже закончили свой ужин. Драко вообразил, что Голдштейн относится к типу напыщенных кавалеров, предлагающих Грейнджер «просто попробовать десертный портвейн», хотя ни один из них не посещал это конкретное заведение раньше. Этот мудак из Когтеврана, вероятно, взял на себя инициативу по заказу всех блюд, стремясь добиться расположения Грейнджер, пытаясь произнести названия блюд по-испански. Ревность. Грейнджер, наверное, знала, как правильно произносить названия всех блюд. Возможно, она могла бы также перечислить ингредиенты и регион их происхождения. Она бы заранее изучила меню в ожидании ужина. И хотя этот никчемный придурок, с которым она согласилась провести вечер пятницы, скорее всего, хотел произвести впечатление на свою спутницу, Драко знал, что мотивы Грейнджер совершенно иные. Грейнджер впитывала знания по каждой теме, которая была в пределах ее досягаемости, не потому, что хотела похвастаться. Ее владение фактами никогда не было хвастливым. Конечно, в Хогвартсе она получала явное удовольствие от похвалы профессоров, но ненасытная жажда знаний была в Грейнджер просто потому, что ее захватывало открытие чего-то нового. Этот бесконечный поиск, который она осуществляла, узнавая абсолютно все, был одной из самых сексуальных вещей в ней. Подожди, что? Самой сексуальной? Это значило, что сексуальность Гермионы не заключалась в чем-то одном для него. Существует целый список сексуальных качеств Грейнджер. Драко снова поднес бутылку к губам и почти прикончил ее. Хорошо, хорошо! Грейнджер была очень привлекательна. Он не раз замечал ее красоту, что тут такого? У нее была эта невероятная грива из волос, которые выглядели одновременно дикими и мягкими. Кстати, о мягкости, ее полные розовые губы были такими соблазнительными, особенно когда она грызла кончик ручки, погруженная в свои мысли. А если она страстно рассказывала о чем-то? Эти теплые карие глаза вспыхивали и горели так ослепительно. Драко приходилось прикладывать множество усилий, чтобы не замирать, глядя в них, на середине тирады. Бывали дни, когда Драко чувствовал, что она смотрит на него так, словно он чего-то стоит. Как будто он был больше, чем просто неудачливый Пожиратель Смерти с проблемными родителями и слишком большими деньгами. И то, как юбки обтягивали ее задницу… — Черт возьми, — пробормотал он и одним большим глотком осушил бутылку. Стрелки на часах приближались к одиннадцати. Этот фарс со свиданием уже должен был закончиться, верно? Грейнджер была не из тех ведьм, которые приглашают мужчину к себе домой на первом свидании. И откуда тебе знать это? Драко яростно швырнул пустую бутылку в камин, где она эффектно разбилась, и призвал другую. Ревность. Ему не нужны были никакие чертовы зелья сна без сновидений, когда взамен он мог просто напиться. Драко сделал еще один большой глоток из новой бутылки и пристроил ее себе на колено. А что, если она пригласит Энтони Голдштейна к себе после ужина? Самые фантастические и мучительные видения начали возникать перед его мысленным взором. Грейнджер застенчиво спросила, не хочет ли ее кавалер ненадолго подняться наверх. Она впустила его в квартиру, в которой, вероятно, отдавала предпочтение комфорту, а не стилю, и повсюду были книги. Она предлагала приготовить кофе или чай и приглашала его посидеть на каком-нибудь уродливом диване. Заставит ли он ее смеяться? О чем они вообще будут болтать? Наверное, вспомнят «старые добрые времена» в Хогвартсе. Будет ли легко Грейнджер влюбиться в такого человека? Скучного, начитанного болвана, который мог позволить себе роскошь родиться в нормальной семье? Какими счастливыми должны быть их школьные воспоминания… Еще больше виски отправилось в горло Драко. Алкоголь не мог остановить вымышленную сцену, мучившую его. В его воображении два человека с нетерпением смотрели друг на друга через диван. Драко понятия не