Там, где мы есть

Часть 3 Буквально с первых дней их странная жизнь втроем приобрела оттенок легкой дурки. Словно Роджерс был вынужден жениться на Броке по залету, и теперь у них на руках был крайне проблемный ребенок с особенностями развития. Отношения в «семье» были соответствующие. Брок чувствовал себя героем малобюджетного сериала, где все серии снимаются в трех комнатах одного дома. Кэп в полной изоляции сидеть не планировал, да и вряд ли ему бы дали, а вот им с Солдатом выходить было нельзя. Браслет на ноге Брока не был похож на стандартные громоздкие следилки, которыми пользовались полиция и ФБР. Был тонким, даже изящным, но прочным - снять самому, не отпилив себе ступню, было невозможно. Даже без шильдика было бы понятно, что это разработка Старка. Для Брока такой элегантной приблудой никто бы заморачиваться не стал, но Солдату досталось аналогичное украшение. По заверениям Кэпа, если они отойдут от дома дальше, чем на пять метров, сигнал немедленно получит он сам и «все, кто нужно». Брок подозревал, что в браслете были и другие сюрпризы. В противовес домашнему аресту им с Солдатом оставили полный доступ в интернет через ноутбук и пару планшетов помимо тех, которыми пользовался сам Роджерс – те были защищены многоуровневой системой доступа. У Брока также появился новый пижонский Старкфон, в контакты которого был вбит только номер Роджерса. Позднее к нему добавился еще номер их шведского психиатра. Легкость, с которой им предоставили полный доступ в сеть, говорила лишь о том, что любые их действия онлайн находятся под жестким контролем. Принципиальный Роджерс даже вбил свою карточку в приложение заказа еды и продуктов на новом смартфоне Брока. На это Брок закатил глаза и уже думал выебнуться в своей мудацкой манере и оплатить с карты непорочного символа нации аккаунт на порносайте, но отчего-то дразнить гусей не хотелось. Уже сейчас было понятно, что они оказались в куда большей жопе, чем изначально рассчитывали. И им нужно было сотрудничать, а не грызней заниматься. Роджерс, по крайней мере, ясно дал понять, что настроен именно таким образом. Битва против Гидры была выиграна, а вот битва за Баки Барнса только начиналась. О масштабах катастрофы им доходчиво рассказал профессор Бьёрклунд. Он настаивал на общении со своим пациентом без посторонних, но Роджерс не рискнул его оставлять с Солдатом наедине. Поэтому в качестве компромисса остановились на видеосвязи. По результатам каждого сеанса док должен был отчитываться им с Роджерсом и давать свои рекомендации. На первое время частота видеосеансов была небольшой – общение с Солдатом сейчас было чуть более задорным, чем разговор с голосовым помощником в дешевом смартфоне, и в частых беседах пока не было необходимости. Предварительное заключение по результатам обследования, анализов и первого сеанса видеосвязи вызвало у Брока стойкое желание напиться. — Брок, Вы рассказывали, что не сразу увидели в нем личность. Подскажите, по времени снижение агрессии вне миссий совпало с тем, что вы начали с ним обращаться как с живым человеком, а не как с машиной? — Профессор … — Алвин. Зовите меня просто Алвин, - улыбнулся профессор. Он чем-то напоминал Роджерса. Высокий, светловолосый, голубоглазый потомок викингов, только куда более улыбчивый. И одетый модно, даже по-пижонски - Кэпа в таких шмотках было не представить. — Алвин, да. Да я, собственно, и стал с ним обращаться как с человеком, чтобы он перестал всем вокруг головы сносить. Быстро понял, что инструкции можно в помойку выбросить. Ему и надо-то было немного. — Он часто вне боевых операций оставался без вашего наблюдения? — Я и на операциях почти всегда был рядом. А уж на базе, так вообще всегда. Эти халаты отказывались с ним работать без меня. Говорили, так эффективнее. — Еще бы… - усмехнулся Алвин. - Его агрессивная