***
24 декабря 2008 Первый визит в дом Уизли и царивший в Норе шум застали Драко врасплох. Повсюду находились люди, всех возрастов, размеров и цвета волос, и почему-то абсолютно никого не смутило его присутствие. Он не был уверен, чего ожидать, но, конечно, не множества приветствий: «О, привет, Гермиона и Малфой!», за которыми следовали рукопожатия для него и объятия для нее и пожелания счастливого Рождества. Их встречали как пару, а затем говорящий спешил перехватить непослушного ребенка или принести выпивку, или сжечь назойливую омелу, появление которой сопровождалось выкриками вроде: «Ну давай же, поцелуй ее!» или: «Следите за языками, тут находятся дети!» Кроме Джорджа Уизли, который неоднократно представлялся Драко в течение вечера — ждал, что тот ошибется и случайно назовет его именем умершего близнеца — никто не посмотрел на него второй раз. Никаких шепотков или косых взглядов. В здешней атмосфере было слишком много хаоса, чтобы создавать драму из отношений Гермионы и Малфоя. Впервые за довольно долгое время в Норе ужин состоялся в канун Рождества. Поскольку большинство детей выросли, и им приходилось считаться с новоприобретенными родственниками, Молли приняла решение собрать всех в сочельник. В столовой не было возможности поесть сидя из-за огромного количества Уизли и их друзей (Лонгботтомы, Ли Джордан, Луна и Рольф, родители Патил, Делакуры и т.д.), поэтому Молли кричала всем, чтобы они брали тарелки и усаживались куда придется. У Нарциссы случился бы сердечный приступ при виде настолько неформальной обстановки. Кое-кто из молодежи сидел на полу, во имя Салазара. Драко не возражал, потому что благодаря этому Гермиона краснела рядом с ним на потертом диванчике. В руке он держал бокал глинтвейна, а на коленях — тарелку с восхитительной жареной индейкой, и, Мерлин, как Уизли мог оставаться таким жилистым и худощавым после стряпни своей матери? Гермиона помахала крошечной Роксане Уизли, которая подпрыгивала на коленях Анджелины и хитро улыбалась Драко. Внезапная мысль пришла ей в голову, и она наклонилась ближе, чтобы прошептать: — Извини, что не подумала упомянуть об этом раньше, но скоро здесь появятся Андромеда и Тедди. Ты готов к встрече с ними? Драко нахмурился, глядя в тарелку, и сделал глоток, пытаясь разобраться в своих мыслях и чувствах по поводу встречи с потерянными когда-то родственниками. — Думаю, да, — медленно произнес он. — Они не будут против моего присутствия? — Тебе нечего бояться, — настаивала она. — Я думаю, что Тедди понятия не имеет, кто ты, а Андромеда не склонна к драматизму. И я уверена, что она будет рада познакомиться с тобой. Пожалуйста, скажи Драко, что тетя Андромеда уже любит его. Вот что написала матери его единственная оставшаяся в живых тетя много лет назад. Но будут ли эти слова актуальны сейчас? После того, что случилось с мужем Андромеды, ее дочерью и зятем, сможет ли она смотреть на Драко и видеть в нем своего племянника? Или она увидит молодую версию Люциуса и отречется от него? Привет, привет, я Драко, племянник, которого ты никогда не видела, потому что совершила тяжкий грех, выйдя замуж за магглорожденного, а моя мать решила, что семейный имидж важнее сестринских уз. Наверное, ему не следовало быть настолько откровенным. — О боги, — внезапно прошептала Гермиона, привлекая внимание Драко к волшебникам в другом конце комнаты. Он сразу узнал Оливера Вуда, потому что следил за его карьерой в «Паддлмир Юнайтед» и обменивался с ним дружескими фразами на различных квиддичных матчах и мероприятиях в течение многих лет. Одну руку мускулистого шотландца пожимал Артур, а в другой он держал ладонь укротителя драконов Уизли (Чедвик? Нет. Чейз? Нет… Чарли? Да, Чарли). По щекам Молли текли слезы, пока они вчетвером тихо разговаривали, а потом она обняла двух юношей, окончательно растрогавшись. Все остальные разговоры в комнате прервались, когда Оливер и Чарли наконец вырвались из