Жизнь взаймы.

Просто помните, что иногда то, что вы думаете о человеке, не совпадает с тем, кто он на самом деле. Джон Грин.

      Ледяной дождь барабанил по крышам домов Конохи, по тренировочным полям, по скале Хогаке и по плечам розоволосой куноичи. В мраке полуночи ее волосы казались тёмно-фиолетовыми… Она снова поссорилась с Саске. После четвертой мировой войны шиноби, девушка все же позволила себе оживить надежду. Даже после того, как Учиха желал ее смерти. Почему-то ей вспомнился сенсей… Когда Саске пытался убить ее, Какаши спас ее и спасал снова и снова. Также как Наруто, который сейчас, наверное, пылко обнимает Хинату. Или качает на руках двухлетнего сына. Воспоминания о златовласом друге вызвали теплую улыбку на губах. Да, Саске вернулся в деревню, но не стал другим. Холод и отстранённость, отсутствие чувств, вечные скандалы. Почему она, Сакура, должна быть одна, когда все ее ровесники давно разошлись по парам, а Узумаки даже дождался первенца? Вот уже три года Харуно пытается пробудить чувства в холодном брюнете, но все попытки тщетны, а сердце с каждым днём все сильнее и сильнее бьётся на осколки.       Послышался раскат грома, куноичи невольно вздрогнула. Она уже достигла своего пункта назначения — больница. Звучит глупо, что героиня войны сбегает от собственного избранника на работу. Сегодня у нее не было дежурства или срочных вызовов, поэтому все немногочисленные трудящиеся были удивлены появлению девушки. — Сакура-сама, что-то случилось? — спросила сонным голосом брюнетка, которая была на дежурстве. — Нет, Изуне, ничего такого, что должно тебя волновать, — устало отозвалась Харуно.       Никого не должно волновать, что Сакура Харуно вернулась домой в одиннадцать ночи, потому что боялась идти домой. Оттягивала момент, разбирала документы и папки, медленно шла по вечерней Конохе… А когда вернулась домой, была встречена с презрением. Он обвинил ее в нерасторопности, завел разговор о том, что она нужна для возрождения клана и работа в больнице ему, Учихе, видите ли, не нужна, потому что это не входило в его планы, а желания и интересы самой Сакуры ему до лампочки. Почему-то в голову снова закралась мысль о том, что он единственный член команды, который не заботился о ней. Мелькнул образ улыбки в черной маске, улыбающихся глаз и пепельных волос. Поднимая архивы своей души, она отыскала там тренировки тет-а-тет, шутки про Наруто и оправдания после очередного опоздания. Пока Саске не было рядом, она начала что-то чувствовать к сенсею, но быстро списала это на отеческие чувства или просто заботу. Объяснений для колотящегося сердца, когда Хатаке стоял рядом, а кроме него — ни души, к сожалению, не нашлось. Но Харуно ведь давно простила себе все эти чувства, она ведь скучала по Саске, хранила верность для него, но ей нужна была поддержка и Какаши стал ею. Чувство тревоги завязало в тугой узел все нервные окончания. Интуиция подсказывала, что не просто так она вспоминает сенсея, что-то должно произойти. В голову, как назло, лезли дурацкие мысли. Перебирая все последние встречи с Какаши, розоволосая нашла в памяти беседу около резиденции Хокаге. Она хотела отдать Шизуне карту одного пациента, который должен был вот-вот перейти на реабилитацию к Цунаде. Когда брюнетка вернулась в здание, за спиной послышался голос мужчины: — Доброе утро, Сакура, — чувство неожиданности заставило щеки покраснеть. — Доброе утро, Какаши-семпай, — она уже и не помнила, когда перешла на эту форму обращения. При всех она называла его Хокаге-сама или Какаши-сенсей, но при личных встречах это было не обязательно. — Как дела в больнице? — будничным тоном задаёт вопрос пепельноволосый. — Все хорошо, только завал с документами, из-за изменений в уставе и обновления картотеки, — устало отозвалась куноичи, но спохватившись добавила, — А как обстоят дела с Конохой? — она оглядела иероглиф на шляпе Хатаке. — Коноха в полном порядке. Я скоро отлучусь на миссию. Искренне надеюсь, что она будет исключительно дипломатической, — мужчина подмигнул, делая шаг в сторону резиденции. — Удачи Вам, Какаши-семпай, — улыбнувшись на прощание, розовласка зашагала по направлению к больнице. Это произошло три дня назад, а тепло от слов Хокаге до сих пор заставляет щеки налиться кровью. Он абсолютно другой, не такой, как холодный, порой бессердечный Саске… Контраст больно жёг кожу девушки. Ледяные пальцы брюнета, которые всегда будто сжимают горло, не сравнятся с тёплыми ладонями Хатаке, жар которых зеленоглазая ощущала при случайных прикосновениях на тренировках или во время отчётов, когда папка передается из рук в руки. Теплую ностальгию нарушил образ избранника. Завтра, наверное, он пойдёт к Ино и из чувства долга купит ей цветы, которые бросит на кухонный стол. Попытается извиниться за свое поведение или просто красноречиво промолчит. Третий год совместной жизни, а Учиха воспринимает ее как игрушку, как инструмент для возрождения клана. Они провели вместе всего несколько ночей, потому что остальные заканчивались ссорами или побегами. Ещё девочкой, а потом и девушкой, куноичи рисовала в воображении теплые семейные вечера, прогулки за руку и утренние объятия… Герб клана Учиха на своей спине, чудесного сына или дочь, теплую улыбку мужа. Но всего этого не было. Чем выше летишь — тем больнее падать. Именно сейчас Сакура осознавала это. Ее мечты, стандарты, цели были слишком завышены, она не понимала, что любит не Саске, а образ брюнета, который придумала сама же и который теперь разбивается на тысячи осколков, подобно сердцу куноичи. Сидя за белым столом, на котором сейчас был идеальный порядок благодаря вечерней задержке в кабинете, она не знала, чем себя занять до утра. Все папки были отсортированы за то время, пока она пряталась от Учихи за работой, а сейчас ей даже нечего перебирать, все истории болезней она знала наизусть, потому что не было у нее большого количества пациентов. Только самые сложные случаи, самые важные шиноби. Поддавшись неведомому порыву, девушка подошла к шкафу, провела по корешкам папок и остановила руку на фамилии «Хатаке». Через минуту она уже листала выученную наизусть медицинскую карту. Обследование зрения, протез для глаза, несколько боевых ранений, типичная простуда. — Сакура-сама, Сакура-сама! Срочно нужна Ваша помощь! Господин Хокаге, он, он… — в дверях стояла запыхавшаяся Изуне. — Какаши-сем… то есть Хокаге-сама? — отрывая взгляд от карты именно этого пациента, Сакура ошарашенно посмотрела на брюнетку. Последняя молчала, размахивала руками и, будто рыба, раскрывала рот, но ничего не произносила. Опомнившись, Харуно вскочила с кресла, прихватив с собой папку, пробежала мимо все ещё шокированной девушки, в сторону реанимации. Чутье подсказывало — ей нужно бежать туда. Несколько поворотов, белые коридоры больницы, голубые лампы, слепящие глаза. И вот она уже около стеклянных дверей… — Что с ним случилось? — кучка дежурных медиков расступилась и ее взору предстала ужасная картина…