реакция всегда возникала только в момент взаимодействия с персоналом? — Других моментов и не было. Даже у Зимнего Солдата есть срок годности, а стоит он охулион долларов, поэтому его время вне крио не тратили понапрасну. Его расписание всегда было забито под завязку. Я после работы с ним неделю отсыпался. — Ему было с кем-нибудь также комфортно, как с вами? — Не думаю. На вид нет, а так мы это не обсуждали. У него попробуйте спросить, может, расскажет. — До этого нам еще далеко, - усмехнулся профессор. – Мы пока с именем пытаемся определиться. Кстати, с этим вопросом он переадресовал меня к Вам. Когда я спросил, какое имя он предпочитает, он ответил: «То, которое выберет Командир». Ну так как, Брок? Как его зовут? — Солдат. — Почему именно Солдат? — Его мне так представили, когда передавали под мою ответственность. И он сам на это имя уже откликался. — Когда он для Вас перестал быть машиной, Вы не пытались дать ему другое имя? — Нет, а смысл? — Солдат – это очень обезличенное обращение. — Ну так ему личность была не положена. Зачем было давить на больное? — И даже про себя никак, кроме Солдата, его не называли? — Ну, Деткой, бывало, звал. С парнями из моей группы еще Белоснежкой называли… Постойте, док, а к чему эти вопросы? Какая разница, что я сам думал? Я ж не ваш пациент на приеме. — Вы не поверите, но так оно и есть, - улыбка профессора стала совсем мальчишеской, ситуация ему явно нравилась. – По крайней мере, часть моего пациента оказалась в Вас. — В смысле? – Брок подумал, что ослышался. — Что Вы имеете в виду? - подал голос молчавший после приветствий Роджерс и даже к экрану поближе пододвинулся. — Тут уникальный случай. Часть функций своей психики, которые в его ситуации не могли быть реализованы, но которые необходимы любому человеку, он как бы отдал Вам на аутсорс. Вроде как, знаете, некоторые компании не имеют своей бухгалтерии, и пользуются услугами внешнего подрядчика. — Пока звучит как бред, - честно признался Брок. — Знаю, ситуация очень необычная. С любым другим бы не получилось. Но сыворотка стала его спасением и его проклятьем. Она не позволила ему провалиться в спасительное безумие. Никаких патологий, вызывающих тяжелые психические заболевания, в его мозге нет. Поэтому я смею утверждать, что его состояние обратимо. Он сможет вернуться к тому, что является нормой для человека его возраста, хотя прежним, каким Вы, Стив, знали его еще в сороковых, едва ли станет… — Док, что там с его раздвоением личности, - нетерпеливо перебил Брок. — Что Вы, никакого раздвоения нет, - улыбнулся профессор, - личность там одна единственная. И очень сильная, надо сказать. Только некоторые функции настолько радикально подавлены, что ему понадобилась компенсация, чтобы просто продолжать как-то существовать, и он нашел нетривиальный выход из ситуации. Если говорить простыми словами, то у него нет собственных моральных установок и почти не осталось своих критериев выбора за пределами боевых действий. Вернее, они спрятаны очень глубоко и его сознанию не доступны. Для него сейчас не существует понятия хорошо, плохо, правильно, неправильно, красиво, ужасно, нравится, не нравится. Из него это целенаправленно вытравливали, так как у машины не должно быть своего мнения ни о чем. Но эти установки жизненно необходимы, они являются основой наших самых примитивных действий и простейшего социального взаимодействия. Даже такого усеченного, какое было у Солдата с обслуживающим персоналом во время его плена. И раз иметь эти моральные установки в себе он не мог, он переложил эту функцию на Вас – единственного в его окружении, кто не отказал ему в праве считаться человеком. Именно с Вами у него это получилось, и я очень хочу разобраться почему. И он сразу упокоился. Его агрессия была кризисом дезориентации. Представьте, что вы потеряли зрение и