Remain Nameless | Оставайся безымянным

      Живописная прогулка через Волшебный лес, приводящая в отдаленное поселение фей, выглядела фантастически на пергаменте, но на самом деле, мрачно размышлял Драко, он должен был называться Лес вечной зимы. Он вздохнул, кажется, в тысячный раз и засунул руки поглубже в карманы пальто.       Стоял август, и все же им пришлось надеть несколько слоев одежды и наложить согревающее заклинание, пока они тащились по снегу, как будто сейчас была середина декабря. Драко мог ворчать себе под нос сколько угодно, но в сложившейся ситуации был виноват только он сам. Именно он упомянул о поселении фей, и глаза Грейнджер загорелись, как у ребенка в рождественское утро, так что он, конечно же, не смог отказать в просьбе посетить его.       Он действительно был безнадежен.       Драко хмурился с момента их аппарации на опушке леса, где-то около Луаре, с целью посещения древнего поселения, яростно охраняемого французским Министерством. Около ста лет назад чиновники установили вокруг большей части леса защиту от аппарации, чтобы волшебники не появлялись здесь и не разрушали естественную среду обитания. Хотя феи больше не подвергались опасности быть похищенными для гнусных целей черного рынка, уважение к холодной погоде, благоприятствующей уединению поселения, означало, что защитные заклинания остались.       Хотя все это было хорошо для фей, — и, конечно же, заставляло чуткое сердце Грейнджер петь от счастья при мысли о том, что эти зимние существа так хорошо защищены — это означало ещё и двухмильную пешую прогулку по снегу, чтобы увидеть так называемое чудо.       Драко провел большую часть морозной прогулки, думая о тех вещах, которые предпочел бы сейчас сделать, например, остаться навечно в потрясающей вагине Грейнджер. Он и так делал это утром, днем и ночью, или когда они отвлекались от туризма и не слонялись по Парижу. Отсутствие необходимости беспокоиться о таких досадных вещах, как работа, социальные или семейные обязательства, оставляло массу времени и энергии для гораздо более приятных занятий. Боги, Грейнджер была ненасытна. Она инициировала всевозможные новые позиции, и они занимались сексом на таком количестве разной мебели в номере, что Драко никогда больше не сможет смотреть на шезлонг, не ощущая эрекции. Всего лишь шёпот какой-нибудь банальной фразы, вроде «s'il vous plait» (пожалуйста, фр), заставлял ее течь и раздвигать для него ноги. Он несколько раз пытался шептать по-французски, находясь внутри нее, но член едва позволял ему разборчиво говорить по-английски, если вообще позволял.       И, милый Мерлин, маленький сексуальный зеленый комплект, который она надевала для него… Несомненно, это был лучший сюрприз в его жизни.       Все это свидетельствовало о том, что Драко отчаянно пытался свести ворчание к минимуму, чтобы не разозлить Гермиону и не упустить возможность осквернить один изготовленный вручную антикварный стул сегодня вечером.       Ведьма, о которой шла речь, пребывала в головокружительном предвкушении. Ее щеки порозовели от холода, кудри выбились из-под шерстяной шапочки, глаза блестели от зимнего мороза, когда она старательно сверялась с картой тропы. Гермиона выглядела очень мило с покрасневшим кончиком носа.       Я люблю тебя.       Видите? Безнадежен.       От высоких, покрытых снегом елей, закрывающих лучи позднего послеполуденного солнца, в густом лесу стояла преждевременная тьма. Но эта темнота сослужила свою службу, когда они вышли из-за поворота тропы на открытую поляну. — О боже… — Гермиона затаила дыхание.       Если раньше их окружали темные деревья, то теперь они оказались в окружении желтоватых мерцающих огней. Даже Драко мог признать, хотя и неохотно, что зрелище было довольно впечатляющим. Яркие маленькие феи сверкали и танцевали вокруг, некоторые порхали с дерева на дерево, в то время как другие оставались спящими, пульсируя на одном месте. Низкий жужжащий звук пронзил тихий лес, в остальном безмолвный, если не считать выдыхающих пар Драко и Гермиону. — Это… это великолепно, — прошептала она с благоговением и осторожно шагнула вперед. Драко попятился, не зная, насколько восприимчивы феи к человеческому присутствию. Гермиона медленно приблизилась к огромной, кажущейся бесконечной, паутине существ, которая начиналась на лесной опушке и тянулась вокруг, создавая полог яркого света.       Несколько самых любопытных фей полетели ей навстречу, и Гермиона хихикнула, оставшись стоять неподвижно, как было указано в брошюре. Несколько мгновений они порхали вокруг ее головы, а затем вернулись в безопасное гнездо.       Каждые несколько секунд небольшие группы существ исполняли такой же маленький танец вокруг головы Гермионы, создавая быстро вспыхивающие и гаснущие ореолы. Она старалась оставаться неподвижной, но вскоре ее захлестнул смех над забавными маленькими существами, которые осматривали ее и улетали. — Малфой, сюда! — Гермиона вдруг бросила ему свою расшитую бисером сумочку, и он легко поймал ее. — Сфотографируй меня.       Он порылся в ее волшебно увеличенной сумке, отодвинув в сторону то, что казалось книгами, стеклянными пузырьками, яблоком и запасной парой варежек, прежде чем вытащить ее камеру.       Он быстро сделал несколько снимков и опустил камеру. Все еще смеясь, она немного отвернулась от него, чтобы посмотреть на своих новых друзей. Но Драко не мог оторвать от нее глаз. Он надеялся, что она проявит эти фотографии волшебным способом, но даже таким образом её красоту нельзя будет полностью запечатлеть в чем-то столь банальном, как фотография. Магия вокруг них бледнела в сравнении с ней.       Неземное в волшебном свете, ее лицо сияло улыбкой такого неподдельного счастья, что он чувствовал ее тепло, несмотря на холодный воздух. Гермиона была воплощением чистой радости.       Сейчас. Он должен сказать ей прямо сейчас. Они были наедине, в лесу словно из сказки, укрытом волшебным снегом и волшебным светом, и Драко не мог даже мечтать о более совершенной обстановке.       