имел, как, черт возьми, выглядит Энтони Голдштейн, но представил себе смуглого брюнета. И теперь этот ничем не примечательный человек медленно поворачивался лицом к Грейнджер. Гермиона лукаво покусывала пухлые розовые губки, прежде чем принять нежный поцелуй от своего кавалера. Драко почувствовал тошноту. Все это было только фантазией, но все равно внутри него все переворачивалось. Ужасающая галлюцинация продолжалась, и Грейнджер легко коснулась груди мужчины, опускающего ее тело на диван. Сцена продвинулась на несколько кадров вперед, и теперь она вела своего безликого спутника в спальню… Мерлин, это чертовски убивало его, полностью захватывая контроль над его эмоциональной стабильностью. Ревность. Так вот она, цена, которую он должен заплатить. Окончательное наказание за грехи Драко Малфоя. Он избежал Азкабана и смерти только для того, чтобы быть замученным собственным внутренним дементором, который наслаждался, показывая ему сцены того, чего у него никогда, никогда не будет с Грейнджер. Что он вообще будет делать, если у него появится шанс встретиться с ней? Он был уверен, что не станет тратить время на любезности, если Грейнджер пригласит его в свою квартиру после ужина. Если она позволит ему, он обнимет ее до потери сознания в ту же минуту, как она закроет за ними дверь, прижмет к стене и погрузит руки в ее волосы. Он медленно скользнет в ее прелестный ротик своим языком и проглотит каждый ее вздох и стон. Может быть, она тоже потянет его за волосы, подгоняя, и он с радостью подчинится, целуя и облизывая кожу ее горла и шеи, пока она не начнет задыхаться ему в ухо, а потом… Глаза Драко распахнулись, и он застыл, убирая руку от своей промежности, ощущая невероятный стыд. Последние несколько минут он поглаживал отвердевший член, отдаваясь своей невероятной фантазии, даже не осознавая этого. Мерлин, он был жалким подонком. Одинокий, жалкий, ничтожный тип, которому следовало бы оставить виски и лечь спать, не думая о том, как выглядит Грейнджер в платье. Или без платья. Мерлин, помоги ему. Раздевшись до трусов, он улегся в постель и попытался заставить свое тело успокоиться. Обычно алкоголь притуплял его чувства, но сейчас Драко видел только большие карие глаза Грейнджер. Большие карие глаза, которые будут трепетать, закрываясь от удовольствия, пока он губами будет терзать обнаженную кожу ее плеча и ключицы. Драко снова начал гладить себя рукой, не в силах остановиться. Он знал, что это неправильно. Грейнджер была его другом. Но теперь он представлял себе, каково это — обнимать ее стройное тело за талию, когда ее ноги обхватывают его торс. Их неистовые поцелуи перешли в исступленные, когда он подвел ее к кровати, нежно уложил и накрыл своим ее прекрасное тело. Он ускорил движения рукой, и почувствовал, как приближается оргазм. Несколько секунд спустя, Драко кончил с образом Гермионы, извивающейся от удовольствия под ним, стонущей его имя, пока он входил в нее. Драко лежал в своей постели совершенно один и тяжело дышал, не понимая, как он пришел к этому. Отвращение к самому себе, усталость и опьянение в конце концов взяли над ним вверх, и он заснул в считанные минуты.***
Еда была божественной. Вино было восхитительным. Разговор проходил легко и непринужденно. Так почему же Гермиона умирала от скуки? Вечер начался хорошо. Она встретила Энтони возле ресторана и была рада, что он выглядит довольно привлекательным. Они обменялись неловким рукопожатием, которое вызвало нервный смех у каждого из них, и ей сразу понравилась его легкая улыбка. Ресторан был в стиле тапас*, и они приятно провели время, по очереди выбирая маленькие тарелки, чтобы поделиться. Гермиона расспрашивала Энтони о его жизни после Хогвартса, поскольку они вращались в разных социальных кругах, и она ничего не знала о нем. Пока он рассказывал о том, как он начал работать в Департаменте