Бесконечный Стикс

Как хорошо начинался день. Никаких зарядок, никаких линеек – спи не хочу. Нет. Пришла Ольга Дмитриевна и все опошлила. – Семен, у меня для тебя есть серьезное поручение. Вам с Алисой нужно найти и принести в столовую все, что нужно для торта. – Какого торта? – возмутился я. – Как это какого? – Ольга грозно нависла надо мной, если она тоже проводница мертвых, то не хотел бы я, чтобы эта фурия провожала меня в мир иной, – Ах, да. Я не сказала. В честь чудесного спасения Шурика мы решили приготовить торт. А ты в этом поможешь. Я опешил: – Подождите. Я спас Шурика и я же в честь его спасения буду готовить торт? – Готовить будет Клавдия Петровна. Вы с Алисой принесете ингредиенты. – А вам не кажется такое распределение труда несправедливым? Ольга гаденько усмехнулась: – Может, напомнить, кто вчера нажрался, как свинья, кто памятник взорвать пытался? Я про себя ругнулся. Все-таки, учуяла. – Разрешите выполнять? – Вперед, солдат. Ну и зачем я пошел на завтрак? Договорился бы с поварихой и взял бы завтрак потом. Нет, надо было с бодуна пойти поесть. Зато, похмелье отпустило. Список ингредиентов для торта оказался не очень большим. Ягоды, мука, дрожжи, сахар и сгущенка. Все остальное есть на кухне. Серьезно? А сахара и муки у них нет. Я пришел к домику Алисы. Девочка уже ждала меня: – Рыжая, не знаешь, где тут чипок? – Какой чипок? – Ну, сельпо, магазин. Алиса пожала плечами: – Нет здесь такого. Только лагерь и дорога в никуда. – Тогда мы попали. За наши приключения нас наградили работой. Девочка вздохнула: – Я в курсе. Давай список, подумаем, как дело обстряпать. За эти дни рыжая изменилась. В начале нашего знакомства с идеей общественной работы она меня послала бы куда подальше. А попробуй я настоять на своем, в глаз бы заехала. Или в ухо. Сейчас изучает список, хмурится. – Ягоды на острове растут, но ползать раком нет никакого желания. Муку можно попросить у кибернетиков. Или сахар? В общем, видела я у них мешок. – Может, там кокаин хранится? Для новых идей. Видела у них робота с железными сиськами? Алиса ухмыльнулась: – Тебе главное сиськи. – Я еще пожрать люблю и поспать. Рыжая покачала головой: – Полная бездуховность. – Кто бы говорил! Памятники сносить и Терминатора бить прям очень духовно. Дай спину осмотрю. – Зачем? – Проверить, вдруг там крылья выросли. – Разве что кожистые. После небольших препирательств мы направились в клуб. Алису я оставил на улице. У нее непереносимость Электроника. Так что, переговоры вести буду я. В клубе обнаружился только Сыроежкин – Привет работникам паяльника. – Тебя туда же. По делу или записаться решил? – По делу. Не видел инвалида умственного труда? Терминатор, потеряв ко мне интерес, кивнул на приоткрытую дверь за спиной. В бытовке Шурик увлеченно рассматривал какие-то транзисторы, резисторы. Не разбираюсь я в этом. Да и оно мне, собственно… Вместо приветствия я сразу наехал: – Шура, вы ничего не хотите мне сказать? Очкарик вздрогнул: – А, Семен, это ты. Привет, – он на пару секунд умолк, – Это, мне рассказали, что я тебя ударил. Ты извини, я не помню ничего. Что взять с блаженного? – Ты мне другое расскажи. Зачем ты вообще поперся в старый лагерь? Я там ни одного транзистора не видел – Долгая история. Кое что починить надо было, настроить. – И как? Починил? – Нет, – теперь Шурик выглядел расстроенным, – Но все будет