Глава 5
5 августа 2020 г. в 02:49
Размеренное тиканье часов этой ночью не успокаивало. Драко ворочался в простынях и не мог уснуть. Как это часто бывает накануне перед ответственным днём или событием, когда как раз надо выспаться и быть бодрым, с ясным умом и полным сил. Но вдруг напротив — мысли, словно сговорившись, не давали покоя и желанного, такого необходимого умиротворения. Они прыгали в голове с одного воспоминания на другое, перемешивались, вызывая нечёткие образы. Видения воображаемого будущего, предположения о том, как пройдёт встреча или разговор, смутные, придуманные в полудрёме фразы и подходящие ответы. Возникали вдруг из ниоткуда очертания лиц, обрывки каких-то бесед и отголоски давних происшествий. И всё это крутилось, крутилось раз за разом, раз за разом, всё больше давая повод думать, что переживание и напряжение не дадут ни сна, ни, увы, чёткости восприятия утром.
Драко понял, что подготовиться к тому, что его ждёт, невозможно. Он не мог ни предугадать, ни просчитать реакцию своего будущего подопечного на свой внезапный визит. Прокручивая в голове снова и снова то один вариант, то другой, он осознавал, что до странного встревожен и возбуждён, когда предполагалось, что должен быть холоден, расчётлив и рассудителен, вплоть до стоической жестокосердности, но, увы... Он ловил себя на нервном предвкушении и пытался разобраться в его природе.
За последние годы Драко редко вспоминал Поттера, разве что когда видел его физиономию в газетах. Тогда он с какой-то детской вредностью пририсовывал Поттеру усики и рожки и писал наверху «Придурок» или «Шрамоголовый». Но в целом он чувствовал, что ни тогда, в школе, ни тем более теперь не испытывал к Герою ненависти, не желал ему смерти или лишений. Поттер раздражал, вызывал презрительную усмешку, но не более.
Когда-то давно Драко хотел дружить с ним, потом превзойти. Он как одержимый учился, чтобы стать сильным магом, и более чем преуспел в этом. Драко вдруг вспомнил, как бесился, будучи ещё совсем по сути мальчишкой, когда узнал, что Поттер целовался с девчонкой и, по слухам, не только целовался. Он решил во что бы то ни стало превзойти его и в этом. И вышло даже удачнее, чем с учебой. Природа не отдохнула на внешности Драко — он был высоким и стройным. Не слащавый красавчик, как тот же Поттер, но черты его лица определенно были привлекательны, хоть и излишне остры. С годами эта точёность облика только усилилась, но не портила его. Но главное — он умел, когда хотел, быть совершенно очаровательным. Изящество манер, утончённость, впитанная с молоком матери, в сочетании с властностью характера и брезгливой надменностью, доставшейся ему от отца, давали потрясающий воображение дам коктейль.
Это необычное сочетание нельзя было назвать иначе как харизмой. И харизма эта компенсировала с лихвой и огрехи внешности, и далекую от идеальной репутацию. А когда он набрался опыта и пошёл слух о том, какой Драко впечатляющий любовник, отказа он больше не знал никогда.
В не по-осеннему душной комнате перед взором Драко пронеслось множество лиц, женских и мужских, всех тех, чьи сердца он когда-то разбил. Он никогда не спал с одним и тем же человеком дважды, справедливо полагая, что еще успеет, женившись, навсегда разделить ложе с кем-то одним.
Руководствуясь наглядным примером счастливого брака своих родителей, он не мог помыслить, что супружеская измена допустима, считая это чем-то непозволительным и недостойным. Он знал, что, выбрав однажды того, с кем навсегда ему будет суждено провести отпущенное время, будет верен и так же требователен в этом вопросе к партнёру. В представлении Драко только такие узы имели смысл и являли собой ту гармонию, которой, как он всю свою жизнь наблюдал, смогли достичь его родители. Уважение, поддержка, верность, чувства уверенности и защищенности — основа их брака, и Драко, не желая себе иной доли, не стал бы размениваться на мелкие интрижки.
Всю свою юность он будто нагуливал аппетит, ожидая, что когда появится предназначенный ему мирозданием человек, он будет свободен от порочных желаний и глупых вспышек неуёмного либидо. Малфой в совершенстве познал искусство плотской любви и наслаждений, уверенный, что, когда настанет время, он будет достоин судьбоносной встречи и не разочарует свою «половинку».