Но ни его ноги, ни губы не двигались.       Трус. — Иди сюда! — позвала она, прервав его размышления. — Давай сделаем совместную фотографию!       Она взяла камеру, когда он приблизился, и наложила заклинание парения, отправив ее висеть в нескольких футах от них. — Надеюсь, ты способен на другое выражение, кроме насмешки или хмурого взгляда, — поддразнила она, когда он обнял ее за плечи.       Драко усмехнулся. — Такая болтливая. Хорошо, что я знаю, как заставить тебя замолчать. — Он ухмыльнулся и украл поцелуй, сначала едва коснувшись ее губ, а затем быстро проникая между ними языком. Она расхохоталась и хлопнула его по плечу. — Дурак! Это наша первая совместная фотография!       Драко поиграл бровями. — И пусть она будет стоять в центре каминной полки, чтобы все могли увидеть, как я целуюсь с тобой.       Гермиона закатила глаза и покраснела. Он должен сказать ей сейчас, пока она стоит в его объятиях, так мило улыбаясь ему. Драко заглянул в ее теплые глаза и попытался собраться с мыслями. Но они все равно не приходили.       Ужасное чувство отчаяния охватило его. Он был жалким неудачником, не так ли? Несчастным трусом. Никем, кроме неудавшегося Пожирателя смерти, непригодного для жизни в этом мире. Гермиона поступит правильно, если бросит его. На какое будущее тут можно надеяться? Они не были нормальной парой. Драко был так ужасен с ней в школьные годы, по-настоящему ужасен. Он не мог избавиться от воспоминания о том, как ее юное лицо исказилось от боли, когда он бросил в ее сторону небрежное и жестокое «грязнокровка».       Его грудь наполнилась болезненно холодным воздухом, и лед побежал по венам. Когда же погас свет?       Драко потряс головой, словно пытаясь прояснить мысли, и понял, что Гермиона высвободилась из его объятий. Она быстро убрала камеру подальше и достала волшебную палочку. Он растерянно огляделся вокруг, когда лес внезапно погрузился в темноту, как будто великан с волшебной палочкой бросил Нокс на всю колонию. Куда подевались феи? — Драко, — дрожащим голосом произнесла Гермиона. — Драко, достань свою волшебную палочку.       Он немедленно подчинился, встревоженный страхом в ее голосе.       Затем чувство отчаяния усилилось, стало острее и реальнее. Он был настолько жалок, не так ли? Мысли вернулись к испуганному и искаженному лицу мистера Олливандера, когда он дергался и кричал под палочкой Драко, в то время как Темный Лорд неистово ухмылялся и угрожал Драко гораздо худшим, если тот не подчинится. Так много боли… так много страха… он был так напуган… Темный Лорд собирался убить его, убить его мать.… — Драко! — раздался голос Гермионы. — Драко, послушай меня! Ты можешь бросить Патронуса?       Дементоры. Рядом были дементоры.       Драко боролся с подкрадывающейся тоской и пытался сосредоточиться на ведьме перед ним. Если бы ситуация не была такой ужасной, он бы хрипло рассмеялся, погрузившись в новые воспоминания. Воспоминания о том, как он потел в одной из редко используемых гостиных поместья, в то время как его палочка производила большие облака пара, но без четкой формы. Воспоминания о времени, потраченном на него человеком, у которого наверняка были более важные задачи, чем учить невежественного школьника, как защитить себя. — Рано или поздно тебе придется создать его, Драко, для твоей же собственной безопасности. — Дементоры теперь подчиняются Темному Лорду, это бессмысленно. — Ты ошибаешься, если думаешь, что эти существа знают хоть что-то о верности. Пробуй снова.       Но несмотря на терпение Северуса Снейпа в течение лета перед шестым курсом, Драко так и не добился, чтобы его заклинание воспроизвело какую-то определенную форму. Вместо этого он наблюдал, как Снейп без усилий запускал вокруг него странное животное, которое вызывал, и быстро рассеивал.       Драко покачал головой из стороны в сторону, чтобы физически встряхнуться и вернуться в настоящее. — Да, я хочу сказать… он не материальный, но я знаю заклинание.       Гермиона схватила его за руку, и они побежали вниз по тропинке. Они не успели далеко уйти, когда Драко краем глаза заметил скользящие черные силуэты, двигающиеся вдоль деревьев по бокам от них. — Экспекто Патронум! — закричала Гермиона, и прозрачная выдра вырвалась вперед, бросаясь на группу рядом с ними. Те, что были справа, рассеялись, изгнанные прочь существом света.       Но их было больше. Гораздо больше. Гермиона ахнула, и они резко остановились, когда прямо перед ними появились дементоры, преграждая им путь. Потрясение прервало ее сосредоточенность, и надежды Драко рухнули, когда выдра исчезла. Их защитник исчез, и они были окружены.       Он был таким замерзшим. Таким оцепеневшим. Легче всего просто лечь здесь и умереть. Как Крэбб. Крэбб умер, и это была вина Драко. Он тоже должен был умереть. Стать безжизненным, как глаза Крэбба, когда он упал в адский огонь.… — Экспекто… экспект… Экспекто Патронум! — раздался голос, и рука Гермионы дернулась, возвращая его в столь же ужасающее настоящее. На этот раз из волшебной палочки вырвался туманный белый пар, и ее рука в его руке задрожала.       Нет, ему нужна была его добрая, храбрая ведьма, чтобы оставаться сильным. Но лицо Гермионы побледнело, а рука с волшебной палочкой опустилась. Дементоры подплыли ближе, ненадолго удерживаемые туманным щитом, но вскоре он замерцал и рассеялся, оставив свободным путь к Драко и Гермионе.       Безвольная рука Гермионы выпала из его руки, когда она опустилась на колени. Она начала хныкать. — Нет, пожалуйста.… пожалуйста… мы его нашли… это подделка… это подделка…       Сердце Драко оборвалось, когда он понял, какие воспоминания мучили ее больше всего, чтобы причинить такую боль. И он это сделал… он сделал это с ней. Он был там той ночью, в гостиной своей семьи, ради Мерлина, и его тетка… и он наблюдал и ничего не делал.       Теперь он мог.       Драко бросился перед Гермионой и направил палочку на приближающихся дементоров. — Экспекто Патронум!       Ничего. Затем он вспомнил вторую часть заклинания: он должен был думать о своем самом счастливом воспоминании.       