***
Огненные бичи управляемых ракет вонзились в «скутумы», перегружая щиты и ломая броню кумулятивной струей. Лёгкие машины поддержки гибли одна за другой, валил густой, чёрный дым. Прошедшие армейскую подготовку бойцы НОД теперь умело выбивали нелюдскую технику. Засевшие рядом снайперы преследовали другую цель. Их масс-винтовки глухо щёлкали, обрывая жизни водителей грузовиков. Рамирес отбросил маскхалат. Гаусс-пушка тяжело рявкнула саданув латиноамериканца отдачей. Голова прислонившегося к покорёженному остову турианского водителя лопнула, будто перезрелая ягода. — Chupeme, maricon, — осклабился латинос. Росчерки масс-драйверов сверкнули голубым пламенем. Десяток турианских пехотинцев бежал через огненное море прямиком на Рамиреса. Шедший первым декурион вскинул «Фестон». Ничего. Гримаса удивления исказила мандибулы нелюдя. Внутренности оружия жалобно плюнули фонтанчиком дыма. — Жрите, сукины дети! — гаусс хлестнул туриан веером гиперзвуковых игл. Аморфные туши осели на землю. Удостоверившись, что большинство противников мертвы, латинос кинулся к грузовикам. — Чего возишься? — Тунга фыркнул, разглядывая неумелые попытки Рамиреса выломать дверь. Цепкая ладонь сержанта исчезла в оставленной масс-драйвером дыре, через мгновение вновь появившись с ключами. Рамирес шепнул пару отборных ругательств. Старый нигер был невыносим.***
Крипт-декурион Тасарий оглядел совет «Прокуратора». Флагман примус-легата Миротворцев был одним из немногих кораблей оснащавшихся дополнительным мостиком скрытым в лабиринтах перегородок и пустующих отсеков. Глушилки облегали его мантией бессмысленных шумов, а десятки крипт-легионеров Черной Стражи пристально наблюдали за докладчиками. Примус-легат, как того требовал устав расположился во главе стола. Тёмно-алый плащ с белоснежным подбоем укутывал его жилистое, мускулистое тело, а хищные глаза внимательно рассматривали собравшихся. Волус-финансист и четверо легатов отсалютовали командиру миротворцев, почтительно склонив головы перед его цепкими зрачками. — Долгих лет, — хрипло гаркнув, примус-легат коснулся литеры активации штабного визора. Нематериальное пламя мгновенно соткало изящный узор человеческой планеты. Земля… Желанный плод, чью кожуру вскрыли орудия турианского флота, висела бестелесным фантомом. — Итак, — прочистив горло, примус-легат развернул серию графиков парящих рядом с голо-иллюзией. — Легионеры, объявляю завершающее совещание первого года открытым. — Табан, прошу вас, — качаясь из стороны в сторону тучный волусский магнат пасом зажег еще несколько диаграмм. — Пшшш, — скафандр «колобка» выровнял давление перед речью хозяина. — Пшш… Досточтимые легаты, цели поставленные перед протекторатом выполнены на девяносто семь целых… Пшшш… Семь десятых. Зелёная дымка окутала треть суши «планеты», символизируя тибериевые поля. — Плантации минерала организованы согласно требованиям столицы… Пшш… — волус увеличил изображение, давая желающим рассмотреть бескрайние равнины ядовитых кристаллов. — Пшш… Формирование устойчивых атомов нулевого элемента при облучении минерала солнечной радиацией доказано экспериментально. Создано четыре перерабатывающих комбината… Аналитики палавенского экономического консорциума определили вероятность объявления пятью Республиками азари дефолта в течении столетия, близкой к шестидесяти процентам. — Примарх благодарит вас, легионеры, — примус-легат подозвал ближайшего Чёрного Стражника. — Янус, дай отчет о программе переселения. Названный Янусом турианец кивнул, парой резких жестов выводя на головизор цепочку людских миров. Десять колоний. Четыре года сражений. Миллионы умерших бойцов Иерархии. — Культивация кристалла оказалась несовместима с гуманитарными институтами, — начал стражник. — Поэтому аборигенов… Эвакуируют. Мандибулы крипт-легионера дёрнулись в усмешке. — Так, Иден Прайм содержит десятую часть переживших осаду людей. Естественно, транспортировка имущества запрещена. — Двадцать миллионов… — меланхолично оглядел собравшихся примус. — Двадцать миллионов турианских жизней. — Девятнадцать, — педантично кивнул боец черной стражи. — Менорский инцидент дорого обошелся нам. Тибериевое заражение, фактически, стерилизовало планету. Примус сощурился. Разговор касался опасной для турианского государства темы. — Примарха ждет линчевание, если данные выплывут, — устало бросил