хорошо. Надеюсь. – Короче, Александр, я тебя спас и в благородство играть не буду: выполнишь для меня пару заданий — и мы в расчете. Заодно посмотрим, как быстро у тебя башка после амнезии прояснится. Хрен его знает, на кой ляд тебе этот лагерь сдался, но я в чужие дела не лезу, хочешь там лазить, значит есть зачем. – Заговорил, как один торговец, – Шурик улыбнулся, – Что ж, чем смогу, помогу. Я показал список. Кибернетик удивленно глянул поверх очков: – И зачем тебе все это? Ну, я тоже в чужие дела лезть не буду. Сахар отсыплю в кулек немного. Весь не отдам. Дрожжи у Виолы лежали. Мука в музыкальном кружке есть. Сгущенка в подвале библиотеки. С ягодами сам порешаешь. А мне работать надо, извини. Я вышел с бумажным кульком под мышкой. Что там дальше? В приоритетах ягоды, так как их нужно собирать. Ну с этим разберемся по ходу действия. Сейчас музкружок. Надеюсь, Мику на месте. Интересно, зачем ей мука? Я бы понял, мешок с кокаином. Творческая натура, как никак. Клуб 27, все дела. – Алис, не знаешь, зачем Мику мука? Может, она ее вместо кокса для вдохновения нюхает? Девочка лишь пожала плечами. Настроение у нее сегодня задумчивое. Дружище, блин. Сперва наворотила дров а теперь ходит пришибленная. И мне неудобно поднимать эту тему. Так и будем ходить до ночи. Тьфу. Ну, дела сердечные подождут. Что же делать с ягодами? Есть у меня один вариант. – Знаешь, Алис, сходишь к Мику сама? А мне надо отлучиться. Девушка только кивнула. Ну, мне легче. Я отправился к складу с самыми мерзкими намерениями, нагрузить работой невинного человека. Глядишь, поймет, стоит ли слушаться начальство беспрекословно. Как я себя ни уговаривал, на душе было гадко. На складе Славя, Лена и Женя играли в карты. Вот так всегда. Стоит дать личному составу немного свободы и личное помещение, как начинается разложение дисциплины. Самые умные начитанные девушки режутся в карты. Надеюсь, хоть не на раздевание. Я прокашлялся: – В то время, как мы с Алисой бороздим просторы Совенка, рвем жилы за весь лагерь, самые дисциплинированные пионерки нарушают безобразия?! Лена густо покраснела, Славя смутилась от моей речи. Только Женя грозно посмотрела из-под очков. Я вздохнул: – Отодрать бы вас на доске почета. Лена прыснула в ладошку, Славя двусмысленно улыбнулась. Только Женя ждала продолжения. А что я такого сказал? Наконец, девушки решили нарушить молчание: – Ты пришел играть в тупого прапора или по делу? – холодно спросила библиотекарша. Я кивнул: – По делу, – повернулся к блондинке, – Славя, там вожатая дала тебе задание насобирать ягод. Можешь взять двух помощников и плыть на остров. Помощница вожатой мило улыбнулась: – Ты уверен, что мне? Я пожал плечами: – Ну, иди сама спроси. Мое дело передать. Прием старый, как армия. Не хочешь делать сам, заставь другого. Грубой силой или примитивным обманом. Молодые обычно ведутся. Женя улыбнулась: – Семенчик, скажи, на кого похожа Славя? Я опешил от такого ласкового обращения, посмотрел оценивающе посмотрел на помощницу вожатой: – Ну, если очень отдаленно, то на Памелу Андерсон. Только Славя симпатичнее и в ней нет вульгарности. А что? – Скажи, – продолжила Женя, – А Славя похожа на дуру? Остальные девочки не вмешивались в наш диалог, но наблюдали с интересом. Я ответил: – Я не сторонник стереотипов о блондинках, так что однозначно нет. Жужелица повысила голос: – Тогда почему ты пытаешься ее обмануть, как