магического транспорта Министерства, потому что всегда был увлечен тем, как улучшить каминную сеть, Гермиона обнаружила, что ее внимание рассеяно. Она сидела посреди тускло освещенного, стильного ресторана с привлекательным мужчиной, который ни разу за весь вечер не усмехнулся в ее сторону, и все же она не могла избавиться от чувства вины. Выражение лица Малфоя этим утром, когда она рассказала ему о своем свидании с Энтони, преследовало ее весь день. И как он разговаривал с ней, когда она догнала его на улице. Что с ней было не так? Черт возьми, почему она должна чувствовать себя виноватой? Она была незамужней молодой женщиной, и Малфоя совершенно не должно было волновать с кем она будет проводить свои пятничные вечера. Не мог ли он…? Нет, он ведь не ревновал? Гермиона чуть не фыркнула в свой бокал от этой нелепой мысли и вновь сосредоточила свое внимание на Энтони. Она не должна больше думать об этом эгоцентричном, избалованном, раздражающем мужчине-ребенке, который полностью испортил ей пятничное утро, набросившись на нее без всякой причины. Гермиона была так взволнована в четверг вечером, когда получила официальное приглашение на конференцию «Эволюция перевода рун и его влияние на современную магическую культуру» в Венеции. И Малфой был первым, кому она решила рассказать об этом. Малфой, который не только выслушал все ее теории относительно методов общения древних русалок, но и активно участвовал в дискуссиях с ней, поощрял ее подать заявку и помогал ей отшлифовать письменное заявление. Его неподдельный восторг и гордость за ее успехи в тот момент значили для нее очень много. Гермиона не могла не заметить, как затрепетало ее сердце, когда он предложил пойти поужинать и отпраздновать это событие. Но она уже договорилась о свидании с Энтони. Кстати, ей, наверное, следовало бы прислушаться к тому, что говорит ее кавалер. — … что, конечно, решило бы проблему конфиденциальности, которая иногда возникает, когда люди не знают, как правильно охранять каминную сеть, — говорил Энтони. Гермиона с энтузиазмом кивнула, надеясь, что он не заметил, как ее мысли унеслись куда-то далеко. — Должна признаться, я не поклонница связи по каминной сети, зная, как неудобно в это время стоять на коленях, даже с надлежащим амортизирующим заклинанием. Я бы предпочла просто переместиться к месту назначения и поговорить лично. Как жаль, что в волшебном мире нет маггловского эквивалента мобильных телефонов. — Вот именно! Поэтому изучение магглов было одним из моих любимых предметов. Я думаю, мы могли бы многому научиться, если бы смогли адаптировать некоторые их технологии, — добродушно ответил он. Гермиона улыбнулась, вспомнив о рождественском подарке, который получила. — Недавно мне подарили пару зачарованных журналов, которые имитируют текстовые сообщения. Вероятно, самое близкое к магглам, что может быть в наши дни. Глаза Энтони расширились, когда он сделал глоток вина. — Кто-то подарил тебе зачарованные дневники? Они чрезвычайно редки! Гермиона почувствовала, как ее лицо заливает румянец. — На самом деле, мой друг купил пару обычных журналов и выполнил всю работу по заклинаниям самостоятельно. Он словно удивился. — Это… честно говоря, впечатляет. Твой друг, должно быть, приложил много усилий для создания необходимой магии. Да, Малфой был моим другом. Просто друг. И, черт побери, как ему удалось влезть в их сегодняшний разговор? Гермиона допила остатки вина и налила себе еще из бутылки. Энтони был очень милым, респектабельным и приятным кавалером. Она рассказала ему о своей предстоящей поездке в Венецию весной, и он задал все правильные, вежливые вопросы. Он расспрашивал ее о родителях (она пока ничего не сказала об Обливиэйте, поскольку такой разговор был не для первого свидания), о Гарри и Уизли. Так почему же Гермионе захотелось выпить всю эту бутылку вина? Чего ей не