***
Драко проснулся, вдыхая божественный запах кофе, чая и того, что, как он предположил, было блинчиками. Он лежал в постели один, но тихие звуки, доносившиеся из другой комнаты, подсказали ему, где находится Гермиона. Натянув боксеры, он прошел по коридору и остановился на пороге кухни. Гермиона стояла к нему спиной, сжимая в руке кружку, и насыпала чернику в миску с тестом. Поменяв ложку для смешивания на свою палочку, она заставила идеально ровные порции теста выплывать из миски и мягко шлепаться на разогретую сковородку, где они оставались с удовлетворительным шипением. Драко прислонился к стене и наблюдал, как она мастерски с помощью лопаточки переворачивает блины через определенные промежутки времени, грациозно двигаясь вдоль столешницы, чтобы добавить другие ингредиенты в свою миску. Все это время она напевала навязчивую, тихую мелодию, исходящую из ее маггловского беспроводного устройства. Устройство было похоже на магические радиоприемники, которые ловили магическую беспроводную сеть, но Драко никогда раньше не слышал подобной музыки. Мелодия была простой, но песня казалась сентиментальной, и Драко не был уверен, нравится она ему или нет. К тому же певец все время повторял слово, которое Драко не мог понять. — Это какое-то непонятное латинское слово? Я его не знаю. Гермиона резко обернулась и от неожиданности чуть не уронила кружку с чаем. — Святой Мерлин, Малфой! Ты напугал меня до полусмерти! Драко ухмыльнулся и, пожав плечами, уселся на табурет позади кухонного островка. — И тебе доброе утро. Гермиона закатила глаза. — Черничные или шоколадные? — она указала на лопатку, которая теперь переворачивала готовые блинчики на тарелки. — И то, и другое. — Сироп или масло? — Мне нравится сироп с блинчиками, — по-волчьи ухмыльнулся он. Она поставила перед ним стопку блинчиков, бутылку сиропа и кружку кофе. Черт, он мог бы к этому привыкнуть. Драко тут же принялся топить свою стопку в неприличном количестве кленового сиропа, а Гермиона сморщила нос. — Ты язычник. Просто чудо, что твои зубы до сих пор не сгнили. Драко просто улыбнулся ей ртом полным мягкого, шоколадного, пропитанного сиропом десерта. Гермиона села на табурет рядом с ним, поставив свою тарелку и добавив сверху кусочек масла. — Ты спрашивал меня о латыни? — Точно, — он проглотил внушительный кусок блинчика и продолжил. — Эта песня… Я не мог разобрать слова, но я точно не слышал ее раньше. Это что, маггловское радио? — Да, я пытаюсь вспомнить… О! Песня, которую я напевала. Это слово «аллилуйя» — еврейская фраза, означающая «Хвала Господу». Драко чуть не выронил вилку. — Погоди, но это же не значит, что ты хочешь сказать… — Нет, не Волдеморт! — она прервала его, и Драко поморщился от этого имени. — просто популярная песня, но название говорит о господине как о боге, ну ты знаешь, маггловская религия. * — А, хорошо. — В мире магглов было так много странных хитросплетений, и если быть честным с самим собой, иногда ему казалось, что быть магглом гораздо сложнее, чем волшебником. — Извини, что разбудила тебя, но сегодня утром у меня чесались руки приготовить что-нибудь. Мы с родителями обычно делали это по утрам в выходные, слушали музыку и устраивали беспорядок на кухне. — Грейнджер, не стесняйся будить меня в любое время, если у тебя будут кофе и блинчики. Гермиона просияла и поцеловала его в щеку. — Я должна познакомить тебя с маггловской музыкой, — сказала она и спрыгнула со стула. Она левитировала их тарелки к раковине и использовала заклинание для мытья посуды. Когда она обогнула островок, Драко схватил ее за запястье и притянул к себе. — Ты хорошо себя чувствуешь? После прошлой ночи? Гермиона пожала плечами. — Я в порядке, не стоит беспокоиться, — просто сказала она, но Драко выгнул бровь, считая, что она блефует. — Извини, я знаю, что замалчивать проблемы вредно. — Тогда не делай этого. Не надо все время выставлять себя бесстрашной. Особенно со мной, — тихо сказал он, и она расслабилась в его объятиях. Он почувствовал, как Гермиона