объятий Молли и смущенно повернулись лицом к присутствующим. Чарли зарделся почти так же, как и его волосы. — Счастливого Рождества всем. Думаю большинство из вас знакомы с Оливером? Джордж и Анджелина взревели от восторга и вскочили с кресел, чтобы обнять друга и бывшего капитана по квиддичу. К тому времени, как новоприбывшая пара добралась до Драко и Гермионы, даже у Оливера было розовое лицо после череды горячих приветствий семьи Уизли, их вторых половинок и детей. Гермиона крепко обняла Чарли, и Драко с трудом разобрал ее слова: — Я так сильно горжусь тобой, Чарли. И его тихий ответ: — Я же говорил тебе… Спасибо за дружеский пинок под зад. Она продолжала болтать с ними и даже договорилась о совместном ужине в новом году. К неудовольствию Драко, на место Гермионы уселся Рон с тарелкой, полной еды. — Понятия не имею, о чем так беспокоился Чарли. Честно говоря, кого волнует, что ему нравятся парни? Миона привела тебя на Рождество. Без обид, приятель. — Уизли, ты точно знаешь, что сказать, чтобы человек почувствовал себя желанным гостем, — усмехнулся Драко. Рон взмахнул вилкой, раскидывая кусочки картофеля. — Перестань, ворчливый мерзавец, ты знаешь, что я имею в виду. Мы все любим Оливера. — Опять же, твоя способность оскорбить гостя, даже не подозревая об этом, поистине поразительна. Рон пожал плечами, наполняя рот брюссельской капустой. Он, по крайней мере, проглотил свою еду, прежде чем снова заговорить. — Ну, считай это предложением мира. А мой рождественский подарок заключается в том, что я не дал маме связать хорька на твоем свитере. Джордж сказал ей, что это твое любимое животное. Да, Андромеда на кухне, она хочет с тобой поговорить. Рон небрежно бросил эту информацию, словно она не могла перевернуть всю его жизнь. — Тактично, как всегда, — проворчал Драко и поправил пиджак, вставая. Он поймал взгляд Поттера, когда тот двинулся через переполненную гостиную. Рядом с ним сидел мальчик в алом свитере и с такими же волосами, оживленно болтая о новой метле, которую надеялся получить на Рождество. Драко покачал головой, показывая, что пока не готов встретиться со своим юным кузеном. Начать воссоединение с этой частью семьи следовало с Андромеды. Драко был рад, что впервые встретил тетю в доме Уизли, а не случайно столкнулся с ней в общественном месте. Ее сходство с Беллатрисой в первый момент поразило его, но затем Андромеда улыбнулась, и выражение искренней радости, а не дикого безумия, полностью преобразило ее черты. Волосы Андромеды были более мягкого каштанового цвета, чем у сестры, аккуратные волны, в которых мелькали серебристые пряди в отличие от блестящих темных кудрей Беллатрисы. Она посмотрела на Драко так, словно знала, о чем он думает, и не заговаривала с ним пару минут, чтобы он немного привык к ее присутствию. — Привет, Драко. — Здравствуйте… Миссис Тонкс. Драко понятия не имел, как обращаться к этой женщине, своей кровной родственнице, и пожалел, что поприветствовал ее настолько официально, заметив вспышку эмоций в ее глазах. Возможно, она и сбежала с магглорожденным простолюдином десятилетия назад, но в Андромеде Тонкс оставался суровый дух чистокровности высшего класса. В ее осанке чувствовалась строгость и в то же время элегантность, и Драко знал, что когда она заговорит, ее дикция будет четкой, благодаря урокам ораторского искусства в детстве. — Ты действительно похож на отца, это довольно необычное сходство, — ее проницательные глаза сузились, скользнув по его лицу. — Но в тебе есть что-то от Блэков. Форма бровей и глаз определенно достались от Нарциссы. — Мне говорили, что я унаследовал и ее руки, — сказал он. — Если бы я больше практиковался, то мог бы соперничать с мастерством матери в игре на пианино. Андромеда выглядела слегка взволнованной. — Она сохранила его? Тот самый «Блютнер»? Драко кивнул. — Я все детство брал уроки. Боюсь, моя благодарность за столь потрясающий подарок давно