Всё это было так давно... Теперь Драко не часто думал о своих матримониальных планах, семье и прочем. Увы, существование на грани выживания не способствовало подобного рода размышлениям. Он не заводил ни знакомств, ни романов, зато уже был принимаем как друг во многих домах для телесных утех. Со жрицами древнейшей профессии было проще и спокойнее. Никаких сюрпризов и неожиданностей. Напротив, дамы в местах, где он был постоянным клиентом, чуть ли не дрались за то, чтобы он выбрал именно их. Он был очень искусен в любовных играх, даже по их меркам. Щедр, насколько мог, всегда учтив и приветлив в обхождении, что было редкостью в их ремесле. По давней привычке он старался не проводить с одной и той же девушкой несколько раз, предпочитая разнообразие и новизну ощущений.
Пару раз он выбирал по настроению и юношей. Однажды, встретив молодого человека, так поразительно похожего на него самого, Драко поддался странному соблазну своей нарциссической натуры. Захотелось представить, будто со стороны, как это — заниматься сексом с ним самим, с Драко. На что это похоже тактильно и визуально. Он даже позволил юноше взять себя, что для него было редким экспериментом, не сказать, что неприятным, но всё же по большей части он предпочитал девушек. Стройных, изящных, желательно неглупых. Со временем он научился разбираться в предлагаемом «товаре» и мог уже безошибочно выбрать себе по вкусу.
Его мысли туманно плавали по бордовым будуарам... бордовым... как гриффиндорская гостиная... и вдруг, как наяву, лизнуло пятки адское пламя и засвистел в ушах ветер от быстрого полета.
Тот день был так страшен и неумолим. Драко никогда, ни до, ни после, не был так близок к смерти, так отвратительно испуган. Он знал, что сам никогда бы не поступил так, как Гарри — не бросился бы в огонь за таким, как он, да ни за кем бы не бросился, не стал бы рисковать своей шкурой ради спасения другого. Это было у него на подсознательном уровне, как коллективная память и генетическая цепь поколений. Выжить любой ценой!
Лгать, унижать, предавать, льстить, подкупать, убивать, если понадобится, но выжить! Драко знал, что по его венам течёт голубая кровь сотни предателей и трусов, лицемеров и изворотливых подлецов. Он не обольщался на свой счёт, осознавая, что, скорее всего, эта цепь не замкнулась на нем. Он не был ни храбрецом, ни борцом за идею. Он, как и многие его предки, преуспел лишь в выживании, хотя и это, как он теперь точно знал, было не его заслугой, а даром, необъяснимым, щедрым подарком от человека, которого он всегда не любил и презирал.
Горячая уже с обеих сторон подушка, словно в насмешку над его желанием уснуть, скомкалась в неудобный блинчик. Драко перестал мучить себя и, открыв глаза, стал смотреть в потолок, редко озаряемый косыми линиями света от фар проезжавших на улице машин.
Поттер. Злиться не получалось. Где бы он, Драко, был, если бы не этот сумасшедший лохматый гриффер? На кой чёрт ему понадобилось спасать Малфоя? Следить за ним... Глупец с синдромом спасителя всех вокруг. Сердобольный увалень, проявивший столько участия в судьбе абсолютно чужого ему человека, прекрасно зная, как тот к нему относится. Доброта и самопожертвование и, уж наверняка, жалость и надежда на его, Драко, исправление.
«Ха! Как же, жди, идиот несчастный! Скорее Темза станет океаном, чем Драко Малфой встанет на путь исправления!.. Но все же... Поттер. Я помогу тебе и от души позабавлюсь, а там, глядишь, и выгода появится. Уж я всегда найду способ облапошить такого наивного дурачка, как шрамоголовый».
С этой мыслью наконец-то засыпал Драко Малфой. Так он думал, когда утром пил оборотное зелье и вглядывался в незнакомое миловидное лицо белокурого длинноволосого юноши, смотрящего на него из зеркала. Так он продолжал думать всю дорогу до дома номер двенадцать на площади Гриммо.
Так он перестал думать, как только перед ним со злым грохотом распахнулась входная дверь, и на пороге предстал мечущий молнии рослый всклокоченный мужчина, весь испещрённый шрамами и татуировками на голом торсе.
— Какого хуя кому надо?! — рявкнул Гарри Поттер в испуганное лицо пришедшего на порог своей судьбы слизеринца.