Я ничего не видел. Ни проводов, ни линий. Ни этикетки от «шнапса» и «кока-колы». Не видел – как тащат железо и алюминий Мимо Начальной Школы. Или бьют тарелки в окне напротив. Или ругаются без причин. Не видел взлетающий самолет и Потерянные ключи. Я ничего не видел. Ни Вильнюс, ни Бирмингем, ни Юпитер. Ни залив, ни парусник, ни маяк. Ни Велеса, ни русалок. Зато Раз в неделю Я видел Тебя И это меня спасало. Джек Абатуров
— Хочу есть! — услышал Драко голос вездесущего Поттера, сидящего уже на своём обычном месте на кухне. Он покачивал ногой и выглядел теперь свежим и в кои-то веки довольным. Решив не дразнить гусей и следовать своему плану, Драко принялся за готовку. А спустя сорок минут с удивлением наблюдал, как Гарри поглощает огромную полную тарелку овсянки вприкуску с сырниками, макает их в сгущёнку и запивает, прихлебывая, кофе. Сам Драко съел небольшую порцию каши и теперь попивал крепкий кофе, не без улыбки глядя на это празднество чужого аппетита. — Ты ешь как поросёнок, — прокомментировал он, — чавкаешь, крошишь, весь перемазался и, по-моему, скоро лопнешь. Нельзя столько жрать, Поттер, испортишь фигуру, — засмеялся он. — Нравится моя фигура? — с набитым ртом спросил Поттер. — Теперь уже нет, жирдяй. Заканчивай быстрее и пойдём, — Малфой встал из-за стола и стал убирать посуду. — Куда это ещё? — встрепенулся Гарри, закидывая в себя очередной сырник. — Твой врач сказал, тебе нужны позитивные эмоции. Вот мы и пойдём их в тебе вызывать, — как маленькому ребёнку объяснял Драко. — Ещё чего! Я никуда не пойду. Мне не улыбается быть посмешищем на всеобщем обозрении. Даже не думай, что я с тобой куда-то пойду. Мне и тут хорошо, — Гарри со смаком облизывал липкие пальцы, измазанные сгущёнкой. — Ты в курсе, что давно изобрели нож и вилку, а также салфетки? — глядя на него, не сдержался Драко, сморщив нос и едва удерживая себя, чтобы не метнуть в грязнулю за столом какое-нибудь вредоносное заклятье. Все его эстетические чувства были подвергнуты жестокому испытанию этим ужасным неряхой, ворчащим себе под нос какие-то несусветные глупости. — Слышать ничего не хочу, — строго сказал он Поттеру, отбирая у того из-под носа тарелку с выпечкой, — пойдёшь как миленький. Наденешь капюшон и пойдёшь. Кому ты сдался?! Все уже давно забыли, кто ты такой, не обольщайся. — Ты ведь не отвяжешься, да? — как-то обречённо спросил Гарри. А Драко подумал, что Поттер, видимо, так объелся, что ему просто лень спорить. — Не отвяжусь! — уже выходя, подтвердил Драко. Преодолев капризные сборы, одевание, разбрасывание одежды и нытье идущего каждые пять минут на попятную Поттера, спустя час они всё же вышли на улицу. Моросил мелкий дождик, и Малфой, натянув на Поттера капюшон от пальто, раскрыл над ними зонт. — Я забыл трость, — встрепенулся было Поттер. — Она тебе не понадобится, — мягко уверил Малфой и продел его руку себе через предплечье, едва похлопав по удивительно теплой ладони. — Мне неловко, — по-детски насупился Гарри, упираясь на крыльце. — Не волнуйся, — спокойно убеждал его Драко, собрав всё терпение в кулак и засунув подальше своё желание хорошенько треснуть по башке не к месту застеснявшегося упрямца. — Я для тебя кое-что принёс, — сообщил он, доставая из внутреннего кармана симпатичные солнечные очки а-ля Джон Леннон и водружая их на нос Поттеру. — Во-о-от, так-то лучше и привычнее даже, — хохотнул он, — не будешь смущаться. Со стороны выглядит, что мы просто гуляем, как друзья. — Ага, как педики, в обнимку! — огрызнулся Гарри. — Блядь, Поттер, ты достал, честное слово! «Педики, педики», — только это и слышу! Я начинаю думать, что ты сам такой! — взбесился Драко, раздосадованный тем, что этот засранец вновь не оценил его заботу и предупредительность. — А вдруг и впрямь?! — ехидно улыбнулся Поттер и приник к теплому кашемировому боку спутника. — Проверим? — в тон ему ответил Малфой и притянул его ближе. На секунду они так и замерли на крыльце в нелепом полуобъятии, и Драко мельком подумал, что если бы сейчас их увидел кто-то из его знакомых, он точно бы провалился сквозь землю прямиком в ад. А ещё он подумал, что вблизи у Поттера оказалось маленькое ушко, за которым покоился тёмный пушистый локон, небрежно заправленный этим неумехой. Этот мягкий завиток был такой детский и такой неуместный во всём облике вредного засранца. Поттер не выдержал первый и оттолкнул его, чертыхаясь и отплевываясь. — Пошли, идиота кусок, — буркнул он, почти невесомо держась за предложенное предплечье, и они шагнули в дождь, который браво забарабанил по тугому куполу большого зонта. Улицы были почти пусты. Дождь разогнал всех праздных гуляк по уютным кафешкам, время было рабочее, так что остальная часть многочисленного населения зарабатывала себе на жизнь честным и не очень трудом. И только редкие восторженные туристы да странные парочки