просрочена. Она прищурилась. — Это не твоя вина. Мне приятно знать, что его использовали по назначению. В воздухе повисло неловкое молчание, и Драко буквально почувствовал тяжесть десятилетий упущенной связи между ними. Ему показалось неправильным, что его знакомство с тетей должно было состояться в доме, не принадлежащем ни одной из их семей. Не слишком ли широка пропасть между ними? Не слишком ли глубоки раны? — Я… — неловко начал Драко и потянул себя за воротник. — Я приношу свои извинения… Андромеда в замешательстве поджала губы, и это было так похоже на его собственную мать, что у него сжалось сердце. — За что, мой дорогой мальчик? Драко проглотил тревожный ком из сожаления и грусти, который внезапно застрял у него в горле. — За все, — хрипло ответил он. — За то, что мы встретились вот так. За то, что я никогда не знал ни Вашей дочери, ни Вашего мужа. За то, что они умерли из-за… — Пожалуйста, — она подняла руку. — Пожалуйста, не надо. Драко замолчал, задыхаясь от всей своей монументальной неадекватности и вины, накопленной за годы неправильного выбора. — Если уж начистоту, я должна была найти тебя раньше, — сказала она и устало улыбнулась Драко. — Но я не хотела вмешиваться в твою жизнь. Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя обязанным встретиться со мной. — Я был бы рад, — серьезно ответил Драко. — И я прошу прощения… Моя мать… — Она взрослая ведьма, и любая ссора между нами не должна тебя касаться. У тебя нет причин извиняться передо мной, Драко. Он не мог больше смотреть на нее. — Спасибо, — буркнул он и принялся теребить запонку. — Гермиона — прекрасная ведьма, — сказала Андромеда через несколько секунд. Драко посмотрел на нее и увидел поддразнивающее выражение лица, быстро сменившееся чем-то более искренним. — Если ты когда-нибудь захочешь… поговорить с кем-нибудь… о ней или вообще о чем-нибудь, я охотно выслушаю тебя. Как человек, сбросивший ярмо извращенных идеалов, сформировавших нас, я не понаслышке понимаю, как трудно тебе было пойти против воспитания. Я уверена, ты, как и я, обнаружишь, что наличие рядом правильного партнера очень важно, а вот их кровь не имеет никакого значения. Мне повезло, что у меня был Тед. — Я тоже считаю, что мне повезло, — спокойно ответил он. — Время, проведенное с ней, — это дар. Андромеда смотрела на него с удовлетворением и явным чувством гордости. — Кстати, о дарах, — сказала она громче и посмотрела на кого-то позади Драко. Он обернулся и увидел приближающуюся Гермиону, отгоняя чувство ревности, когда она легко обняла его тетю. — У меня есть кое-что для тебя, дорогая! Она достала бархатную шкатулку, и Гермиона покраснела, когда Андромеда открыла ее, чтобы показать ожерелье из аметиста и александрита, сделанное гоблинами. — О, Андромеда… Я не могу принять это! — Можешь и примешь, дорогая, и поскольку я знала, что ты это скажешь, представь, что берешь его в долг. Я всегда надеялась передать ожерелье Нимфадоре, но… Ты помнишь ее. Она рассмеялась бы мне прямо в лицо! Андромеда и Гермиона улыбнулись воспоминаниям о его покойной кузине, и Драко снова опечалился. — Ты наденешь его на новогоднее мероприятие? Это идеальная вещь для приема такого уровня, — настойчиво сказала Андромеда, и Гермиона просияла. — Конечно, это большая честь для меня! Спасибо, что позаботились обо мне. Андромеда махнула изящной рукой в знак протеста. — Спасибо за книги стихов! Я была рада пополнить коллекцию. А Тедди поблагодарил тебя за книги по теории защиты, которые ты прислала? Гермиона серьезно кивнула. — Конечно, он очень вежливый мальчик. Андромеда преисполнилась гордости. — Хорошо. — Она повернулась к Драко. — Ты не откажешься вскоре зайти ко мне на чай? Гермиона, конечно, тоже желанная гостья, и вы с Тедди сможете встретиться должным образом, а не среди всей этой суматохи. Драко согласился и подумал, не пригласить ли Андромеду на новогодний прием Малфоев. В конце концов он придержал