Блядь.       Может быть, что-то из его детства было подходящим, но в последнее время эти воспоминания казались потускневшими, как будто принадлежали чьей-то другой жизни.       С шестнадцати лет и до прошлого года его существование было в основном бесконечным мраком и приговором. Он посмотрел налево, на девушку, съежившуюся на земле. Его счастье, его жизнь. И все же он не мог защитить ее… он снова подвел ее. Как он вообще мог подумать, что достоин Гермионы? Не мог спасти, был физически неспособен на это. — Грейнджер… Грейнджер, пожалуйста… — слабо произнес Драко. Он опустился на землю и обнял ее обмякшее тело. Она упала в обморок, и мерзкие твари теперь были над ними. Кружили, приближались, готовые напасть и полакомиться.       Он зажмурился и вспомнил их первый поцелуй, много месяцев назад, в темном коридоре ее дома. — Экспекто Патронум!       Туманный щит, очень похожий на последнюю попытку Гермионы, выстрелил, но оставил Драко ослабленным и задыхающимся. Дементоры остановились на несколько мгновений, затем один из них отбросил его в сторону. — Гермиона… пожалуйста… Ты мне нужна… Гермиона… проснись, ты должна проснуться!       Но ответа не последовало, и он почувствовал, как что-то схватило его за плечо и дернуло прочь. Он был один, всегда один. Она умрет. Они умрут. Люди будут оплакивать Грейнджер и обвинять его, и это правильно. Это все его вина, его вина.… И он до сих пор ничего ей не сказал. Она умрет и никогда не узнает, что Драко любит ее. Он так сильно любил ее, и мысль о том, что он никогда больше не увидит Гермиону, никогда не услышит ее звонкого смеха, никогда не почувствует её прикосновения к своей коже, пронзила его тело мощной волной печали.       Тогда пусть его заберет дементор. Если она больше не принадлежала этому миру, он тоже не хотел этого.       Какая досада, правда? Все то, что они никогда не испытали. Только что они впервые сфотографировались вместе, а вчера вечером впервые танцевали. Сколько еще воспоминаний и первых впечатлений они упустят?       Внезапный образ так ясно вспыхнул в его сознании, что на секунду Драко подумал, что, возможно, он покинул лес. Образ такой поразительной осязаемости, что он, наверное, уже видел его, или жил им сейчас.       Она шагнула к нему, сияя безудержной радостью, в белом платье и с букетом в руках. Яркая улыбка стала еще шире, когда она подошла и встала лицом к нему, протянув руку, чтобы взять его ладонь в свою. Ее нежный голос звучал ясно и сильно, пока она смотрела на него с неистовой гордостью и произносила слова, которые он больше не ожидал услышать от кого-то, не говоря уже о ней. — Я, Гермиона, беру тебя, Драко… — ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!       Дементор отпустил Драко и отпрянул, его собратья последовали его примеру, когда гигантская фигура вылетела из палочки Драко. Он с благоговейным трепетом наблюдал, как огромное существо развернулось и — нет, не полетело — бросилось на высасывающих душу тварей. Потому что драконы не нападают, когда в их распоряжении крылья.       Драко собрал всю свою магическую энергию и сосредоточился исключительно на ощущении всеохватывающего блаженства от сцены, которую каким-то образом вызвал его разум. Дракон взмыл ввысь и закружил вокруг массы дементоров, поймав их в ловушку, рыча и щелкая своими широкими челюстями. Пот струился по лицу Драко, тело дрожало от напряжения, но он не мог и не хотел сдаваться. Только не в тот момент, когда ему показали видение настолько замечательное, что ради него он должен был жить.       Драко направлял своего полупрозрачного спасителя по всей лесной тропинке, не останавливаясь и не отдыхая, пока темные существа, наконец, не отступили, избавив их от своего присуствия. Взмокший и дрожащий, он упал на землю рядом с Гермионой. Выполнив свою задачу, дракон еще раз облетел вокруг Драко и Гермионы, прежде чем исчезнуть. Вслед за ним снова воцарилась мирная тишина, и вдалеке Драко увидел волшебные огни.       Но он был слаб. Так слаб. Его магические резервы почти иссякли, и он рухнул рядом с Гермионой. Они не могли аппарировать, по крайней мере, еще полторы мили. Осознав угрозу падения в обморок, Драко собрал последние силы и наложил на Гермиону согревающее заклинание. Надеясь, что этого будет достаточно, он потерял сознание.

***

      Драко внезапно проснулся и задрожал, ощутив, как болят мышцы. Он лежал на боку в снегу, одной рукой обнимая неподвижное тело Гермионы. — Гермиона!       Паника усилила адреналин, прошедший через его усталые конечности, когда он заставил себя сесть. Он понятия не имел, сколько времени прошло с тех пор, как они оба отключились, но в лесу определенно наступила ночь.       Драко никогда в жизни не было так холодно, и он надеялся, что его отчаянно согревающее заклинание хотя бы помогло Гермионе. Она продолжала лежать без сознания, и лицо ее было бледнее, чем он когда-либо видел. Ее обычно розовые губы приобрели нездоровый синеватый оттенок. Он выдохнул теплый воздух в сложенные ладони и обхватил ими лицо Гермионы, отчаянно желая сделать что-то полезное для нее. По крайней мере, она еще дышала, хотя, ощупав ее запястье, он нашёл пульс слишком слабым. Ему нужно было действовать быстро.       Мозг Драко лихорадочно работал, пока он пытался бороться с усталостью и легкими судорогами своего тела. Они слишком долго пробыли на холоде, но он не мог точно сказать, насколько. У него не было опыта лечения любого вида переохлаждения, но он знал, что должен вытащить себя и Гермиону из этого леса, если они хотят выжить.       Думай, думай, думай.       Его пальцы сомкнулись вокруг расшитой бисером сумки Гермионы. Здесь должно быть что-то, что может помочь быстро. Не имея никаких целительных навыков для борьбы с длительным воздействием стихий, он вместо этого искал что-нибудь, чтобы облегчить внутренний холод, оставленный дементорами. Чему учил их этот оборотень Люпин? Шоколад!       