Павлины и кролики

Прожив в одной пещере со Старейшиной Илин более года, Цзысюань считал, что прекрасно изучил повадки этого своенравного дракона. Нелюдимый и недоверчивый из-за постоянных покушений со стороны браконьеров, он раскрылся перед человеком с огромным трудом. И к удивлению Цзысюаня, оказался куда более игривым, чем хотел казаться. Много спал для поддержания энергии в теле, потому что не охотился на людей, а дичь не всегда удавалось поймать. Ненавидел людское внимание, но терпеть не мог, когда его человеческий незваный сожитель увлекался чтением и уделял ему слишком мало внимания. Даже не имея возможности говорить на одном языке, они все равно умудрялись ругаться и также хорошо друг друга понимать. Цзысюань легко мог понять, когда он злится или играется. Без проблем отличал тоску от сонливости. И был в состоянии усмирить его гнев. Но в последние пару дней он совершенно его не понимал. Он стал слишком настойчивым. И даже едва не сжег Книгу Драконов, которую время от времени любил изучать Цзысюань. Не выпускал на охоту, просто-напросто перегорождая ему выход. А после ластился. Тыкался мордой. Обнимал хвостом. И старательно вдыхал запах, носом зарываясь в одежды или волосы. И сейчас, распластанный на холодном полу под напором дракона, ощущая непривычно горячее дыхание на собственной шее, Цзысюань вспомнил одну маленькую главу в его любимой книге. Неконтролируемое агрессивное поведение. Стремление к изоляции. Запахи. Подчинение. Гон. Это был гон. Все последние дни Вэй Усянь его... выхаживал. Когти нервно царапали каменный пол возле его головы, а длинный горячий язык медленно забрался под одежду, задирая и вызывая мелкую дрожь. Цзысюань опасался сопротивляться. Во время гона драконы могут быть слишком вспыльчивы и напористы. Он видел, что Вэй Усянь старался контролировать себя. Но все больше поддавался инстинктам. Цзысюань не был самкой дракона или же просто драконом. Он не испускал феромонов. И если бы Вэй Усянь хотел, он мог просто улететь. Но сейчас он был с ним. И все время перед гоном только с ним. Цзысюань был единственным, кому дракон доверял. Возможно, и не только среди людей. – Постой, Вэй Ин! – вскрикнул Цзысюань, когда зубы сомкнулись на собранной гармошкой одежде, и его резко рвануло вверх, отрывая спину от пола. Раздался треск, и он свалился обратно на камень. Верхняя часть его одеяний была безобразно и бессовестно разодрана. Это... был его последний целый комплект одежды. Но когда горячее дыхание опалило его живот, Цзысюань резко приподнялся и руками обхватил морду дракона. При всем его доверии к нему, при всем намерении помочь и при всем желании быть с ним, ему было страшно. Он прекрасно понимал, что эту случку может просто не пережить. Вэй Усянь утробно зарычал и резко мотнул головой, но Цзысюань только зажмурился и крепче сжал руки. – Вэй Ин, – медленно и вкрадчиво произнес он, – прими человеческий облик. Сейчас я не смогу тебя принять. В ответ вновь раздалось рычание. Чешуйки легко затрепетали от напряжения под его руками и тихо зашуршали, осыпаясь на пол. И когда Цзысюань вновь открыл глаза, перед ним было смешно перекошенное от усилий лицо молодого мужчины. Он уже видел его человеческое обличие. И знал, как много сил у него уходит на его поддержание. Он был безмерно благодарен ему. – Спасибо, – с легкой усмешкой поблагодарил Цзысюань и прильнул к плотно сжатым губам. Вэй Усянь пораженно замер. И Цзысюань настойчиво целовал его губы, целовал снова и снова, пока дракон не догадался приоткрыть рот. Его возбуждение чувствовалось в каждом неловком движении. Совершенно не умеющий целоваться, он кусал губы, вылизывал их и напирал так, что Цзысюань мгновенно сдался и опрокинулся обратно на пол. Хаотичные, пылкие движения губ и языка кружили голову. Он не поспевал за ним и лишь отчаянно ловил его губы своими, медленно смиряясь с тем фактом, что, на самом деле, он давно желал этой близости с ним. И чем глубже был поцелуй, чем меньше становилось на нем одежды и сильнее росло тягучее желание, тем отчетливее он понимал, что в этом томительном желании он был не один. Вэй Усянь не был человеком. Поцелуи были ему чужды. Но он целовал, целовал глубоко и жадно, следуя за