командующий. — Быть может, — Тасарий шагнул через плотные ряды стражей. — А быть может, я пущу пулю в череп любого изменника. — Меня радует ваш задор, крипт, — свернул голограмму примус. — Однако многие, слишком многие пытаются дорваться до правды. Азари, саларианцы… Сепаратисты, некоторые партии Иерархии. Дребезжание зуммера прервало уже готовившего отповедь декуриона. Раздражённо хмыкнув, турианец активировал канал межпланетной связи, выводя на всеобщее обозрение проекцию тестудиария в обожжённом, измазанном кровью доспехе. Следом шли кадры уничтоженного конвоя, сопровождающиеся записью битвы. — Это так вы «пускаете болванки»? — едко осведомился примус. — Я… — самообладание турианца дало очевидную трещину. — Господа, — командующий миротворцами привлёк растерянные взгляды. — Совещание объявляю законченным. Крипт-декурион Тасарий… Жду пакет мер для недопущения рецидивов. Дождавшись ухода большинства разумных, примус подозвал отставшего легионера. — Янус, — глаза миротворца сверкнули хитрым блеском. — Обеспечь изоляцию моего кабинета.***
Стоящая перед Пилом кофеварка пискнула, обдав мандибулы примус-легата густым паром. Химические стимуляторы щедро сдобрившие палавенский каффар поддерживали командира миротворцев вот уже несколько месяцев. Бесконечные промышленные графики, отчёты фискалов ГСБ, десятки террористических группировок щиплющих турианское подбрюшье и сотни «мелких» нарушений… Он ненавидел эту планету. Отхлебнув едкой бурды, заменявшей примус-легату настоящий каффар, Пил активировал штабной голо-проектор. Роскошный стол выполненный из редких пород человеческих деревьев ожил, а блеск миниатюрных ламп сложился в картину гибнущей колонны. Пульсирующая боль обдала сознание турианца жаром. Редкая форма мигрени терзала Пила еще со времен его жизни в кадетском училище. Медикусы только разводили мандибулами, синдром ускользал даже от их познаний. Переключив слайд, легат неодобрительно хмыкнул. Скорпионий хвост бывший фетишем многих человеческих группировок в последний месяц обладал просто подозрительной популярностью. Грустно усмехнувшись, Пил щёлкнул замком миниатюрного шкафчика, прислоненного к голо-столу. Бутыль «золотого фестона» обложенная льдом ждала конца рабочего дня. Воровато оглядываясь, примус-легат достал небольшую рюмку. Грани хрусталя сияли блеском голо-ламп, пока ярко-желтый коньяк тёк внутрь. Опорожнив рюмку, Пил прикрыл слипающиеся от усталости глаза. Пост прим-легата давно стал пыткой. Интриги людей, выпады террористов, охота на чрезмерно жестоких с местными командиров… — Духи, как же я устал… — расслабленным от алкоголя голосом пробормотал Пил.***
Марию нравился Палавен. Нравились плавные изгибы рассвета. Нравились древние города, столь не похожие на однотипные ульи колоний. Марию нравился даже Дворец Примарха, который будто грозил центру столичного мегаполиса. Бывший центурион разжалованный в запас без назначения пенсии любил родину также, как и любой другой турианец. Гораздо меньше симпатий вызывали у Мария те существа, что определяли внешнюю политику Иерархии. Рыцари Цитадели всё больше дистанцировались от галактического содружества. Национализм пропагандировался едва ли не официально. Духи, его, ветерана Примирения Людей уволили за родство с турианскими космополитами. Флаер Сил Обеспечения Планетарного Порядка дёрнулся, заставляя Мария отбросить праздные мысли. Лишившись центурии, турианец теперь работал в палавенской полиции, нося скромный чин дознавателя, элегантные руны которого украшали жилет СОППшника. Флаер обошел громаду пятизвездочного отеля, пикируя ближе к поверхности. Металл и стекло шпилей исчезло, сменившись рядами бетонных домов, ютящихся у армированных стоп гигантов. Визгнули репульсоры, тормозя машину около приземистого короба, чья вывеска сияла безвкусным ионом. — «Батарианцы…» — хмыкнул Марий, доставая «фестон» из масс-крепления над сиденьем. Распахнув дверь флаера, детектив активировал омнитул, давая сигнал штурмовой группе. Турианец в тяжёлом бронекостюме дежурящий у входа приветливо кивнул шлемом. — Ну что, Гастус? — бросил дознаватель легионеру с дробовиком. — Батарианцы? — Дерьмо варрена, Мар, — приглушенно ответил полицейский. — Четыре трупа. Три «глазастика», один наш. — Наш? — переспросил Марий. — Гололицый, или… — А духи его знают, — хмыкнул Гастус. — Словил зажигательный рожей. Распрощавшись