наподобие их самих, медленно, словно венецианские гондолы, дефилировали между лужами. Они неспешно брели в сторону ближайшего парка, наслаждаясь треском дождя и свежим воздухом, наполненным озоном. Поттер пару раз наугад специально сильно плюхал ногой по луже, вызывая фонтан мелких брызг, пачкающих одежду обоих, и притворно-недовольное цыканье Малфоя. — Ты как ребёнок, — отчитывал он Поттера, — промочишь ноги и заболеешь. — А теперь мне нечего бояться, ведь у меня есть персональный зануда, который будет лечить меня, если что, Бодроперцовым, — засмеялся Поттер. А Драко на это фыркал и только уворачивался от очередного всплеска грязи с мостовой. Когда они добрались до парка, у обоих были почти по колено мокрые ноги, зато дождь уже прекратился. Поттер разрумянился и уже совсем по-свойски держал Малфоя под руку. — Здесь есть беседка, передохнём? — предложил Драко, утягивая его в сторону небольшого резного теремка со скамейками, стоящего в глубине парка. Он раскинулся на лавке и замер, тихонько притаившись. Гарри встал в середине беседки и вертел головой, подспудно проводя в воздухе рукой. Он выглядел встревоженным и растерянным. — Ты где, Уайт? — в голосе слышалось беспокойство, он словно стал меньше и был похож на вдруг вспугнутого птенца. Драко тихо встал и, подкравшись близко-близко, шепнул в самое ухо: — Бу! Гарри вздрогнул и обиженно отпрянул, но Малфой нагнал его и насильно чуть приобнял сзади. Он вдруг почувствовал нехарактерный для себя укол совести за дурацкую выходку и неуместную шутку, хоть и безобидную. Драко раскрыл полы своего пальто и с боков укрыл ими Гарри, грея и приобнимая, молчаливо извиняясь за глупую шалость. — Замёрз? — спросил он, прижимая замершее тело к себе чуть сильнее чем, наверное, следовало бы. Тот по-прежнему молчал, пряча, насупившись, холодные руки подмышками, но и не отстраняясь от навязанных объятий. Драко смотрел во взлохмаченный затылок, и в памяти всплыли так давно, казалось, позабытые им строки. И он тихо и медленно произносил когда-то любимые им стихи:Останься хоть тенью милой, Но память любви помилуй — Черешневый трепет нежный В январской ночи кромешной. Со смертью во сне бредовом Живу под одним я кровом. И слёзы вьюнком медвяным На гипсовом сердце вянут. Глаза мои бродят сами, Глаза мои стали псами. Всю ночь они бродят садом Меж ягод, налитых ядом. Дохнёт ли ветрами стужа — Тюльпаном качнётся ужас, А сумерки зимней рани Темнее больной герани. И мёртвые ждут рассвета За дверью ночного бреда. И дым пеленает белый Долину немого тела. Под аркою нашей встречи Горят поминально свечи. Развейся же тенью милой, Но память о ней помилуй*
— Это ты так извиняешься? — спросил Гарри спустя пару молчаливых мгновений. — Угу, — Драко отвернул голову и смотрел вглубь парка. — Красиво, — хмыкнул Гарри. — Угу, — вновь отозвался Малфой, преодолевая вдруг возникшее желание зарыться лицом в тёмные кудри перед своим носом. — Но ты всё равно хитрозадый вредный осёл, — сказал Гарри, запахивая посильнее на себе полы пальто Уайта. — Угу, — согласился тот и обнял его обеими руками через грудь, согревая и думая при этом, что никогда не сможет он, наверное, вслух сказать «Прости» или «Извини меня». Но хоть так, этим непонятным всплеском непривычной теплоты Драко хотел передать Гарри своё участие и...заботу. — Аппарируй нас домой, — тихо попросил Гарри, — я есть хочу, — словно извиняясь, произнес он. — Обжора, — хохотнул Малфой и аппарировал прямо в гостиную. Он, конечно, не сказал, что тоже успел нагулять аппетит, и потому, оставив Гарри согреваться и сушиться у камина, сам пошёл готовить ужин. На скорую руку сварил рис и разогрел оставшееся мясо. Готовка успокаивала и давала время подумать о прошедшем дне. Прогресс в общении был налицо, но он понимал, что расслабляться не стоит. Так же он планировал вечером изучить какие-нибудь книги о ПТСР и о методах восстановления. — За всё надо браться с умом, — сам себе говорил он, сервируя ужин. Перед уходом домой он еще пару часов почитал вслух незаконченный накануне роман и стал собираться уходить, только когда увидел, что Гарри уже клюёт носом. — Давай отведу тебя наверх, — предложил он сонному Поттеру. — Обойдусь, — вдруг огрызнулся Гарри и сам пошёл к лестнице. Драко только пожал плечами и, намотав шарф поплотнее, отправился домой. А Гарри у себя в спальне по одной только ему известной традиции гладил кончиками пальцев бережно и нежно содержимое резной шкатулки, которое он не мог теперь видеть, но помнил так хорошо, что детально мог воспроизвести всё перед своим внутренним взором. Несколько фотографий, шёлковая ткань, пара мятых листиков с записками. И самое дорогое — перевязанный ленточкой срезанный локон. Он особо ласково провёл пальцем по мягким волосам. — Спокойной ночи, любовь моя, — шепнул Гарри и захлопнул бархатную изнутри крышку ларчика.