Слепая Л.

Как жизнь без весны, Весна без листвы, Листва без грозы И гроза без молний, Так годы скучны Без права любви Лететь на призыв Или стон безмолвный твой Увы, не предскажешь беду. Зови, я удар отведу. Пусть голову сам За это отдам - Гадать о цене Не по мне, любимый мой. Ю. Ряшенцев

      Несколько дней Драко и Гарри купались в спокойствии длинных снежных дней. Позабыв обо всех делах и проблемах, они наслаждались новым для обоих ощущением тёплой близости. Словно два изголодавшихся зверя, они любили друг друга неистово, при каждой возможности, облюбовав все удобные и неудобные поверхности, оставляя следы своей страсти по всему старинному дому, смущённо скрипящему досками от такого бесстыдства. Дом был буквально пропитан страстными криками, тихим шепотом, стонами, всхлипами, шлепками, порочным хрипением, весёлыми смешками и игривым хихиканьем. Дом вздыхал, возмущался и оживал. Наполненный, наконец, любовью и радостью, запахами утреннего кофе на двоих, сладкими ароматами выпечки, тихими вечерними беседами и вновь сладострастным неразборчивым бормотанием, шорохом спадающей одежды, хрустом свежих простыней. Дом заживлял старые раны неухоженности и отчужденности. Дом врачевал сам себя, наполненный волшебством ничем не омраченного счастья.       — Мне надо сегодня сходить по одному важному делу, — как-то утром, прижавшись горячим телом и обнимая Гарри, сказал Драко.       — Надолго? — встрепенулся Поттер, притягивая его ближе. — Может, возьмёшь меня... — он лукаво улыбнулся. — …с собой? — закончил он фразу, целуя чуть вспыхнувшие скулы Уайта.       — Нет, слепыш, сегодня нет, — Драко ласково погладил его щёку, второй рукой нежно проведя по торчащей ключичной косточке, такой славной, невероятно красивой. — Мне надо навестить кое-кого. Это не займёт много времени. Не успеешь соскучиться, — он встал с постели и пошёл в ванную умыться и выпить свою оборотку, и вернулся оттуда уже Джоном Уайтом, на ходу затягивая волосы в хвост. Он подошёл к разметавшемуся по их постели Поттеру и поцеловал его нежно, медленно, как целовал каждый раз по утрам, не ища возбуждения и страсти, просто лаская и беззвучно говоря о своих чувствах.       — О! Снова «хвостатый», — улыбнулся Гарри и дёрнул длинный шелковистый хвост. — У меня иногда такое чувство, что я встречаюсь и сплю сразу с двумя парнями... Очень странные ощущения.       — Прости, — отвел глаза Драко. — А... А который тебе больше нравится? — не удержался он, тут же мысленно обругав себя. Но он хотел, как же он хотел, чтобы Гарри когда-нибудь ответил на его чувства, тоже полюбил его, хотел его, его всего, его — Драко Малфоя.       — Мне... — хитрым шёпотом ответил Гарри, чуть приподнимаясь на руках, чтобы дотянуться до напряженных губ Уайта, — мне нравится тот, который ночью закидывает на меня свои костлявые ноги, толкается острыми локтями и кусается как зверек даже во сне. Кто наваливается на меня беззастенчиво утром и ласково трётся о мое бедро своим длинным шёлковым членом. И я без понятия, кто он такой, но он определённо мне очень нравится, — он, смеясь, ещё раз дернул Уайта за хвост. — Я люблю честность и правду. Твоя оборотка хоть и очень привлекательна, не спорю, и уже знакома мне до мельчайших деталей, но ты, ты настоящий, гораздо, гораздо слаще и острее, — намотал он на палец выбившийся локон. — Когда? Когда ты уже скажешь мне, кто ты?       — Потерпи немного. Ещё совсем немного, мой принц. Я хочу побыть с тобой ещё немного, — грустно ответил Драко, понимая всю правдивую горечь своих слов.       — Кем бы ты ни был, я не изменю своего отношения, Уайт. Я очень ценю тебя.        «Ценишь... — горько усмехнулся про себя Малфой. — Я не хочу, чтобы ты ценил меня, — подумал он. — Я хочу, чтобы любил. Невозможно! Невозможно сейчас и совсем невозможно, если узнает...»       А вслух весело сказал:       — Ловлю тебя на слове, мой Герой.       Он оделся и, одарив Гарри напоследок долгим глубоким поцелуем, ушёл.       — Не скучай.       — Буду. Я буду скучать, Джон, — ласково ответил Гарри.       И в теле Драко разлилось щекотное тепло, щемящее чувство нежности, влюбленности.        «Наслаждайся, — шептал внутренней голос ему в сжимающееся тоской сердце, — наслаждайся, пока можешь. Лови каждую секунду, запоминай, чтобы хватило на долгие годы сладких воспоминаний, ведь Гарри никогда не останется с тобой, никогда! А значит, надо запомнить каждую ночь, каждое утро, каждое его нежное слово, впитать его в себя без остатка, разметавшегося в смятой постели, обнаженного, ласкового, говорящего «Я буду скучать». Запомнить... Запомнить таким».       