слух, не понимаете, что вокруг происходит, а вас начинают тыкать палками и бить шокерами. А Вы крепко взяли его за руку, погладили по головке и повели в самом безопасном для него направлении. — Я что-то пока нихуя не понимаю, док, - признался Брок. – Я что ли решаю за него, что хорошо, а что плохо? — Строго говоря, да, - развел руками на экране Алвин. - Других вариантов у него все равно нет. Ваши реакции являются для него вектором его собственных действий. Так он не нарушает смертельно опасный для него запрет на собственное критическое мышление. Вы всегда рядом, искренне считаете его человеком, заботитесь о нем. Идеально вписались в эту конструкцию. Он считает Вас частью себя. Примерно как собственную искусственную руку. Понимает, что природой задумано иначе, но другой жизни себе уже не представляет и иных возможностей не имеет. — И что нам теперь со всем этим делать? - спросил хмурый, как грозовая туча, Роджерс. — Чтобы убрать эту зависимость, нужно ему что-то предложить взамен. Ждать, пока его память достаточно восстановится, слишком долго, и за это время у него может закрепиться неверная модель поведения. Придется работать с тем, что мы имеем сейчас. Но это не так сложно, как кажется. Дайте время – и он сам начнет стремиться к самостоятельности. Не зря же его обнуляли постоянно. Пока же создайте ему комфортные условия, атмосферу безопасности и полного доверия – и учите. Считайте, что у вас на руках трёхлетка. Никто не рождается с пониманием что правильно, а что нет. Это социальный конструкт, которому каждого из нас долго учат в процессе взросления. Вот этим и займитесь. — Нам что, пособие для молодых родителей в библиотеке взять? – с раздражением спросил Брок, которого всегда бесили ситуации, к которым он не знал с какой стороны подступиться. — Не худший в вашем случае вариант, - засмеялся Алвин. – Но давайте начнем с создания правильной обстановки. Спокойная дружественная атмосфера с четким распорядком дня, простыми и понятными заданиями. Пока он не почувствует себя хоть немного в безопасности, дальше мы все равно не продвинемся. Как я понял, с момента падения в ущелье в сорок пятом в безопасности он не чувствовал себя ни разу. К хмурому выражению Роджерса добавилась гримаса боли. Зато самого Брока немного отпустило – наконец-то хоть какие-то внятные рекомендации. — А Вам, Брок, - продолжил профессор, - нужно пока следить за своими эмоциональными реакциями и за своим настроением в целом. Как и в случае с маленькими детьми, которые не способны к полноценному общению и обсуждению своих страхов и желаний, Вы можете невольно способствовать формированию неверных умозаключений. Помните, что за вами постоянно внимательно наблюдают. И ваши действия, да и просто выражение лица значат для него куда больше, чем любые слова. Ему трудно верить словам, даже вашим. Алвин дал еще несколько практичных и весьма дельных рекомендаций, попросил не стесняться звонить ему в любое время дня и ночи, и отключился. Брок с вымученным стоном запрокинул голову, отстраненно слушая, как Роджерс до хруста сжимает руки. Ах ты ж ебаный ты нахуй! В голове промелькнула злая мысль, что Роджерсу придется особо постараться для поддержания его в хорошем настроении. Но Брок тут же ее отогнал, так противно вдруг стало. Видит бог или кто там за него, такого он не хотел. Он как-то не готов был становиться чьей-то совестью. У него и с собственной в последнее время было не так чтобы все хорошо. С другой стороны, он в этой конструкции жил уже не первый год, сам того не зная. И как-то справлялся. Правда, тогда Солдата держали на химии, изредка прожаривали мозги до нужной кондиции и в принципе не давали возможности размышлять и принимать самостоятельные решения. Сейчас же условия были прямо противоположными. В очередной раз велев себе решать проблемы по мере их