Позволь себе...

Лоджия-кабинет залита солнечным светом. Наташа наводит камеру телефона и делает снимок - старый стол один из тех, времён советского союза, что был тогда в каждом доме (тот, что раскладывается для большого застолья) стоит у стены. На нём компьютер, монитор, что стоит в углу и красное с чёрным компьютерное кресло, повёрнутое к ней. Фото отправляется Вике с подписью "самое важное". Так странно. Она помнит эту квартиру всякой, но сейчас здесь слишком пусто и тихо... Она помнит, какой была лоджия, помнит, что под окнами была ниша, полностью заставленная пустыми стеклянными банками и мышиный помёт за ними. Помнит, каким был холодным бетонный пол, и как без табуретки не могла дотянуться до окна. Кажется, она даже помнит, что когда-то давно в раннем детстве видела реку из окна, пока не построили вторую часть соседского дома. Она прошла на кухню, и грустная улыбка появилась на губах при виде пореза на линолеуме - она помнит тот день. День, когда родители крупно поссорились, и они втроём впервые от него ушли. Кажется где-то на месяц, плюс-минус, а потом отец пришёл извиняться с цветами и помнит, как мать спрашивала её мнения "вернуться-нет", но Наташа была тогда курсе на втором... да, потому что ей ещё не было восемнадцати, и она сказала матери, мол, решай сама. Конечно же, она была против и мать знала, но что она могла поделать? Они бы на тот момент не потянули. Им и так туго пришлось, когда спустя полтора года разошлись окончательно, но зато тогда уже Ната была на четвёртом курсе и матери "повезло" на работе, в общем, с поддержкой маминого брата они пережили год, а там, после выпуска, Наташа быстро устроилась на работу. И вот она вернулась - ощущения правда странные... Она опустилась на табурет и не весело усмехнулась, проводя пальцами по старому столу. До чего же отец всё-таки... Даже новый стол и стулья с кухни с собой забрал, наверное, будь его воля и новый гарнитур забрал бы, да в машину ведать не поместилось. Холодильник надо думать он по этой же причине оставил. А ведь она помнит... но к счастью в поток мыслей ворвался звонок телефона: -Если хочешь, я могу прийти - она видит слабую улыбку на её губах и выдыхает с облегчением. -Да, да я была бы благодарна. Я встречу тебя на остановке - после не продолжительной паузы. Это просто невозможный поток воспоминаний и не только связанный с квартирой, даже двор... Что ещё сказать - здесь прошла вся её жизнь, но она не представляла, насколько будет тяжело и больно даже смотреть на номе "140" над соседским звонком - ей чудится шёлк волос меж пальцев и жар дыхания на шее... Наташа встретила Вику, привычно подавая руку и заключая в объятия, та улыбнулась и спросила: -С новосельем? -Если так можно назвать возвращение в отчий дом. -Тогда как на счет отметить начало твоей самостоятельной жизни - и потянула её за руку к "пятёрке" "Отметить" означает купить парочку бутылок пива, куриных купат и соус "тар-тар", немного нарезки и хлеба. "Отметить" - поставить на кухонную тумбу маленькие свэновские колонки и включить музыку. "Отметить" значит сидеть на стуле, подпевать и с улыбкой наблюдать за ней по кухне и где-то глубоко внутри желать, чтобы каштан вьющихся прядей стал струящейся ночью или пеплом невозможной жизни. Она смотрит в её глаза, искрящиеся восторгом, и подавляет неуместное и никому не нужное желание попробовать её губы на вкус, ведь подруги так не поступают и она уж точно никогда не поступит с ней так. Для Наты важнее всего просто быть рядом с ней, поддерживать и оберегать этот лучик солнца от всевозможных невзгод. После выпитой бутылки становится только хуже - ей начинает мерещиться девичий смех, ещё пара глотков - развязывает язык и она делится с Викой тем, что, как думала, давно забыла, похоронила где-то глубоко. Рассказывает о девочке с волосами темнее ночи и глазами глубже океана, чей голос всегда был синонимом дома, а тепло рук - жарче открытого огня.