хватало сегодня вечером? Почему все эти простые вопросы и диалоги о повседневной жизни заставляли ее чувствовать что-то близкое к апатии? Пятно светлых волос позади Энтони заставило ее вздрогнуть. Внимательно посмотрев в ту сторону, она увидела молодого блондина, надевающего зимнюю шапку, чтобы выйти из ресторана. Его волосы были не совсем подходящего оттенка, но в этот короткий момент Гермиона смотрела, надеясь увидеть… Увидеть кого именно? — Уже скучаешь по мне, Грейнджер? — она слишком легко слышала его язвительный, дразнящий голос в своей голове. — Ты съела сегодня ужасно много мертвых животных, разве имея такое сострадательное сердце, ты не должна быть вегетарианкой? Фальшивый Малфой в ее сознании соединил свою шутку с раздражающей ухмылкой. Да, это было бы очень похоже на него, начать спор посередине ужина о поедании мяса человеком, который работает с магическими существами. — Гм, Гермиона? Гермиона моргнула, когда Энтони снова позвал ее по имени. — Прости, что ты сказал? — она смутилась, что так глубоко ушла в себя и не слышала его. Слишком была занята фантазиями о сварливом светловолосом мерзавце. — Ты хочешь десерт? — снова спросил Энтони. Гермиона посмотрела в светло-голубые глаза и не увидела в них ничего, кроме доброты. Он не заслуживал быть запасным вариантом. С тяжелым сердцем Гермиона сказала, что слишком сыта. Когда они выходили из ресторана, она неловко обняла его и сказала на прощание: — Давай как-нибудь повторим снова… Как друзья. Будучи умным человеком, он понял намек, если судить по его грустной улыбке. Вернувшись домой, Гермиона вздохнула, забралась в постель и потянулась за телефоном. Она обещала Джинни написать ей, как только свидание закончится. Гермиона очень гордилась собой за то, что научила Джинни пользоваться мобильным телефоном, который позволял им больше общаться в частном порядке и был намного быстрее, чем совиная почта. Г: Привет, подруга. Я дома. Д: Уже? Полагаю, Энтони не останется на ночь? Г: Нет, конечно, нет! Д: А почему? Мы взрослые люди, Гермиона, какая разница? Г: Для меня есть разница. И на этом все закончится, наверное. Я не вижу в будущем себя с ним. Д: Так плохо? Г: Нет, вовсе нет! Он действительно очень мил. Д: Мил? Просто скажи «скучный» и сэкономишь несколько слов. Г: Он не был скучным, просто не хватало искры. Это было похоже на ужин с Роном или Гарри. Д: Ну, я рада, что ты, по крайней мере, не сидишь в одиночестве. Увидимся в воскресенье? Г: Конечно, передавай привет Гарри. Гермиона выключила мобильник и откинулась на подушку. Выключив свет, она почувствовала, как ее ноги придавил своей теплой тяжестью Живоглот, и посмотрела вниз. — Глупый старичок, — усмехнулась она и закрыла глаза. Как ни старалась Гермиона, сон все не приходил. Это свидание должно было стать удачным. Энтони был умен, добр и красив. Он не тот, с кем бы ты хотела быть сегодня вечером. Эта мысль промелькнула у нее в голове, и Гермиона вздохнула. Она уже отдала Драко часть своего сердца, как другу. Каждый из ее друзей по-своему владел частичкой сердца Гермионы. Джинни — сестра, которой у нее никогда не было. Гарри — лучший друг и брат. Рон — первая любовь. Все Уизли, их супруги и партнеры, Луна и Рольф — все эти люди поселились в ее сердце. Гермиона не рассматривала любовь как личное средство достижения, но какую часть себя она могла позволить себе отдать Драко, не сломавшись при этом? Она не знала ответа на этот вопрос, но была уверена, что ответ заключается не в теплых свиданиях с другими мужчинами.***