Его рука сомкнулась вокруг коробки трюфелей, которую Драко бросил в сумку, когда Гермиона спросила, не хочет ли он чем-нибудь перекусить во время их похода. Он с жадностью запихнул одну в рот, и хотя внутри у него снова потеплело, это мало облегчило боль в покрытых холодными волдырями конечностях. Немного прояснив голову, он попытался привести Гермиону в чувство. — Гермиона… Гермиона, пожалуйста, — он слегка встряхнул ее, но она не проснулась. Драко покрутил палочку в дрожащих руках, решив, что было бы неразумно пробовать Реннервейт, пока он чувствовал себя таким слабым. Он даже не мог протолкнуть шоколад через ее синие губы, боясь, что она подавится.       Блядь. Помогите, пожалуйста, кто угодно.       Драко в отчаянии обвел взглядом опустевший лес. Она нуждалась в медицинской помощи, они оба нуждались, и как можно скорее. Он посмотрел на тропинку перед ними и понял, что ничего другого не остается. Ему придется унести ее отсюда, чтобы попасть в точку аппарации.       Он осторожно поднялся на ноги и съел еще одну конфету. Ощущая себя достаточно здоровым, чтобы идти, Драко знал, что это будет непросто, учитывая вес Гермионы в сочетании с его собственным. Он присел на корточки, расстегнул куртку и усадил Гермиону, чтобы завернуть девушку в нее. Когда он поднял ее, она повисла на нем, безвольная, как тряпичная кукла, и Драко пошатнулся, но не упал. — Спокойно, Грейнджер, — прошептал он в пустое пространство. — Давай перенесем тебя в безопасное место.       Он наклонился, чтобы перекинуть руку Гермионы через плечо, а затем начал неуклюже тащить ее, как мешок с картошкой.       Один шаг. Второй. И еще один. Драко приказал своим ногам двигаться дальше, пока он тащил Гермиону. Он постоянно болтал с потерявшей сознание ведьмой в своих руках, попутно задаваясь вопросом, не является ли бред симптомом переохлаждения. — Грейнджер, Грейнджер, Грейнджер!.. Только ты могла превратить прогулку в поселение фей в ситуацию между жизнью и смертью… Поттер был бы очень горд, хотя я думаю, что ты пытаешься отобрать его лавры, оказавшись в смертельной опасности по глупым причинам… Никогда не говори, что я не делаю твою жизнь захватывающей, любимая… Я имею в виду, дементоры… Становится намного интереснее, правда? Мерлин, ты выглядишь такой маленькой, и все же я едва тащу тебя, Грейнджер… и нет, я не говорю, что ты толстая или что-то в этом роде… просто немного устал, любовь моя… Этот Патронус определенно забирает энергию волшебника, а?.. Разве это не типично? Я успешно вызываю своего первого Патронуса, а ты даже не видишь его… так… типично… так… блядь… Грейнджер… Гермиона… черт возьми, но я устал… это так, далеко… ты знаешь…       Еще несколько шагов. Более резкие вдохи морозного воздуха. Он должен был продолжать двигаться. Ему нужно было пройти еще милю. Для нее, все для нее. Ради Салазара, она была Гермионой Грейнджер, и на этом ее история не закончится. Гермиона Грейнджер выжила вопреки всему: незыблемый факт. Она пережила Василиска, она пережила нападение Пожирателей смерти, преследующих ее по Министерству, она пережила пытки его злой тетки, она пережила побег из Гринготтса, она пережила комнату, горящую адским огнем, она пережила мега-маньяка со змеиным лицом, одержимого желанием уничтожить свободный мир… Она не умрет здесь, в снегу, от такого пустяка, как холод.       Одна нога, вторая… Он поднял свою палочку, чтобы посмотреть, сможет ли наколдовать тепло, но его магия все еще была приглушенной, слабой. Если есть хоть малейшая надежда аппарировать отсюда живыми, то ему понадобится каждая унция этого вещества. Знак входа на тропу все еще не был виден, и его зрение начало мутнеть, он уже не видел, что происходит сбоку. Он потряс головой, чтобы не заснуть и не потерять бдительность. Вперед, вперед, вперед и убраться отсюда. Ради Гермионы, ради их будущего.       Его веки опускались. Ноги с трудом передвигались. Все вокруг становилось тяжелее и тяжелее и непостижимо холодным…       Нет, не останавливаться! Он покачал головой, как ему показалось, уже в сотый раз. Сохрани ей жизнь, сохрани ей жизнь, спаси ее, спаси ее, спаси ее.… Я нуждаюсь в тебе, не уходи, не сейчас, пожалуйста, ты нужна мне, ты нужна мне, я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя. — Впустую… так много потрачено впустую… времени без тебя… так много лет… могли бы быть годы… с тобой, Грейнджер… представь… представь, какими мы были бы… счастливыми… я так счастлив с тобой… Гермиона… Я устал… не могу этого сделать… без тебя… Я буду один.… Я не могу вернуться… ненавижу быть одному… ненавижу быть без тебя… поговори со мной, пожалуйста… Грейнджер, пожалуйста… пили меня, что угодно… мне нужно услышать тебя снова… если мы выберемся отсюда… Я сделаю все… буду всем для тебя… не уходи… не так… пожалуйста, любимая…       Драко не знал, что больнее — говорить или молчать и лишь прерывисто дышал ледяным воздухом сквозь потрескавшиеся губы. Как раз в тот момент, когда воздух начал ощущаться как ножи в легких, его нога и колено соприкоснулись с чем-то твердым. Он качнулся вперед, но удержался на ногах. Дорожный знак! Они добрались до опушки леса!       Драко протащил Гермиону еще несколько футов, а затем подтянул ее к своей груди. Крепко прижал к себе, используя знакомое ощущение ее тела, чтобы успокоить панические мысли и собрать силы, которые ему понадобятся. Облегчение от того, что он достиг точки аппарации, вернуло немного жизни его магии, и он зажмурился, чтобы сосредоточиться. Драко сконцентрировался каждой клеточкой своего существа на месте назначения, а затем усилил мощь, чтобы переместиться.       Появившись мгновением позже в слишком ярком холле их отеля, Драко упал на колени, Гермиона опустилась рядом с ним. Смутно он слышал какофонию обеспокоенных голосов, кричащих в тревоге. Чья-то рука потрясла его за плечо, и над ним всплыло лицо консьержа. Неужели он лежит на спине? — Месье Малфой! Месье Малфой! Что случилось? Вы меня слышите?! — Дементоры… спасите… ее… пожалуйста… спасите ее.       Гермиона, я люблю тебя.       Тело Драко рухнуло на пол, когда темнота снова настигла его.