поступления, Брок задвинул мысли об этом всем подальше. Делай что можешь, с тем, что имеешь, там, где ты есть. И вот как раз знать, где они есть, в этой конструкции весьма полезно. Даже если знание это радости не приносит. — Рамлоу, мы сейчас на одной стороне, - нарушил молчание Роджерс. Голос его был глухим, но Брок не мог не заметить стальные нотки, - Я хочу, чтобы ты это помнил. — Ты сам, главное, не забудь, что меня ненавидеть надо не прямо сейчас, а с отсрочкой примерно в год, - не удержался Брок. Броку не нужно было напоминать об их договоренностях. Он уже полгода для себя не видел иного варианта, кроме как быть на стороне Кэпа. Это была новая константа его жизни, нерушимый обет, пусть даже с него его никто не спрашивал. Только вот сам Кэп, похоже, не верил. То ли в Брока, то ли Броку, то ли все сразу. *** Но были и положительные результаты открытия профессора Бьёрклунда. Например, Роджерс начал с ним разговаривать. Не тяжело вздыхать и сурово сопеть, не допрос с пристрастием учинять и не обращаться короткими фразами исключительно по делу, а действительно говорить и поддерживать беседу. Общение пока выходило на троечку, потому как из общих тем у них была работа, которая в присутствии Солдата была под запретом, и, собственно, сам Солдат. Другие точки пересечения им только предстояло найти. Одной из них стало налаживание совместного быта. Брок снова решил брать дело в свои руки и первым делом настоял на организации тренировочного пространства для Солдата. Тому нужны были регулярные физические нагрузки, как минимум для правильного баланса живого тела и тяжелой бионической руки. Выходить из дома им было нельзя, поэтому после короткого обсуждения решили освободить часть огромной гостиной и поставить там беговую дорожку, пару многофункциональных тренажеров и набор свободных весов. За окном была пусть и дождливая, но весна, и настоящего тепла ждать оставалось недолго. Брок рассчитывал часть занятий проводить на свежем воздухе. Сам Брок тоже планировал тренироваться на совесть, а мотивация в этот раз была еще похлеще, чем на службе – в конце концов, он это тело собирался положить в постель Капитана Америки. — Тебе, когда все закончится, похоже, нужно свой спортзал открывать, - внезапно похвалил его Роджерс, когда Брок четко и ясно обрисовал тренировочный план с учетом особенностей их всех троих в ограниченном пространстве и аргументировал выбор конкретных тренажеров. При том, что он ему даже за идеальное исполнение своей роли в их локальном госперевороте доброго слова не сказал, это был большой прогресс. — Неужто тебя ебет, что со мной дальше будет? – стоило бы себя пересилить и нормально ответить, но тема будущего после реабилитации Солдата его откровенно раздражала. Впервые в жизни он не хотел думать о том, что будет делать дальше. Его ребята были свободны, и в данный момент он отвечал только за себя, поэтому мог себе позволить малодушно зажмурить глаза и жить сегодняшним днем. Профессор попросил Солдата записывать любые, даже самые незначительные воспоминания, которые будут к нему возвращаться. Не важно, будут ли они из жизни Баки Барнса или уже Зимнего Солдата. Причем настоятельно рекомендовал вести записи в блокноте от руки. Неладное Брок заподозрил уже в тот момент, когда Солдат брал из рук Роджерса новенький скетчбук. Давно научился влет читать его по чуть прервавшемуся дыханию или дрогнувшим ресницам. — Так, Солдат, что такое? Тебе план на день никто не ставит. Если сейчас воспоминаний нет, то жди, когда появятся. И тогда записывай. — Принято, - коротко ответил Солдат и снова бросил нервный взгляд на увесистый альбом в своей руке. — Погоди-ка, ты когда в последний раз от руки писал? – осенило догадкой Брока. - В каком веке? — Информация отсутствует, - уже привычно выдал Солдат. — Так, бери ручку, вот листок, пиши «ка-пи-тан