Любовь под запретом. Время перемен

      — Юрай, обеспечь нам путь отступления, — потребовала я, прицеливаясь, — Кейн у нас, нам нужен путь отступления!       — Двигайтесь назад, в левом крыле здания есть вентиляционная шахта, она выведет вас на западную сторону, — голос Юрайи звучал приглушенно.       — Отступаем! — крикнула я остальным, и моя группа из шести человек начала отступать.       Джонатан Кейн находился под воздействием наркотических веществ, поэтому его движения были заторможенными и нескладными. Этот политик попал в плен к «Массонам» три дня назад, поэтому за это время его накачали так, что Кейн даже не понимал, где он и кто такой, нашей же задачей было освободить его и вернуть домой в Штаты. Но в самый разгар операции произошла заминка, которая теперь и стоила нам наших жизней. И сейчас Юрай отчаянно пытался вывести всю группу, не сорвав операцию.       Я чуть ли не за шкирку тащила по узким коридорам Кейна, пока тот в полубредовом состоянии звал маму и называл меня ангелом, его глаза были красными от пыток, на лице и всем теле были многочисленные ссадины и раны, что свидетельствовало о том, что нашего подопечного пытали, били, истязали.       — Трис, уводи Кейна, я прикрою! — крикнул мне Диего Сандерс, оперативник третьего уровня и член моей команды.       Я лишь кивнула и потащила еле державшегося на ногах Кейна к вентиляционной шахте, о которой говорил Юрай. Остальные члены команды помогали Сандерсу обеспечить более-менее безопасный отход группы. Подобравшись к решетке, я прислонила Кейна к стене и ногой выбила металлическую решетку, затем запихнула в проход Кейна и сама нырнула туда. Поняв, что и вся группа уже готова следовать за нами, я пропихивала вяло сопротивлявшегося Кейна вперед, дабы и остальные тоже смогли выбраться наружу. Когду нам все-таки удалось выбраться на свежий воздух, Кейн в гримассах боли и ужаса повалился на землю, истошно крича. Я поняла, что организм потихоньку освобождается от пелены наркотического опьянения, и Кейна охватывает ломка. Подбежав к нему, я попыталась поднять его на ноги, но Кейн Кричал от боли. Подоспевший вовремя Дженкинс помог поднять мне корчащегося от боли политика и потащил его к фургону, который уже ждал нас за периметром. Убедившись, что вся группа следует за нами, я бежала сквозь заросли кустарников и деревьев, пока не услышала глухой выстрел позади себя, а мою руку не обожгло от попавшей в меня пули. От неожиданности и боли я рухнула вниз, прямо под ноги бежавшего позади меня Диего, который тут же не растерялся и помог мне встать.       — Трис ранили, — сообщил он в Отдел, таща меня через кустарники.       Трое наших оперативников, обезвредив снайпера, помогли нам всем добраться до фургона, и пратически запихнув меня в него, автомобиль сорвался с места. Пуля попала в правое предплечье, боль адская, но это ранение не первое в моей жизни, поэтому морально я была готова к этой пытке. Зажав руку бинтами, я сидела на полу, всматриваясь в лицо Джонатана Кейна. Тот сидел в углу фургона, запрокинув голову назад, что-то бессвязно бормотав себе под нос.       — В аэропорту вас ждет самолет, — отчеканил Юрай, — Трис, ты дотянешь до Штатов?       От боли свело язык, но вовремя подошедший ко мне Диего убрал мою руку и осмотрел рану.       — Пуля не прошла на вылет, — качнул головой Диего, — она потеряет слишком много крови, пока мы доберемся до Отдела.       — Я вас понял, предупрежу группу медиков, пулю вынут по приезде в аэропорт, — сообщил Юрай.       Когда мы добрались до Тартуского аэропорта, мое сознание уже начало покидать меня, потому как перед глазами появились белые пятна. Смутно помню, как меня подняли, как вкололи что-то в вену, а дальше я отключилась.       Очнулась я уже в Отделе. Белые стены лазарета стали настолько родными, что я выдохнула с облегчением. Мимо меня сновали медики в халатах, кто-то из них подошел ко мне, проверил все показатели, осмотрел меня визуально, затем я снова осталась одна. Поводив глазами по потолку, я снова начала отключаться. Действие снотворного действовало безотказно, поэтому мое сознание снова нырнуло в пропасть.       Теплая ладонь коснулась меня, грячие пальцы прошлись по коже щеки, убрав несколько прядей со лба. Это прикосновение было настолько приятным и родным, что я даже не сразу открыла глаза, потому как не хотелось просыпаться. Я знаю, чья рука коснулась меня, и от этого сердце пропустило несколько ударов.       Я попыталась открыть глаза, потому как увидеть Фора я хотела больше всего, но веки были настолько тяжелы, что это оказалось сделать сложнее, чем я предполагала.       — Тобиас…       Прикосновение сразу испарилось, когда я прошептала имя мужа, и во мне зародилась паника от пустоты и неизвестности.       — Детка, ты меня слышишь? — услышала я знакомый голос над ухом. — Я так рад, что с тобой все в порядке, — прошептал Зик, и я попыталась открыть глаза и с первого раза получилось, но веки все равно были тяжелыми. В белом свете я четко могла различить силуэт Зика. Друг улыбался, глядя на меня, я попыталась улыбнуться в ответ, но, видимо, вышло не очень красиво, потому как Зик поспешно погладил меня по плечу. — Не делай лишних движений, это может только навредить.       — Где Фор? — спросила я еле слышно.       — На занятиях, — немного удивившись, пожал плечами Зик, но я поняла, что он не уверен в своем ответе, — тебе сейчас не об этом нужно думать.       — Я всегда буду думать только о нем, — прошептала я сухими губами.       Зик не успел ничего ответить, так как рядом с ним я увидела подошедшего медика. Женщина в белом халате выпроводила моего друга, сама достала какой-то шприц и ввела все содержимое в висящую над моей головой капельницу. Через несколько секунд я поняла, что это было снотворное, которое вновь уволокло меня на дно пропасти.       Проведя в лазарете пять дней, на шестой врачи решили, что я могу отправиться домой. Уже перед самой выпиской, ко мне зашел Марко. Его взгляд был немного хмурым, а мыслями он явно был не здесь. Такой Марко ввел меня в ступор, и я молча смотрела за ним, пытаясь разгадать картину его мыслей.       — Трис, я даю тебе три дня, тебе нужно отдохнуть, — сказал Марко, едва улыбнувшись, — через три дня врачи ждут тебя на перевязку, если что-то будет не так, дашь знать, — он протянул мне мою одежду.       Я взяла ее здоровой рукой, потому как раненая рука была плотно примотана к телу, и пристально посмотрела на него.       — Марко, что с тобой? — прищурившись, спросила я.       — Пока все нормально, — едва заметно передернул он плечами, я поняла, что он нервничает.       — Пока? — вскинула я бровь, потому как явно было видно, что он врет.       — Трис, тебе сейчас нужно отдохнуть, — отрезал он в своей манере и вышел из лазарета.       Я так и осталась сидеть на кушетке, думая о том, что сейчас было. А что было? Ничего. Вот это меня и пугало. В нашем деле неизвестность хуже всего. Она таит в себе самые старшные тайны, иногда самые опасные и непредсказуемые.       Переодевшись и выйдя в коридор, я первым делом направилась к Юрайе. Парень сидел на своем рабочем месте, когда я подошла к нему со спины. По данным его компьютера, я поняла, что техник готовится к операции.       — Привет, Юрай, — сказала я, улыбнувшись.       — Нас топят, но мы всплываем, в нас стреляют, но мы выживаем, — прокомментировал он и улыбнулся, — как ты?       — Лучше, — я попыталась шевульнуть рукой, но боль во всем теле отдалась адским пламенем, и я поморщилась.       — Я вижу, — кивнул он, — но все равно, рад, что с тобой все в порядке. Трис? — обратился он ко мне, когда я уже хотела пройти дальше. — Извини, что так вышло, — он мотнул головой назад, имея в виду операцию в Эстонии, откуда меня привезли раненую и полуживую.       — Все, что с нами не происходит, делает нас сильнее, — подмигнула я ему, потому как по его лицу я поняла что Юрай действительно винит себя в этом.       Юрай лишь учтиво кивнул головой, и я направилась к Зику, оставляя парня наедине со следующей операцией. Зик, как всегда, находился в хорошем расположении духа, когда увидел меня, раскинул руки для объятий. Я подошла к нему и поцеловала его щеку, отчего парень улыбнулся широко, обнажая белый ряд зубов. Я не стала долго церемониться, когда Зик замер в ожидании расспросов про Фора.       — Где он? — спросила я его, переходя на шепот.       — Фор закончил свою переподготовку, — вскинул бровь Зик, глядя на меня.       — Что? — не веря своим ушам, спросила я, и Зик лишь вздохнул. — Когда?       — Вчера, — прошептал друг, — я узнал об этом только вчера вечером, когда решил подготовить все необходимое для завтрашней тренировки. На мой вопрос, что дальше будет, мне никто не ответил. Ты же знаешь, Отдел не любит лишних расспросов.       — Где он сейчас? — начиная паниковать, спросила я.       — Успокойся, детка, — погладил меня по плечу Зик, — старина Зик все уже разузнал. Фора перевели на конспиративную квартиру, единственное, я не знаю, где она находится. Но есть еще одна хорошая новость: его переподготовка прошла успешно и ему присвоили первый уровень. Конечно, для такого оперативника, как он, это унизительно, но, учитывая то, что с ним произошло, я думаю, что для него не составит труда быстро вернуть себе былой статус.       Я слушала внимательно, но в груди билась тревога. Прежний Фор — это человек, который смог бы за себя постоять, он в огне не горит, в воде не тонет, да и пули его не добили, слава Богу, он четко и ясно знал, что ему делать, а нынешнего Фора я не знаю, он не знаком мне, я не знаю, что он может и чего хочет, для меня он — загадка. И поэтому волнение и страх за его дальнейшую судьбу сводят меня с ума.       — Мне нужен его адрес, — прошептала я, в упор глядя на Зика.       — Трис, милая, я… - знаю, что Зик хотел сказать, что не сможет мне помочь, поэтому я резко его оборвала на полуслове:       — Мне нужен его адрес, — процедила я, — пожалуйста.       Зик, немного поколебавшись, вздохнул и кивнул головой.       — Ладно, я попытаюсь что-нибудь узнать, потом свяжусь с тобой.       Я улыбнулась и поцеловала его в щеку. Теперь остается только ждать, когда я смогу увидеть Фора и, может, поговорить с ним.