Драко проснулся в субботу утром с таким чувством, будто его затоптало стадо взрывопотамов. — Крик! — хрипло позвал он. Тут же у его постели появился домовой эльф и поклонился. — Чем я могу вам помочь сегодня утром, сэр? Драко застонал и схватился за голову. — Похмельное зелье, пожалуйста. — Я прикажу Уотсону немедленно начать варить его. Оно должно быть готово через пятнадцать минут. Принести Вам завтрак? Драко нетерпеливо махнул рукой. Прежде чем он успеет сделать что-то еще, нужно было принять душ. — Нет, пусть он подождет с завтраком. Сделайте несколько тостов… — поразмыслив, он представил всю еду связанную с хлебом, которую Уотсон мог приготовить. — Да, много-много хлеба, чтобы впитать весь этот чертов алкоголь, — любая мысль о яичнице с беконом вызывала у него тошноту. — Очень хорошо, сэр, — коротко поклонившись, домовой эльф исчез с тихим треском. Драко свесил ноги с кровати и на минуту положил голову на ладони. Наконец, он нашел в себе силы встать и, пошатываясь, направился в ванную комнату. Нет, душ не годится, он едва держится на ногах. Вместо этого он налил себе теплую ванну и с благодарным вздохом погрузился в успокаивающую мыльную воду, наполнявшую большую мраморную ванну. Драко закрыл глаза и откинул голову назад, думая о своем незрелом поведении прошлой ночью. Он напился до такой степени, что прикончил две бутылки виски, а затем подрочил себе, чтобы уснуть. Поистине, незабываемый вечер. Мерлин, да что с ним такое, черт возьми? Как ему теперь смотреть Грейнджер в глаза в понедельник, зная, что он кончил с непристойными мыслями о ней? Правда, она, наверное, при встрече с ним, расскажет о своем чудесном, очаровательном свидании в пятницу вечером. Драко знал, что не сможет перенести ее болтовню о каком-то другом мужчине, глядя, как ее глаза горят, когда она будет нежно вспоминать о своем романтическом свидании. Что, если Голдштейн остался на ночь у Грейнджер, в ее постели? Драко представил себе, как она выглядит в утреннем свете, запутавшись в простынях. Что, если она перевернется, полностью обнаженная, готовая к утреннему сексу, целуя грудь Драко…? Черт! Неужели это действительно происходит снова? Драко вздохнул и почувствовал, что ему больше ничего не остается, как разрядить свой быстро твердеющий член. Потратил кнат, доставай и галеон…*****
Драко гадал, появится ли она вообще в кафе в понедельник утром. Ему не пришлось долго ждать, потому что она пришла как обычно. Когда Гермиона встретилась с ним взглядом и подошла, Драко почувствовал, как что-то шевельнулось в его груди — нечто среднее между облегчением и чувством вины. Он не мог понять выражение ее лица и не знал, хорошо это или плохо. — Доброе утро, — сухо поздоровалась она. — Грейнджер, — ответил он. Она, как всегда, бросила сумку и пошла к стойке за чаем. Драко задержал дыхание на все то время, что ей потребовалось, чтобы вернуться и сесть рядом с ним. — Как прошел твой уик-энд? — этот простой вопрос, сорвавшийся с ее губ, вызвал в нем панику. Разве она не хотела сначала рассказать ему о своем прекрасном, восхитительном вечере с Энтони Голдштейном? Ради Мерлина, неужели она избавит его от страданий? Он не только хотел узнать о ее дурацком свидании, но и понятия не имел, как честно ответить на ее вопрос. Ну, Грейнджер, в пятницу я полностью разрушил свою печень и мозг, потому что не знал, как справиться с негативными эмоциями здоровым способом, поэтому я выпил две бутылки «Огдена». Суббота была такой же продуктивной! Я подрочил в ванне, фантазируя о том, как трахну тебя, а затем решил полетать без плаща или согревающих чар в тщетной попытке успокоить свое предательское тело. Я даже взял биту и крушил бладжеры почти два часа, пока мои руки не захотели отвалиться. Но даже это не остановило меня от обслуживания моего собственного клуба, состоящего из одной биты (если ты понимаешь отвратительный смысл этих слов) позже той ночью, потому что ты превратила меня в подростка с неудержимыми сексуальными желаниями, который только что открыл для себя все прелести дрочки. В довершение моего чудесного уик-энда я едва поспал три часа прошлой ночью, потому что проснулся с криком от обычного кошмара, в котором моя тетка пытает