язык, решив, что лучше не навязывать воссоединение матери, даже если она виновата. — Я думаю, это было бы прекрасно… Тетя. Слово показалось чужим, но то, как Андромеда и Гермиона улыбались ему, оправдывало странную ситуацию. Позже, после того, как они покинули Нору, нагруженные персональными свитерами Уизли, Драко получил серебристый («в тон его глазам»), различными рождественскими подарками и несколькими тарелками с остатками еды, Драко уделил несколько минут, чтобы разобраться в своих чувствах по поводу вечера. Был сочельник, и Гермиона лежала в постели, одетая в нелепую пижаму с изображением танцующих пряничных человечков, положив руку на его обнаженную грудь. Завтра он подарит ей потрясающую пару рубиновых сережек, трахнет как следует, затем они проведут рождественский обед с его матерью, а следом отправятся в дом ее родителей на ужин. Ни он, ни Гермиона не казались особенно взволнованными напряжением, которое, несомненно, будет сопровождать оба визита, но знали, что это необходимое время, проведенное с родителями, может в конечном итоге разрядить умеренно негативное отношение обеих сторон к их отношениям. — Эти пижамы отвратительны, — протянул Драко, проводя рукой по рукаву Гермионы. Он услышал ее смешок. — Подожди, дорогой. В следующем году я подарю тебе соответствующий комплект. В следующем году. — И я сожгу оба комплекта. Она снова хихикнула и зевнула. — Счастливого Рождества, — сонно сказала она и обняла его. — Счастливого Рождества, Грейнджер. Я люблю тебя. — Я люблю тебя. Удовлетворение. Он испытывал удовлетворение.***
28 декабря 2008 Гермиона вздохнула и осторожно покрутила бокал с бордо. Как на официальных, так и на семейных мероприятиях, она придерживалась строгого правила — максимум два бокала, но, Мерлин, вечеринка родителей стала испытанием ее решимости. Несколько лет назад Грейнджеры возобновили традиционную праздничную встречу коллег/соседей/друзей в своем доме. Это было событие, из-за которого Гермионе хотелось напиться вдребезги. Помимо болтливой и шумной группы стоматологов-гигиенистов — людей, которых она считала почти родственниками — присутствующие вызывали у нее отвращение. — Чем ты занимаешься, дорогая? — Ох, ты до сих пор не замужем? Ты не останешься вечно молодой, дорогая, могу я познакомить тебя со своим племянником? — Ты ведь хочешь детей, правда? Наверняка твоим родителям нужны внуки, чтобы их баловать. — Что случилось с твоим рыжим парнем? — Моя племянница временно работает в фирме «Вулфорд», может, я попрошу ее замолвить за тебя словечко? Чем ты занимаешься? Эти отупляющие, ущемляющие границы, вызывающие ярость разговоры повторялись несколько лет подряд, и только потому, что она любила своих родителей, Гермиона продолжала присутствовать на этих встречах. По крайней мере, в этом году рядом был Драко, чтобы разделить ее страдания. Хотя, с горечью подумала она, его приятная внешность уже приглянулась большинству старых дев из толпы, а некоторые, заметив его, делали двойные ставки. И, конечно, оскорбительное недоверие в голосах давних друзей и коллег ее родителей сотворило чудеса с ее уверенностью. — Ты здесь с… Гермионой? Как вы познакомились? Далее следовал вопрос о происхождении странного имени, а затем вопрос о том, как он зарабатывает на жизнь. Драко использовал прежнюю легенду для магглов об управлении поместьем и имуществом, приносящим доход, и эта толпа хамоватых карьеристов верила в неё, не вдаваясь в детали. — О, это правда? — говорили они, по-новому оценивая Драко и бросая на Гермиону взгляд, который ясно говорил: «Лучше вонзи в него когти поскорее, дорогая, и не утруждай себя брачным контрактом». Если бы они только знали реальное состояние Драко. Они бы сгорели на месте. Драко, со своей стороны, оставался невероятно терпеливым, его манеры были выше всяких похвал, и Гермиона знала, что он практиковался в таких ситуациях все детство. Лишь ее родители оставались невозмутимыми, не