Слепая Л.

я удивлённо смотрю на тебя это похоже на свет отражённый на зёрна пшеницы на гладкую кожу на тёплое молоко как живот беременной кошки такое же безразмерное такое же необъятное откуда ты взялся откуда оно взялось Дима Жмых

      Эффект от посещения питомника был очень воодушевляющим. Весёлый, умильный Поттер весь вечер после болтал без умолку, шутил и перед уходом Уайта вновь попробовал призвать палочку, и ему это удалось. Драко ликовал и радовался, казалось, ничуть не меньше самого Поттера. Окрылённый успехом своей затеи, в следующие несколько дней он сводил их в дельфинарий, где, хохоча и брызгаясь, потешался над обескураженным Поттером. Тот сначала очень робко касался гладких глянцевых спин этих разумных млекопитающих, но, расхрабрившись, вовсю разыгрался и не вылезал из воды несколько часов, то плавая, то ласкаясь к этим потрясающим созданиям. Драко наблюдал за ним с края бассейна, опустив ноги в воду, и всё больше и больше удивлялся этому новому для себя Поттеру — открытому, задорному, порой по-детски смущающемуся самых простых вещей. Его поразило, как легко он переключался со своего трагического положения, будто забывая о своем недуге и трудностях, и становился совсем ребячливым мальчишкой.       Пока он размышлял о Поттере, попутно разглядывая, как играют мышцы у того на спине, когда он уверенным кролем пересекал бассейн, тот подплыл к нему и, дёрнув за ноги, опрокинул в воду, вызывая фонтан брызг и такой же фонтан недовольных криков Драко.       — Уайт, ну ты и неженка! — смеялся Гарри, брызгаясь тому в лицо. — Сахарная девчонка. Пришёл купаться и ждет на краю, болван.       — Кто ещё тут девчонка?! «Уайт, я боюсь, они такие склизкие, а вдруг они меня укусят...» — пискляво пародировал он речь Поттера, окунув его с головой в воду. — Охолонись, мастер спорта, — дал он щелбан вынырнувшему из воды Гарри.       — Ну всё! Ты доигрался, — рыкнул Поттер, и они ещё минут двадцать возились в бассейне, пытаясь друг друга побороть, брызгаясь, захлёбываясь водой и детским восторгом.       Встревоженные их играми дельфины вначале робко отплыли в сторону, но потом, видимо, желая поучаствовать, стали подплывать к ним, вскользь касаясь своими гладкими спинами их ног и животов, вызывая щекотку и радужки по всему телу.       В другой раз Малфой повёл их на конюшню. Он любил лошадей и лихо управлялся с ними, а вот Поттер вновь его удивил. Было видно, что он встревожен и с опаской относится к такой затее, но, быстро преодолев свои страхи не справиться с чудесным крупным животным, всё же совладал с собой и даже смог расслабиться и оседлать резвую молодую кобылку. Он пропустил сквозь пальцы белоснежную гриву и зажмурился.       — Белая, — сказал он, улыбаясь. — Красивая. Очень.       — Осилишь? — спросил его Драко, восседая рядом на вороном жеребце, ласково похлопывая его по массивной шее.       — Попробую, но не быстро, ладно? — ответил Гарри, одарив его своей чудесной улыбкой, и сказал, раскрыв ладонь: — Смотри, — из ладошки выпорхнула белая-белая бабочка, трансфигурированная из волоса с гривы лошади. Бабочка порхнула в воздухе и, сев Драко на руку, тут же испарилась, оставив после себя лишь всплеск искр тёплой магии Гарри.       — Здорово! Как? Ты почувствовал? — радостно расспрашивал Малфой, чуть приблизившись на жеребце к Поттеру.       — Ага, — кивнул Гарри, — как это говорят, «почувствовал бабочек в животе» и решил попробовать... Получилось?       — Ещё как! Ненадолго, но да! Получилось! — Малфой протянул руку и легко сжал ладонь Гарри. — Ты молодец, всё хорошо, — ласково ободрил он его.       — Поехали? — приподнял бровь Гарри, воодушевлённый успехом, ощущая хлопанье тысячи тех самых бабочек в груди и дивное летнее тепло в том месте, где его руки коснулся Уайт.       Они медленно выехали из конюшни и повели лошадей по краю небольшого пролеска. Яркое, но уже холодное солнце заливало пожелтевшее поле ржи, простиравшееся по другую сторону леса. Ветер играл колосками, делая их похожими на бушующее море. Мир. Драко чувствовал мир в своей душе, мерное покачивание от движений коня, свежесть позднеосеннего воздуха, шелест осин в лесу и это бескрайнее поле ржи. Он словно вернулся в беззаботное детство, ещё не окрашенное тревогами и страхами. Изумрудное детство, где мама вплетала себе в волосы дикие васильки, а отец украдкой целовал её и что-то нашептывал на французском, а потом тихонько напевал весёлую песенку, чуть подбрасывая плечами сидящего на них Драко. Впервые за очень долгое время его воспоминания о родителях были такими светлыми, родными. Не той вязкой, липкой, седеющей чернотой, полной отчаянья и ужаса, а радостными всполохами детства, полного родительской любви друг к другу и к нему.       — Что это шелестит? — прервал его безмятежные мысли Гарри       — Это рожь. Тут поле ржи, а сбоку лес и осины, небо светлое, а рожь жёлтая-жёлтая и похожа на океан.       Он увидел, как Гарри грустно улыбнулся, и впервые за всё время, проведённое вместе, Драко стало его по-настоящему жаль. Сколь многого он был лишён теперь, как, наверное, страдал этот гордый и сильный парень, вынужденный принимать помощь неизвестно от кого.       — Хочешь, пройдёмся? — спросил он Гарри и остановил коня.       — Давай, — быстро согласился тот.       — Подожди, я тебе помогу слезть, — остановил его Драко, — это труднее, чем взобраться, — пояснил он, предвосхищая отговорки.       Малфой спешился и, подойдя к лошади Гарри, придержал её под уздцы, а потом протянул руки вверх, помогая Поттеру спуститься. Оперевшись на плечи, тот, спрыгивая, завис на долю секунды над его лицом, и Драко быстро, чётко, как хороший ловец, схватил молниеносную мысль, мелькнувшую в голове: «Красивый, какой же он красивый», — и почувствовал, как подлец, врун, хитрец и гадёныш, желающий поживиться за чужой счет, который жил у него внутри, поскуливая, исчезает, растворяется как мираж в пустыне. И на его месте появляется восторженный идиот, совершенно по-дурацки счастливо улыбающийся. Драко взял Гарри за предплечье и повёл в рожь, ласково принявшую их, окутавшую, словно тёплое молоко медовую каплю. Он повалился на землю и, утягивая за собой взъерошенного порывами ветра Поттера, уложил его рядом с собой.       — Небо очень ясное, а облака пушистые. Одно похоже на ослика, — рассказывал он и водил пальцами в воздухе, очерчивая облачный контур, — а еще есть в виде корабля, к нему подплывает муравей, а за ним карета.       — Выдумщик, — прыснул Гарри и почувствовал щекотку на кончике носа от усиков колоска. Драко водил стебельком ему по щекам и лбу, по уродливому шраму и ослепшим глазам, по скулам и подбородку, мазнул по губам, и Гарри схватил колосок ртом, втягивая, и стал жевать ржинки.       — Бычок, — хмыкнул Драко и улёгся вновь на землю.       — Это мой самый прекрасный день за очень-очень долгое время, — сказал Гарри, потягиваясь как степной кот.       — И мой, — признался Драко.       — И мой, — эхом вторил Гарри       — И мой, — опять повторил Драко.       — Мой, — снова произнёс Гарри.       — Мой, — отозвался Драко.       — Мой, — тихо шепнул Гарри.       —Твой, — беззвучно, одними губами выдохнул Драко, уже совсем не уверенный, что говорит сейчас про день.