а-ме-ри-ка» Мда, дети в начальных классах и то лучше писали... Солдат выводил буквы медленно, старательно и криво. Абсурдность ситуации внезапно развеселила Брока — Роджерс, кажется, нам нужна пропись, - произнес он, давясь смехом. — Эм… Это, наверное, в книжный надо? – Роджерс в задумчивости потер щеку, он явно готовился к совсем другим проблемам. — Не обязательно. Если у тебя есть принтер, можно распечатать из интернета. Принтер был, и остаток дня Брок провел в роли учителя первого класса. Солдат, как всегда, очень старался, да и чувствовалось, что навык этот просто забыт, а не отсутствует. По всем прикидкам, к концу следующего дня он должен начать писать очень даже неплохо. Брок очень надеялся, что восстановление остальных навыков, включая социальные, пройдет по такому же сценарию. Параллельно нужно было решить вопрос с домашним чтением для Солдата. В отшибленной памяти пока не было воспоминаний о нормальном человеческом взаимодействии, наблюдения за Стивом и Броком очевидно было мало, поэтому нужно было дать определенный объем данных по этой теме. Без анализа, пояснений, пока просто потоком в режиме наблюдений со стороны. То, что ребенок усваивает в течение первых нескольких лет жизни, наблюдая за взрослыми. Пока литература, а в скорости добавить фильмы. Профессор предложил подобрать книги, без жести, фантастики, магии, не сильно старые, без психов, без порнухи и болезненных отношений, без тупого сленга, без драматичной любовной истории в основе, не совсем для детей, без сложной морали, без насилия и боевых действий… — …блядь, да где такие найти-то? – тихо закипал Брок. — Боюсь, я тебе не помощник. Меня на художественную литературу как-то не тянуло в этом времени, я старался заполнить пробелы о том, что произошло за эти 70 лет. Если что-то и читал, то что-то документальное. — А Барнс, он сам что-то читал? — О, он фантастику любил. Его завораживали технические новинки, он очень любил всякие выставки и шоу на эту тему и журналы. Еще комиксы, они тогда становились очень популярны. Не думаю, что нам это подойдет. — Да, это все не то. Фантастики ему в жизни хватило, теперь бы снизить градус. А в тридцатых и сороковых помимо фантастики что вообще читали? — Тогда все читали Фолкнера, Хемингуэя, Фитцджеральда… — Не то, нам бы что попроще. — Ну да, Баки не любил такое. Он предпочитал что-то более развлекательное, до увлечения фантастикой детективы читал, знаешь, такие, для подростков. — Вот оно! Подростковые детективы! Братья Харди и Нэнси Дрю! Точно без жести, порнухи, фантастики и психопатов! Детки дружат и загадки разгадывают, то, что надо! — А их до сих пор можно найти? – искренне удивился Роджерс. - Они начали выходить, когда нам лет по десять было, в школе они всем нравились, но книги было тяжело достать, и дорогие они были. А в библиотеке на них очередь была бесконечная. — Да эта херота все семьдесят лет, что ты во льдах пролежал, печаталась. Их настрочили столько, что дочитывать уже внуки Барнса будут. Думаю, пока книг двадцать хватит. — Ты тоже их читал? — Да, было дело. Их все читали в определенном возрасте. Там хоть нормальный сюжет был, в отличие от комиксов. Уж извини, даже комиксы про Капитана Америку мимо меня прошли. Роджерс удивленно усмехнулся и приподнял бровь. — Господи, есть еще такие люди. Вас бы таких побольше, мне бы легче было. — Роджерс, что я слышу, неужто жалобы на бремя славы? – Брок покачал головой в притворном неодобрении. — Стив. Давай уже по имени друг друга звать, учитывая… всё. – Роджерс сказал это совсем невесело, что неприятно отозвалось где-то в груди у Брока. За всеми хлопотами прошло три дня, за которые Брок так и не решился снова близко подойти к Роджерсу, а тот больше не напоминал об их уговоре. Брок не знал, чего он так тянул. Извелся уже весь, кончики пальцев и губы аж кололо, так