обращая внимания на ее парня и его идеальный способ демонстрировать богатство и статус («Ваш костюм сшит на заказ, вы сказали? Подогнан безупречно»). Возможно, потому, что все остальные гости были в нем так заинтересованы, ее мать ходила с поджатыми губами, а отец не мог перестать откровенно хмуриться. Ей казалось, что в последние недели они стали теплее относиться к Драко, но, очевидно, видеть, как их друзья-магглы лебезят перед ним, было слишком. После соблюдения приличий, необходимых в светском обществе, Гермиона потащила Драко в святая святых — на кухню, где налила себе еще один большой бокал бордо. Драко прислонился к стойке и провел рукой по волосам. — Прости, — выдохнула она после долгого глотка. — Это невыносимо для меня, но я уверена, что ты сейчас просто убил бы кого-нибудь за дезиллюминационное заклинание. — О, я не знаю, — протянул Драко. — Мне понравилось, когда миссис Элдридж сказала, что одна из ее дочерей очень интересуется «управлением недвижимостью», и спросила, не хотел бы я взять ее номер телефона, что бы это ни значило. — Э-э-э! — выдохнула Гермиона, и он усмехнулся. — Она сказала это так, словно меня там и не было! Если ее легкомысленная дочь хотя бы умеет произносить по буквам «недвижимость» или «управление», я съем свою палочку. Она толкнула его в плечо и устроилась рядом. — И все же спасибо, что пришел. Ты действительно был… Но какой бы комплимент Гермиона ни хотела сделать Драко, он умер у нее на губах. — Нет, — мрачно прошептала она. — Нет, конечно, нет… — Все в порядке, Грейнджер? — Веселый и в то же время обеспокоенный голос Драко показался ей далеким. — Я не верю в это! — прорычала она, разглядывая родителей, весело болтающих с парой их возраста и знакомым молодым человеком. — Твои старые друзья? — спросил Драко, проследив за ее взглядом, пока Гермиона варилась в странной смеси ярости и смущения. Поймав взгляд ее матери, она разозлилась еще сильней — женщина имела наглость улыбнуться Гермионе и помахать ей рукой. — Не совсем, — отрезала Грейнджер и одним глотком осушила свой бокал. Она резко повернула голову и посмотрела на встревоженного Драко. — Если я устрою небольшой спектакль, чтобы подчеркнуть серьезность наших отношений, ты потеряешь ко мне уважение? Я обещаю позже отплатить тебе всеми возможными непристойными способами. Беспокойство Драко сменила лукавая ухмылка, его глаза сверкнули. — Неужели ты думаешь, что с таким предложением я тебе откажу? — Хорошо, потому что это мой бывший парень и его родители. Драко нахмурился. — Так вот почему твоя мать все время смотрит сюда и жестом приглашает тебя присоединиться к ним? Гермиона наклонилась и взяла его за руку. — Тогда пойдем, — сказала она и потянула его за собой. — Грейнджер, я не думаю, что мне стоит участвовать в этом воссоединения. — О-о, я прекрасно знаю, но, по-моему, родителям давно пора понять, что мы — одно целое, не так ли? Высказанное Драко предположение оказалось правильным, поскольку лицо ее матери дрогнуло, а глаза отца сузились, когда они увидели, что их с Драко пальцы переплетаются. Джин не потрудилась обратить внимание на нынешнего бойфренда своей дочери, коммуницируя вместо этого только с Гермионой и Дэниелом. — Гермиона, дорогая, мы только что говорили о тебе! Мы не были уверены, слышала ли ты, что Дэниел вернулся в город на каникулы, и мы знаем, что вы хотели бы наверстать упущенное… — Конечно! — фальшиво веселый голос Гермионы прозвучал на несколько октав выше обычного. — Мы с Дэниелом не разговаривали много лет и совсем не поддерживали связь. Как чудесно, что вы пригласили его и его семью сюда сегодня вечером! Ее родители застыли с улыбками на лицах. Хорошо, пусть понервничают. К его чести, Дэниел казался подавленным и бросал виноватые взгляды на Драко. — Давайте наверстаем упущенное? — она повернулась к знакомым. — Мистер и миссис Темплтон, Дэниел, позвольте представить вам моего молодого человека — знакомьтесь, Драко. Гермиона посмотрела на него с жеманным выражением, которого он, конечно же, никогда в жизни не видел. Драко ухмыльнулся, глядя на нее сверху вниз, и она заметила, что он прикусил щеку, чтобы не рассмеяться. — Да, это было очень волнующее событие в моей жизни, и все еще кажется таким новым! Должно быть, именно по этой причине мои родители забыли упомянуть его и даже представить! — злобно улыбнулась Гермиона. — Что ж, было приятно поболтать с вами, но мне нужно на минутку украсть своих родителей, извините! Грейнджерам ничего не оставалось, как последовать за ней, Гермиона повела их вверх по лестнице в кабинет и закрыла дверь. Несколько напряженных мгновений все молчали, пока Гермиона смотрела на родителей. — Вы близки с Темплтонами? — холодно бросила она. Ее мать фыркнула и подняла подбородок. — Ты знаешь, что они были нашими пациентами в течение многих лет, и мы действительно очень любим… — Пожалуйста, мама, не оскорбляй мой интеллект, я точно знаю, что ты не можешь выносить их больше десяти минут, — парировала Гермиона. Она чувствовала присутствие Драко, и хотя она знала, что он будет молчать и позволит ей самой разобраться в ситуации, осознание того, что он твердо ее поддерживает, придавало уверенности. — Каков был ваш план? Ты надеялась, что я упаду в обморок, брошу Драко и возобновлю с ним отношения? Когда ее родители промолчали, обменявшись виноватыми взглядами, Гермиона недоверчиво фыркнула. — Ты, должно быть, шутишь. — Дэниел — прекрасный молодой человек, Гермиона, — вмешался отец. — Он из хорошей семьи, у него хорошая работа, его уважают, он… — Он был скучным! — закричала Гермиона. — Он был чертовски скучным! Я избавилась от него за много лет до того, как появился Драко! Вы понимаете, как невероятно оскорбительно это было для моего парня? Для меня? Даже если бы я не была по уши влюблена в этого человека, — она махнула рукой в сторону Драко, — я бы вряд ли соблазнилась таким, как Дэниел! Ее мать выглядела пристыженной, но отец оставался твердым. — Ты думаешь, мы были грубы? Какие оскорбления ты ожидаешь услышать на вечеринке своей матери? Я уверен, что в нашем обществе об этом шепчутся за твоей спиной, но неужели ты думаешь, что его окружение не будет относиться к тебе с омерзительным предубеждением?! — Я ЖДУ ЭТОГО ОТ НИХ! — взвизгнула она в ответ, вспыхнув. — Я жду, что они будут смотреть на меня свысока! Я жду, что они будут сплетничать и насмехаться и смотреть на меня с открытым отвращением на лицах, потому что я осмелилась быть с Драко. Для этих людей планка настолько тревожно низка, что если я переживу вечер, не будучи открыто проклятой, то сочту это своей победой! Не обижайся, Малфой, — бросила она запоздало, отмечая, что позже необходимо будет извиниться за оскорбление его семьи. — Но вы? Мои родители? Мне очень жаль, но от людей, которые воспитали меня доброй, снисходительной и обладающей собственными идеями и убеждениями, я ожидаю иного! Драко останется в моей жизни навсегда, в обозримом будущем, если конечно, он не бросит меня после всего этого! — Грейнджер, — тихо сказал Драко. — Я думаю, тебе понадобится заглушающее заклинание. Гермиона фыркнула и выхватила палочку, бросив невербальное Силенцио на дверь кабинета, не задумываясь. Ее родители отпрыгнули при виде палочки, подстегнув Гермиону к еще большему гневу и отчаянию. — И это! Это нужно прекратить! Мне надоело постоянно ограничивать себя рядом со своими родителями! Я больше не буду, слышите, не буду прятаться от собственной семьи. Я не могу перестать быть ведьмой, как не могу перестать дышать! Воцарилась звенящая тишина. Гермиона сбросила груз с души, раскрыв внутреннюю неуверенность таким драматическим образом. Глаза ее матери наполнились слезами. — О, Гермиона, дорогая, мне так жаль. Я не… мы никогда не хотели, чтобы ты так к себе относилась. Гнев покинул Гермиону при виде плачущей мамы. Она почувствовала, как слезы защипали глаза, и нетерпеливо смахнула их. — Я знаю, почему ты так реагируешь. Я знаю, что изменила твои воспоминания… Я знаю, то, что я сделала, было неправильным в твоих глазах, но ты никогда не поймешь, на что это было похоже.