с легионером, Марий перешагнул порог здания. «Антикварная Ха`ллахо» — гласили вычурные литеры стилизованные под бронзу. Магазин встретил турианца пыльными стеллажами и плохо отфильтрованным воздухом. Устаревший голо-проектор крутил азарийскую драму, а на деревянном кресле валялся… Хозяин? Глаза батара пялились в черноту угла. Перерезанное горло и лужица вязкой крови описывали судьбу торговца. Ругнувшись, Марий изучил тело. Помимо вскрытых артерий труп испещрили дыры от пуль. Сердце, живот, лоб. — Мар? — Донёсся из ближайшей комнаты голос легионера. — Здесь несколько батаров. И один турианец. — Юлиус? — Опознал бойца Марий. Иконки подразделения высветились на омнитуле детектива. Миновав узкий коридор, СОППшник тяжело хмыкнул. Личный кабинет владельцев «украшали» алые потеки. Хлюпая ковром, Марий прошел дальше. Деревянный стол, заваленный кипами бумаг стал бордовым месивом. — Оцени. — Юлиус указал «фестоном» на миниатюрный кровавый бассейн. Трое четырехглазых были застрелены в спину. Типичная история для пирата, но никак не для гостя Палавена. Турианец интересовал Мария больше. Стараясь держать равновесие на скользких от крови тканях, дознаватель приподнял голову сородича. — Мда… — Глубокомысленно заметил Юлиус. Череп напоминал пустую яичную скорлупу. — Бедняга… — Почти сочувствуя неизвестному кивнул Марий. — Зажигательный боеприпас, что-б его… — Думаешь, это… — Протянул Юлиус. — Ну… — Пиратские разборки. — Стараясь изобразить уверенность прервал легионера детектив. Душу Мария грызли сомнения. Да, пираты могли устранить конкурентов, но обставить это здесь. В самом сердце Палавена… Брезгливо поморщившись, следователь принялся выворачивать карманы жертв. На третьем батарианце ему улыбнулась милость духов. Пальцы ощутили холодную кромку и Марий поднес к глазам металлическую сферу. Протеанская безделица. Разочарованно хмыкнув, детектив бросил реликт в карман жилета. — Юлиус. — Окликнул сослуживца Марий. — Грузим тела и сворачиваемся. Прежде чем уйти, дознаватель еще раз оглядел кровавое полотно. Ему только что добавилось работы…***
— Брат… — когтистая ладонь Сарена легла на выполненный из твёрдого света бюст. Десолас, такой, каким родич его помнил. Молодой, амбициозный. Холодный, уверенный взгляд, новая форма легата подчеркивает выправку. Сарен вздохнул. Тогда они оба были глупыми детьми. Рассмотрев заваленный голо-планшетами стол, Артериус отпустил миниатюру. Титул советника-примарис, четвертого турианца Иерархии, которого удостоили Десоласа красноречивее эфемерных безделиц свидетельствовал о героизме брата. Жаль только, что лишившийся ног и руки полутруп, глазами которого служили импланты не мог оценить эту честь. Кабинет центуриона миротворцев расположили в толще перестроенного «Арктура», дав Сарену возможность работать не привлекая бдительных взглядов начальства. Отхлебнув растворимый каффар, командир группы антитеррора достал лежащий выше планшет. Мандибулы Артериуса раздраженно дернулись. «Человеки» опять преподнесли базирующимся на Земле войскам сюрприз. — Увеличить штат тестудиариев, — Сарен активировал запись и принялся холодно диктовать. — «Скутумы» оснащать двойными экранами… Формально, звание центуриона не давало ему таких полномочий, но брат-советник умело проталкивал все инициативы, что казались Десоласу разумными. — И вызвать отвергнутого духами людского администратора! — оборвал фразу Сарен. Пережившее Примирение элиты землян давно стали бельмом на глазу. Желающие получить власть, хитрые варреновы сыны кололись лишь в пыточных Черной Стражи, замазывая друг-друга отборным дерьмом пыжаков. Лояльных были единицы. Государственный аппарат буксовал. Десолас успокаивал брата. Говорил, что люди перебесятся. Ненависть, до этого тлевшая, исторгла фонтан огня. — Выродки… — плюнул Сарен пустоте. Пустота ответила воем слухового импланта. — Центурион Артериус, — огрызнулся Сарен в канал связи. — Как дела, брат? — синтезированный голос заставил младшего Артериуса изумлённо выдохнуть. — Десолас? — переспросил центурион, уже зная ответ. — Ты ждал кого-то ещё? — до полученных примарис-советником травм реплика бы звучала ехидно. — Знаешь, какой сегодня день, брат? — «День?» — младший Артериус сощурился. — Пять лет назад я вступил в армию, — твердо ответил центурион брату. — А Иерархия приобрела отличного солдата, — Десолас сделал