— Давай переедем. — Давай. А кого?
Не самое приятное пробуждение — пробуждение ароматом нашатырного спирта, но вряд ли Сакуре приходилось выбирать. Судя по обстановке, она находилась в своём кабинете в Центральной Больнице Конохогакуре. Ну по крайней мере потолок был такой же белый, да и Цунаде и Ино наверное не могли быть на небесах. — Что произошло? — принимая сидячее положение, спросила Харуно. — Ты в обморок шлепнулась, подруга, — с нотой обеспокоенности ответила Ино. — Я? — ошарашенно переспросила Сакура, — С чего это вдруг? — Нервное перенапряжение, хронический недосып и накопившаяся усталость, — констатировала Цунаде. — Что?! Какие нервы у шиноби? Вы с ума сошли, Цунаде-сама? — ошарашенно хлопая глазами, возмутилась девушка. — Нет, Сакура. Не сошла. На твою долю выпало немало сильных потрясений, поэтому не удивительно, что увидев это, — Пятая указала рукой на огромный букет алых роз, который лежал на столе, — Ты отключилась. За последнюю неделю ты успела спасти жизнь Хокаге, разорвать помолвку, довериться трём людям в том, о чем раньше молчала и узнать, что твой Сенсей при смерти. Естественно твоя психика даст сбой, — ровным тоном пояснила женщина. — Я в норме! А вот Какаши-семпай нет! Зачем вы солгали ему, Цунаде-сама?! Он не выздоравливает, он с каждым днём угасает… — последние слова, девушка медленно прошептала, будто сама только сейчас осознала что происходит. В комнате воцарилась тишина. Сенджу не знала, или не хотела знать что может сейчас сказать своей подопечной, чтобы утешить её. Она понимала, что скрыть факт ухудшения здоровья Хокаге не получится, но пыталась отсрочить этот момент как можно сильнее, чтобы дать Сакуре время восстановиться после остальных событий в её жизни. Но всё пошло не по плану, и теперь ей предстоит как-то объясниться с девушкой, которая была для неё как дочь… — Понимаешь, Сакура… Я ценю всё то, что ты делаешь для нас. Я ценю то, что ты ставишь чужое благополучие выше своего. Но если ты не позаботишься о себе, то кто? — аккуратно начала Цунаде. — А о нём кто позаботится? Кто спасёт его жизнь? — повысила голос Харуно. — Прошу тебя, успокойся. Тебе нужна передышка. Ты сейчас не в том состоянии, чтобы спасти чью-то жизнь. Тебе нужно спасти себя, Сакура! — тоже немного повысив голос, настойчиво произнесла женщина. — Я в порядке! — в который раз за день, повторила розоволосая, — Мне не нужен отдых, отпуск или чья-либо помощь! Я просто хочу не сидеть сложа руки, когда человек, который дорог мне, умирает… — сорвавшимся голосом выдавила девушка. — Я понимаю, Сакура, понимаю. И знаю как сложно принять тот факт, что порой мы бессильны в борьбе против чего-то, даже если очень хотим помочь, — упавшим голосом ответила Цунаде. — Но я могу помочь! — возразила Харуно. — Ты ничем сейчас не сможешь ему помочь. Я видела в каком состоянии ты покинула его палату. Думаешь, я бы стала тебя отсылать просто так, чтобы лишить возможности быть полезной? Я всего лишь хочу твоего благополучия! — в сердцах воскликнула Пятая. — Мне не нужна Ваша забота, Цунаде-сама! Мне нужна возможность и свобода, — с горькой усмешкой на губах, выдохнула Харуно. — Прошу Вас, прекратите! — подала голос Яманака, — Мы все сейчас на нервах и находимся в тяжёлом состоянии. Нам нужно поддерживать друг друга, а не обвинять во всех грехах мира. Мы все знаем, что хотим как лучше. И да, некоторые интересы сейчас разойдутся. Но нам придётся действовать по ситуации, благоразумно, не поддаваясь эмоциям. — Ты права, Ино, — в тоне Сенджу послышалось что-то похожее на гордость и благодарность, — Сакура… То, что сейчас произошло, это лишь прямое доказательство твоего плохого физического состояния. Я всего лишь прошу тебя отнестись к себе внимательнее, и дать телу отдых, раз мысли теперь не смогут оставить тебя в покое. — Хорошо. Я смирилась. Мы едем сегодня на горячие источники. Но как только я вернусь, я сразу же приступлю к работе, — полным решимости голосом отчеканила Харуно. — Договорились. Но ты используешь свой отпуск по максимуму, чтобы восстановиться, — выдвинула свое условие Цунаде. — Да. А Вы, в свою очередь, не скрываете от меня важных деталей лечения Какаши-семпая, — ответила своим требованием куноичи. — Идёт. Хорошего Вам отдыха, — как можно добродушнее произнесла Цунаде и покинула кабинет. Несколько минут в комнате было слышно лишь дыхание присутствующих. Из-за окна струился солнечный свет. Если бы не череда событий сегодняшнего дня, Сакура обязательно полюбовалась бы им. — Что ж, а теперь разбираемся с букетом? — первой решилась начать разговор Ино. — Я так понимаю, это от Саске? — устало отозвалась Харуно. — Я не читала записку, но подозреваю, что да, — голубоглазая подхватила сложенный вдвое листок и отнесла его подруге.Прошу, дай мне шанс всё исправить. Я больше никогда не найду такую девушку, как ты. Ты мне нужна. Твой Саске.