… от чего я защищала тебя. И я каждый день ненавижу себя за это, — закончила она прерывающимся шепотом. Прежде чем она смогла сделать больше, чем порывисто вздохнуть, родители заключили ее в крепкие объятия, и внезапно Грейнджеры стали средоточием слез, извинений и эмоций. Колоссальное облегчение, которое Гермиона почувствовала в неловких объятиях родителей, угрожало сокрушить ее, когда момент, которого она жаждала, наконец состоялся. Этот прогресс занял годы, и сердце Гермионы грозило разорваться, когда стены, воздвигнутые между ними, рухнули со страшным треском. Среди «Мне так жаль, моя дорогая» и «Я не знала, как поговорить с тобой об этом», и «Мы хотим знать все, когда ты будешь готова», и еще нескольких «прости», брошенных для пущей убедительности, Гермиона вспомнила, что Драко все еще стоит в комнате и наблюдает за этой демонстрацией катарсиса. Она отстранилась от родителей, радуясь, что он остался и не убежал с криками из дома. Джин заговорила первой, ее глаза были сухими, а голос снова стал ясным. — Драко, мы с мужем должны извиниться также перед тобой. Надеюсь, ты не против начать снова. Гермиона очень высокого мнения о тебе, и этого должно быть достаточно. На лице Драко появилась безучастная маска, но Гермиона знала его достаточно хорошо, чтобы понять, что это лишь прикрытие тех эмоций, которые он пытался спрятать. — Конечно, миссис… Я имею в виду, доктор… — О боже, пожалуйста, зови меня Джин, а то, как будто обращаешься к матери Дэвида, — отрезала ее мама и неуклюже притянула испуганного Драко в свои объятия. — Э-э, конечно, — пробормотал он, покраснев. Извинения ее отца были более скованными, но не менее искренними, как и его дружеское рукопожатие. Затем он бросил на жену раздосадованный взгляд. — Не могу поверить, что мы пригласили Темплтонов. Господи, Джин, они худшие из всех. Грейнджеры расхохотались, и Гермиона почувствовала себя легче, чем когда-либо за последние годы. Поздно вечером, лежа в постели рядом с Драко, она прокручивала в голове события вечеринки, когда внезапно ее охватила паника. Остаток мероприятия Драко вел себя ужасно тихо. Поначалу она списала это на неловкую конфронтацию, но воспоминание о дерзких словах всплыли в памяти. Пресвятая матерь Мерлина, она почти кричала своим родителям, что хочет, чтобы Драко остался в ее жизни навсегда. Навсегда. Он, должно быть, уловил, как она запнулась, поспешно изменив слово на выражение «в обозримом будущем». Навсегда. Какое странное желание. Хотя Гермиона имела непосредственный опыт общения с пророчествами, она не придавала большого значения предсказаниям будущего. Она хорошо усвоила непредсказуемость жизни, то, что выбор, который делает человек, приводит к таким сложным последствиям, что искусство заглядывать в будущее казалось ей смешным. Но каждый раз, когда она представляла себе дальнейшую жизнь, Драко был рядом с ней. Так почему же сейчас она ворочалась в постели, больше всего боясь, что Драко услышал, как она сболтнула лишнее, а не потому, что вообще думала о слове «навсегда» в связи с ним? Гермиона любила Драко, безоговорочно, безумно; а еще она любила Рона. Но почему при мысли о том, чтобы навсегда связать себя с Рональдом, ее бросало в холодный пот? Почему замена жениха на Драко не пугала ее до смерти? Вместо этого в груди сладко сжималось сердце, а в животе трепетали бабочки. Мысль о том, чтобы провести с Драко долгие годы, возбуждала ее. И что, черт возьми, ей теперь делать с этой информацией? — Все в порядке, Грейнджер? — вопросительно произнес Драко, заставив ее вздрогнуть в его объятиях. — Да! — удивленно выдохнула она. — Конечно! Замечательно! — Ты лжешь, — отрезал он. Гермиона проглотила волнение и осторожно