– Послушай, – друзья говорят мне на ухо. – Все будет отлично, не падай лишь духом! – Все будет отлично, – киваю им сухо. И падаю, падаю, падаю духом… Татьяна Шубина
Закатные лучи коснулись неба страны огня и верхушек деревьев деревни, скрытой в Листе. Но больница Конохи не пустела, потому что всё новые и новые ирьёнины прибывали на ночную смену. Тут и там слышались прощания и пожелания хорошего вечера. А ещё, все здание наполнил аромат роз, которые виднелись в руках уходящих девушек. Розоволосая куноичи уже успела пересечься с Ино, которая выходила из кабинета главврача и пригласила подругу подождать в своем кабинете. Теперь же, она снова стояла перед дверью... Сакура привычным жестом откинула с лица непослушную прядь и сделала глубокий вдох, в попытках успокоить колотящееся сердце. Это уже вошло в своего рода привычку. Почему-то, куда бы она не зашла, сердце раненной птицей трепещет в грудной клетке и никак не хочет успокаиваться. Но она пообещала не только Ино, но и самой себе, что извинится перед Пятой. А значит, не оставалось ничего, кроме как сделать несколько кратких стуков в дверь и услышать "Войдите". Цунаде часто оставалась на работе до поздна. Но в этот раз что-то подсказало Харуно, что её наставница не планирует ограничиваться вечером. Пятая сидела за столом. Невооружённым глазом были видны следы усталости и отсутствия нормального отдыха. И хотя благодаря Бьякуго Сенджу, как и сама Сакура, выглядела в разы лучше, чем ощущала себя. Что-то в глазах женщины выдавало её отчаянное положение. Лёгкие последствия в виде серого подтона кожи, опухшие, с синевой глаза и впалые скулы, можно было подправить макияжем. Но отсутвие улыбки на лице и пустой взгляд не исправит ничего. С ужасом Сакура осознавала, что сейчас, глядя на Цунаде, она видит подобие себя. Как тогда, в доме квартала Учиха. Она видит просто обессиленную женщину, вместо сильного шиноби и талантливого ирьенина. — А, Сакура, проходи, — бесцветным голосом разрешила Пятая. Девушка прошествовала в кабинет, и с молчаливого согласия села напротив наставницы. Сейчас их разделял только стол, но это физически. А морально между ними была огромная пропасть молчания Харуно. Из всего светлого кабинета, ярким пятном выделялась ваза с алыми розами, стоящая на подоконнике. Несколько минут прошли в тишине. Сенджу не хотела давить, поэтому просто бездумно перекладывала папки на столе, сортируя их по стопкам с бредовой классификацией. Но раз уж Харуно хватило сил прийти сюда, точно хватит сил извиниться перед родным человеком. — Цунаде-сама... — тихо позвала куноичи. Женщина отвлеклась от своего занятия и подняла глаза на девушку. — Я хотела извиниться перед Вами. За то, что наговорила сегодня утром, — начала розоволосая. — Ты тоже прости меня. Я не знаю почему так хочу отгородить тебя от того, что происходит. Хотя и понимаю, что ты взрослая и самостоятельно можешь принимать решения. Я все ещё помню боль в твоих глазах. И, несмотря на то, что ты очень сильная, Сакура. Я потеряла близких мне людей. И когда они умирают у тебя на руках, а ты не можешь ничего, кроме как биться в истерике... Это безумно больно, — Пятая отвела глаза, чтобы скрыть подступившие слезы. Хоть рана на сердце давно затянулась, оставив уродливый шрам. Воспоминания были всё ещё живы и картинка была достаточно яркой, чтобы заставлять эту сильную женщину, слезы которой казалось давно иссякли, невольно плакать. — Я действительно хочу прийти в норму. Мне надоело страдать и закапываться в работе, чтобы забыть о своих мыслях, — непрекрытая ложь больно жгла горло. Всё, чего сейчас хотелось девушке — провалиться сквозь землю и забыть о том, что в мире есть проблемы, о том, что еë мир рушится. И этой ямой она действительно решила выбрать не работу... Этим обезболивающим стало расследование. — Я очень горжусь тобой, Сакура, — С тёплой улыбкой произнесла женщина. Скулы свело от подступающего