движениями Цзысюаня и не давая возможности отстраниться ни на секунду. Ладони заскользили по бедрам, и Цзысюань крепко зажмурился. Вот бы Вэй Усянь еще научился втягивать свои когти. И пораженно распахнул глаза, когда почувствовал прикосновение твердой и горячей плоти к внутренней стороне бедра. Дракон нетерпеливо толкался, рычал в поцелуй, прижимался и терся, крылья за его спиной вздрагивали и раскрывались от напряжения. «Нужно смазать,» – мелькнуло в голове, и Цзысюань резко потянулся к сумке, в тот же момент ощутив обжигающую боль в плече. Вэй Усянь вцепился когтистой рукой и тихо зарычал, настороженно замирая. – Я не ухожу, – поспешил успокоить его Цзысюань и с тихим стоном прогнулся в спине, когда член очередной раз скользнул промеж его ягодиц. Черт, он возбужден. Он хочет его. Феромоны дракона ли так на него повлияли? – Вэй Ин, мне надо взять масло. Все хорошо. Рука пропала, и Цзысюань медленно перевернулся на живот, вновь потянувшись к своей сумке, в которой хранил масла и травы. Вэй Усянь яростно вылизывал его шею, безостановочно двигаясь бедрами и то и дело норовясь толкнуться внутрь подрагивающего от возбуждения тела. Как зверь. И Цзысюаню пришлось признать, что он все еще любит такого его. Дракона с человеческим разумом и звериными повадками независимо от облика, в котором находится. Цзысюань вылил прилично лечебного масла на ладонь, неосторожно пролив часть на пол, и сразу занес руку за спину, приподнимая бедра выше. Твердая плоть терлась о его ладонь, пока он, стиснув зубы, осторожно себя растягивал. Ладонь Вэй Усяня оказалась рядом, он настойчиво пытался убрать преграду и кусал плечо любовника, как-то капризно рыча. Цзысюань же точно не собирался последующие несколько дней залечивать исцарапанный и изрезанный нетерпеливым драконом зад. Пальцы двигались внутри торопливо, растягивали в спешке, принося один только дискомфорт. Больно. Но если не обработать себя сейчас, позже будет еще больнее. Дракон уже плохо держал себя в руках. Член терся быстрее и настойчивее, размазывая по бедрам выступившие капли смазки, и Цзысюань уронил красное лицо на руку. Немного.. еще немного.. и он почувствует его внутри. Как бы страшно ему не было под натиском животных инстинктов, остатки человечности все еще держали Вэй Усяня в узде. Он и правда заботился о нем. Даже в таком состоянии все еще думал о нем. Мелкая дрожь сотрясла тело юноши, и с тихим стоном он вскинул бедра повыше. Наверное, он сходит с ума. Прямо сейчас он и сам с трудом держал себя в руках. Хриплое дыхание над самым ухом будоражило тело, а противная рука только раздражала и все больше распаляла. Он хотел его. Прямо сейчас. Как можно быстрее. Хотел всего, внутри себя. Трение дразнило, и хотелось просто опустить руку и позволить делать с ним все, что вздумается. Эта маленькая борьба продолжалась еще некоторое время, и с каждой минутой рычание и движения Вэй Усяня становились все более угрожающими. Пока он все же не схватил руку Цзысюаня, невольно царапая ягодицы, и не прижал к полу. Цзысюань дернулся, но в следующий момент настороженно застыл. Большой. Пусть и в человеческой форме, все еще довольно большой. Он не был подготовлен достаточно хорошо. И с каждым проникающим толчком, заполняющим его все глубже, он все отчетливее понимал, что лечить зад ему придется в любом случае. Нетерпеливый. Это чувствовалось в каждом размашистом движении бедер и члена внутри. Плечо и рука кровоточили под острыми когтями, но эта легкая боль удерживала его в сознании, не позволяя вожделению полностью поглотить его разум. Колени болезненно терлись о каменный пол от каждого толчка, и Цзысюань вымученно простонал, невольно соскользнув и шире раздвигая бедра. – Ноги.. не держат.. подож..! Внезапно он ощутил неприятную пустоту, и в следующий миг мир перевернулся – его опрокинули на спину. Горячую спину ужалил холод камня, и Цзысюань бездумно прогнулся, коленями крепко сжимая талию нависающего над ним мужчины. Красивый. В свете луны, проглядывающей под сводами пещеры и обрамляющей его прекрасные черные крылья и волосы, с поблескивающими выступившими чешуйками на лице и шее и удивительно яркими красными глазами, он был похож на сошедшего с книг хозяина