высвободилась из его объятий. Она села лицом к нему, и он последовал ее примеру, глядя на любимую с такой искренней заботой, что ее и без того учащенное сердцебиение ускорилось еще больше. Он был прекрасен. И принадлежал ей. Но надолго ли? — То, что я сказала родителям, — медленно начала она. — Боюсь, я была слишком прямолинейна или самонадеянна в отношении… в отношении нас. Надеюсь, я тебя не отпугнула. Несмотря на бесстрастность лица, словно вырезанного из мрамора, она заметила, как дернулся его кадык. — Нет… Не отпугнула. — О! Хорошо, я полагаю. Я не имела в виду то, что чуть было не сказала. Нет, на самом деле я действительно имела в виду это, но не хотела, чтобы все сложилось таким недостойным образом. Или скорее… — Боги, это всегда будет так сложно, выражать чувства любимому человеку? — Я люблю тебя, — прямо заявила она, наслаждаясь тем, как загорались его серебристые глаза, когда она произносила эти слова. — Но мы никогда не обсуждали, к чему, по нашему мнению, ведут эти отношения. Она помолчала, не зная, уверен ли Драко настолько же сильно в глубине их привязанности друг к другу. — Каким ты видишь их развитие? — с трудом произнес он, и Гермиона огорчилась тем, как он повел себя, уступая ей возможность первой раскрыть свои намерения. — Ну, я… ничего конкретного, я просто… — она замолчала, окончательно запутавшись. Боги, Малфой, я не жду от тебя предложения руки и сердца, я просто хочу знать, что, если ты именно тот человек, с которым я хочу провести свою жизнь, то и я не пробный вариант, использовав который, ты в конце концов женишься на девушке, рекомендованной твоей матерью. Гермиона сжала руки, подавляя опасные слова, которые угрожали вырваться и заявить о серьезности любви к мужчине напротив нее. — Полагаю, меня мучает вопрос: видишь ли ты в будущем момент, когда мы больше не будем вместе? Наступила пауза, во время которой Драко сжал челюсти, и его тело застыло в напряжении. Словно каменное изваяние, он полностью закрыл эмоции тщательно возведенными стенами. Когда он наконец заговорил, его голос был негромким и осторожным. — Ты спрашиваешь, считаю ли я, что наши отношения когда-нибудь закончатся? Она кивнула, не доверяя своему голосу. — Нет, — его голос был тверд, в глазах сверкала сталь. — Нет, Гермиона. То, что я чувствую к тебе, это… это точно не мимолетно. Его глаза посветлели, поза расслабилась. Он полностью открылся, и если раньше она считала его красивым, то представая перед ней настолько искренним и уязвимым, Драко становился еще прекраснее. Он положил руку ей на колено. — В каждой версии моего будущего есть ты. Я твой в любом качестве, в каком ты хочешь меня видеть, — мягко пообещал он. Я хочу тебя каждый день до конца своей жизни. Гермиона запустила руки в шелковистые волосы и притянула его голову ближе. — Меня вполне устраивает, поскольку я не собираюсь тебя отпускать, — прошептала она, прежде чем завладеть его губами в страстном поцелуе. И пусть предложения о браке так и не прозвучало, для Гермионы это было достаточно важно, чтобы ощутить головокружение, охватившее ее. Радость расцвела на ее лице, преображая черты, и она так сильно улыбнулась ему в губы, что вскоре Драко стало трудно по-настоящему целовать ее. Он обхватил ладонями ее лицо и отстранился. На его губах расплылась широкая улыбка, а в уголках глаз появились морщинки. Счастье, которое отражало ее собственное. — Я люблю тебя, — сказал он, и Гермиона приняла тяжесть его тела, когда он осторожно положил ее на постель. Они занялись любовью, и Драко повторял эти три слова снова и снова, пока эйфория не поглотила Гермиону полностью. Она могла только, задыхаясь, отвечать на эти слова, шепча его имя, и прижиматься к его телу в попытке овладеть каждой частичкой, которую он мог ей дать. Кончая, Драко выдохнул ее имя, всего через несколько секунд после того, как она сделала то же самое для него. Я хочу тебя каждый день до конца своей жизни.