холода. Всё казалось до безумия неправильным, искажённым. Мир вокруг стал расплываться, превратился в сплошной хаос. Устоять на ногах сейчас становилось не просто сложно, почти невозможно. — Все в порядке, Сакура? — Цунаде обеспокоенно взглянула на девушку. — Просто странно себя чувствую, — отозвалась куноичи. — Может пройдёшь диагностику? — предложила Пятая. — Нет, нет. Мне просто нужно отдохнуть, — поспешила заверить наставницу розоволосая. — Хорошо, — Сенджу встала из-за стола. Девушка последовала её примеру. Несмотря на то, что ей очень не хотелось покидать этот кабинет и отправляться в страну Горячих Источников, чтобы провести этот вечер в тёплой воде. — Я надеюсь, что всё образуется, — пытаясь не выдать напряжённую дрожь в голосе произнесла Сакура. — Я тоже. Что ж, в свою очередь, надеюсь, что ты отдохнешь на славу, — женщина улыбнулась одними уголками губ и обняла свою подопечную. Эти объятия были пропитаны отчаянием, которое буквально витало в воздухе. Аромат роз будто туманил разум, заставляя дышать глубже. Но кольцо рук всё же пришлось разомкнуть, чтобы попрощаться с Пятой: — Доброй ночи, — поспешно бросила Харуно и направилась к двери. Нет, нет. Она не бежала, как вы бы могли сейчас подумать. Её захватило совсем другое чувство... Радостное предвкушение. Идея, которая появилась также резко, как росчерк молнии на небе в грозу, сейчас опалила её мысли и не давала покоя. Буквально минуты хватило на то, чтобы продумать деталь за деталью и выстроить в своей голове план. Быстрым шагом девушка направилась к двери своего кабинета...***
Пожалуй, для Наруто Узумаки не существовало на данный момент закрытых дверей. Каждому жителю Конохи было известно его имя, каждый видел в нём героя и спасителя. Но вот, трудно было признаться даже самому себе, что он не справился со своей миссией. Не вернул Саске и не защитил Сакуру, а теперь ещё и не может помочь сенсею. На душе скребли кошки. Хотя нет, это неудачное сравнение. Кошки, вроде его друга Курамы, вот это больше похоже на правду. Ну, если конечно такие существуют. В любом случае, настроение было паршивое. Слишком паршивое для вечно оптимистичного блондина, улыбка которого освещала даже самые тёмные времена. Ситуация была как минимум не безвыходная... Или ему хотелось в это верить. Сакура-чан — прекрасный медик и у неё всё получится. По-другому, ведь быть не может! Или может... Перед глазами всплыли прозрачные глаза его жены, но лицо было не её... Длинные волосы, преданный взгляд, предсмертная улыбка. И крик, растворившийся в воздухе. Крик самого Наруто. Он не мог бы спасти Неджи, потому что тот пожертвовал собой, защищая джинчуурики девятихвостого и Хинату. Но это была смерть на глазах Узумаки, которую нельзя стереть из памяти, даже самой сильной болью. Это бессилие, отсутствие возможности что-либо сделать. Хотя разум давно очистился от терзаний, на сердце все ещё без устали давил тяжёлый груз вины. Вины, которой на нём не лежало, но которую он чувствовал. Погрузившись в свои мысли, Наруто совсем не заметил как оказался возле своего места назначения — квартала Абураме. Сложно сказать как эта мысль пришла ему в голову, но почему-то Узумаки был уверен, что если и есть ответ на вопрос, волнующий его подругу, то найдётся он именно здесь, в пыльных бумажках. Сегодняшней задачей была лишь разведка. Нужно было договориться о доступе в архивы копий документов и семейных древ всех кланов, а также оценить масштаб поисковой локации. Не было ничего удивительного в том, что бумажную работу доверили этому скурпулезному клану, припасавшему жуков в рукавах. И хотя Наруто побаивался этих шиноби, которые были с насекомыми "на ты", всё же Шино Абураме всегда казался ему вполне дружелюбным, насколько это возможно для шиноби-жука, человеком. Пройдя пару переулков, Узумаки остановился перед нужной ему дверью. Из-за неё доносилось лёгкое жужжание, что в принципе было