Холодный ноябрьский воздух освежил немного его пылающее лицо, освобождая на краткий миг от грустных мыслей. Сегодня нужно было собраться, его ждала важная встреча, и он мог поклясться, что не простая.       Окраина Девоншира, мёрзлая и серая даже по меркам Лондонской однотонности. Небольшие старинные особняки ровными линиями выстроились на идущей чуть в гору улице. Дом номер шестнадцать, ограды нет, знакомое кольцо в виде тёмной розы на двери. Драко взял в руку чугунное украшение и постучал им в большую дубовую дверь, мысленно пожелав себе удачи.       Мисс Белинда Белл — старая подруга его матери. Из древнейшего рода тёмных магов, опасная колдунья, жестокая ведьма, необычайно умелая, умная и кровожадная. Он бывал в этом доме множество раз с визитами вместе с мамой, и его всегда бросало в дрожь от сухих крючковатых рук мисс Белл, от её каркающего голоса и язвительного смеха. Каким-то чудом, или деньгами, или ещё чем она избежала скорбной участи многих тёмных магов после войны. Она не была одной из Пожирателей, но уж точно не безвинной фиалкой. Изворотливая, хитрющая гадюка. Драко ни на секунду не сомневался, что нужно быть очень осторожным, даже просто беседуя с ней.       Дверь отворилась. На пороге величественно возвышалась во весь свой немалый рост великолепная даже для своих лет седовласая ведьма с пронзительными чёрными глазами и цепким демоническим взглядом. Жестокая королева всех известных опаснейших заклятий.       — Мисс Белинда Белл?       — Чем обязана? — знакомый каркающий голос, хриплый и недовольный.       — Мисс Белл, я под оборотным зельем, — сразу пояснил Драко. — Меня зовут Драко Люциус Малфой. Я — единственный сын вашей подруги и наперсницы Нарциссы Малфой, в девичестве Блэк. Я осиротел больше пяти лет назад, и мне, увы, не к кому обратиться за советом и помощью. Я взял на себя смелость проведать вас и просить помочь мне в разрешении одной сложной задачи, надеясь на ваше давнее расположение к моей матери, — он выдохнул и уважительно склонил голову, зная, что с мисс Белиндой улыбочка а-ля «магия Малфоя» не сработает.       Она с минуту смотрела почти не моргая на пришедшего молодого человека. Драко почувствовал волну какой-то будто прощупывающей его магии, и когда он уже было отчаялся получить ответ, она улыбнулась, оскалив сухой опасный рот.       — Что ж, юный Малфой, входи. Я всегда любила малышку Нарци, хотя по сей день считаю, что она очень неудачно вышла замуж, — она надменно приподняла бровь и пропустила визитёра вперед.       Её дом всегда был образцом классического ведьминого уклада. Старая мебель, куча артефактов, портреты предков, огромный гардероб тёмных шелковых мантий, бесконечная галерея шкафов с книгами и колбами зелий. Роскошь червлёного золота, парчи и магических диковин.       — Прошу, — указала она на высокое кресло с лапами льва вместо подлокотников и ножек. — Итак, юный Малфой, слушаю тебя. Постарайся покороче, я хоть дама и в возрасте, но по-прежнему при делах.       — Собственно, — кашлянул в кулак Драко, — я хотел бы узнать у вас, как у единственного мне известного специалиста. Я знаю, как обширны ваши познания в разного рода сложных и древних заклятиях, — он замялся, не зная как сформулировать просьбу, не выдав при этом истинную причину своего интереса. Если ведьма Белинда Белл узнает, что он хочет помочь главному врагу почти всех тёмных магов, навряд ли можно будет рассчитывать на её благосклонность. — Я столкнулся со странным заклятьем. Как мне кажется, тёмным и сложным. Воздействие его таково, что человек без видимых причин ослеп, полностью и непоправимо. Состояние его, и физическое, и душевное, хорошее, и нет никаких причин для того, чтобы он оставался слеп. Поэтому я и предположил, что это какое-то проклятье, не известное мне и, видимо, многим другим тоже...       — Есть ли тёмная точка на сердце этого человека? — властно перебила его мисс Белл.       Драко опешил и удивленно вскинул лицо.       — Да, — ошарашенно подтвердил он, — маленькая точка, как и бывает от тёмного заклятья, и да, она прямо у сердца.       — Ох, мой мальчик... Сразу видно, что ты плохо учился тёмной магии и не слушал своих чистокровных родственников. Это проще простого! Даже странно, что ты не в курсе, ведь в юности все так склоны к романтическим проклятьям, — она усмехнулась и достала из золотого портсигара длинную тонкую сигарету. — Это заклятье называется «Слепая Л.» — оно было очень популярно в прошлом веке. С его помощью возлюбленные проверяли истинность чувств своей половины. Оно довольно простое в исполнении, и снять его, в определённом смысле, тоже несложно. Особенность его такова, что тот, на кого накладывают «Слепую Л.», соответственно, слепнет, и расколдовать его можно только посредством поцелуя истинной взаимной любви, — она закатила глаза, — очень драматично, не так ли? Многие браки и помолвки расстраивались из-за этого проклятья. Так что всё просто, мой мальчик. Поцелуй истинной любви — и вуаля, мир вновь полон красок! — она едко расхохоталась, видя, как бледнеет лицо юноши напротив, как сползает с его лица натянутая улыбка. — Я вижу, что расстроила тебя, юный Малфой, — вновь расхохоталась она. — Право сказать, молодость прекрасна в своей искренности и нехитрых желаниях, мой влюбленный мальчик, — смех её стал оглушающим и неприятным.       Драко встал из нелепого кресла и на ватных ногах пошёл к двери, не удосужившись даже поблагодарить хохочущую ведьму. Она смеялась, конечно, поняв по его лицу всю суть его боли и поражения.       Он не мог помочь Гарри. Он не мог... Но кто-то... кто-то мог. И теперь, теперь надо было только выяснить точно — кто этот кто-то! Кровь бурлила в венах, он не мог успокоиться, не мог сосредоточиться. Разные мысли, разные лица мелькали в его голове. Буква «Д» на груди, слова Гарри о запретной любви после того, как они читали «Джейн Эйр», его рассказ о несостоявшемся выпускном и о том, как он хранил себя для кого-то... для кого-то, кому это, по его мнению, будет важно! Значит, чистокровный — только чистокровные маги обычно сильно зацикливались на том, чтобы их партнёр, супруг, возлюбленный был чист и в этом плане обязательно тоже. Кто? Кто этот человек, что отверг Поттера? Дура Джинни Уизли? Что ж, она как минимум чистокровная... Неужели?.. Неужели и правда она?       Перед глазами вдруг как наяву проскользнул момент, как Гарри неоднократно захлопывал свой комод, всегда чуть краснея, если Драко заставал его за этим. Вот оно! Наверняка там что-то такое, что сможет пролить свет на интересующие его темы и дать, возможно, ответ или хотя бы зацепку. Он узнает что там внутри, узнает, кого так давно и долго любит Гарри, и сделает всё, чтобы помочь ему вновь видеть. А потом... лучше не думать... не думать об этом.       — Слепыш, я дома! — громко крикнул Драко из прихожей, вешая на крючок мантию. В гостиной Гарри не оказалось, и он поднялся наверх, глупо пряча за спиной букет свежих лилий, купленных по дороге. Гарри любил цветы, и Драко с упоением покупал каждый день ему новый букет, всякий раз наслаждаясь его смущенной улыбкой.       Гарри лежал на кровати с книгой под боком и посапывал. Видимо, листал опять альбом с репродукциями и уснул.       «Котенок», — с нежностью подумал Драко и вошёл в спальню.       Гарри обнимал подушку и что-то бормотал во сне. Склонившись к самому его лицу, Малфой прислушался: — Не смейся... не надо... любовь моя... любовь моя... — шептал Поттер в наволочку.       Отравленная чёрным ядом дикой иррациональной ревности игла вошла в сердце Драко. Гарри снился сон о том самом человеке. «Любовь моя»... Как легко слетали эти заветные слова с его губ. Как Драко хотел бы слышать их в свой адрес.       Драко с силой сжал кулаки, вонзая в мягкие ладони острые ногти. Он мог бы оставить всё как есть. Оставить Поттера себе! Вот такого — слепого, зависимого, прирученного хотя бы телом к нему, к Драко. Он мог бы ничего не делать, и, кто знает, может, со временем Гарри научится любить и его, сможет забыть то старое чувство и будет с ним в этом древнем доме. Они будут жить вместе, гулять, встречать Рождество, ласкаться ночью, и пусть Гарри там снится кто угодно, но жить-то он будет с ним, с Драко. С ним он проводит всё свое время, в нём нуждается, на его ласки откликается тело Гарри...       Тугие стебли лилий захрустели, надломившись в его руке — так сильно сжал он их, терзаясь этими скорбными мыслями. Отдать, отдать своими руками счастье, подарить его кому-то другому, раскрошить своё сердце в мелкие крупицы и бросить, как свадебный рис, под ноги любимого человека. Или алчно-темно затаиться и, как паук, радоваться своей власти над ним же, оплести его своей страстью, не дать выбора и свободы, счастья...       Драко встал на колени перед кроватью, утыкаясь лбом в мягкий матрас, чувствуя, как душат проклятые горькие слезы.       — Люблю тебя. Я так люблю тебя... — почти выл он скорбным шёпотом, комкая бессильно и ломко несчастные лилии.       Ещё раз взглянув на спящего Гарри и отбросив цветы на постель, Малфой встал и бесшумно подошёл к большому дубовому комоду.       — Алохомора, — шёпотом произнес он и выдвинул тяжёлый ящик.