***

      Свет все еще был слишком ярким. Драко медленно открыл глаза и попытался сориентироваться. Он лежал на кровати под тонкими хлопковыми простынями и был одет в больничную рубашку. Значит, это больница Святого Мунго. — С возвращением, — раздался хриплый голос справа от него, и Драко так резко повернул голову, что у него хрустнула шея. — Когда у тебя будет время собраться с мыслями, я думаю, нам следует обсудить, почему ты выбрал меня в качестве своего экстренного контакта вместо собственной матери или, возможно, своего друга Теодора Нотта, — произнес спокойный голос целителя Браунинга.       Драко проигнорировал его и сел. У него не было на это времени. От быстрого движения закружилась голова, но ему было все равно, он должен был найти Гермиону. — Полегче, Драко, — предостерег его Браунинг. — Ты же в больнице Святого Мунго, — внимательный старый хрен. — Успокоительные зелья только начинают действовать.       Драко откинул одеяло и попытался встать, отчего Браунинг вскочил на ноги. — Драко, остановись! Куда ты собрался?       Отвали. — Я в порядке, мне нужно найти ее, ты знаешь, если…       Дверь в палату открылась, и в нее быстро вошли два целителя в лимонных халатах. Судя по всему, Драко лежал в частной палате, а это означало, что его регулярные денежные пожертвования в больницу Святого Мунго не пропали даром. — А, мистер Малфой, здравствуйте. Диагностические заклинания сообщили мне, что Вы проснулись. Я целитель Бенсон, а это… — Где она? — Драко оборвал вступительную речь, которую целитель собирался произнести. Бенсон нахмурился и поджал губы. — Боюсь, что не могу…       Драко спрыгнул с кровати и выпрямился во весь рост. — Где она? — прогремел он ему прямо в лицо. Краем глаза Драко заметил, как вторая целительница достает палочку из кобуры на боку. — Я не имею права сообщать Вам подробности о других пациентах. А теперь, что касается Вас… — ГДЕ ОНА, ЧЕРТ ВОЗЬМИ? СКАЖИТЕ МНЕ ПРЯМО СЕЙЧАС, ИЛИ Я КЛЯНУСЬ, ЧТО… — Мистер Малфой, если Вы не успокоитесь, у меня не будет другого выбора, кроме того, как связать Вас, — выпалил в ответ целитель Бенсон, совершенно не обращая внимания на крики Драко и его близость. Палочка дернулась в руке его коллеги.       Драко попятился и опустился на край кровати, вызывающе глядя на целителей перед собой. Он чувствовал за спиной присутствие Браунинга. Если бы старик подумал о том, чтобы положить руку ему на плечо, Драко отбросил бы ее. — Вы пережили интенсивную атаку дементоров, — продолжил целитель Бенсон скучающим, клиническим голосом, как будто Драко не кричал ему в лицо несколько минут назад. — Ваши магические резервы были сильно истощены заклинанием Патронуса и последующими согревающими чарами, а затем и аппарацией. Французские целители перевели Вас сюда почти сразу же, и Вы были под магическим успокоительным в течение двадцати четырёх часов. Мы также лечили Вас от переохлаждения, обезвоживания и легкого обморожения губ и ушей. Ваша магия полностью восстановилась, как и конечности. Мой профессиональный совет, оставайтесь здесь по крайней мере еще шесть часов, чтобы полностью исцелиться физически и… — Выпустите меня сейчас же, — прервал его Драко. — Драко, я не думаю… — начал целитель Браунинг, но тот оборвал его. — Сейчас же. Выпустите меня.       Женщина-целительница, которая не потрудилась представиться, наколдовала бланк и перо. — Вы можете подписать это, сообщив, что просите о выписке, вопреки совету Вашего целителя.       Драко подписал, не читая, и бросил лист обратно. — Прекрасно, — отрезал он. — Где я могу найти Гермиону Грейнджер?       Оба целителя бесстрастно смотрели на него, но позади Драко услышал быстрый вздох Браунинга. — Как я уже говорил, я не могу сообщить Вам личные подробности о других пациентах. — Она жива? С ней все в порядке? Просто отведите меня к ней, пожалуйста… — Мистер Малфой, поскольку Вы не являетесь ни членом семьи, ни ближайшим родственником, Вы не имеете права получать какую-либо информацию о мисс Грейнджер.       Значит, она жива или, по крайней мере, все еще жива. И она здесь, где-то в больнице. Кровь Драко закипела в жилах от вида противников перед ним, которые осмелились свести к нулю его отношения с Гермионой. Возможно, он мог бы использовать свой статус дарителя или угрозы судебных исков, но внезапно в его голове возник план получше. У него имелась козырная карта в рукаве, о которой эти два идиота понятия не имели, и Драко планировал выложить ее, как только они выйдут из комнаты. — Отлично, — холодно ответил Драко. — Большое спасибо за вашу помощь. Одно удовольствие видеть в работе этого заведения мои многочисленные галеоны, — усмехнулся он. Целители ушли, не сказав больше ни слова, хотя Драко знал, что ведьма борется с желанием закатить глаза.       Как только дверь закрылась, Драко схватил свою палочку. Он должен был сосредоточиться, если хотел сделать это правильно. — Мне сказали, что ты прибыл с молодой женщиной. Что вы оба испытали нападение дементоров и пострадали от воздействия, но что ты смог аппарировать вас обоих в безопасное место, — монотонно сказал Браунинг. — Драко, женщина, с которой ты был… почему ты не сказал мне, что встречаешься с Гермионой Грейнджер?       Драко прервал концентрацию, чтобы посмотреть на своего целителя. — А какое это имеет значение? Ты в курсе обо всем, благодаря нашим сеансам, и я не знал, что должен был раскрыть ее полное имя. Тебе нужны ее адрес и дата рождения? — холодно спросил он. — Обычно, нет, мне не нужны личные данные романтического партнера, но, Драко, это совершенно особое обстоятельство, учитывая твою историю и прошлые сеансы исцеления! Не думаешь ли ты, что я смог бы по-другому организовать наши встречи, если бы ты был честен? Это не какая-то тривиальная деталь личной жизни, это главное откровение, которое мне необходимо, чтобы относиться к тебе должным образом!       Драко никогда раньше не видел Браунинга сердитым на него. Это произвело бы большее впечатление, если бы у Драко было время или желание заботиться о чем-то, кроме Гермионы.       Не обращая внимания на возмущение целителя по поводу его очевидной двуличности, Драко закрыл глаза, чтобы сосредоточиться на своем самом счастливом воспоминании. Или фантазии, предположил он. Ему нужно было исследовать Патронус и то, как он вызывается.       Белое платье, широкая улыбка. — Я, Гермиона, беру тебя, Драко… — Экспекто Патронум!       