***
— Хо-хо, Ки Рин, ты выглядишь помятым. — Подмечает Чимин, всматриваясь в уставшее лицо новоиспеченного ученика. — Я просто неудачно спал. — Врет и не краснеет, ну не скажет же он напрямую, что всю ночь провел в трансе, убаюкивая и согревая Императора, вот поэтому-то и тело все затекло, ибо главное — это удобство его брата, что вверил ему свой сон, и глаза слипаются от недосыпа, так как приглядывал за оным. — Новое место всегда вызывает неудобства, — улыбается, — я погляжу, тебе так и не выдали новую форму? — Удивленно подмечает Министр, оценивая внешний облик собеседника. — Н-да… Кстати, Учитель Пак, а где Джин? Я его с утра не видел. — Решил перевести тему альфа. — А, он встал слишком рано, уже посетил библиотеку, а после отправился в больницу к своему ближайшему наставнику. — Разве не Вы следите за нашими успехами? — Я должен просто контролировать, а уж наставники обучают и дают опыт. Захоти ты или Джин стать учителем — я бы и остался вашим главным надзирателем, но скромняшка выбрал медицину, что очень меня порадовало и удивило, хороших специалистов нынче мало. Кстати о тебе, — вмиг сделался серьезным омега, — у нас, как уже упоминалось ранее, нет в составе специалистов в области астрономии, так что прости, но приставлять к тебе некого. — Ничего страшного, в моем распоряжении все книги Пхеньяна и уже приобретенные знания. — Брюнет решает сделать поклон, на который Министр смущенно смеется и ворошит чужую макушку. — О-мо, мне повезло с таким старательным учеником, надеюсь, твое рвение окупится империи небывалом прогрессом! — Можете не сомневаться, учитель. Как только Чимин пошел по своим делам, Гук засобирался обратно в домик, дабы переодеться, привести себя в порядок и отправиться в учебную часть. Дорожка его пролегала через военные казармы и кусочек императорского сада. Неожиданный вопль уж очень знакомого голоса раздался за стеной, облепленной мхом. Парень оборачивается, всматривается, но ничего не видит, никого не находит, как опять раздается непонятное копошение и клич. Альфа подходит совсем вплотную к стенке, как из-за нее перемахивает рыжеволосая ходячая катастрофа, что буквально накидывается с объятиями на брюнета. — Чой! — Радостно восклицает Господин Ульсана. — Чонгу... — Как рыжика резко прерывают. — Тише, Ки Рин, меня зовут Ки Рин. — Рииин! — И вновь обнимает. — Как ты здесь оказался? — Господин, — шепотом начинает тот, — оказывается, в тот же самый день, когда мы проходили экзамен, был набор новобранцев в военную часть. Когда я расстроенный шел с забега, меня заметил вояка, предложил попробовать судьбу и металл на вкус, и меня приняли. То есть, я как бы этому не удивился, но был рад до безумия. Однако выяснилось, что для того, чтобы попасть во дворец нужно обладать навыками куда выше среднего — мне все по плечу! Я был лучшим из лучших в отряде, конечно, после Вас, так что все местные военные были поражены моими способностями! Таким образом меня повысили за кратчайшие сроки, хоть я пока только на обучении и на «подносках» — все равно состою в ряду дворцовых. — Я в тебе не сомневался. Ты однозначно можешь пролезть в любую дырку и очаровать всех своей мордой. — Это точно. Рин, а у меня тут вопрос, а где, ну знаешь, помнишь я тебя кое о чем просил? — О Боги, твое очарование в больнице. — Закатывающе глаза, ответил брюнет. — С ним что-то случилось?! — Успокойся ты, на врача он пошел, вот и опыта там теперь набирается. Вот тут Чой поплыл окончательно: — Врач, как благородно и как же ему это подходит. — Оставь свои слюни при себе, избавь меня от этого. — Господин… — Замялся рыжик. — А не могли бы Вы поговорить с ним, может он во дворец переведется? — Даже не думай, разбирайся с этим сам, мне его тусклой мины и в комнате хватает. — Вы спите вместе?! — Не вместе, а в одной комнате, зато мне так проще было за ним приглядывать все это время. Тут резко за стеной раздались звуки трубы. — Ой-ёй, мне пора. — Чой кланяется альфе. — Если что, Вы всегда знаете где я, так