Девушка истерически рассмеялась и разорвала записку пополам. — Как трогательно! «Я больше никогда не найду такую девушку, как ты.» Знаешь, что он сказал мне при последней встрече? — она посмотрела на блондинку, в глазах которой блеснуло понимание. — «Тебе больше не найти такого человека, как я», — процитировала Яманака слова из их ночной беседы. — Что ж, — она поднялась с кожаного дивана и подошла к столу, — действительно прекрасный букет, Саске. Только вот… На что ты надеялся? — девушка небрежно схватила цветы и уже было собиралась выбросить. — Подожди, Сакура! Ну нельзя же так обращаться с цветами, — обиженно воскликнула голубоглазая, имеющая собственный цветочный магазин. — Ну а что мне ещё делать с ним? Вернуть его Саске? Он также поступит, — возмутилась Харуно, но вернула букет на место. — Никогда не слышала о терапии добра? — мягко, почти по-матерински спросила Яманака. — В сердце шиноби нет места доброте, Ино, — возразила ирьёнин. — Но ведь сейчас мы не на войне. Да, она сделала нас черствыми, наши души — загрубевшими. Но ведь никто не мешает вспомнить о человечности сейчас. Лучшее лекарство для тела — сон, для души — благодарность, — произнесла куноичи. — И как ты предлагаешь мне обрести благодарность? — недоуменно уставилась на подругу Сакура. — Не тебе, другим. Цветы — это тоже своего рода лекарство. Но в первую очередь — это язык, на котором можно сказать что угодно. Цветы — это знак внимания, знак благодарности, знак уважения, знак радости и даже порой печали. Как тебе идея поделиться извинением Саске с ирьёнинами? Мало кто выражает им благодарность за их труд в обычные дни, — девушка указала глазами на дверь кабинета, намекая на огромное количество людей за ней, которым будет приятно получить такую благодарность. — Это немыслимо, Ино. Я ведь их начальство… — попыталась протестовать Сакура. — Ничего не знаю, я буду с тобой. Это излечит твою душу, вот увидишь! — голубоглазая развязала алую ленту на букете и подхватила цветы, еле помещавшиеся в её объятия. — Ты свинка, Ино, — раздражённо проговорила Харуно, припомнив детское прозвище подруги. — А ты Лобастая! Пойдём нести добро в этот мир! — задорно ответила Яманака и отправилась к выходу. — Постой, Ино! Что я им скажу? — догоняя подругу, прошептала девушка. — Что-нибудь хорошее, — подмигнула ей блондинка. — Вот черт, — вырвалось у Сакуры, когда в конце коридора появилась первая медсестра. — Давай, Лобастая, — поторопила её подруга. Сакура имела право отказаться. Да и отказалась бы, будь на месте Ино кто-нибудь другой. Но ведь это её лучшая подруга. И дело не в том, что она пустила её пожить и не в том, что теперь она посвящена в личную жизнь розоволосой. Дело в её отношении к этой девушке. Ино была первым ребёнком, который проявил к ней доброту. Она была более уверенной в себе, более сильной. И так и осталась, гораздо сильнее Сакуры. Нет, не физически. Как шиноби и ирьенин Харуно обогнала подругу и ушла далеко вперёд. А вот морально, Яманака была гораздо сильнее. И возможно именно поэтому, ей первой удалось сбросить с себя чувства к Саске. Но, в любом случае, она согласилась на эту затею, а значит надо выкручиваться. — Изуне… — осторожно позвала Харуно, чувствуя как краснеет от волнения и глупости всей ситуации. — Да, Сакура-сама, — слегка удивлённо, то ли он голоса заместителя главного врача, то ли он красных роз в руках второй девушки, отозвалась брюнетка. — В общем, мы… — розоволосая запнулась и растерянно посмотрела на Ино. Последняя, не растерявшись, ловко отделила один цветок и протянула его девушке, умудрившись не уронить все остальные, моментально перекинув их на левую сторону и зажав сгибом локтя. — Это Вам! Благодарим за труд ирьёнина, — очаровательно улыбнувшись, произнесла Яманака. Девушка смутилась, но приняла розу и благодарно посмотрела на девушек. — Спасибо, — застенчиво, но очень искренне, ответила медсестра. — Хорошего Вам дня, — снова улыбнулась Ино и перевела взгляд на подругу. Сакура была похожа на креветку, такая же розовая и скукожившаяся. Но вместе с тем, в её глазах читалось облегчение и даже нотки радости. Когда брюнетка скрылась из виду, она беззлобно прошипела: — Я тебя убью когда-нибудь, свинка! — Как только вручишь по цветку всем подопечным, — добродушно ответила Ино и вручила Сакуре немного цветов.***