Серебристый дракон появился и повис перед ним, ожидая приказаний. — Передай это сообщение Гарри Поттеру: «Поттер, это Малфой. Я в больнице Святого Мунго, и Грейнджер тоже где-то здесь, но эти чертовы козлы не говорят мне, где именно, поэтому мне нужно, чтобы ты немедленно притащил сюда свою задницу и разыскал спасительницу всего хорошего и справедливого в мире, убедился, что с ней все в порядке, и отвёл меня к ней».       Вот. Пусть здешние идиоты-целители откажут в просьбе Гарри Поттеру.       Дракон вылетел из комнаты, и Драко встретил ошеломленный взгляд Браунинга. — Я собираюсь найти ее, а ты можешь приберечь свои предостережения для нашего следующего сеанса, — решительно сказал он, затем сбросил стандартную одежду пациента и натянул собственные вещи. — Я назначаю дополнительные тридцать минут к нашему следующему сеансу, — сказал Браунинг. — Мы обсудим, почему ты включил меня в список ближайших родственников, в дополнение к причинам, по которым мы не обсуждали ваши отношения с мисс Грейнджер. — Как скажешь, — пробормотал Драко и поднял глаза к открывающейся двери. — Это было быстро, — выдавил Драко, когда к нему подошел взволнованный Поттер. — Что именно? — последовал удивлённый вопрос. — Разве ты не получил моего Патронуса? Как ты здесь оказался так скоро?       Внезапно появился туманный Дракон и передал послание Драко. Гарри ухмыльнулся, когда Патронус исчез. — Впечатляет. Хотя я разочарован, что это не хорек.       Драко напрягся, услышав оскорбление, но подавил свою гордость. — Поттер, ты должен помочь мне найти ее. Целители ничего не сказали, и я даже не знаю, все ли с ней в порядке, не могу попасть к ней, и мне нужно знать, если она…       Гарри поднял руку, чтобы остановить тревожное бормотание Драко. — Малфой, с ней все в порядке. Если ты успокоишься, я отведу тебя прямо сейчас.       Кашель за спиной напомнил Драко, что они не одни. — Драко, мы все же должны обсудить… — Не сегодня, Браунинг, — отрезал Драко. — Браунинг, это мальчик, который не умеет ни умирать, ни причесываться. Поттер, это мой личный целитель, Браунинг.       Драко закатил глаза, когда они вежливо пожали друг другу руки. — Гарри Поттер, рад познакомиться. — Аттикус Браунинг, взаимно.       Когда он поспешил вслед за Поттером из палаты, Драко мог поклясться, что слышал, как Браунинг бормотал себе под нос: — Надо было просто уйти в отставку, как просила Марианна, я слишком стар для этого.…       Двое мужчин вместе прошествовали по коридору, Драко засыпал Гарри вопросами о самочувствии Гермионы. Вопросы оставались без внимания, пока они не достигли пустынного коридора. — …и губы у нее были какие-то синие, и я понятия не имею, в каком состоянии оказался здесь, и думаю, что ей было хуже, чем мне, но если они сразу же ввели правильное зелье, то не должно быть никакого длительного эффекта.…       Гарри оборвал его на полуслове. — Мерлин, может, ты заткнешься? Я не могу дать тебе никаких ответов, пока не буду знать, что мы одни!       Драко закрыл рот, но сердито посмотрел на него. — С ней все в порядке. С Гермионой все в порядке, — повторил Гарри, и наконец до Драко дошли слова. Он тяжело привалился к стене и закрыл лицо руками. Весь гнев и адреналин, вызванные необходимостью получить информацию, улетучились, когда его захлестнула волна облегчения и беспокойства. — Малфой, — тихо сказал Поттер. — Она жива благодаря тебе. Ты… ты спас ей жизнь. — От напряженного голоса Поттера Драко стало только хуже. Как близко он был к тому, чтобы потерять ее? Боги, что бы случилось, если бы они пробыли там еще хоть одну минуту? Или если бы ему так и не удалось бросить Патронуса? По реакции Поттера можно было подумать, что он почти горевал. Как долго Гермиона парила между этим и другим мирами? Неужели она опять страдала из-за него?       Гарри прислонился к стене лицом к Драко и скрестил руки на груди. — С тобой все в порядке?       При обычных обстоятельствах он бы выдал язвительный ответ и велел Поттеру отвалить, но борьба измотала его. Драко опустил руки и судорожно вздохнул. — Я могу увидеть ее? — тихо спросил он.       Гарри кивнул и поправил очки на носу. — Она сейчас спит, но да, это ее палата, — Гарри указал на дверь перед ними. — Она первым делом спросила о тебе, — добавил он. — Рон и Джинни сейчас с ней.       Драко крепко зажмурился, желая, чтобы ужасные образы Гермионы без сознания в лесу исчезли. — А ее родители? Они знают? — О, нет, — Гарри отступил. — Я и Рон… Мы числимся здесь ее ближайшими родственниками. Родители не… Я уверен, ты знаешь, что между ними все сложно. Гермиона не любит, когда они волнуются. Во всяком случае, предполагалось, что вы пробудете во Франции еще два дня.       Драко издал горький смешок. — А если бы она умерла?       Рот Гарри сжался в мрачную линию. — Она не умерла. Входи.       Драко оттолкнулся от стены и последовал за Гарри в другую частную палату. Но вместо того, чтобы успокоиться, как он надеялся, Драко увидел перед собой свой худший страх. Он увидел Гермиону в кровати, слишком большой для маленького тела, ее волосы беспорядочно разметались вокруг нежного лица, глаза были закрыты, а кожа очень бледна. Она была слишком неподвижна, слишком тиха. Она вообще дышит? Она выглядела как оболочка самой себя… как труп. Как безвольная маленькая кукла, которую пытали на полу его гостиной…       Зрение Драко затуманилось, и он покачнулся. Вдалеке он услышал, как кто-то зовет его по имени, но все звуки были приглушены. Краем прикрытых глаз он видел две движущиеся фигуры с рыжими волосами, но не мог отвести взгляд от бледной, безжизненной копии женщины, которую любил, лежащей ничком и не приходящей в себя. Он опаздывал, всегда опаздывал. Не смог спасти её… Он никогда не спасёт ее.…       В поле зрения появилось обеспокоенное лицо, и Драко понял, что остался стоять только потому, что Поттер крепко держал его. Он что-то настойчиво сказал, но Драко не смог разобрать слов. — Я… не могу… нет! Я не могу этого сделать… Я… — Драко задохнулся, вырвался и выскочил из палаты.       Он не мог дышать. Ему нужно просто, блядь, дышать. Она была так смертельно бледна. Такая же бледная, как тогда, доставленная егерями в поместье.       