Павлины и кролики

Сейчас, распластанный по земле, придавленный чужим весом, Цзинь Цзысюань впервые поймал себя на мысли, что Цзян Усянь удивительна до невозможного. Никогда ранее он не встречал деву, подобную ей. И ведь дело было даже не в красоте. Пусть она и в самом деле была мила лицом, а жесты поразительно грациозны. Но было что-то, что выделяло ее средь всех других. Юноша осознавал это медленно. Как отголосок сознания. Но мог сказать наверняка: Цзян Усянь определенно была первой девушкой, свалившейся ему на голову. В прямом смысле. Вместо извинений он услышал громкий смех, но в ночной темноте, в тени деревьев, не пропускающих свет луны, он так и не смог увидеть выражение ее лица. Легкое разочарование кольнуло, но он моментально прогнал это абсурдное явление. – И что это было? – не унимаясь хохотала девушка. Словно совсем позабыла, что уже глубокая ночь. Словно позабыла и о том, как недавно кралась к лесу, словно мышка, боясь привлечь к себе ненужное внимание. Словно ситуация совсем ее не смущала, а у ее ордена не имелось такого наказания, какое послужило бы для нее настоящим уроком. – Зачем было ловить, если ты настолько косоглазый? Тоже мне, герой! Я без тебя и то удачнее бы приземлилась. Смех стали прерывать всхлипы. Досмеялась. Значит, Цзинь Цзысюань не ошибся, когда приметил у бегущей по пристани девушки за спиной пару винных сосудов. Он едва признал ее в ином облачении. Легкая ткань платья не развевалась за ее спиной, а волосы, убранные в хвост, не вились пышной копной. Цзинь Цзысюань поймал себя на мысли, что стандартные одеяния адептов ордена Юньмэн Цзян, слегка облегающие бедра и поразительно хорошо лежащие на талии, идут ей гораздо больше того же злосчастного платья. Зачем пошел за ней – сам не понимал. Списывал все на бессонницу. А, может, в нем взыграл пустой интерес. Или же желание защищать. После вечернего происшествия с юбкой он впервые смог разглядеть в этой извечно плюющейся в него ядом девчонке настоящую девушку. А не просто раздражающий фоновый шум. И открытием для него стало то, что «девушка» не всегда сопоставимо с «хрупкая». В тот момент, когда узрел весьма интересную картину в лесу. Когда Цзян Усянь совершенно без каких-либо проблем и усилий резво вскарабкалась на дерево, устраиваясь на одной из веток с вином. – Что ты здесь делаешь? – нет, это определенно не тот вопрос, какой он должен был задать ей в первую очередь. – Это мне стоит спросить у тебя, дорогой пернатый гость, – весьма логичный ответ. Но девушка вскакивает с юноши самостоятельно, отряхивает штаны, поправляет верхние одеяния и усмехается: – Надеюсь, ты никому не расскажешь об этой ночи. Иначе мне придется дополнить твою историю своей. О том, как легко тебя уложила на лопатки какая-то девчонка. Прежде чем скрыться в лесу с чудом уцелевшим последним сосудом вина. Широким, торопливым, совсем не девичьим шагом. Так быстро и так неуловимо. Словно какое-то наваждение. Наваждение, надолго запечатленное в памяти глубоко восхищенного молодого человека.