Павлины и кролики

Q: А что если ВИ призовет Павлина в свое тело, все поначалу пойдет нормально, но... Сильная пульсация прошлась по всему телу, и Цзинь Цзысюань распахнул глаза. Фантомная боль прожгла грудь, он вцепился пальцами в собственные одеяния, пытаясь хоть как-то унять оглушающее сердцебиение и жадно глотая воздух. Он умер. Он точно умер. Пред глазами проносились последние мгновения его жизни. Орден Ланьлин Цзинь. Призрачный Генерал. Хруст собственных костей. Привкус крови. И выражение непередаваемого ужаса на дорогом сердцу лице. Так почему он еще жив? Цзинь Цзысюань не глядя шарит рукой по груди. Все в порядке. Дыры нет. А ощутимое учащенное биение сердца говорило о том, что Вэй Усянь все же не стал обращать его в лютого мертвеца. И на том огромное ему спасибо. Ощущения были отвратительные. В горле невыносимо пересохло и отдавало алкоголем. Голова кружилась то ли от очевидного похмелья, то ли от голода. Но мужчина нашел в себе силы медленно перекатиться на бок, а после принять полусидячее положение. И осмотрелся. Ему была знакома эта пещера. Не раз и не два он бывал здесь. То навещая Вэй Усяня, что мог подолгу не покидать своего жилища. То завлекая его же, прячась от ненужных взглядов, где они могли, наконец, остаться наедине. Воздух был чрезмерно затхлым и душным. Цзинь Цзысюань осмотрелся и к своему удивлению понял, что не видит таких уже привычных взору вещей. Не было циновки, что служила спальным местом. Не было также письмён, талисманов и рукописей. Лишь изображение мистического поля под ним, явно начерченное кровью, являлось свидетельством всех происходящих в пещере вещей. Но есть одно но. Хозяина тоже нигде не было видно. Сомнений, что к жизни его вернул Вэй Усянь, не было. Только он был настолько силен. Только он был настолько глуп. – Вэй Ин! Ответом ему была тишина. Цзинь Цзысюань смог подняться на ноги. На мгновение перед глазами потемнело, но он продолжил идти к выходу. Кто-нибудь из Вэней должен знать, где он. Они должны дать подсказку, где его искать. Вэй Усянь вернул его к жизни. Он вернул его, но не смог встретить. Должна быть причина. Должна быть важная причина. Он добрался до границы солнечного света и замер. Никого нет. Все это начинало казаться каким-то жутким сном. Куда подевались остатки ордена Вэнь? Куда подевался Вэй Усянь? Сейчас ему было плевать на законы и мораль. Плевать на подобные дерьмовые махинации. Он боялся. Это холодное безмолвие скал и отсутствие родного тепла рядом внушали ужас. Что-то случилось. Что-то определенно случилось. – Вэй Ин! Он зовет. Зовет снова и снова, не контролируя мечущееся в обволакивающей тревоге сознание. Бросается вперед, но путается в обессиленных ногах и валится на землю. Он должен его увидеть. Найти. Хоть из-под чертовой земли достать! Он должен был оберегать его, но так позорно погиб. Вэй Усянь не мог исчезнуть. Он должен быть где-то здесь. Иначе зачем ему возвращаться к жизни. Волосы падают на лицо, когда Цзинь Цзысюань вновь поднимается. В раздражении хватает и отбрасывает назад. Черные, цвета воронова крыла. Время будто замирает, когда он понимает. Тянет волосы назад, держит локоны в руках. Осознание выбивает почву из-под ног. Наконец, он начинает замечать. Замечать вещи, кои до сих пор сознание отказывалось воспринимать, словно выстраивая барьер. Отчаяние обволакивает сознание медленно. Привычных тканей цвета золота на нем нет. Лишь черные одеяния. Не верю. Не верю. Не верю. Не верю. Эти руки перед ним. Он прекрасно помнит их. Эти руки не раз оставляли на нем синяки и нежно касались его волос. Эти руки он так часто целовал в исступлении и прижимал к полу. Медленно заводит дрожащую руку за ворот одежд на груди, как к последней инстанции. Узорчатый шрам прощупывался под подушечками пальцев. Он не мог так с ним поступить. Он не мог так с ним поступить. Не мог. Не мог, черт возьми! Горестный вой разбивает безмолвие гор. Цзинь Цзысюань клонится к земле, обнимает тело дорогого ему человека и кричит, кричит, кричит не в силах справиться с разрывающей его изнутри болью. Как же хочется умереть вновь. – Прости. Голос раздается совсем рядом. Рядом... словно в его голове. Голос, который он так любил слушать. Впитывать. Голос, который должен был навеки оставаться полным смеха и задора. А не превратиться в звук, растративший все прекрасные и яркие эмоции. – Прости меня, А-Сюань. Прости. И выполни мое желание. Мужчину прошибает безграничная, такая глубокая печаль и чувство вины, что он съеживается на земле. Беззвучно открывает рот и лишь тихо скулит, дрожа всем телом. Больно. Невыносимо. Неправильно. Все это так неправильно. Бьется лбом о мокрую от собственных слез землю в попытке хоть как-то успокоить душу. Безуспешно. Эти чувства – не его. – А-Лин не должен расти без отца. Q: ...потом выяснится, что призыв дал осечку и сознание ВИ угасло лишь на время