тебя. Вместо этой сбивчивой тирады Драко хрипло ответил: — Прекрасно. Гермиона поджала губы и впилась в него тяжелым взглядом. — Ты хочешь обсудить то, что произошло в пятницу? Хочу ли я обсуждать тот факт, что дико ревную к какому-то придурку из Когтеврана, когда у меня нет на это никакого права? Нет, реально нет, Грейнджер. — Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, — ровным голосом произнес он и отвел глаза. Он услышал, как она нетерпеливо фыркнула, и, подняв голову, увидел, как она возмущенно всплеснула руками. Черт побери, она была привлекательна, даже когда убивала его. — Прекрасно, если ты этого хочешь! На случай, если тебе интересно, что в любом случае не имеет ни малейшего значения, вечер с Энтони был очень приятным, но я не собираюсь встречаться с ним снова. Драко выпрямился на стуле, не веря своим ушам. — Не собираешься? — Нет, — твердо ответила Гермиона. — Мне было приятно, что Падма нас свела, но я не вижу необходимости в свиданиях с тем, к кому у меня не возникли романтические чувства. Так, так, так. Драко никак не отреагировал на эту новость и отпил кофе. Его восхитительный, божественный, совершенно горячий кофе. Разве что-нибудь еще могло быть таким вкусным? Он вдруг почувствовал голод и, поскольку пропустил завтрак, подумал, что может побаловать себя. Этот день становился все лучше. — Хочешь булочку? — Что, прости? — Булочку. Я угощаю. Выбери с каким вкусом. — О, с черникой, пожалуйста. — Тебе лучше надеяться, что их осталось больше одной, Грейнджер, или ты получишь с другим вкусом, — поддразнил он и пошел за выпечкой. Когда он вернулся, Гермиона одарила его странно самодовольной ухмылкой, но Драко не придал этому значения. Вместо этого он спросил ее о подготовке презентации, и о том, как она хочет организовать свое выступление. Он задавал один вопрос за другим о ее занятиях рунами и культуре русалок, и их оживленный разговор был прерван только когда встревоженная Гермиона посмотрела на часы и поняла, что они задержались. Драко не возражал, он мог иногда опаздывать на несколько минут. Неужели так плохо его желание наслаждаться тем, что Энтони Голдштейн потерпел неудачу в своей попытке завоевать расположение Грейнджер? Это ужасное свидание позволило Драко проводить с ней больше времени. Он не был наивным, он знал, что однажды Грейнджер войдет и скажет ему, что она очень сожалеет, но ее отношения с ее парнем/мужем/кем бы то ни было стали главными, и она больше не сможет встречаться с ним каждое утро перед работой. Но сейчас этот день был в далеком будущем, и Драко хотел оставить его там как можно дольше. — Какой твой любимый цвет? — вдруг спросила она, когда они шли рядом. — Золотой, — помолчав, ответил Драко. Золото было цветом снитчей, меда, ирисок и многих других сладостей и десертов. Особый оттенок золота, который он предпочитал, также появлялся в волосах Грейнджер при солнечном свете и даже в ее глазах, когда она была взволнована. — Не зеленый? — спросила она насмешливо. *** — Я тебя умоляю, — усмехнулся он, — это было бы ужасно банально, тебе не кажется? — Хм, пожалуй, да, — согласилась она, когда они подошли к месту их утреннего расставания. — Очень жаль, правда. Я думаю, что зеленый тебе идет. — И с ухмылкой, которая могла бы соперничать с его собственной в лучший день, она повернулась и ушла. В любое другое утро Драко, возможно, задумался бы над двойным смыслом ее слов вкупе с лукавым выражением лица, но он был слишком в хорошем настроении, чтобы заниматься анализом. * Тапас — легкие закуски, которые подаются на общей тарелке, без столовых приборов, размером — на один укус. ** Игра слов с английской поговоркой «In for a penny, in for a pound» — в переводе на русский — «Назвался груздем — полезай в кузов» или «Заварил кашу — не жалей масла». *** Отсылка к цитате из Шекспира. «Ревность — чудовище с зелеными глазами»