последнюю дуру? Черт, я же смотрел этот фильм и повелся, как последний идиот. – Ладно, сдаюсь. Не получилось, не фартануло. Девочки, может поможете с ягодами? Наглость – второе счастье. Авось, прокатит. Но, тут подала голос Славя: – Я понимаю. Ты нашёл в Совенке рай: у тебя хорошо шел отдых, тебя защищала вожатая и тебе не нужны были такие друзья, как я. А теперь ты приходишь и говоришь: Донна Славяна, мне нужны ягоды. Но ты не просишь с уважением, не предлагаешь дружбу, даже не думаешь обратиться ко мне – крестная. Нет, ты приходишь ко мне в склад в день нашего девичника и просишь собирать ягоды. – Да вы тут старых фильмов пересмотрели? – психанул я, – Ладно, занимайтесь. Сами справимся. А вам будет стыдно. Девочки весело рассмеялись мне в спину. Когда только успели спеться? Пойду к музыкальному кружку, вдруг, Алисе нужна помощь? Рыжую я увидел издали. Она волокла здоровенный мешок, пыхтя и судя по шевелению губ, матерясь. Я подбежал: – С ума сошла? Тебе еще рожать, дура. –Тебя, тормоза, не дождешься. Где был? Я взвалил мешок на плечи: – Пытался Славю напрячь на сбор ягод, но все испортила Женя. Мне почти поверили. Алиса рассмеялась: – Ну ты и жук. Много Семенов видела, но такого впервые. – Так уж и много? – Да было несколько до тебя. – И все Семены? – Ага, веселое совпадение. – Я ревную. Девочка улыбнулась: – Не ревнуй. Они были стремные. – А я? – И ты стремный потому, что тормоз. Этот лагерь явно сдвинулся на Семенах. Даже памятником здесь Семен. Не удивлюсь, если все девочки и даже Ольга, даже Виола на самом деле Семены. А как проверить? Лезть под платье? Так получишь по мордам. Мешок я дотащил до столовой из последних сил. Бросил его на черном входе, сел на ступени: – Алиса, ты не могла просто отсыпать немного в пакетик или куле бумажный? Зачем тащить весь мешок? Рыжая смутилась: – Не подумала. – Ну и кто из нас после этого тормоз? Она нагло ухмыльнулась: – Ты! Потому что долго ходил. И не уговорил Славю собрать ягод. Я не стал спорить. В мире Алисы существует два мнения. Ее и неправильное. Отдал муку милой Клавдии Петровне, после чего мы разделились, чтобы продолжить наш увлекательный квест. Я пошел к Виоле, а напарница к Жене. Что-то после того, как меня изгнали с девичника, мне не хочется второй раз позориться. А с Виолой у нас есть пара общих тем. В медпункте, как всегда, тихо. Виола скучает за столом, морщась от головной боли. Подняла голову: – Семен, напомни, зачем мы вчера пили? Мой юный организм уже справился с отравлением, а вот медсестре, судя по виду, не очень хорошо. – Я пил с горя, а ты от усталости. Женщина кивнула: – Так себе отдых. Чувствую себя еще более разбитой. – Парацетамол выпей, вдруг поможет? Или цитрамон. – Ты же военный, а не врач. – Мы все учились понемногу… Я вот умею бухать. Виола поморщилась: – Лучше не напоминай, алкаш. И бедную девушку споил. – Бедная девушка сама кого хочешь споит. Лучше скажи, зачем Гендальфа выгнала? Я спросил наобум. Вдруг, повезет и она сможет пролить свет на мой глюк. Медсестра отшатнулась: – Ты про очкастого? Я бесстрастно кивнул. – У него были незаконченные дела. Мара не видела, ее ослепила любовь. А он бедный извелся. У него дома мама больная. И Мару бросить не может и маму навестить надо. Увидеть перед смертью. Разрывался между ними. Если бы не любовь к нашей кошке, сам бы дорогу нашел. – Если я вернусь, я смогу им