Драко, шатаясь, прошел по коридору в ближайшую уборную и чуть не рухнул на раковину. Он крепко схватился за затылок и сдавленно зарыдал. В конце концов его душевные страдания подействовали на физиологию, и его вырвало. Он вздрогнул еще несколько раз, прежде чем тело отказалось от попыток изгнать все целебные зелья, которыми его успели накачать.       Меня это устраивает, меня это устраивает, меня это устраивает.       Драко вытер лицо и выпил немного воды, затем внимательно посмотрел на жуткое лицо в зеркале. Поттер утверждал, что она здорова, но как он мог говорить это, когда она выглядела такой хрупкой, такой сломленной?       Внезапное движение позади него привлекло внимание Драко, а затем он увидел еще одно лицо, отраженное за его плечом. Он не мог избавиться от ощущения дежавю. — Мы должны прекратить встречаться вот так, Поттер, — Драко еле сложил слова в предложение — настолько слабым был его голос.       Губы Гарри слегка дрогнули. — Я обещаю, что на этот раз не буду пробовать экспериментальные темные проклятия, которые заставят тебя истекать кровью на полу.       Драко пожал плечами, но не смог подавить дрожь в ослабевших конечностях. Воспоминание об этом инциденте неприятно поразило и укололо его: беспомощность, отчаяние, жалкие страдания, которые он испытывал.… — Знаешь, в тот день я хотел умереть. Не пойми меня неправильно, я хотел причинить тебе боль, но когда ты ударил меня тем проклятием, и я начал истекать кровью… Я подумал, что наконец-то нашел выход из этой гребаной ситуации. Наконец-то до меня дошло, что я с самого начала обречен провалить миссию Темного Лорда. И знаешь, что? — Драко мрачно рассмеялся. — Я даже не смог умереть.       Драко закрыл глаза, чтобы не видеть озабоченности на лице Поттера — такой же, как в тот день на шестом курсе, когда они встретились взглядами в треснувшем зеркале. Тогда жалость Поттера приводила его в бешенство, но сейчас он мог испытывать лишь приглушенное отвращение. — Ты всегда мог поступить иначе, — тихо сказал Поттер. — Я понимаю, что мне легко говорить. Я только хотел бы, чтобы… чтобы Дамблдор… или кто-нибудь другой показал тебе гораздо раньше, что у тебя был выбор.       Драко издал резкий смешок. — Выбор? Как поэтично, — усмехнулся он и повернулся, чтобы прислониться спиной к стене. Зачем они вообще затеяли эту бессмысленную дискуссию? Но Драко понял, что теперь, когда они пошли по этой дороге, он мог бы довести ее до конца. — Тот самый мальчик, который выжил, а? Считай, что у меня не было выбора. — Драко опустился вниз по стене, чтобы сесть, согнув колени. — Благодаря ошибкам моего отца, я был вынужден оправдать некие ужасающие ожидания, как только мне исполнилось шестнадцать. Возможно, тот я сначала сказал бы, что ему это нравится, но мы оба знаем, что мой выбор был между принятием метки и верной смертью. Можно ли вообще назвать это выбором? А что касается моей миссии убить Дамблдора… Убить старика или смотреть, как умирают твои родители. Какой путь выбрал бы ты?       Драко задумчиво посмотрел на Гарри. — До меня как-то дошли слухи, что распределяющая шляпа предлагала тебе Слизерин, и у вас был целый разговор по этому поводу. А ты знал, что со мной она не дискутировала? Помнишь церемонию распределения? Она едва коснулась моих волос и объявила меня слизеринцем. Не предложила мне никаких альтернативных путей, никаких мудрых слов о том, что моя жизнь может сложиться по-другому, нет, она просто увлекла меня по предначертанному пути тьмы.       Гарри смерил его терпеливым взглядом. — Я уже говорил тебе об этом однажды, но думаю, стоит повторить. Мир не делится на хороших людей и Пожирателей смерти.       Драко запрокинул голову и уставился в потолок. — Да, да, очень красивые слова.       Хоть он и не опустил взгляд, чтобы проверить, Драко готов был поспорить на кучу золота, что Поттер закатил глаза. — Послушай, я здесь не для того, чтобы ворошить прошлое. Ты извинился, я простил тебя, но теперь все изменилось. Черт возьми, ты встречаешься с моей лучшей подругой и спасаешь ее от дементоров! Я пришел сюда, чтобы поблагодарить тебя и убедиться, что ты не наказываешь себя. Это была не твоя вина, и целители рассказали нам с Гермионой, что ты для нее сделал.       Драко съежился и опустил голову. Что он сделал для нее… это было просто смешно. Он втянул ее в еще одну опасную ситуацию, из-за которой она чуть не погибла. — Она чуть не умерла. Она… — К своему крайнему огорчению, Драко почувствовал, как у него перехватило горло. — Малфой, — раздраженно вздохнул Поттер, — какую часть фразы «Гермиона в порядке» ты не понял? — Что? Ты называешь это в порядке?! — взорвался Драко. — В порядке — это лежать в постели и выглядеть как гребаная Серая дама?! Может быть, ты и привык, видя ее в ситуациях, угрожающих жизни, но я — нет! — И что же, ты выбегаешь из комнаты и прячешься? Как это может помочь? — Я рад, что ты можешь быть таким спокойным, Поттер, но прости, что я немного не в духе, увидев ее такой. Как бы ты отреагировал, а? Если бы это была Джинни в той постели?       Когда брови Гарри взлетели вверх, Драко понял, в чем он только что признался. — Блядь, — простонал Драко и прислонился головой к стене. Он закрыл глаза, чтобы не видеть чересчур расслабленную фигуру своего бывшего соперника, небрежно стоящего у двери ванной, пока Драко раскрывал свою самую важную тайну. — И я никогда не говорил ей об этом… Она чуть не умерла, а я так и не сказал, — хрипло прошептал Драко. — Почему?       Глаза Драко резко распахнулись и уставились на проклятие его юности. — На случай, если Вы не заметили, Аврор Поттер, когда мне есть что терять, у меня не все получается, — прорычал он.       Поттер испустил еще один страдальческий вздох, и если бы у Драко было больше энергии, он бы послал заклинание прямо между его глаз. — Послушай, тебе действительно нужно перестать быть таким драматичным, серьёзно, раз об этом говорю я, — он бросил Драко плутоватую ухмылку, от которой к горлу снова подступила желчь. — Война закончилась, приятель. Прошло уже много времени. Единственный способ потерять Гермиону сейчас — это продолжать вести себя как придурок… — Я чуть не потерял ее из-за дементоров, так что не смей мне говорить… — Да, группы изгоев-дементоров, я получил полную информацию от французских Авроров. Очевидно, эта проблема возникла в некоторых частях Европы с тех пор, как мы прогнали их из Азкабана. Но ты отбился от них, Малфой, — зеленые глаза впились в серые. — Ты сражался за нее. И я спрашиваю, что если она снова проснется и на этот раз тебя там не будет? Дементоры по сравнению с этим покажутся ей карликовыми пушистиками.       