сделала несколько глубоких вдохов, прижавшись к его обнаженной груди, собираясь с духом. — Это один из моих самых ужасных кошмаров, — призналась она. Драко закрыл глаза и прижался губами к ее волосам. — Речь о… о ней? Беллатрисе? — тихо спросил он, инстинктивно прижимая ее к себе, чувствуя, как его охватывает чувство вины. — Нет, — ответила она, качая головой и щекоча его подбородок. — Нет, речь идет о Гарри. Драко почувствовал, как она еще сильнее прижалась к его телу, поэтому он успокаивающе прикоснулся руками к ее спине, как прошлой ночью. Это, казалось, успокоило ее, и она продолжила: — Мне снилась битва в Хогвартсе. Когда Волдеморт вышел из леса и Хагрид… Хагрид нес тело Гарри, и он… В-Волдеморт… Он кричал, что Гарри… что Гарри мертв, и я помню… — она слегка отстранилась, чтобы вытереть слезы. — Я помню, как надежда покинула меня в тот момент. Я… я не могла это принять. Как мог Гарри… после всего… как он мог… как он мог умереть? Я никогда в жизни не чувствовала себя так ужасно. Такое чувство, что мы его подвели. Как будто я подвела его. Гермиона задрожала, и Драко позволил ей тихо заплакать у него на груди. Она громко втянула воздух и продолжила. — Я так злилась на него, на Гарри. Когда выяснилось, что он только симулировал смерть. Я так сильно разозлилась. Конечно, я понимала, почему он это сделал, но какая-то эгоистичная часть меня на мгновение почувствовала, что он не имеет никакого права заставлять меня, Рона и Джинни, и всех остальных хотя бы на мгновение поверить, что он ушел из этого мира, что мы остались одни. Драко поднял руку, чтобы погладить ее по волосам, и с облегчением почувствовал, как напряжение покидает ее тело. — Ты когда-нибудь говорила об этом Поттеру? Его слова заставили Гермиону фыркнуть. — Конечно, нет, это звучит абсолютно нелепо, когда я признаю вслух, что злилась на своего друга за то, что он использовал эффектную уловку и спас весь мир. Но Рон… Я сказала Рону, — призналась она тихим голосом, и Драко безуспешно попытался подавить всплеск ревности. — Рон понял, потому что чувствовал то же самое. Мы вдвоем провели практически всю нашу юность, поддерживая Гарри, чтобы увидеть, что он просто… умер? Боги, я не думаю, что мы когда-либо чувствовали себя более неадекватными, чем в тот момент. — У вас с Уизли довольно тесная связь. Гермиона резко вскинула голову и, прищурившись, посмотрела на Драко. — Не делай этого. Мы с Роном лучшие друзья, не более того. Мы прошли через слишком много странных, изменяющих жизнь и смехотворно опасных ситуаций, чтобы между нами не возникла крепкая связь на всю жизнь, и я не ожидаю, что ты поймешь это, но… — она подняла ладонь, чтобы успокаивающе погладить Драко по щеке. — Теперь я с тобой. Конечно, я не ожидаю, что ты поймешь отношения между мной, Роном и Гарри, но ты можешь спросить меня о чем угодно, и я сделаю все возможное, чтобы объяснить. Я ничего не буду скрывать от тебя. Драко кивнул. У него был миллион вопросов, некоторые вполне уместные (с какой стати Уизли вообще тебя отпустил?), некоторые намного меньше (сколько раз Уизли заставлял тебя кончать во время секса?). Но сегодня был неподходящий день для разговора о бывших. — Ты поверишь мне, если я скажу, что почувствовал настоящее отчаяние, когда Темный Лорд объявил, что Поттер мертв? — признался он тихо. Гермиона одарила его серьезным взглядом, тепло в ее карих глазах успокаивало и ободряло его. — Всю свою жизнь я искренне ненавидел его. Поттера. Но ближе к концу, став свидетелем всего, на что сама-знаешь-кто был способен… даже я чувствовал, что Поттер был лучшим шансом. — Драко сделал паузу, глотая комок в горле. — Моя семья, мы выживаем любыми возможными способами. Мы всегда так делали. И я знал, что если Поттер мертв, то надежды действительно нет. Моя семья не надеялась выжить при режиме Темного Лорда, мы слишком сильно рассердили его в те последние дни, оказавшись, наконец, ненужными. Поэтому, когда я увидел его тело, услышал, что он мертв… Я начал строить все возможные планы