Не терять равновесие — Мне сложно, мне больно Мне страшно, мне весело А ты в себе разберись, и Каждый от чего-то зависим. — Pyrokinesis, Зависимость.
— Как ты считаешь, они лгут нам? — Шикамару мерил шагами комнату, в которой проводились допросы свидетелей и относящихся к делу лиц. — Я не знаю. Думаю, что из нас двоих тебе лучше знакомы человеческие эмоции, — честно признался Сай. — И то верно, — Шикамару в третий раз за сегодняшний день потянулся к пачке с сигаретами. — Темари ведь думает, что ты бросил, — с лёгким упрёком заметил брюнет. — Со смерти Асумы-сенсея, — он до сих пор называл его так, в знак уважения к его гибели, — меня не отпускает никотин. И в стрессовых ситуациях я ничего не могу с этим сделать. Для моего мозга есть разрядка — шоги, для тела же — курение, — мужчина достал сигарету и поднёс её к губам. Поднеся зажигалку к кончику зажатой в зубах сигареты, Нара закурил. Дым ударил в лёгкие, даря привычное ощущение расслабления. Нервы, которые за последние несколько дней были натянуты до предела, благодарно приняли дозу никотина. Шикамару был отнюдь не глуп, и отлично понимал, что это лекарство — самообман. Комнату заполнила тишина и выдыхаемый шиноби дым. Мысли привычно стали упорядочиваться, будто кто-то прибирался в его голове и раскладывал всё по полочкам. Курение стало для него не просто ритуалом, но и памятью. И каждый раз, когда он тушил этот кусок бумаги с табаком, он вспоминал ради чего Асума-сенсей отдал свою жизнь и ради чего теперь борется он сам. — Я думаю, что они сами до конца не понимают, что говорят, — наконец вынес свой вердикт Шикамару. — В каком смысле? — Сай вопросительно взглянул на своего напарника. — Ты ведь из Корня. Вас приучили выбивать из людей информацию, но это действует лишь в тех случаях, когда человек сам знает о чем говорит. А здесь слишком много спутанных сведений и неуверенности в собственных воспоминаниях, — Нара затянулся и прикрыл глаза, чувствуя, как дым проникает в его организм. — Я этого не замечал, — честно признался Сай, он выглядел по меньшей мере ошарашенным. — Ты складываешь картинку из слов и слышишь только факты. А я смотрел на то, как каждый из них делал паузы в своем повествовании, как смотрел вдаль и пытался что-то вспомнить, как все они говорили одинаковыми словами, что для человека не свойственно, — брюнет лениво потянулся и снова поднёс сигарету к губам. После лёгкой затяжки и продолжительного выдоха, он продолжил, — я не самый лучший психолог. Но из меня неплохой наблюдатель. За время жизни с Темари, я научился распознавать в её словах малейшие намёки на недовольство или обиду. Я не всегда понимаю, что могло её задеть, а как известно, гнев госпожи Нара (это он произнёс с оттенком самодовольства) страшен. Понаблюдав за её реакцией на мои действия и сопоставив последствия своих поступков с её эмоциями, я научился понимать «женскую» логику. Их мотивы действительно немного отличаются от наших, по крайней мере в нашей паре Темари больше ориентируется на чувства, чем на логику. — И что ты хочешь этим сказать? — Сай всё ещё не осознавал почему его приятель, который обычно лениво отзывается короткими фразами так рьяно разглагольствует об эмоциях. — Дело в том, что когда я наблюдал за теми, кого мы допрашивали, начиная со свиты Хокаге и заканчивая остальными свидетелями нападения, я поймал себя на мысли, что все они ведут себя также, как моя жена, когда я застаю её врасплох каким-нибудь вопросом, на который она не придумала ответ. Например, недавно я спросил у неё насчёт подарка на день рождения, который у неё через полгода. Она определённо не ожидала этого вопроса и стала как-будто искать что-то в своих мыслях, — Шикамару снова затянулся, в комнате повисла тишина. — И зачем же ты так пристально