Драко криво усмехнулся, прекрасно понимая, какую ярость Гермиона способна обрушить на тех, кто ее огорчает. И хотя у нее есть все основания злиться на него, это никогда не отменит того факта, что он не заслуживает ее. Драко-идиот, расхандрившийся на грязном полу больничной уборной, который был слишком труслив, чтобы сидеть у ее кровати и ждать, когда она проснется, никогда не заслуживал ее. А это означало, что ему нужно забыть о своей глупой маленькой фантазии. Захватывающей, нелепой, невозможной и абсолютно ужасной фантазии.       Да, ужасной. Ужасно, что его мозг вообще додумался путешествовать в столь далекое будущее. Он даже не мог найти слов, чтобы сказать Гермионе, что любит ее, и все же его разум в паническом состоянии счел нужным вызвать видение ее согласия быть связанной с ним, сердцем, душой и магическим ядром, навсегда. Неужели Драко действительно был настолько слеп к глубине своих собственных чувств?       Безумие. Чистое безумие. Как будто она когда-нибудь согласится связать себя с кем-то вроде него. Браком. Навсегда. Почему и каким образом это стало источником достаточного счастья для Драко, чтобы, наконец, вызвать материального Патронуса? Откуда, черт возьми, это взялось?       С уколом страдания он понял, что ответ не имеет значения. Драко не мог быть мужчиной в своей собственной фантазии; мужчиной, достойным сияющей улыбки этой замечательной женщины, согласившейся стать его женой. Он никогда не станет таким человеком. — Я не могу этого сделать.… Я не могу быть тем, что ей нужно. Я не могу… — Чушь собачья твое «я не могу». Что ты можешь сделать — это, черт возьми, попробовать! Ты можешь вырасти, блядь, и хотя бы попытаться ради нее! Вытащи голову из своей высокомерной задницы и стань человеком, который был достаточно силен, чтобы отогнать дементоров и нести ее две мили по снегу! Какая существует альтернатива, а? Сделать вас несчастными, потому что ты слишком упрям, чтобы понять, что она тоже тебя любит? Гермиона ничего не делает наполовину, так что мой совет — считай себя счастливчиком и благодари Мерлина каждый день, который ты проводишь в ее присутствии, — грудь Поттера тяжело вздымалась к концу его маленькой тирады, и это больше, чем что-либо другое, подбодрило Драко.       Теперь это было привычным явлением! Разгневанный Гарри Поттер, обрушившийся на него. Драко медленно встал и провел рукой по волосам, приводя их в порядок. Он протер почти сухие глаза и поправил одежду.       Меня это устраивает. — Если эта лекция — твоя версия поддержки, Поттер, то мне жаль твоего будущего ребенка. Наверное, не стоит так много ругаться, это не подобает отцу, ты же знаешь.       Гарри фыркнул и пробормотал что-то уничижительное себе под нос. Двое мужчин посмотрели друг на друга и обменялись понимающими гримасами; не совсем рукопожатие, но все же взаимное признание общности. Гарри мотнул головой в сторону двери уборной. — Тогда пошли. Нам с Джин пора идти, а Рон обещал сообщить остальным членам семьи о ее состоянии. Теперь ты можешь остаться с ней, никто тебя не побеспокоит.       Драко ничего не сказал, хотя и был сегодня нехотя благодарен Поттеру. Как раз перед тем, как они подошли к двери главы отделения, Драко задал вопрос, который все еще мучил его. — Поттер… когда ты бросаешь Патронуса… ты используешь воспоминание, верно? Что-то, что уже произошло?       Гарри пожал плечами: — Ну да, именно так меня учили, и это всегда срабатывает. Гермионе было бы лучше знать, если бы существовали какие-то альтернативные теории. Очевидно, это должно быть что-то, что внушает счастье. Не просто типичное счастье в том смысле, что оно мимолетно. Больше похоже… больше похоже на воспоминание, которое делает тебя настолько счастливым, что если бы это было последнее, что ты испытал, оно бы того стоило.       Белое платье, широкая улыбка. — Я, Гермиона, беру тебя, Драко…       Гарри испытующе посмотрел на него. — Почему ты спрашиваешь? О чем ты думал, когда вызывал его?       Драко не ответил, просто решительно вошел в палату Гермионы и сосредоточился на том, чтобы следить за своими ногами, приближаясь к ее кровати. Он даже не взглянул на двух других посетителей. Опустился в кресло и постарался прогнать тошноту при виде её хрупкой фигуры. Грудь Грейнджер мягко вздымалась и опускалась, и только подстроив свое дыхание под это движение, он почувствовал, что начинает успокаиваться. — Когда она проснется, скажи Гермионе, что завтра я свяжусь с ней через камин, — раздался с порога тихий голос Поттера. Должно быть, он также сделал какой-то жест Уизли, потому что Драко услышал шаги тех, кто покидал палату.       Драко не хотел поворачиваться к ним, он смотрел только на Гермиону, и поэтому был застигнут врасплох, когда маленькая теплая рука сжала его плечо с тем, что можно было бы назвать расположением. Он взглянул в неистовые карие глаза Джинни, которая смотрела на него с дрожащей улыбкой. — Спасибо, — одними губами произнесла она, и он лишь моргнул в ответ. Девушка, казалось, не ожидала от него никакой другой реакции и опустила руку, чтобы последовать за остальными.       Прежде чем дверь закрылась, его окликнул другой голос. — Малфой!       Драко повернулся и увидел Рона Уизли, застывшего на пороге. Рыжеволосый страдальчески нахмурился, но посмотрел ему прямо в глаза. — Спасибо, — его взгляд метнулся к Гермионе, затем снова к Драко. — За то, что ты сделал.… для нее. Просто… спасибо.       Драко коротко кивнул и отвернулся. Сейчас у него не было ни эмоциональной, ни физической энергии, чтобы разобраться в своих чувствах к Уизелу. Когда он услышал, что дверь захлопнулась окончательно, он поддался порыву и сжал руку Гермионы в своей. Судя по внешнему виду, он ожидал, что она будет холодной на ощупь, но ладонь ощущалась такой же теплой и успокаивающей, как и всегда.       Знакомое прикосновение ее кожи заставило его подавить эмоциональный выдох. Теперь он всегда будет рядом. Облегчение тяжелым грузом навалилось на усталого Драко, заставив его откинуться на жесткое кресло. Он продолжал держать руку Гермионы, даже когда усталость заявила свои права на него.       Никогда больше не отпущу тебя, Грейнджер.       Я люблю тебя.       Меня это устраивает.