привычно для любого дома в этом районе. Чуть помедлив, Блондин постучался. Через несколько мгновений дверь с легким скрипом отворилась и на пороге показался Шино, собственной персоной. Уже давно привыкший к немногословной речи знакомого, Наруто не стал дожидаться приглашения, а сразу же перешёл к делу. — Добрый.. эээ вечер! У меня тут довольно деликатное дело. Мне нужен доступ к архивам кланов, — начал блондин, но спохватившись, добавил причину, — Это связано с нападением на Хокаге-сама. Шино выжидающе посмотрел на собеседника. Джинчуурики молился про себя, чтобы его не спросили о разрешении от Цунаде-сама. Видимо его молитвы были услышаны, и Ками-сама сегодня был на стороне расследования, потому что Абураме кивнул и спросил: — Прямо сейчас? — Нет, сегодня я уже не успею найти там что-то существенное. Завтра, — уточнил голубоглазый. — Ожидаю тебя в 10, здесь. До завтра, — скупо попращался брюнет и поспешил закрыть дверь. — Спасибо, — успел крикнуть Наруто до того, как перед ним захлопнулся кусок дерева, — Самый гостеприимный клан, — пробурчал уже себе под нос шиноби. Но не было смысла обижаться на Шино за его манеру общения. Он привык быть таким. Тихим, скрытным и неразговорчивым. Возможно, именно это помогало ему сохранять спокойствие в любой ситуации и уметь включать критическое мышление. Это было, безусловно, эффективнее рассенгана в дерево, но не так эпично. В любом случае, со своим планом блондин справился и теперь мог спокойно отправляться домой, где его ждал тёплый приём семьи, любимая жена и дети. Рыжеватые улочки Конохи полны жителей, как было всегда в вечернее время. Любой, кто решил выйти на вечернюю прогулку, почувствовал бы отсутствие одиночества. Но эта аксиома была верна лишь для центральных улиц и залитых светом площадей. Существовала и "тёмная" сторона деревни Листа. Она крылась в тенистых переулочках, на которых под покровом теней домов творились все тайные дела Конохогакуре. Не то чтобы Узумаки боялся этих переулков, но все же, лишний раз влипнуть в какую-нибудь историю не казалось ему привлекательной идеей. Он теперь был уже взрослым человеком, поменявшим жизненные ценности. И всё же, сегодня что-то щёлкнуло внутри, и он решил скоротать дорогу до своего уютного домика через один из таких кварталов. Он бывал там пару раз, и пока, слава Ками-сама, не наткнулся ни на что, ну или ни на кого. Сырость земли от постоянного отсутствия солнца создавала какой-то могильный холодок. Но блондин решительно зашагал дальше, заставляя себя забыть об этом ощущении. Чем сильнее он углублялся в тесный коридор между стенами, тем сильнее стучало его сердце. — Черт бы тебя побрал, Наруто, — прошептал Узумаки и остановился. Несколько глубоких вдохов помогли восстановить дыхание. Он мысленно убеждал себя, что нечего опасаться. Ему не грозило ничего, потому что он один из сильнейших шиноби не только в Конохе, но и во всём мире. Тем не менее, инстинкты ниндзя выдавали опасность, заставляя мышцы напрячься. Теперь холод пробирал до костей, заставляя мысли витать вокруг идеи вернуться к людям. Пугала и мёртвая тишина, стоящая здесь. Наруто уже неоднократно проклял себя и этот день. Но тем не менее, нужно было как-то решить ситуацию. Возвращаться не хотелось, потому что это было столько же по времени, сколько пройти далее и выйти к району, где находится его дом. Снова сделав глубокий вдох, блондин двинулся далее. Но не успел он пройти и пяти шагов, как услышал шорох опустившегося за спиной человека. Вопреки здравому смыслу, вместо того, чтобы резко повернуться и принять боевую стойку, Узумаки медленно развернулся и пристально посмотрел в карие глаза...***