наблюдаешь за эмоциями своей жены? — Сая будто вовсе не интересовало расследование. — Дело в том, друг мой, что все мы люди не простые. И когда мы с Темари вступили в отношения, для всех стало загадкой, как такой любитель спокойствия, тишины и сна как я, влюбился в темпераментную, яркую и импульсивную принцессу песка, — брюнет стряхнул пепел с сигареты. Никотин, вместе с успокоительным действием всегда вызывал в нём желание окунуться в прошлое, чтобы потом выдохнуть его вместе с дымом. И запекшиеся раны на сердце, среди которых была не только смерть Асумы, но и многое другое, каждый раз открывались с новой силой. В памяти то и дело всплывали лица тех, кого он потерял, тех, кого не смог спасти. — Пап, зачем вообще нужны эти женщины? — Маленький Нара лениво расправил плечи и изобразил гримасу злости своей мамы. — Без женщин не было бы мужчин, — улыбка отца, снова промелькнула в сознании, будто кадр фильма. — Но мама постоянно кричит на тебя и бьёт сковородкой, — продолжил недоумевать ребёнок. — Мама просто очень любит нас, — Шикаку положил руку на плечо сына и доверительно сжал детское плечико своего сына. Реальность обрушилась на него, когда от сигареты почти ничего не осталось и окурок стал жечь пальцы. Отбросив ненужный предмет в пепельницу, брюнет обвёл глазами комнату, в которой всё ещё витал дым. Сая не было. — Очевидно, он решил оставить меня наедине с собой, — подумал про себя Шикамару и снова сел за стол. Блокнот был исписан всевозможными заметками, начиная от слов, сказанных свидетелями на допросе, заканчивая размышлениями самого Нары. Всё, что происходило, никак не укладывалось в голове одного из умнейших людей Конохи. И хотя сейчас мысли немного прояснились, теперь он был в состоянии хотя бы поставить правильные вопросы, эта загадка никак не хотела даваться юному гению. Свидетели? — появилась запись в верхней части страницы. Шаблонное описание — чуть ниже. Не принадлежат свидетелям — следом за предыдущей. — Все это слишком идеальный повод, чтобы ввязываться в войну, — произнёс в пустоту Шикамару. У него не было ярко выраженного интереса к политике, но порой в ней встречались такие головоломки, что собственные расследования становились для брюнета отдушиной. И если раньше для него имели значения лишь факты, то с приходом в его жизнь Темари и Шикадая, он научился видеть в любом поступке человека психологическую подоплёку. Не то, чтобы он теперь руководствовался эмоциями, но сухие факты, которые говорили о том, что у стран должен появиться конфликт, никак не вязались с дружественными отношениями правителей. Коноха была лишь частью Огня, хотя и значимой. Но из-за одной скрытой деревни никто не собирался начинать полномасштабную войну. Тогда зачем кому-то убивать Хокаге? У него было много врагов, но у всех есть идеальное алиби — подставная вина страны Волн. Причём выглядело это как сплошная насмешка — наспех слепленное доказательство. Навязанное мнение? — ещё одна запись. Каждый из свидетелей, что в Конохе, что здесь, говорит одними и теми же туманными фразами. Но в их крови не найдено веществ, которые могли бы влиять на их восприятие происходящего. Более того, у большинства делегации Волн нет даже физических повреждений. — Будто кто-то остановил время, чтобы отравить Какаши, — снова в пустоту сказал брюнет. Гипноз? — ещё одна запись на странице. Вдруг чувство необъяснимой тревоги охватило Шикамару, будто пазл наконец стал складываться в его голове и это означало, что сейчас произойдёт что-то ужасное. Он услышал шаги в конце коридора, поэтому поспешил закрыть блокнот и спрятать его. — Пожалуй, на сегодня достаточно, — послышался голос из-за двери. В комнату вошёл человек высокого роста. Его черты казались очень знакомыми, но Нара никак не мог понять кто это. Лишь интуиция шептала ему, что этот человек очень опасен…***