что теперь, вы не одни во дворце. — С этими словами почти двухметровый парень перелезает обратно по ту сторону каменной кладки. Чонгук, приободренный встречей с близким другом, пошагал в сторону изначально намеченной цели. На кровати лежал новенький, свеженький хакчханги, но это брюнета не обрадовало, ему бы его прошлую накидку вернуть, и нет, не из-за удобства или мягкости подношеной ткани, а из-за легкого флёра озонированного наркотика. Грустно улыбнувшись и подвязав поясок, альфа потопал в сторону главного выхода…не замечая пристального взгляда цепких карих глаз, что наблюдали из сада…не замечая, как кое-кто сминает в руках вчерашний халат, боясь подойти и отдать его лично владельцу.***
Разобравшись с парой схем ночного и дневного неба и переписав одну книгу по астрономии и астрологическим прогнозам, измотанный Чон решил пройтись по городу и заодно заглянуть в ту самую хваленую больницу. Помпезным здание назвать нельзя, но красоту, изящество и новизну подчеркнуть стоит. Трехэтажное строение, совсем немного работников, расхаживающих в белом, и небольшое количество больных. По коридорам витает стойкий запах трав, настоек и растирок. Проходя внутрь, парня замечает главный смотритель сего благородного места. Представившись другом и коллегой Джина, его проводили во внутреннюю часть госпиталя, что закрыта от посещения «обычными смертными». Кто бы мог подумать, что здесь спрятана огромная оранжерея, целый сад, что хранит в себе лечебные растения, изведанные и неизведанные сочетания, свою микро-инфраструктуру с оросительной системой и подачей солнца. В глубине многочисленных дорожек на корточках брюнет разглядел два силуэта, один из которых однозначно принадлежал Джину. Тот, что был постарше что-то активно объяснял подопечному и, получив утвердительный кивок, улыбнулся, попрощался и пошел к выходу. Джин же остолбенел, как только завидел Рина, но быстро встрепенулся и зашагал тому навстречу. — Джин, привет, я тут это, решил посмотреть на творения Пхеньяна. — Замялся альфа, совершенно теряя всю спесь, но сильнее всего его задевает то, что его коллега по несчастью просто проходит мимо. Все. То есть. Это вся его реакция. Нет, брюнет, конечно, понимает, что они не были уж близкими друзьями, но знакомыми их назвать можно, да и ссор с конфликтами не случалось, а он взял и проигнорировал. Альфа стоит как вкопанный секунд тридцать, таращась в грядку с клевером, пока его не хватают за локоть и не тащат в сторону больничного крыла. — Я думал, ты так и бросишь меня там. — Обиженно добавляет альфа. На эту реплику омега лишь фыркает и закатывает глаза. Мчась через коридоры, вскоре парни оказались в небольшой комнатке, как объяснила одна из помощниц — это отделение специально под несильно раненых и страждущих из военной части, мол «солдатики сюда часто приходят, а времени тратить на головную боль или запор специалисты не хотят, ведь есть более важные пациенты», так что эту заботу спихнули на новичков. Оставив Гука сидеть на стульчике, Джин принялся перебирать огромные папки, что занимали целую стену. В документах были и истории болезней, и пациенты, и рецепты. Так что парень искал необходимую комбинацию трав, что дал наставник, чтобы вскоре отправиться варить настойку для пациента. — Я и представить не смел, что могут существовать подобные теплицы прямо на территории больницы. Омега улыбнулся. Нет. Чонгуку не показалось, он реально улыбнулся. Вот это шок. И альфа бы еще долго отходил от такого редкого феномена, однако в соседнюю часть помещения, что было разделено перегородкой, доставили больного, что уж очень жалобно подвывал. Джин стремительно метнулся туда. Гук никогда прежде не замечал за парнем такой серьезности. — Вот, доставили из военной части, поранился мечом, надо обработать рану и забинтовать, принимай работу. — Сказав это, помощница — низенькая девушка удалилась. Омега что-то копошился в коробках, доставал пробирки, и все движения были четкими, вымеренными, отработанными. А Чон все