помочь? – Сможешь. Передашь привет от нас, он вспомнит. А дорогу сам найдет. Я кивнул. – Добро. Кстати, я не просто так пришел. Мне нужны дрожжи. – В шкафу. Итак, что я узнал? В принципе, немного. Это место как-то связано с рекой мертвых и проводниками смерти. Кстати, почему смерти? Они же провожают мертвых. Значит, проводницы мертвых? Нет. Они себя называют именно проводницами смерти. Это не главное. Стикс я видел. Там солнце не очень часто светит, часто стоит туман, а на траве регулярно выпадает кровавая роса. Природа, опять же, как после ядерной войны. Хотя, почему я поверил фильму и словам Виолы? Потому, что показания совпадают? Возможно. Я подошел к столовой, как мои мысли прервала Алиса: – Ну, как, добыл дрожжи? – Добыл. А ты добыла сгущенку? Наш разговор был похож на беседу гангстеров из плохого боевика. Алиса веско произнесла: – Осталось самое трудное. Добыть пятый элемент. –Открываем охоту на ягоды. У причала была пришвартована только одна лодка. Кажется, раньше их было три. Значит, на острове сейчас, минимум, два человека.Не люблю толпу на таких мероприятиях. На весла сел я. Не девочку же сажать грести. Правда, эта девочка еще меня перегребет. Но, надо приучать ее к тому, что она хрупкая нежная девушка, а не бой-баба. Мне как-то не хочется огребать в случае чего. Удар у нее тяжелый. – Семен, ты не обижаешься на меня? – За что? Алиса покраснела: – Ну, за то, что я вчера… Днем… – Нет, это я лишнего себе надумал. Извини. Просто ты очень хорошая. И действительно мне понравилась. Я не знаю, как вести себя с девушками. Последние отношения у меня закончились пять с лишним лет назад. Да и то, – я махнул рукой, на секунду выпустив весло. – Пять лет назад? – насмешливо спросила Алиса, – Тебе девочка разрешала поносить портфель? Я горько усмехнулся: – Семены не то, чем кажутся. Девочка улыбалась не менее горько: – Как и Алисы. Ты влюбился в семнадцатилетнюю оторву, но понравится ли тебе настоящая Алиса? – Дай ей шанс. Только ты сможешь нас познакомить. – Посмотрим. Мы подошли к острову. Алиса ловко спрыгнула на берег, а мне пришлось разуваться и подтаскивать лодку. Рядом стояли еще две. Я не ошибся. Скорее всего, все поляны с земляникой уже разорены. Но, не успел я расстроиться, как из леса вышла весело хихикающая толпа девочек. – Алиса, Семен, – закричала Славя, – Вы опоздали, уже все собрано. Девочки подбежали к нам и показали полные корзинки: – Вот, – застенчиво сказала Лена, – На торт должно хватить. Здесь были все. Даже Мику, даже Ульянка. Последняя вся перемазалась земляникой и уплетала ягодки из корзинки. Понятно, почему у нее меньше всех. Я растерянно смотрел на них на всех. На глаза навернулись слезы: – Девчонки, ну вы даете. Вот это сюрприз. Спасибо вам огромное. Только куда столько? Алиса меня перебила: – Не слушайте его, ягод много не бывает. А Семен по жизни тормознутый. Две корзинки отнесем на кухню, остальное предлагаю после обеда съесть с чаем. Ульянка подпрыгнула от радости: – Ура! Мне самую большую корзинку! – Куда тебе самую большую, – засмеялась Славя, – Ты же лопнешь, деточка. – А ты поставь и отойди, – надулась мелкая. Я вмешался: – Отряд, слушай мою команду. Идем на лагерь. Относим две корзинки на кухню. Остальное в место проведения чаепития. Вопрос, где мы его проведем? – Давайте в музкружке, – затараторила Мику, – У меня есть красивый чайный сервиз и кипятильник. Только