паузу. — Примарх ценит твои заслуги. И твой талант. — Брат, — начал Сарен. — Твои заслуги и твой талант должен ценить каждый турианец. А мне… — Ты ещё молод, Сарен, — в голосе советника прорезалось нетерпение, будто механизмы научились передавать эмоции. — Но уважая твои… И брат, только твои заслуги, примарх решил сделать подарок. — Подарок? — центурион активировал омнитул. Взгляд младшего Артериуса скользнул по досье. Звание, место службы, родственники, характеристика. Привычно, если бы не одна лишняя строка чуть ниже армейских регалий. — СПЕКТР… — изумленно выдохнул Сарен. — Это облегчит работу, — довольно пиликнул Десолас. — Как ставленнику Совета тебе поручено обеспечить безопасность демилитаризованного сектора. — Служу Иерархии, — Восстановив самообладание ответил брату новоиспечённый СПЕКТР. Десолас прервал соединение. — Активировать штабной канал, — уверенно бросил Сарен ВИ-связисту, завершив разговор. — Пила ждет неприятный сюрприз…***
Штаб пылал эмоциями. Радость, гнев и предвкушение затопили узкие коридоры ванкуверского метро. Пока интенданты распределяли многочисленные трофеи, а фельдшеры латали словивших шальную болванку НОДовцев, десятки неофитов стекались к Залу Речей, желая первыми присягнуть Пророку. Рамирес удовлетворённо щелкнул предохранителем, проверяя готовность гаусс-пушки к стрельбе. Чистка внутренностей оружия требовала тишины, бывшей для вернувшегося из боя наёмника непозволительной роскошью. Маленький столик оружейной и неполный набор стандартных инструментов — вот та малость, что он мог себе позволить. — Дьявол! — тихо выругавшись, латиноамериканец проверил батареи. — На нуле. Энергоснабжение базы держалось лишь благодаря периодическим рейдам за топливом для генераторов. Мысли касательно сложного положения НОД оборвал треск вмонтированной в шлем рации. Торопливо натянув снятую было «каску», Рамирес грустно усмехнулся. Бесконечная муштра армии ГСБ была раем по сравнению с его нынешней жизнью. — Рамирес, — неизвестный кипел от гнева. — Пророк Кейн велит тебе и твоему другу прибыть в его личные апартаменты. — Апартаменты? — узнал голос старшего офицера братства Рамирес. — Пророк не… — Не сказал, — грубо прервал наемника посвящённый.***
Кабинет пророка шокировал… Аскетизмом. Бетонная келья, чьи удобства сводились к небольшому деревянному столику и относительно новому головизору, больше напоминала жилище монаха. — Приветствую, сын мой, — распростер руки Кейн имитируя готовность к родительским объятиям. — Ты миновал пламенную геенну нелюдских угнетателей. Однако дорога истинной веры… — сделал театральную паузу пророк. — Бесконечна. Рамиресу доводилось слушать прошлые речи Кейна, но сейчас. Сейчас наёмнику казалось, что все они были несовершенны. Не столь искренни. Будто искусный актер подражал богу, будто… Будто он встречал двух разных кейнов. — Истинная вера, — продолжил мессия. — Требует истинных деяний. — А деяния, — усмехнулся Кейн. — Требуют истинной веры. — Я верен вам, пророк, — склонил голову Рамирес, чувствуя как предательски трепещет сердце. — Сын мой, — губы мессии тронула лёгкая улыбка. — Я говорю о вере, а не о верности. Верность… Как песчаный замок. Да, он может выглядеть крепким. Но прикосновение и всё… Лишь пыль. — Вера же… — тон Кейна обрёл неожиданную мрачность. — Вера подобна скале. — Я хочу даровать тебе испытание, — Рамирес ощутил легкие шаги, кто-то крался за его спиной. — В ледяных пустошах этого континента, — перст мессии указал на северо-восток Евразии. — Спят братья, ждущие часа. — Ты и твой друг… — молчание длилось вечность. — Пробудите братьев. — Я прослежу за этим, — глухой шелест респиратора вынудил Рамиреса обернуться. Неизвестный. Неизвестный в новеньком шлеме скрывающем лицо и полном комплекте армейской экипировки. Ладонь Рамиреса коснулась одолженного Тунгой гаусс-пистолета. — Чрезмерно дёрганный. — Хмыкнул «новенький», кивая мессии. — Пророк, с этим будет трудно работать. — Сын мой, — осклабился Кейн. — Я думал, что пройденные тобою испытания приучили тебя к трудностям. Введи их в курс дела. И обеспечь расконсервацию… Братьев до обнаружения нас псами Иерархии. — Как угодно пророку, — флегматично отсалютовал НОДовец. — Да прибудет эра тиберия. — Да прибудет эра тиберия, — повторил Рамирес старый клич братства. — «Но лучше бы ей не наступать.» — грустно отметил латинос, перешагивая порог.