Обойти всю больницу оказалось не таким уж простым делом. Но с каждой новой розой, Сакура ощущала как улыбки девушек (и не только) помогают ей перестать злиться на себя и почувствовать что-то светлое, лёгкое и очень приятное. Особенно приятно было дарить цветы пациентам. У некоторых уже стояли букеты в вазах, а для некоторых было счастьем просто увидеться со знаменитыми героинями войны, не говоря уже о том, чтобы получить пожелание скорейшего выздоровления и маленький, но символический презент. Время близилось к вечеру, ноги ныли от усталости, зато в душе поселилось тепло. Когда от огромного букета осталось совсем немного, Ино пересчитала цветы. — Чётное количество, — заметила Яманака. — Что будем делать? — немного замученным, но благодарным тоном, поинтересовалась Сакура. — Мы обошли всех, кроме главного врача и одного пациента, — резюмировала девушка. — Мне… Нужно поговорить с Какаши-семпаем. Не против, если я зайду к нему одна? — робко спросила Харуно. Терапия добра, как её назвала Ино, работала прекрасно. Но всё же, ошибки самой Сакуры никто не отменял, и рано или поздно, ей придётся поговорить с сенсеем. В сложившихся обстоятельствах, чем раньше — тем лучше. Последнее, чего хотела розоволосая — расстаться с такими близким для неё человеком на столь печальной ноте. — Конечно. Держи, — Ино протянула одну из роз девушке, — А эти я отнесу Цунаде-сама, — пояснила девушка. — Хорошо. Я зайду к ней после тебя, чтобы извиниться. Я зря повысила на неё голос, она действительно не желает мне зла, — ирьёнин поправила прядку волос, выбившуюся из-за уха. — Вот видишь! А ты ворчала, — дружелюбно отозвалась Ино, — Удачи тебе, Сакура, — пожелала голубоглазая и они снова, как и несколько часов назад, разошлись в разные стороны. Как много зависело от состояния человека. Теперь, стоя у дверей палаты Какаши, куноичи не ощущала удушья, всего лишь уколы совести и желание сказать что-то хорошее, чтобы умерить хотя бы душевную боль сенсея. Она потянулась к ручке двери… Но отдернула руку. Что-то внутри гложило её, несмотря на то, что стараниями подруги, она смогла прийти в норму, было очень сложно заставить себя сделать этот шаг. — Ты сильная, Сакура, ты справишься, — мысленно сказала себе Харуно и снова опустила руку на металлическую поверхность. Дверь поддалась также легко, как и обычно. Но вместе с открывшимся проходом в комнату, освободилось и чувство вины, как будто оно призраком скиталось в этих стенах. В палате всё было как обычно. Попытки создать максимально уютную обстановку не прошли зря. Девушка сделала несколько шагов и, оказавшись рядом с кроватью, посмотрела на пациента. Его глаза были закрыты… Чувство тревоги больно обожгло надежды Сакуры.***
Сердце отбивало бешенный ритм. С каждой секундой в голове появлялись всё более жуткие мысли, будто кто-то слой за слоем накладывал штукатурку, которая мешала откопать в своих мыслях здравые объяснения отсутствию товарища. Сай не предупреждал о том, что не вернётся до темноты. А в стране Волн, хотя и не имеющей скрытой деревни, часто бывало небезопасно. Чего стоила смерть Забузы, который умер отнюдь не от рук шиноби. Мысленно, Шикамару понимал, что паниковать — самое глупое, что может сейчас быть. Но его состояние не позволяло здраво рассуждать. — Что за чертовщина, — снова выругался Нара и опёрся на дверной косяк, — Эта страна ужасно влияет на меня, — рука потянулась к пачке сигарет… Снова. Но джоунина отвлекла тень, промелькнувшая в деревьях, рядом с открытым окном номера отеля. Шикамару осторожно положил почти опустевшую пачку на