сахара нет. Я кивнул: – Сахар и хлеб организую. Но вместе с кибернетиками, – я повернулся к Алисе, – если никто не против? Рыжая пожала плечами: – Да я что? Давно пора с Сыроежкой помириться. Обратно грести веселее. С души уходит хмарь. Я любуюсь Алисой, светит солнышко, слышно, как в соседних лодках смеются девочки. Неужели, жизнь налаживается? С этими мыслями я отправился на обед и после обеда на чаепитие. Я сел рядом с любимой. Она не сказала мне о своих чувствах, но иногда достаточно пары слов. Я знаю, что чувствует бедная девочка. Возможно, в реальном мире ее жизнь еще более мерзкая, чем моя. Она думает напугать меня этим? Наивный ребенок. Как бы патетично ни звучало, но я действительно видел дерьмо. Меня им не удивить. Меня не удивить дерьмовой жизнью. Да и вообще сложно удивить. Разве что, ножом под ребро. Но и с этой мыслью я свыкся. А Виола дала ясные намеки, что я вернусь в реальный мир. Реальный для меня. Этот мир неплох, но слишком маленький для нас с Алисой. – О чем задумался? – спрашивает любимая. – О будущем, – улыбаюсь я. – Лучше не напоминай. – Понимаю. Алис, я не могу ничего обещать. Но, если мы вернемся, я сделаю все, чтобы твое будущее было светлым. И улыбаюсь я потому, что знаю. У нас получится. Кушай землянику. Девушка посмотрела на меня теплым взглядом: – А я обещаю, что если буду рядом, она к тебе ни на шаг не приблизится. – Кто? – Недотыкомка. Я поднял кружку с чаем: – Так выпьем за это, прекрасная леди. Чаепитие прошло в очень теплой атмосфере. Алиса помирилась с Электроником, все девочки прекрасно общались между собой. Даже тихоня Лена смеялась вместе со всеми. Шурик травил анекдоты. Не знал, что у него есть чувство юмора. И мне было радостно. В первую очередь от того, что рядом со мной находится самая лучшая девушка в мире. Теперь меня ждет персональное счастье. Но все рано или поздно кончается. Закончились и наши посиделки с сигналом горна на полдник. Даже неугомонная Ульянка не хотела булочку с молоком. Еще бы, съела полную корзинку земляники. Как бы аллергия не началась. Хотя, у нее не начнется. Таких детей ломом не перешибешь. Из болота попьют, пиявкой закусят и дальше побегут. Все нипочем. Не то, что нынешнее племя. Хм… А почему я решил, что Ульянка ребенок? Может ей, как и мне лет тридцать. Дома муж, дети. А здесь решила оторваться, пользуясь новым телом и тем, что все держат ее за девочку. Все может быть. Я лениво пил молоко, когда в столовую вошла вожатая. – Пионеры, не забываем! После ужина костер! Всем взять теплую одежду, построение в двадцать о-о Ну вот. Испортил вожатую. Тоже начала армейские шутейки шутить. вместо “ноль-ноль” говорит “о-о”. Что дальше? Будем петь строевые по дороге к костру? После полдника, как бы мне ни хотелось провести время с Алисой, нам пришлось расстаться. Обоим нужно собраться. Я переоделся в камуфляж, прикинул, брать ли с собой куртку. Сам не замерзну, но мало ли? На бревно положить или даму укрыть? Ладно, после ужина заскочу. На тумбочке валялись недочитанные Стругацкие. В принципе, время есть. Можно почитать. Хотя, ужин начнется немного раньше и я знаю, почему. Тортик. Девочки молодцы. Не раскрыли Шурику раньше времени сюрприз. Пусть порадуется парень. Немного полистав книгу, я отправился на ужин. Не терпится увидеть свое солнышко, ненаглядную Алису. Мы сели вместе, но молчали каждый о своем. Я любовался, не