Суета в больнице Конохи улеглась ближе к десяти часам вечера. Когда все, даже самые засидевшиеся врачи, решили или ночевать на рабочем месте, или уже отправиться домой. Гул с улиц тоже стих, сменяясь тихими шорохами, изредко доносившимися из переулков. Срочно собравшийся в кабинете Цунаде совет, состоял из беспокойно бродящей Шизуне, утомлённой Сенджу и ничем не выдающего волнение Кабуто. — Думаешь кто-то приходил к нему после Сакуры? — в сотый раз переспросила Пятая у своей подопечной. — Я не знаю, Цунаде-сама. Но нам срочно нужно принимать какое-то решение, — дрожащим голосом ответила брюнетка. — Боюсь, что у нас только один выход, — подал голос молчавший до этого момента Якуши. Скованность движений и сжатые зубы выдавали напряжение, не свойственное человеку, уверенному в своём превосходстве над ситуацией. Человек, который мог изменить исход войны сейчас искал глазами выход из ситуации, осознавая свои беспомощность и безвластие. — Мы не можем рассчитать последствия... — Пятая лихорадочно перебирала алые розы, стоявшие на подоконнике, — Ай! — Цунаде-сама? — Шизуне метнулась к окну. Капля крови спустилась по пальцам и упала одиноким красным пятном на стерильную поверхность. — Ничего, просто укололась о шип, — заверила подопечную Сенджу, пытаясь вспомнить как она до этого обращалась с цветами, не раня себя. — Нам нужно принять какое-то решение, время играет против нас — твёрдо произнёс Кабуто, оглядывая всех участников сбора. — Я не знаю что делать, — честно ответила главврач Центральной Больницы Конохи, опускаясь в своё кресло. Брюнетка медленно приблизилась к ней и села рядом. Она не видела ранее свою наставницу в таком состоянии. Всегда решительная и уверенная в себе Цунаде, сейчас была уязвимой и подавленной. Внутри девушки теплился огонёк надежды, что сейчас Пятая поднимется, пойдёт в лабораторию и отыщет решение этой головоломки. Но подрагивающие плечи женщины с каждым разом всё сильнее и сильнее тушили этот огонёк. Нет, Сенджу не плакала. Она тряслась от паники и страха. Она боялась, очень боялась снова не успеть помочь. Так, как было со всеми людьми, которые ей дороги. Она закрывала глаза и видела преданный взгляд, полный любви и надежды, угасающий у неё на руках. И несмотря на то, что Какаши был для неё просто другом, даже не самым близким другом... Ей было безумно сложно принять, что снова кто-то теряет свою жизнь, когда она находится рядом, что она снова не справляется с призванием своей жизни. Что она снова закроется в себе и запретит себе быть счастливой, ведь нельзя украсть то, чего и без того нет... — Цунаде-сама... Я понимаю, что вам сейчас очень сложно. Но, Хокаге-сама нуждается в Вас, — приобняв за плечи, позвала Шизуне. Блондинка резко втянула носом воздух и поднялась с рабочего места. В ней что-то щёлкнуло. Какая-то мысль, идея. Сделав несколько глубоких вдохов, она встала и решительным шагом направилась к двери, попутно приказав следовать за ней. Кабуто и её подопечная еле поспевали за ней, идя по коридорам больницы. Дежурные медсестры тревожно оглядывались на деву-воительницу в лице женщины, с налитыми кровью глазами, которая быстро шагала по кафелю, не обращая внимания на что бы то ни было вокруг неё. Когда вдали показались двери палаты Хатаке, она остановилась. — Кабуто, забери из лаборатории отчёты последних анализов, — это была не просьба. Это был приказ. Не возражая, Якуши направился в лабораторное крыло. Он ещё накануне отправил последние результаты и знал что он в них увидит. — Шизуне, приготовь препараты для медикаментозной седации, — тихо, но чётко произнесла женщина. Кивнув, брюнетка удалилась. Пятая направилась к дверям, но остановилась. Темнота в глазах смешалась с головокружением, заставив ухватиться за двери, чтобы не потерять равновесие. Спустя пару секунд зрение пришло в норму. — Чем черт не шутит... — выругалась Цунаде, засунув мысли о своём состоянии куда-то вглубь сознания. Женщина отворила дверь и мягкой поступью прошла в палату. Её внимание привлёк едва заметный запах мужского одеколона... Очень похожий на тот, который был у Дана. Но увидев, что Хатаке в сознании, она сразу же приблизилась к