продолжал сидеть в своей каморке, однако из-за уж очень мелодичного скулежа решил посмотреть на того несчастного слабака, что от ранки так страдает. И вот тут, его чуть не разразило смехом. На кровати сидел рыжий пройдоха и профессионально исполнял роль неженки, пока ему промакивали ранку чистенькой марлей, и не кто-то промакивал, а сам Джин, любимый соседушка. Чой, который также заметил своего друга, на мгновенье отвлекся от «нытья», показывая всем своим видом недоумение, но вскоре вновь продолжил концерт. Омега ловко все продезинфицировал, наложил травяную мазь, что-то записал в новый журнал и принялся аккуратно бинтовать конечность. В это время Чон уже просто осуждающе пялился на рыжего-конопатого, думая про себя, какой же тот хитрец, изловчился же пораниться. — Ох, спасибо вам доктор Джин, вы мне так помогли, ох, что-то только голова теперь кружится. — Продолжает пациент. Джин вопросительно приподнимает брови и неожиданно для всех отвечает: — Но Ваша рана не является серьезной, кроме того, я бы даже ее бинтовать не стал, но решил сжалиться. Ничего не понимаю. — Задумчиво произнес шатен, анализируя и явно сопоставляя все свои знания и навыки в голове, высчитывая, где же он допустил ошибку раз у пациента закружилась голова. А вот наши альфы сидели в полнейшем шоке. — Может у Вас были еще какие-то травмы? — Спрашивает недо-врач, всматриваясь в чужие глаза, а тот словно язык проглотил. — Ты. Ты заговорил… — Что? Ну да. — Ты же немой. — Подал признаки жизни Чой. — Кто вам такое сказал? — Но в таверне ты совсем молчал. — Я не люблю разговаривать, для всех здесь я тоже немой, пусть думают, как хотят. — А сейчас тогда что это было? — Не сдержался. Я действительно не понял, как вышло так, что я сделал все по инструкции, а результата нужного не получил. — У тебя красивый голос. — Промурлыкал рыжик. — Больше его вы не услышите, — сказал, как отрезал омега, — и не спрашивайте почему. Просто попрошу держать это в тайне. Так что насчет других повреждений? — А, да, пару раз еще деревянной пикой попадало… Мэй сделал наброски карандашом на бумаге, бросил быстрый взгляд в сторону стеллажа с порошками и решительно вышел из комнаты, бросив что-то типа: лягте и не ворошитесь… — Неожиданный, — Поворот событий. — В унисон пробасили альфы. Не ну, а что, сохранить то конечно сохранят, почему нет, вот только один и вовсе забудет о случившемся через пару дней, а другой будет вечно теперь провоцировать свою жертву на речевые манипуляции. Джин просто не красноречив, или на его молчание была причина, есть, что скрывать?***
Сумбурный день завершился комичной историей и неожиданным открытием для Чонгука, но пока он повечеру возвращался в свою обитель, думал отнюдь не о хромом романе Чоя, (который, к слову, остался в медицинском крыле — он молниеносно заснул после выпитой настойки Джина) и не о прорезавшемся голосе соседа, а о том, что это чернеющее небо уж очень сильно напоминает события предыдущей ночи. Как говорится — вспомнишь лучик, вот и солнышко, но в нашем случае — если Юнги солнце, то Гук — луна. И если описать их тандем — изнанкой как луна, лицом как солнце. Погрузившись в пучину дум и терзающего сердца, томимый мозговым штурмом о делах любовных, брюнет окончательно путается в самом себе. Одно, что решает для себя парень — пора переходить к действиям, пора сближаться с Императором, а вот куда уже эта дорожка приведет, и найдет ли результат отклик души — уже дело дальнее. Стоило Чону перешагнуть порог опочивальни, как холодный голубой свет лунного диска упал на аккуратно сложенную конвертиком ткань — тот самый халат, от которого веяло костром, кедром и нотками того же, чем пропиталась комната астронома — нотками дождя. Сияет яркая полночная луна На небе голубом; и сон и тишина Лелеют и хранят мое уединенье. Люблю я этот час, когда воображенье Влечет меня в тот край, где светлый мир наук, Привольное житье и чаш веселый стук, Свободные труды, разгульные забавы, И пылкие умы, и рыцарские нравы…