***

Пожалуй, самое первое её воспоминание о ней это яркое жёлтое пятно - милое летнее платьице - маленький неуклюжий вихрь, что несётся не разбирая дороги. Она тогда только-только научилась кататься на велосипеде, а солнечный вихрь неожиданно появился посередь дороги и хорошо, что Ната успела затормозить, но это чудо всё равно натерпелось страха. Велосипед падает на асфальт и звук удара не в силах заглушить звук детского плача. Лисе тогда было годика три, и она от неожиданности и страха, пожалуй, плюхнулась попой на асфальт, утирая маленькими кулачками слёзы и завывая на всю округу; Ната упала перед ней на колени сама напуганная не на шутку, пыталась успокоить: "Эй" - говорила - "ну ничего же не произошло" - гладила по рукам - "а я вот, пару дней назад, так упала, что коленки до сих пор болят, смотри, только-только корочка появилась". И она убирает руки от лица, в глазах слёзы и смотрит с недоверием - "правда?" - голосок дрожит. "Угу" – поднимается, тычет пальцами, колени ещё красные. "Извини" - говорит - "мама всегда говорит смотреть по сторонам" "Василиса" - испугано. "Это я виновата" - голова опущена "Всё хорошо, мам"... Её тогда увели домой - они познакомится толком не успели, и в следующий раз увиделись через пару дней. Ната с мальчишками гоняет мяч во дворе, как слышит знакомый детский голосок откуда-то сверху. "Привет!" - восторженно; мотает головой в попытке найти источник звука, та смеётся - "на верху" - кричит, а потом - "я сейчас выйду". Наташа встречает её, держа мяч под мышкой, на этот раз на малышке рыжий костюмчик с лисьей мордой и может именно по этому она сократила её имя до - "Лиса!" - неистово машет рукой, а та растеряно разводит руками - "А я всё ещё не знаю, как тебя зовут" - после смеха и - "это потому что я похожа на лисичку?" - "нет, потому что ВасиЛиса". Она зовёт её "Ташей" говорит, так лучше потому что "мама зовёт меня Васей, потому что так мягче" Между ними два года разницы и Лиса становится её хвостиком, и они неразлучны и всегда "а ну раз с Ташей..." И кажется всё её детство исключительно Лиса, это всегда Лиса и она везде. Их дружба была крепче сестринской связи, по крайней мере, они так думали и обе одинаково сильно радовались, когда однажды Ната поделилась с ней радостью. Когда родилась Соня, они действительно ещё были вместе... какое-то время. Школа, новые друзья, новые обязанности и интересы. Лиса ещё в младших классах - Таша уже в средних. Они пересекаются уже не так часто, но, тем не менее - Лиса всегда бежит к ней с любым вопросом, Таша всё ещё защищает её. Они гуляют в парке. Абсолютно разные: Таша с книгой под дубом, Лиса с визгом бегает с воздушным змеем - мальчики постарше с восторгом смотрят, а она - ревнивым коршуном поверх книги и возвращает улыбку, глядя в сияющий океан глаз.

***

-Наше последнее лето - с грустью в глазах смотрит на фото. Они с Викой перебрались в зал, она сидит, опустив голову ей на плечо, и старается не заснуть. Оказалось, отец не выкинул все эти снимки, что она с остервенением выдирала из альбома, когда та уехала. Она спрятала их понадёжней лишь по тому, что в последний момент порывавшаяся порвать их рука дрогнула и сейчас они с Викой перебирают их одно за другим. Желтое пятнышко в окружении одуванчиков. Две одинаково красные мордочки друг за другом на санках. Ната с большим букетом на самом-самом первом сентября - восторг и предвкушение в её глазах. Лиса с большим бантом уже на её торжестве и она с гордостью позади неё. Они вдвоём на каком-то мероприятии школьного лагеря. Лиса выступает в театральной постановке. Они вдвоём и совсем-совсем крошечная Соня на коленях. Ната учит её плавать… Она проводит кончиками пальцев по контурам её фигуры. Помнит, как та гордилась тем, что, наконец, носит лифчик, смотрит на брата позади нее, что через пару мгновений обрызгает её водой - она помнит её визг удивления и его хохот, а потом набыченную морду, когда отвесила ему оплеуху. -Что случилось? Она зевает, прежде чем ответить - Её матери предложили повышение, но в другом городе. Насколько помню с предоставлением корпоративной квартиры. Она не хочет вспоминать их последний день но, засыпая, видит её взгляд - отрешённый принявший неизбежное и, тихо, почти не заметно, умоляющий, грустный, тоскливый... Вика осторожно переносит - больше волочит - задремавшую Нату на соседнюю кровать и разбирает диван. Стелет заранее приготовленную простынь, кидает две подушки и одеяло, волокёт её обратно, а та, сонно бормочет слова благодарности; выключает везде свет и ныряет к ней под одеяло. Наташины руки уже как-то привычно притягивают её к себе, а Вика не может выкинуть из головы взгляд девушки с фото, эти глаза всякий раз направленные на неё...