нему. — Какаши... — подбирая нужные слова, начала ирьёнин. — Я знаю, Цунаде. Понимаю, что теперь у нас нет другого выхода, — поспешил успокоить её Шестой. — Ты не был в сознании? — уточнила Сенджу. — Нет. И, к сожалению, не могу вспомнить даже что было последним перед тем, как я его потерял. Сакура, она? — Она уехала. И ничего не знает, — поставила в известность Цунаде. — Хорошо. Ей так будет лучше, — Хатаке запрокинул голову и посмотрел в потолок. Повисла неловкая пауза. В дверях показались Кабуто и Шизуне. В руках одного — папки с отчетами, у другой препараты. Хатаке приподнялся на локтях и понимающе кивнул. Маска очертила плавный изгиб тонких губ, выдавших измученную улыбку. Ему было чертовски больно. Не только физически. Но и морально, от осознания того, что наследие, которое он оставит, если не сможет выжить будет совсем не тем, что он желал бы оставить за собой. От принятия того факта, что упустил своё счастье... Зеленоглазое, улыбающееся. Он был бы счастлив с ней, даже просто находясь рядом. Будто она была ключом, идеально подходившим не просто к его сердцу, но и к его душе. И теперь он жалел о том, что упустил возможность и разрушил хрупкое равновесие, которое восстановилось между ними. — Это седативные препараты, — решилась нарушить тишину брюнетка. — Кома значит, — кивнул Шестой, откинувшись на подушки и шумно выдыхая воздух, в попытках подавить стон боли. — У нас нет другого выбора, — удрученно произнесла Цунаде, перебирая страницы папки, — С каждым днём кислорода в твоей крови всё меньше. Обезболивающие уже не справляются с болевым пороком, сердце не выдержит таких нагрузок. Мы идём на риск, лишая тебя сознания. Твой организм может отказаться продолжать бороться. Пока он зависит от тебя, это твоя боль и твоя надежда. Как только мы введём тебя в медикаментозную кому, всё будет зависеть от воли случая. Слегка угасший взгляд выдал тревогу Хатаке, но почти сразу в нём появился едва заметный проблеск: — А что насчёт противоядия? — Противоядие, которое мы пытались создать... его не существует в природе. Мы могли бы вытравить из крови филициатиды, но едва ли это нам чем-то поможет. Наночастицы, которые уничтожают кислород не поддаются влиянию никаких медикаментов. Человек, который совершил это, определённо хотел доставить тебе мучения. Для этого он создал то, что убивает медленно, но верно, отнимая постепенно веру в лучший исход, — Пятая перебирала ткань белого халата, что выдавало её тревогу. Точь-в-точь как Сакура пару часов назад. — Проверка на прочность. Хорошее такое испытание, — Хатаке стискивал зубы, чтобы не выдать вместо слов крик боли. — Мы сделаем все возможное и невозможное для того, чтобы помочь тебе, — тихо произнесла Шизуне, раскладывая препараты на столе. Воздух будто пропитался скорбью, заставляя сердце каждого саднить от сожаления. Никто не хотел отдавать Хатаке на волю случая. Доверять природе становилось очень сложно тогда, когда это касалось близких людей. Никто не знает пощадит ли она твои чувства или чужую жизнь. Немой вопрос: "почему он?" словно сокращал кислород в воздухе. Каждый подавлял панику, вызванную неизвестностью, каждый глотал тревогу. Сладковатый запах паров эфира наполнил палату. Понимая, что не увидит чуда, Сенджу открыла папку с отчётами сегодняшней датировки и просмотрела сводку чисел, больно цеплявших её за живое. — Всё готово, Цунаде-сама, — ровным тоном оповестила брюнетка. — Благодарю, Шизуне, — через силу ответила Сенджу. Боюсь, что бесполезно описывать чувства, которые в этот момент терзали Пятую. Как медик, как занимающая пост Хокаге, как шиноби, как подруга, как Сенсей. Она не была готова к этому положению ни в каком качестве. Ей хотелось закрыть глаза, проснуться и увидеть положительные результаты, чистую кожу Хатаке и счастливые улыбки людей, которым так дорог их правитель. Страшный сон, который стал явью и борьба, которая неизбежна. Стандартная