комод и занял наблюдательный пункт. С одной стороны, не было никакой угрозы в обычной тени, но он был знаком с ними не хуже, чем Сакура с медицинскими дзюцу, ведь тени стали продолжением его самого и часто давали неимоверное преимущество. Выключать свет не было смысла. Если бы кто-то пытался его обнаружить, давно бы уже увидел, а добровольно лишать себя своих сильных сторон он не станет даже в таком бредовом состоянии, как сейчас. Послышался тихий шорох, совсем рядом. Нара сложил печати и приготовился к теневой атаке. Медленно, но грациозно, на подоконник приземлился шиноби…***
С души свалился камень, хотя тревога никуда не делась. По крайней мере тот факт, что Хатаке спит свидетельствовал о том, что его силы сейчас восстанавливаются и Сакура избавлена от необходимости объясняться или снова силиться не заплакать. Но теперь возникал другой вопрос: зачем же она пришла? Алый цветок напомнил о себе еле уловимым ароматом. В голове пронеслась мысль, что девушки обычно не дарят мужчинам цветы. Но Харуно сразу же одернула себя, потому что их с сенсеем не связывают никакие отношения, кроме рабочих. «Пока не связывают» — робко подсказало сердце, за что было жестоко заставлено молчать. Вариантов оставалось немного. Куноичи знала, что в этой стадии истощения сон бывает порой столь глубоким, что его нарушение даётся очень нелегко. Да и ей сейчас было легче высказаться человеку, который не смог бы ответить. Она осторожно опустила цветок на прикроватную тумбочку, а сама заняла стул рядом с кроватью пациента. Тот самый, на котором сидела пару часов назад. — Какаши-сенсей, — робко начала девушка, — Я принесла Вам розу. Надеюсь, что Вы их любите. Я хотела поговорить с Вами лично, потому что очень злюсь на себя за то, что не смогла ответить сразу. Не хочу оправдываться, потому что мне нет оправдания. Даже то, что сейчас происходит в моей жизни не сравнится с тем, что ощутили Вы. Мне жаль, что я собственноручно воткнула кинжал в Ваше сердце… И простите, что сделала это в таких обстоятельствах. Трудно представить, насколько Вы остро почувствовали безысходность, раз решились на это, — первая слеза предательски скатилась по щеке. Девушка замолчала и попыталась выровнять дыхание. Только сейчас она заметила, что перебирает ткань халата, как подросток перед важным разговором с родителями. В голове всплыл довольно старый эпизод жизни, когда она говорила о своих чувствах Саске, покидающему Коноху. Тогда она тоже плакала, отчаянно надеясь, что брюнет сжалится. Но он лишил её сознания и вернулся лишь спустя долгое время. Почему тогда, когда это было так необходимо, его не было рядом? Когда она отчаянно нуждалась в нём, в его присутствии рядом с ней, в том, чтобы он просто был? Но его не было. Был другой человек… — Мне трудно сейчас разобраться в своих чувствах. Я говорила, но Вы не знаете, что я разочаровалась в Саске. И стоило мне отпустить мысли о нём, их заняли Вы. Хотя я старалась и стараюсь найти средство, чтобы спасти Вам жизнь… Я невольно вздрагиваю при мысли, что могу потерять Вас. Вы тоже очень мне дороги, Сенсей. Как человек и как мой учитель. Но я не задумывалась о чём-то другом. Хотя кому я собралась лгать? Задумывалась. Но гнала эти мысли прочь. Вероятно, именно за это теперь судьба наделила моё сердце, мои мысли, да и всю мою жизнь хаосом. Но я обещаю Вам, что когда я вернусь — я дам чёткий ответ. Я разберусь со своими чувствами, разложу по полочкам мысли и смогу ответить Вам честностью на честность, искренностью на искренность. Но пока я уверенна лишь в том, что безумно боюсь Вас потерять и отчаянно хочу найти спасение Вашей жизни, — девушка поднялась со стула и вплотную подошла к кровати. Ей неистово хотелось прикоснуться к сенсею, влить свою чакру, чтобы подарить энергию или хотя бы просто побыть рядом ещё чуть дольше. Но ей было невыносимо больно смотреть на него в таком состоянии. Смотреть, и не иметь возможности помочь. Поддавшись внезапному порыву, она наклонилась и поцеловала Хатаке в лоб, нежно и робко, будто боясь спугнуть его сон. Больше не было смысла оставаться здесь, поэтому Сакура покинула палату, оставив после себя лишь поцелуй, цветок и едва ощутимый аромат сакуры… Когда окна были залиты светом закатного солнца, дверь палаты снова отворилась…***