верил своему счастью. Алиса ковырялась в пюрешке. Наконец, она подняла глаза, улыбнулась: – Ты во мне дыру просмотришь! – А тебе жалко? – Жалко у пчелки, пчелка в лесу. Я продолжил: – А лес на носу. Вот на него я и смотрю. – А что с ним не так? – девочка принялась ощупывать носик, я прыснул. – Все с ним так. Красивый просто. – Ты еще в реале не видел. Он у меня сломан в трех местах. – Ого! С горбинкой? – Да ладно, шучу. Всего в одном. Я с уважением посмотрел на любимую. Не каждая может признаться в недостатках внешности: – Как сломала? Расскажешь? – Потом. Их было трое. Я кивнул: – И все лежат. Тебе верю. Наконец вынесли торт. Ульянка рванулась было к нему, но махнула рукой. Видимо, земляники переела. Клавдия Петровна постаралась выше всяких похвал. Но все хорошее кончается. Закончился и тортик. А значит, пора идти в поход. Ни разу не был на пионерских кострах. В далеком детстве у нас были лагеря, но меня всегда забирали дня за три до окончания смены. Как раз перед костром. Стоп. Так значит, смена скоро закончится? И куда мы вернемся? Виола гарантировала, что здесь не царство мертвых. Однако, мир ограничивается радиусом три километра. Хотя, может, тут аномалия и мы вернемся в ближайший городок? Нет. Бред какой-то. Да и Виола определенно связана с моим сном и Стиксом. Значит, мы попадем либо в царство мертвых, либо домой. В принципе, меня устраивает. Разумеется, если это все не предсмертный глюк. Мне нечего терять, кроме Алисы. Будет очень обидно, если Алиса – глюк умирающего мозга. В остальном, плевать. Я прожил бесполезную жизнь. Заслуживаю бесполезной смерти в подворотне от ножа тупого бичугана. – Я тебя бить буду, – раздался голос над ухом. – За что? – Сам просил. Я удивился: – Когда это? Напомни. Алиса ухмыльнулась: – Напомнить? Кто просил отгонять Недотыкомку? С чарами у меня не очень, а вот наотмашь ударами это запросто. – Лихо ты мое, – на душе стало тепло, – Ну почему из всей поэзии Серебряного Века тебе запомнилось только про нанесение побоев? – Так ты другое и не рассказывал. – Сейчас мы это исправим, мадемуазель, позвольте вашу руку, нас ждет вечерний променад в сторону костра. Мы плелись в конце строя. Я продекламировал Незнакомку Блока. После минутной паузы Алиска рассмеялась: – Пффф.. Я и так знала, что ты алкаш. – Эй, – возмутился я, – С чего это я алкаш? – Ты право пьяное чудовище, я знаю. Истина в вине! Кто это только что говорил? – Я че? Я ниче! Это все Блок. Я просто рядом стоял. – Я думала, твоего собутыльника зовут Виола. Или это у нее фамилия Блок? – Да ну тебя! Я к тебе с романтикой, а ты… Рыжая ткнула меня в бок: – Да я ж любя. Чего ты? Любя? Она сказала это слово? Нет, мало ли, что я надумал себе на чаепитии и в лодке. Но, она сказала это вслух? – Рот закрой, муха залетит. Я послушно закрыл рот и бросился догонять рыжую. К месту проведения лагерного мероприятия прибыли минут через двадцать. Учитывая, медленную скорость движения строя, можно предположить, что находимся примерно в километре от лагеря. Кстати, место выбрано неплохо. Огромная поляна, окруженная деревьями. По центру небольшое кострище, в сторонке лежит хворост. Вокруг удобные бревнышки, на которых можно сидеть, как парочками, так и всем вместе. В центр вышла вожатая: – Лагерь у нас небольшой, поэтому и костер мы разведем маленький для уютной компании. Отряд одобрительно загудел. Жаль, никогда не видел