Когда девушки покинули дом четы Яманака, солнце учтиво скрылось за облаками, временно не ослепляя жителей Листа. Первое весеннее тепло окутывало со всех сторон, невольно заставляя дышать глубже и шагать медленнее, чтобы насладиться новым, размеренным ритмом жизни, который всегда наступал с первыми лучами небесного светила. — Как думаешь, в этом году опять сакура решит повредничать и зацветёт только в апреле? — Ино старалась осторожно подбирать слова, чтобы не задеть подругу за живое. Она понимала, что не знает никого, кто был бы морально сильнее Сакуры, но всё же, отлично понимала, что такое разбитое сердце. И хотя ни один из вчерашних бокалов не пострадал от приступа агрессии, всё же было сложно угадать что конкретно может стать катализатором. — А мне кажется, что в этом году она будет ранней, — чуть помедлив выдохнула Сакура. Её всё никак не могли отпустить мысли о том, что кто-то прикасался к папкам с отчетами. Она не могла сосредоточиться ни на чем, кроме подозреваемых и поэтому любые мелочи, которые спрашивала Ино, вызвали у неё желание стукнуть подругу по голове чем-нибудь тяжёлым. Но, если быть честной с самой собой, Харуно признавалась: она благодарна подруге за всё, что та для неё сделала. И в особенности её радовал тот факт, что сейчас они направляются в больницу, а значит у неё будет возможность хотя бы немного разузнать о том, кто знал об отравлении и кто мог брать в руки папки с отчетами до неё. Внутри разливалось непривычное тепло, о существовании которого она давно забыла. И хотя мысли витали вокруг мрачных теорий о возможном преступнике, что-то заставляло Сакуру не огрызаться на вопросы Ино, вдыхать весенний воздух и даже засматриваться на облака. Смутное дежавю охватило розоволосую куноичи, она будто шагнула в прошлое и провалилась в знакомую обстановку, но тут же вернулась в реальность. — У меня тогда были бабочки в животе, — прошептала девушка, неожиданно даже для самой себе. Блондинка растерянно посмотрела на подругу. — Дежавю, — пояснила ирьёнин, — я шла здесь после предложения Саске о помолвке. Но чувствовала себя совершенно по-другому, нежели сейчас. — Знаешь… Про бабочек в животе. Когда я тоже была влюблена в Саске, — Яманака скосила глаза в сторону подруги, чтобы посмотреть на её реакцию, но напрасно беспокоившись, увидела на её лице безмятежность с примесью лёгкой задумчивости и продолжила, — я тоже постоянно ощущала себя так. И мне это казалось вполне нормальным. И лишь когда мы встретились с Саем, и я не почувствовала этой тревоги, поняла, что что-то здесь не так. Сначала я думала, что мои чувства к нему не искренние, и даже немного отдалилась от него. Но, когда поняла, что я скучаю по нему, стала задумываться о том, кто же он для меня, что я чувствую к нему на самом деле. И поняла, что на смену бабочкам пришли предвкушение, волнение, что угодно, но не ощущение чего-то страшного. И в этот момент мои розовые очки лопнули. Я поняла, то, что я испытала к Саске — это не любовь. Он вызывал во мне тревогу, страх, опасения и моё тело говорило мне об этом, но я так верила во всю романтическую чепуху, что никак не могла поверить в то, что я могла быть влюблена не в человека, а в свои мысли. И когда я всё-таки приняла, что я не знаю кто такой Саске Учиха на самом деле, его поступки вызвали во мне чувства, совершенно обратные тем, что были в Академии. Я стала считать его слабым, эгоистичным, совершенно обыкновенным человеком. Да, он сильный шиноби, он защищал Коноху, он любил свой клан, теперь любит брата и на его долю действительно выпало много боли. Но она не оправдывает его отношения к тебе, понимаешь? — Ино слегка сбавила темп шага, потому что до Центральной больницы