на случай непредвиденных обстоятельств, чтобы вытащить оттуда мою мать живой. Не то чтобы это имело значение, — Драко тяжело вздохнул. — Потому что в очередной раз очкарик чудом выжил. Мерлин знает, как, и я, конечно, не верю и половине того, что было написано в официальном отчете Ежедневного Пророка. — Это захватывающая история. Я тебе как-нибудь расскажу. — Она застенчиво улыбнулась ему, и сердце его затрепетало. Он только что признался в своих трусливых мыслях о том, что хотел только защитить свою мать во время битвы, и она все еще смотрела на него с любовью. Может быть, это и есть здоровые отношения? Выкладывать давно похороненные секреты, раскрывать слабости другому, для того, чтобы этот человек прижался к тебе, а не отшатнулся в ужасе? — Я был рад, что твоя сторона победила, — хрипло сказал Драко. — Возможно, не сразу, потому что я не думаю, что «радость» была мне доступна в то время, но в конце концов, я был рад. Потому что все было кончено, и я был так чертовски измучен, что мне было наплевать на то, что случится со мной. Я знал, что нет ничего хуже того, что сделали со мной, с моей семьей в моем собственном доме. Все было так ужасно, что я… я никогда не хотел бы вернуться туда. Гермиона понимающе нахмурилась и нежно поцеловала его в губы. — Что случилось с вашим поместьем? Вы его продали? Драко покачал головой. — Министерство изъяло его, поскольку технически это было место преступления. Они конфисковали все, что могли, а затем отказались от остальных наших книг, картин, мебели, всего, что не считалось «темным». Не знаю, для чего они его сейчас используют, но скатертью дорога. Гермиона вздохнула и вытерла глаза. — Ладно, на сегодня достаточно мрачных разговоров. — Она высвободилась из его объятий, чтобы закончить уборку. — Я думаю, сегодня мы должны повеселиться. У тебя были какие-нибудь планы? — О, мне позволено высказаться? Я и не знал, что ты предоставляешь своим заложникам выбор в этом вопросе. — О чем, черт возьми, ты говоришь? Драко ухмыльнулся, глядя на ее ошарашенное лицо. — Ты похитила меня вчера вечером. — Я ничего такого не делала! — Грейнджер, неужели ты не помнишь, как вчера вечером без предупреждения ворвалась в мой дом и похитила меня, толкнув в камин? Честно говоря, я здесь жертва. Она попыталась игриво оттолкнуть его, но Драко схватил ее руки и обвил ими свою шею, прежде чем поцеловать ее. — Я случайно не упоминал, что когда-нибудь буду играть с тобой в заложников? Мне очень понравилось быть в твоей власти, — поддразнил он, вдыхая воздух, через несколько наполненных поцелуями минут. Гермиона закатила глаза и высвободилась из его объятий. — Да, да, ты беспомощный маленький ягненок, не так ли? Иди домой и найди какую-нибудь повседневную одежду, сегодня мы отправимся в маггловский Лондон. Когда он вернулся через тридцать минут, Гермиона, увидев его, засмеялась. — Что тут смешного? Ведь это была подходящая одежда для ужина в маггловском ресторане, — Драко старался не дуться, но был уверен, что его лицо помрачнело от ее смеха. Он надел обычный черный костюм и белую классическую рубашку, но без галстука. Он определенно выглядел плебеем. — Я не шучу, правда, но ты всегда должен выглядеть так… так… Драко выгнул бровь, когда она запнулась на полуслове. — Я имею в виду, у тебя вообще есть футболки? — Конечно, для полетов или под квиддичный комплект. — Как насчет джинсов? — И зачем же мне джинсы? Гермиона фыркнула и пробормотала что-то вроде «сноб» себе под нос, но он не обратил на это внимания. — Ты выглядишь слишком хорошо для того, чтобы целый день болтаться по Лондону. Сними пиджак и запонки, и все будет в порядке. — Как пожелаешь, крестьянка.***