хотелось прикоснуться. Уткнуться лицом в шею, запустить пальцы в золотистые волосы, ощутить его вкус на языке, жар его тела... Но вот он снова сидел с ним в гостиной, отправив Солдата спать, и обсуждал какие-то текущие вопросы, а сам не мог не представлять, как возьмет его лицо в ладони и притянет для поцелуя, зная, что Роджерс не оттолкнет… и ничего не делал. Брок уже злился на самого себя. Чего ждать? Роджерс сам к нему не придет. С такими вводными никакие отношения им не светят, общаться нормально будут – и то хорошо. Без секса, на одной дрочке, рядом со Стивом он медленно сварится в собственном соку. А так была вероятность, что получив желаемое, Брок остынет и успокоится и будет иногда призывать Стива в свою постель «для здоровья». А чем больше он тянул, тем меньше решительности в себе чувствовал. Замкнутый круг, который уже надо было разорвать… Его мысли были прерваны грохотом со второго этажа. Роджерс моментально сиганул через диван и буквально взлетел наверх. Брок рванул за ним. Солдат сидел на полу около кровати в груде сбитого постельного белья рядом со свернутой тумбочкой и упавшей настольной лампой. — Баки, что такое? Что с тобой? – кинулся к нему Стив и схватил за плечи. Солдат не выносил чужие прикосновения и если зачем-то был вынужден их терпеть, то обычно застывал камнем. Но в этот раз он не сжался как обычно, а лишь поднял мутный взгляд на Роджерса, ощутимо подрагивая в его руках. Такой небывалой смеси эмоций на его лице Брок не видел ни разу, хотя и пробивались они с трудом, будто мышцы его лица не привыкли изображать что-то кроме морды кирпичом. Через несколько секунд взгляд Солдата сфокусировался на лице Роджерса и приобрел осмысленность. Впервые он смотрел на Кэпа заинтересованно, а не как на нужную, но громоздкую мебель. — Ты Стив… Ты… - произнес Солдат дрожащим голосом. — Баки, ты что-то вспомнил? Конечно, я Стив, ты помнишь меня? – Роджерс еще сильнее сжал плечи Солдата и притянул к себе, но тот, казалось, даже не заметил. — Ты Стив. Ты важный. Ты Стив, - уже почти шепотом, но тверже произнес Солдат и грустно вздохнул, закрыв глаза. А затем с силой выпутался из рук Роджерса, и одним рывком отодвинулся назад к кровати, так и не поднимая глаз. Брок подошел ближе и сел перед ним на корточки. — Солдат, что вспомнил? Командирский голос хэндлера явно благотворно подействовал на Солдата, тот подобрался, как мог выровнял дыхание и посмотрел на Брока. — Ничего, - сдавленно ответил Солдат. — А к чему ты тогда вот это все сейчас Роджерсу говорил? — Воспоминаний нет, - Солдат уже почти пришел в себя, но явно был на взводе. – Только знаю, что он Стив. Не помню. Просто знаю. Я знаю это. Солдат отвел глаза и уставился перед собой своим «уставным» взглядом в никуда. В его случае это означало, что он не знает, что дальше делать и ждет указаний или развития событий. Он явно был сильно не в своей тарелке, так что Брок решил не давить, и вообще, помня о наставлениях дока, транслировать спокойствие и дзен. — Хорошо, поднимайся, поправляй постель и ложись спать. Роджерс, принеси теплого молока. 40 секунд в микроволновке. Броку показалось, что он даже услышал, как Кэп стиснул зубы, но тот снова промолчал и пошел выполнять указания. В который раз он порадовался выдержке Кэпа. Рано было еще для воспоминаний, Брок вообще не понимал, что тут такое Солдат устроил. Роджерс вернулся с кружкой подогретого молока, когда Солдат как раз закончил застилать сбитую постель и залез под одеяло. Послушно выпил все до дна и вроде бы успокоился. Но Брок все равно замечал его некоторую нервозность и растерянность и чувствовал, что это только начало. Наутро Брок открыл блокнот Солдата, в котором тому предстояло записывать свои воспоминания. На чистом листе уже почти ровным солдатским почерком было выведено одно единственное слово. «Стив».