оставалось совсем немного. — У тебя тоже очень резко случилась переоценка отношения к нему? Будто по щелчку пальцев твою любовь выключили… — чуть тише, чем говорила до этого, спросила Харуно. — Не могу точно сказать. Но я уверена, что моя жизнь чётко разграничена тем моментом, когда я решила забыть о слепой вере в идеальность Саске. Будто это решение стало для меня завершением этапа жизни, когда я жила исключительно мечтами, — в конце улицы уже виднелось здание больницы. — Видимо даже тут ты успела меня обогнать, в том, что переросла чувства к Саске. Я чувствую всё то, что ощущала ты. Но гораздо глубже, потому что провела времени с ним больше, была ближе. И от этого сейчас меня мучает сожаление о том, что я не смогла всё-таки заслужить его любовь. Хотя я и понимаю, что это бредовая идея, похожая на безумие. Мне всё равно очень обидно, что я не справилась, — на секунду, в глазах девушки, будто блеснули слезы, но она посмотрела на Ино и, увидев её улыбку, приподняла уголки губ в знак солидарности. — Ты борец по натуре, Лобастая. Тебе нравится ставить цели и добиваться их. Так что Саске — это не любовь, это твоя страсть. Ты ведь добилась помолвки с ним, его внимания, даже его чувств наверное… — Добилась. Но не я, а обстоятельства. Я стала ему нужна лишь тогда, когда стала подходить под обстоятельства, — разочарованно покачала головой Сакура. — В любом случае, ты не любила его, — голубоглазая выделила это слово голосом, намекая на истинную сущность Саске Учиха, — Ты лишь защищала то, что тебе дорого. То, что ты сделала для него. Я уверенна, что ты заставляла себя оправдывать его поступки, потому что считала, что боишься его потерять. Но ведь тебе нечего терять: он совершенно обычный человек. Важен лишь тот смысл, который ты вложила в него. И у тебя получился такой смысл жизни. Поэтому ты в упор не замечала всей его тривиальности, точнее, не хотела замечать, — заметив как стушевалась Харуно, девушка сбавила обороты, — Прости, если это звучит грубо или как обвинение. Я лишь хотела сказать, что ты не виновата в том, что столько лет ошибалась в своих чувствах. Рядом не было человека, который мог бы разубедить тебя в твоих заблуждениях. — Всё в порядке, Ино. Рано или поздно кто-то должен был сказать мне правду, и хорошо, что это ты, а не чужой для меня человек, — Сакура остановилась и обняла подругу. Яманака немного ошарашено заключила девушку в кольцо рук в ответ. Она понимала, что подруге сейчас как никогда нужна помощь и поддержка. Но всё же, такие резкие перемены вызывали беспокойство. Разомкнув объятия, девушки смущённо отвели взгляды. Перерыв, который был в их дружбе, особняком стоял над минутной нежностью, которую они позволили себе выразить. — Что ж, покончим с этим и отправимся в отпуск? — Ино многозначительно посмотрела в сторону здания работы ирьенинов. Сакура согласно кивнула и девушки отправились ко входу, каждая погруженная в свои мысли и заботы.***
В кабинете главного врача Центральной больницы Конохогакуре царило напряжённое молчание. Кабуто, только что прибывший в Коноху, просматривал отчеты о состоянии Хокаге. Шизуне перебирала истории болезней, просто чтобы занять чем-то руки, а Пятая сидела, подложив под подбородок руки и смотрела в пустоту. В воздухе витал едва уловимый запах саке, а ощутимая прохлада свидетельствовала о длительном проветривании кабинета. Сенджу не находила себе места, а единственный доступный способ сражаться со стрессом лежал в нижнем ящике стола. Но ей нужно было сохранять ясность ума, отчего «напиться в хлам» не представляло собой эффективного решения проблемы тревожности, поэтому она могла лишь лавировать среди своих мыслей, оценивать действия и пытаться предсказывать печальное будущее, которое пророчили отчёты Мико. — Что