больших пионерских костров. Разве что, по срочке сам запалил покрышки. Один не очень одаренный офицер приказал покрышками обжечь проволоку, чтобы была мягче. Было смешно, но немного больно, когда на полигон прибежал старшина с дедушками. Но, все-таки красиво горело. Погрузившись в воспоминания я укладывал хворост, бересту. Сыроежкин подал зажигалку. Хватило одного чирка. Опыт не пропьешь. Да уж. Для того костра пришлось бежать за забор, спрашивать у гражданских спички. Весело полыхает пламя, девочки скучковались вокруг Мику, наигрывающей на гитаре старый мотив. Что-то очень знакомое. Я прислушался: – Я песней, как ветром наполню страну, О том, как товарищ ушел на войну. Неплохой выбор. И голос очень сильный, как у Аиды Ведищевой. Я дождался припева и подхватил вполголоса: – Луна, словно репа, а звезды фасоль. Спасибо, мамаша, за хлеб и за соль Закончив петь, японка осуждающе посмотрела на меня: – Сема-сан, а говорил, что петь не умеешь! Я развел руками: – Я такого не говорил. Это вы сказали. – Ты притворялся. Теперь ты должен загладить вину. Я не поверю, что ты не умеешь играть. Я вздохнул: – Вообще-то умею, но всего одну песню. Да и ту лет пятнадцать не играл. – Ну, Сема, – Мику посмотрела щенячьими глазками. – Семушка, сыграй, – подхватила Славя. Алиса ухмыляясь ткнула меня в бок: – Давай, девушки ждут. – Только ради тебя, – шепнул я ей,протягивая руки за гитарой. Пока я приноравливался к инструменту, вспоминал простейшие аккорды, наступила тишина. И вот грянули первые звуки: – А мы береты на лоб надвинем, И автоматы удобней сдвинем И с улыбкою веселой Мы будем жечь чужие села. От этой песни в голове каруселью понеслись флешбеки, но не из Сирии и даже не с Кавказа. В Сирии люди все больше слушали рэпчик. На Кавказе тоже гитары были не в ходу. Это песня со срочки, где автомат в руки давали только на чистку оружия, а каждый щегол считал себя матерым воякой, убийцей всех черномазых и едва ли не братом два. – А мы по локоть закатаем рукава А мы Чикаго раскатаем на дрова Так, первое матерное слово я смог заменить за секунду. Мозг лихорадочно искал, как спеть следующую строчку. Пофиг, сами просили: – Мы будем водку жрать, мы будем баб ать-ать А потому, что нам на совесть-совесть наплевать. Я закончил песню, раздались сдержанные аплодисменты от кибернетиков и рыжих. Остальные девушки смущенно переглядывались. Не, ну я предупреждал, что хороших песен от меня ждать не стоит. Гитара перешла в руки Алисы. Зазвенели первые аккорды и я узнал песню: – Ты кидай свои ножи в мои двери, Свой горох кидай горстями в мои стены, Свои зерна в зараженную почву. Янка Дягилева. Что еще могла спеть моя рыжая? Мы созданы друг для друга. Даже вкусы. Летов и Янка. Спеть бы ей Офелию в ответ, да не умею ее играть. Только и отложилось, что разухабистая казарменная похабщина. Я тихонько вышел за освещенный круг, встал за спиной ненаглядной. Закончилась песня, в наступившей тишине Алиса отложила гитару, которую тут же взяла Мику и заиграло бессмертное “Взвейтесь кострами”. Рыжая подошла ко мне, встала на цыпочки и спросила: – Знаешь, зачем я сюда пришла? – Зачем? – поинтересовался я. – Чтобы сыграть на гитаре и выпить с тобой стаканчик чаю. – Что-то я здесь не наблюдаю чайника. И стаканов. Алиса усмехнулась: – Тормоз и есть. У всех парни, как парни, а у меня тормоз. Я уже хотел возмутиться, с чего это я тормоз, но… Что она сказала? Парень? Девушка вздохнула: – Идем, горе луковое. Рот закрой, туда не то, что муха, сова залетит. – Как скажешь, любимая. Алиса повела меня прямиком в лагерь. За спиной раздавались голоса пионеров, а мы мчались к своему счастью.