Пребывание в мире магглов сопровождалось странным ощущением свободы. Конечно, Драко привык к тому, что в кофейне его никто не знает, но выйти в мир на такой долгий срок с Гермионой было чем-то абсолютно новым. Они шли вдоль Темзы, болтая обо всем и ни о чем, наслаждаясь восхитительно мягкой весенней погодой. Никто даже не взглянул на него. Никто не изрыгал оскорблений. Никто не выхватывал палочку с угрозами. Никто не выскочил из кустов, чтобы сфотографировать Драко и Гермиону вместе. Драко был слишком погружен в свои мысли в тот вечер, когда они ужинали перед оперой, чтобы по-настоящему оценить, насколько он неизвестен в маггловской части Лондона. Внезапно Драко осенило, какой подарок она ему сделала. Только вчера он чувствовал себя испуганным, нервным, напряженным как из-за своих прошлых поступков, так и из-за неопределенности своего будущего. Но теперь все эти мрачные мысли оставили его в покое. Ему стало легче дышать, все его тело расслабилось, как никогда за последние годы, и Драко подумал, знает ли Гермиона, насколько он ценит эту возможность? Сегодня он был просто обычным человеком, гуляющим со своей девушкой. Нормальность никогда не казалась ему такой захватывающей. Когда он хотел обнять ее за плечи, она позволила ему. Когда она увидела лоток торговца и потащила его за руку, переплетя их пальцы, он позволил ей. Когда он наклонился, чтобы слизать каплю клубничного мороженого с ее губ, она позволила ему. Когда она всучила ему стопку романов посреди книжного магазина с рекомендацией прочитать их, он позволил ей. После долгого дня неспешных прогулок, разговоров, мороженого и покупок Гермиона прищурилась, глядя на заходящее солнце и повернулась к Драко с вопросом. — Ужин? — Кто-нибудь говорил тебе, какая ты восхитительная похитительница? Я бы с удовольствием поужинал. — В последний раз повторяю, я тебя не похищала. — Да, да, продолжай практиковать это утверждение для Авроров. Они расположились в открытом кафе, заказав рыбу и жареную картошку, и Гермиона взволнованно просмотрела купленные за день подарки. Приближался день рождения ее мамы, как и день рождения Падмы, и она была очень довольна тем, что сегодня на две задачи в ее списке стало меньше. Они болтали еще долго после того, как официант убрал их тарелки, и никто не хотел, чтобы ночь закончилась. — Пропустим по стаканчику? — Умно. Напои меня, чтобы мои воспоминания о похищении были скомпрометированы. Я стану ненадежным свидетелем. — Ты неисправим. И я твой. Я весь твой. Гермиона вспомнила клуб с живой музыкой, в котором была несколько лет назад, и потянула Драко за собой, намереваясь познакомить его с немагическими коктейлями. Он объявил ее водку с клюквенным соком «совершенно отвратительной», но когда она заказала ему «ром с колой», он почти залпом выпил весь стакан, а она засмеялась. — Притормози, пьяница. Я познакомлю тебя с маггловской газировкой в другой раз, поскольку сладкоежка в тебе, по-видимому, не знает границ. В этом коктейле довольно много рома, так что пей его помедленнее. Они сидели, прижавшись друг к другу в тускло освещенном клубе за маленьким столиком, потягивая напитки и слушая живую музыку. Рука Драко лежала на столе, и во время дискуссии о том, как лучше всего сохранить сок из бобов софора, Гермиона протянула руку и переплела его пальцы со своими. Все еще не привыкший к таким интимным проявлениям на публике, он замолчал и встретился с ее стыдливым, но смелым взглядом. Это был всего лишь простой жест, но у Драко перехватило дыхание. Он слегка кашлянул и продолжил разговор, но заметил, что Гермиона не перестает улыбаться с той минуты, как взяла его за руку. По мнению Драко, музыкант играл не так уж плохо, но его познания в маггловской музыке были крайне ограничены, и он предпочел бы обратить внимание на Грейнджер. Так или иначе, Драко и Гермиона провели большую часть ночи, разговаривая между собой, но вдруг Драко навострил уши, услышав знакомые аккорды и слово, которое вертелось у него в голове с раннего утра на кухне Гермионы. — Эй, я знаю эту! Э-э… Аллилуйя? Я правильно произнес? Гермиона снисходительно улыбнулась ему и рассмеялась. — Очень хорошо, десять баллов Слизерину. После еще нескольких песен и коктейлей Гермиона, казалось, думала о чем-то другом, кроме музыки и теории зельеварения. Она выпустила руку Драко и положила ладонь себе на