ж, я думаю моё заключение будет бесполезно, — Якуши закрыл папку и поднял глаза на присутствующих в кабинете. — Ты прав, мы и сами отлично понимаем всю сложность ситуации, — Шизуне оторвалась от полок шкафа и направилась к столу Цунаде, где вчера вечером сидели Сакура и Ино. — Нас интересует результат, — в голосе Сенджу слышались стальные нотки. Дело в том, что она не до конца доверяла вновь прибывшему учёному, хотя и очень уважала его труд. Его верность Орочимару наложила свой отпечаток ещё с того момента, когда Санин пытался заставить женщину вылечить его руки. Смерть Хирузена отразилась на Цунаде не так сильно, как смерть родных, но всё же, она не смогла простить сокомандника за его эгоизм и преступление. — Что ж, я не работал ранее с материалами Новой Науки. Наночастицы ведут себя очень непредсказуемо, поэтому мне нужно будет досконально изучить их структуру и поведение. Что же касается химической составляющей, тут вы и сами давно разобрались. Пациент медленно погибает, — он как-то неуверенно произнёс первое слово, — И замедлить этот процесс может лишь принудительное отключение организма, я думаю вы отлично это понимаете. — Да, мы знаем. Но пока не предпринимали такой шаг, потому что постельный режим помогает ему беречь силы. Неизвестно, очнётся он от комы или нет, — это был один из тех вопросов, что обдумывала Пятая этой ночью. — Мы понимаем всю необходимость принятия мер, Кабуто, — Шизуне постаралась смягчить обстановку, но напряжение было буквально вторым воздухом в кабинете, — Но для этого нам нужно посоветоваться с Сакурой. — Я не буду настаивать. Я здесь, чтобы помочь. Пожалуй, самым полезным будет моё пребывание в лаборатории. Я могу познакомиться с ответственным за лабораторные исследования? — Кабуто поправил круглые очки. — Да, конечно. Шизуне, Мико сегодня в первую смену? — Цунаде откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза, обдумывая порядок следующих действий. — Да, Цунаде-сама. Я могу отвести Кабуто в лабораторию? — брюнетка поднялась со стула, показывая готовность выполнить поручения. — Да, конечно. И… — Пятая замешкалась, — Зайди ко мне потом. — Хорошо, — дождавшись мужчину, Шизуне покинула кабинет, аккуратно прикрыв за собой дверь. Дождавшись, когда шаги в коридоре стихнут, главврач поднялась со своего кресла и подошла к окну. Мартовское небо радовало солнцем, которое играло в прятки с облаками. Она всегда говорила с ним, когда больше не к кому было обратиться. — Если бы хоть кто-нибудь мог сказать мне правильно ли я поступаю, я бы отдала все, чтобы узнать это, — едва слышно произнесла она. Страх ответственности был одним из основных в жизни Цунаде. И дело было не только в том, что она дважды потеряла родных людей, косвенно имея к этому отношение. Тот проклятый кулон стал для неё символом потери и траура. Для своего юного возраста тогда, она была не на шутку взрослой. Всё потому, что возраст измеряется вовсе не годами (и уж точно не морщинами), а теми событиями, что были в жизни человека. Именно поэтому каждый, кто прожил войну, постарел не только физически, но и морально на гораздо больший срок, чем того требовал Змей Времени. Пожалуй, внучка первого Хокаге является одним из самых ярких примеров постаревших морально людей. И её способом бороться со старостью стала инфантильность. Азартные игры, алкоголь, безответственность. Всё это помогло ей прожить физический возраст, который догнал моральный. Но привычка всё заливать саке и отвлекаться на карты совсем не способствовала принятию сложных решений, а лишь разжигала страх возможной ответственности за свои действия. И всё же, ей предстояло принять это решение. И самым сложным аспектом на данный момент, в таком случае, становилась её собственная подопечная — Сакура Харуно.