процедура погружение в медикаментозную кому сейчас была крайне опасной, потому что никто не знал удастся ли пепельноволосому выбраться из этого состояния и поможет ли это вообще. Но единственная достоверная информация, заключавшаяся в том, что пациент больше не будет чувствовать адской боли, толкала всю бригаду ирьëнинов на этот шаг. Да и тот факт, что в их отсутствие кто-то был в палате и отключил подачу воды в капельнице. Было сложно определить намеренно это было сделано или нет. И как назло, камера, которая находилась перед палатой пациента не засекла ничего подозрительного, в то время как наружнее наблюдение не касалось окна этой палаты. Это было обусловлено в первую очередь тем, что мало кто находился в ней. Как правило, богатейшие люди Конохи и знатные шиноби, но слава Ками-сама, они не так часто попадали в Центральную Больницу, предпочитали принимать врачей на дому. Выбора, как такового, не было. Приоритетом было состояние пациента, а далее уже расследование. Безусловно, Цунаде проследила за тем, чтобы были приняты все меры безопасности. Но упущенного не вернуть. От предстоящего действа у неё тряслись руки. Физически она ничего не боялась, но моральное состояние выдавало её как никогда. Волнообразный жар, затруднение дыхание, ощущение паники. Всё это сейчас обострилось настолько, что даже привычно-любимый запах стерильности резал обонятельные рецепторы. "Ещё немного" — мысленно твердила себе Цунаде. И это немного длилось вечность. — Мы можем начинать, — с нотками беспокойства произнесла Шизуне, будто где-то вдалеке. — Тогда приступаем, — ответила Пятая и поправила медицинские перчатки. Стандартная процедура вопросов согласия и слабый голос Хатаке, которым он отдавал ответы "да, согласен". Всё смешалось в одно сплошное пятно удушья, будто в кому погружали не пациента, а еë, Цунаде Сенджу. Она наблюдала за тем, как Кабуто и Шизуне надевают на Хатаке кислородную маску, снимают показания с приборов и готовят трубку, что дойдёт до лёгких, чтобы насыщать организм кислородом. Неожиданно для самой себя, она отступила от постели и опустилась на стул, стоявший чуть поодаль. — Цунаде-Сама? — удивлённо позвала брюнетка, заметив, что наставница не в порядке. — Я в норме, продолжайте, — через силу выдавила женщина и продолжила попытки выровнять дыхание. Хатаке, который уже был без сознания, не мог увидеть этого, ровно как и медики, что были заняты пациентом. Но на несколько секунд главврач больницы Конохи снова потеряла зрение. В панике, она стала пытаться избавиться от пелены перед глазами, но получалось плохо. Наконец, зрение прояснилось. Тело стало будто свинцовым, а мир стал терять краски. Позже, перед глазами застыла тьма. Послышался звук удара человеческого тела о кафель. Сосредоточенные на работе молодые люди лишь после этого отвлеклись от своей задачи. Теперь перед парой ирьëнинов лежало два человека без сознания, нуждающихся в их помощи. — Кабуто! — вскрикнула Шизуне, отпустив трубку, которая соединяла Хатаке с аппаратом. — Стой, мы не можем звать на помощь. Если станет известно, что с регентом что-то произошло, ситуация в стране лишь обострится, — понизив голос, произнёс Якуши. Как всегда бывает у мужчин в критических ситуациях, эмоции отходят на второй план и они сразу видят слабые места, лишь потом проживая всё, что должны были испытать в моменте. Сейчас от Кабуто зависела судьба Конохи, хотя эта деревня ничего не значила для него, он намеревался спасти положение. — Закончим с Какаши, а потом осмотрим Цунаде, хорошо? — как можно спокойнее произнёс учёный, возвращая трубку в руки напарницы. — Хорошо, — с истерическими нотками в голосе заверила его Като. Все было бы прекрасно, если бы в этот момент не послышались шаги по коридору, обычно тихому и пустому ночью. — Палата...? — Не заперта, — испуганно выдохнула ирьëнин. — Черт. Свидетели, — успел произнести Якуши до того как дверь отворилась...