Преисподней. Невероятный. И его. Только его. Цзысюань сдавленно вскрикнул, когда Вэй Усянь вновь вернул ему чувство предельной наполненности и, не давая времени привыкнуть к новому положению, в тот же момент принялся вколачиваться, достигая поразительных глубин. Было больно. Когти оставляли глубокие порезы на бедрах, а ноги дрожали. Но каждый раз, когда член резво входил в него, а головка скользила глубоко внутри, он все слабее, но смиренней понимал, что и правда потерял рассудок. Вэй Усянь. Этот чертов самовлюбленный дракон свел его с ума. Мужчина склонился над ним, прижимаясь и ни на секунду не прекращая вгонять свою плоть. Он потянулся к чужим губам за поцелуем, но Цзысюань внезапно отвернулся и громко застонал от очередного особенно глубокого толчка. – Слишком быстро.. – сквозь тихие всхлипы и стоны произнес он, ладонью упираясь в широкую грудь. – Медленнее, Вэй Ин.. Ответом ему было тихое рычание и зубы, до боли сжавшие плечо. В следующий момент Вэй Усянь грубо вжал его в пол, срываясь на звериный темп, и Цзысюань в отчаянии вцепился руками в широкую спину. Все неприятные чувства отступили перед захватившим его тело и разум наслаждением. Ему было много, слишком много, но он продолжал в бреду через частые стоны выкрикивать имя любовника и громкое «еще», наслаждаясь горячим языком на шее и хриплым рычанием у уха, заменяющим стоны, не уверенный, что протянет так долго. Чешуя на щеках и руках неприятно царапала кожу юноши, он чувствовал, как член в нем становился все больше и сильнее давил изнутри. И понимал, что дракон на пределе, он с трудом поддерживал свой человеческий образ. Но страх так и не достиг помутненного разума. Ему было хорошо. Так хорошо, что он только крепче обхватил чужой таз ногами, бездумно вскидывая бедра навстречу движениям. Черные крылья над ними распахнулись, закрывая лунный свет и погружая пещеру во тьму, когда Цзысюань ощутил разливающееся внутри него тепло и следом с громким стоном излился сам. Наконец он смог расслабленно опустить ноги и лишь какое-то время крупно подрагивал от каждого толчка и лениво целовал плечи, пока Вэй Усянь наполнял его своим семенем. Так много. Словно и не было никакого перевоплощения в человека. Последнее, что запомнил Цзысюань прежде чем провалиться в сон, это бережные объятия и осторожные, будто просящие прощения поцелуи на виске. *** На пятый день гон подошел к концу. Цзысюань понял это, когда впервые за все последние дни не обнаружил дракона рядом. Все дни он не отходил от своей пассии и порой даже не давал нормально восполнить силы оставшимися съестными корнями и травами. Не увидеть его в пещере с самого утра было в крайней степени необычно. Но Цзысюань смог расслабленно выдохнуть. Он изможден. И думать о том, что теперь ему надо наводить порядок в пещере, он не хотел. Внезапно с шорохом хлопающих крыльев и тяжелой поступью в пещере стало менее просторно. Старейшина Илин опустил какой-то сверток из пасти перед Цзысюанем, а после, оценив сожителя внимательным взглядом, вдруг сбросил чешую и сел поближе, ладонями осторожно обхватывая щеки изумленного юноши и внимательно осматривая тело со смешной сосредоточенностью. – Я в порядке, – мягко улыбнулся Цзысюань и осторожно отстранил руки дракона. – Правда. Что это? – он указал на сверток. Вэй Усянь как-то неуверенно взглянул на него, но все же развернул предмет. Это были новые одежды. Пораженный, Цзысюань перевел взгляд с них обратно на смущенного дракона. – Ты что, ходил в город, чтобы купить мне новую одежду? Ничего не ответив, Вэй Усянь только опустил голову, а после и вовсе отвернулся, но смущение на его лице полностью его выдавало. Цзысюань не сдержал теплой улыбки и повернул его обратно к себе, накрывая губы поцелуем. Вэй Усянь ненавидел и боялся людей. Но смог заставить себя спуститься к ним и даже каким-то образом приобрел одежду. Он не жестокий и бездушный дракон, как принято считать в людском обществе. Он добр и неловок в проявлении привязанности. Искренне заботится и всегда боится навредить. Человеческого в нем больше, чем во многих людях. Внезапно Цзысюань вновь оказался на полу, придавленный телом любимого. – Что.. Эй, Вэй Ин! Поцелуи – не призыв к спариванию! Отпус..!