колени. Подумав, что она, возможно, только что испытала судорогу в руке и нуждалась в отдыхе, он чуть не вскочил со стула, когда вдруг почувствовал прикосновение к своему бедру. Драко втянул воздух, когда ее рука поползла все выше и выше, пока не оказалась в опасной близости от его паха. Ободренный ее ухмылкой и чрезвычайно возбужденный, Драко наклонился и поцеловал ее в ухо. — Осторожнее, Грейнджер. Я не прочь нарушить закон об общественном поведении и взять тебя прямо здесь, у этого шаткого столика, — угрожающе прошептал он, и тихий стон сорвался с ее губ. — Отведи меня домой, пожалуйста, — выдохнула она. Драко бросил бармену достаточно денег, чтобы расплатиться за выпивку, и они тут же ушли. Как только они вошли в ее дом, то оба застонали, страстно целуясь. Драко прижал ее к входной двери, наслаждаясь сладким вкусом фруктового сока и алкоголя, все еще ощущавшимся в ее дыхании. Гермиона попыталась сбросить туфли, в результате чего споткнулась и ударилась головой о подбородок Драко. Они оба засмеялись над ее неуклюжестью, прежде чем возобновить поцелуи. — Ммм… Не хочешь продолжить в душе? — предложила она, когда Драко начал покрывать поцелуями ее шею. Он одобрительно замурлыкал, и она пошла впереди, сбрасывая на ходу одежду. Им предстояло досадное открытие, когда Драко прижал ее спиной к мокрому кафелю: разница в их росте делала секс у стены совершенно невозможным, если только они не хотели рискнуть и заработать возможные травмы, что, вероятно, лишило бы их романтики. Но это вовсе не означало, что Драко не должен был воспользоваться тем, что в его распоряжении мокрая и совершенно голая Гермиона. Он никогда не видел ее такой: под теплыми струями душа кудрявые волосы пригладились и прилипли к голове и шее. Они по очереди мыли друг друга, и Драко понял, что совершал этот интимный акт впервые. Очень скоро мытье волос и кожи стало меньше походить на способ очиститься, и больше на то, что довело их до безумного желания обладать друг другом. Драко с лукавой усмешкой растирал мыльную пену по груди Гермионы, наслаждаясь мягкостью ее плоти, контрастирующей с затвердевшими сосками под его большими пальцами. Пена, пахнущая цветами и стекающая ручейками по ее груди, загипнотизировала его, когда Гермиона протянула руку между ними, чтобы погладить его член. Вздохи и стоны наполнили душевую кабину, и Гермиона сломалась первой. — Драко, пожалуйста. Ты мне нужен, — захныкала она. Даже не потрудившись вытереться, они вышли из душа, и Гермиона попятилась к стойке в ванной, Драко последовал за ней, чтобы обнять ее и поцеловать. Она запрыгнула на широкую стойку, и Драко встал между ее ног и притянул ее ближе. Он прошептал «это то, что ты хочешь?» и, услышав отчаянный ответ: «пожалуйста, Драко», — толкнулся в нее. Гермиона скрестила ноги на его пояснице, пока Драко входил в устойчивый ритм. Он мог смотреть, как трахает Гермиону в большое, высотой по пояс, зеркало, и немного удивился, насколько эротичным ему это показалось. Он представил себе, как повернет ее, чтобы видеть отражение лица, заставляя смотреть, как он берет ее сзади, но они еще не пробовали эту позу, и он не знал, как спросить ее. И все же, эта мысль заставила его член затвердеть еще больше, и через несколько секунд Гермиона вскрикнула, когда он слегка укусил ее чуть выше ключицы. Она обхватила его лицо руками, чтобы крепко поцеловать, и Драко застонал ей в рот, когда она приподняла бедра, чтобы встретить его теперь уже неистовые толчки. Он запустил одну руку в ее мокрые волосы, а другой сжал ее ягодицы, как рычаг, необходимый для того, чтобы с силой прижаться к ней. Он ощущал только, как ее тепло обволакивает все его чувства, и подошел так близко к краю, сжимая ее задницу и целуя ее шею. Драко кончил с придушенным вздохом «Гермиона» в ее ухо. Гермиона, Гермиона, Гермиона. Эти четыре слога укоренились в его сознании, и он не мог думать ни о чем другом, не хотел узнавать больше ни одного слова или имени. Меня это устраивает. * Хвала господу на англ. praise the lord