Приземлился шиноби, с несколькими данго в руках. — Сай?! — удивлённо, разъяренно и с облегчением одновременно воскликнул джонин. — Да, я, — спокойно ответил брюнет и спрыгнул с подоконника. Нара вышел из тени двери и злобно зыркнул на товарища. — Сегодня все сговорились довести меня до белого каления? — удручённо спросил Шикамару. — Что случилось? — с нотой беспокойства уточнил Сай. — Не знаю. Просто ты так внезапно ушёл из допросной и не предупреждал, что пойдёшь куда-то. Кстати, где ты был и откуда это? — он указал глазами на палочки с рисовыми шариками. —А, ой. Это тебе, — спохватился Яманака и протянул другу десерт, — Я тут узнал, что в стране Волн проводится ежегодный фестиваль данго и решил посетить. Если честно, я тоже как-то странно себя чувствую здесь. Особенно мне не понравился один человек, с которым я сегодня столкнулся, когда уходил из штаба. Шикамару, приняв палочку с рисовыми шариками, в буквальном смысле повалился на кресло. — Не Шисуи Исида случаем? — с саркастической улыбкой уточнил Нара. — Да, именно он, — кивнул собеседник и опустился на свою кровать. Некоторое время мужчины сидели в тишине. Вся ситуация казалась нелепой настолько, насколько можно было представить определение высшей степени нелепости. Два шиноби, ведущие расследование на территории чужого государства сидели, будто загнанные дети с палочками рисового десерта в руках. — Кстати, очень вкусно, попробуй, — вспомнив о них, произнёс Сай. Шикамару, который всегда был равнодушен к сладкому, пожал плечами и надкусил шарик. — Кажется у никотина появляется серьёзный соперник, — спустя считанные минуты удивлённо заметил Нара, доедая лакомство. — И кто же? — склонив голову набок, уточнил Яманака, давно доевший своё. — Тростниковый сахар. Как-то резко прибавилось сил и прояснился разум, — джоунин поднялся с кресла и подошёл к распахнутому окну. Уже совсем стемнело и слышалось пение ночных насекомых. На тёмном небе виднелись множество маленьких светил и растущий диск Луны. — Ночь — время романтиков, — торжественно изрёк бывший член Корня. — Ича-Ича начитался? — усмехнувшись, поинтересовался Шикамару. — Вовсе нет! Так Ино всегда говорит, — обиженно ответил Сай. — Ладно, ладно. Ино так Ино. Темари говорит, что романтика для сопливых слабаков, но очень радуется сюрпризам, — воспоминание о любимой девушке вызвали на губах джоунина лёгкую улыбку. — Да я вижу, это не просто любовь, ты от неё без ума, — довольно точно подметил обычно не разбирающийся в чувствах шиноби. — Кто бы говорил, — на этот раз обиженно заявил Шикамару. — Всё, понял. Святыня. Не трогаю, — подняв руки в примирительном жесте, объявил Яманака. Взглянув последний раз на звезды, Нара закрыл окно и шторы, тем самым объявляя отбой. Каждому из них сейчас было необходимо впасть в забытье или сон, который поможет изменить реальность. Примечательно, что эти два человека никогда особо не были близки, речи не шло просто об общении, не то, чтобы подкалывать друг друга насчёт личной жизни и привычек. Удивительно, насколько смена обстановки обостряет истинную сущность человека. Кто-то становится раздражительным и недоверчивым, выходя из зоны комфорта, а кто-то более открытым и раскрепощённым. Безусловно, в той ситуации, в которой находятся наши герои сейчас, юмор — сильнейший антистресс и способ расслабиться. То, что не вызывает зависимости как сигареты или сахар, то, что доступно всегда, то, что помогает людям сплотиться и обрести общие воспоминания. Будем уверены, что если им удастся завершить эту миссию, они навсегда будут помнить о том, как помогали друг другу в самую трудную минуту…