Через десять минут я остановился на площади Генды, осмотрелся: – К тебе или ко мне? Алиса усмехнулась: – Ни то ни другое. В незанятый домик. – Здесь есть такие? Тогда почему я живу с вожатой? Девушка пожала плечами: – Может, ты просто извращенец? Тебя возбуждают тряпичные шляпы, например? Я пропустил колкость мимо ушей. Если реагировать на каждую шутку Алисы, никакой афобазол не поможет. И спиться можно до срока. Интересно, какой срок предусмотрен для спивания? В прошлой жизни мне хватило несколько лет. Свободный домик оказался очень уютным. Стол, накрытый скатеркой. Чайник, две кружки. Два кусочка торта на тарелочках. Заправленная постель. Всюду ни пылинки. Видно, что старались. Скорее всего, старалась одна рыжая шустрая девчонка. – Алис, я не спрашиваю, где ты раздобыла ключи. Мне этого лучше не знать. Но как ты успела навести такую красоту? Мы почти не расставались. Девочка лукаво улыбалась: – Много будешь знать, плохо будешь спать. – Ага, и состарюсь… – Но договорить я не успел. Мой рот заткнули поцелуем, жаждущим, страстным. Потом еще одним. Потом я покрывал поцелуями губы, щеки, глаза, шею. Вкус той самой. Никогда не испытывал подобного. У меня были разные. Интеллигентные барышни, училки, гопницы. Но никогда я не испытывал подобного от одних поцелуев. Я тону в этих безумных тигриных глазах. В них есть ответы на все тайны Вселенной. А ответ один. Пока ты смотришь в эти глаза, никакие тайны не нужны. Не важно, что будет завтра. Время становится относительным. Оно бежит и растягивается одновременно. – Семен, я очень боюсь. Я улыбнулся: – Никогда бы не подумал, что ты умеешь бояться. – На самом деле, я много чего боюсь. Но, сейчас я боюсь тебя потерять. Ты считаешь меня мелкой хулиганкой, которой все нипочем. Но это не так, вернее, не совсем так. Она запнулась. Я прижал девочку к себе. Нам слишком о многом надо рассказать, еще о большем помолчать. Она помотала головой: – Нет, все я не расскажу. Пока нет. Страшно. Но, в том мире, если бы ты меня встретил, ты не подал бы мне руки. Я горько усмехнулся: – Или ты мне. Солнце мое, я боюсь не меньше тебя, а может, больше. Я знаю, когда устраивают костры и у нас мало времени. – Да. Конец смены. Мне Славя говорила. Поэтому я решилась. Семен, не обещай ничего. Просто будь со мной здесь и сейчас. Я не знаю, куда нас выкинет, в наши подворотни или на тот свет. И не могу обещать, что мы найдем друг друг. И ты не обещай. Вдруг, не выполнишь. – Обещаю сделать все, чтобы найти тебя. От тебя лишь прошу дать мне шанс, где бы мы ни оказались. Алиса прошептала: – Если найдешь и не испугаешься. Все сказано. Для слов больше нет места. Только для горькой отчаянной любви двух людей, чьи судьбы пересеклись и могут сплестись в одну, а могут разлететься по разным мирам. В неэвклидовой геометрии прямые пересекаются в бесконечности. Но смогу ли я ждать бесконечность, чтобы наши прямые снова пересеклись? Я больше об этом не думал, я тонул в тигриных глазах, наслаждался каждым сантиметром любимого тела. Мы плавно переместились в постель. А все что происходит в постели, остается в постели. По крайней мере, у порядочных людей.