Павлины и кролики

– Я нашел его в покоях Вэй Усяня. Цзинь Цзысюань спиной чувствовал на себе прожигающий взгляд Цзян Чэна, оставшегося в дверях, а за маленьким чайным столиком чуть поодаль сидели его родители вместе с Цзян Фэнмянем. Жгучее раздражение так и рвалось наружу. Он, наследник ордена и второй хозяин этого дома, вынужден позорно склонить голову и опуститься на колени в присутствии посторонних людей. И пусть в глубине души он понимал, что должен понести наказание за нарушение приказа собственного отца, к тому же тайное проникновение в покои омеги было случаем вопиющей наглости и безрассудства. Но понимание, что именно эти люди были в ответственности за сложившуюся ситуацию и своим поведением принуждали их к таинствам и секретам, выводило его из себя. На заявление сына Цзян Фэнмянь не сказал ни слова. Лишь окинув взглядом Цзян Чэна и сидящего на коленях наследника приютившего их ордена, он, казалось, сделал для себя какие-то выводы и с тяжелым вздохом прикрыл глаза. Матушка же выглядела встревоженной. – А-Сюань, ты ничего не сделал? – Ничего. В напряженной тишине раздался легкий облегченный женский вздох. – Хорошо. Завтра наши гости нас покинут. – Что?! – резко вскинул голову Цзысюань. К такому он совершенно не был готов. – Но у Вэй Ина еще не прошла течка! Он не сможет лететь на мече – он еще не контролирует духовные силы. А на лошади слишком долго! – Решение уже приняли, – лениво перебил его Гуаншань и с легким раздражением взмахнул веером. – Не спорь. Они все были взрослыми людьми. Но люди в этой комнате продолжали нарушать свои собственные законы, прекрасно зная о связи молодых людей и продолжая их разлучать. Молчавший до сих пор глава ордена Цзян все же поднял взгляд на Цзысюаня, похожего сейчас на ощетинившегося пса, и произнес: – Молодой господин Цзинь, я ни в коем случае не пытаюсь забрать у Вас А-Сяня. Но и Вы должны быть более благоразумны. Завтра мы вернемся в Пристань Лотоса, и я был бы рад, если бы вы двое не виделись до тех пор, пока он не повзрослеет и не окрепнет телом. – «Не повзрослеет»? – с этими словами Цзинь Цзысюань вскочил с места. – И сколько нам придется ждать? Помнится, Вы желали нашей с девой Цзян свадьбы, когда нам не было и шестнадцати. А теперь Вы хотите, чтобы мы «подождали». Скажите мне, сколько лет ему должно быть, чтобы мы смогли просто быть вместе? Или Вас так смущает наша разница в возрасте? Вы не доверяете мне или нашему ордену? – А-Сюань! – следом резко поднялась на ноги его мать. – Это слишком громкие заявления! – О вашей помолвке мы можем объявить хоть сейчас, – безмятежно обмахиваясь веером предложил Гуаншань. – Глава Цзян не против вашей свадьбы в будущем. Но решать такие деликатные вопросы, как сцепка или... – он скромно кашлянул в кулак, как бы намекая на то, что за столом подобное обсуждать ему бы не хотелось, – или другие вещи вправе только чета Цзян. – И никак не ты, – вставил свое слово все еще стоящий позади Цзян Чэн. Было похоже на то, словно Цзысюань головой пытался пробить стену. Не похоже, чтобы его отец был хоть немного заинтересован в решении проблемы. Но он точно не хотел развязывать конфликт с другим орденом. Тем более из-за детских проблем. Что думала его мать, он никогда не понимал. Но она старалась прилюдно против мужа не выступать. У него не было никакой поддержки в этой комнате и этом доме. И ничего не говоря, Цзинь Цзысюань, демонстративно фыркнув, развернулся и направился к дверям. Цзян Чэн предпочел посторониться. Но прежде чем покинуть зал, Цзысюань все же бросил через плечо: – Вы вправе решать подобные вопросы только с согласия Вэй Ина. Но стоило ему заметить, как сын главы Цзян сделал шаг в его сторону, как раздражение накрыло его новой волной. – Не вздумай следить за мной в моем доме! Я ухожу в город! *** В Башне Кои все еще было душно. И даже не из-за феромонов омеги, которые, казалось, достигали Цзинь Цзысюаня, куда бы он не пошел. И не из-за колючих взглядов лиловых глаз. Он чувствовал направленную на него волну смеси из настороженности, недоверия, раздражения и беспокойства. Он не мог спокойно пройти по коридору и даже посетить библиотеку. Нервы были натянуты до предела у всех. И не в силах справиться с этим давлением Цзысюань первым покинул обеденный зал и вернулся в свою комнату. Весь день он провел в городе, но все же нашел в себе силы вернуться в резиденцию к ужину. Он чувствовал себя измотанным. Одно только то, что он смог избавиться от навязчивой идеи выкрасть Вэй Ина и сбежать с ним куда-нибудь за пределы резиденции и города, отняло много сил. И присев на кровати он почувствовал, что хочет как можно скорее провалиться в сон. – Уже вернулся? Непривычно скомканное одеяло внезапно зашевелилось, и не успел Цзысюань схватиться за меч, как край приподнялся, открывая очаровательное лицо. Это был Вэй Усянь. – Что ты... Но не успел он произнести вопрос, как чужая ладонь легла на его грудь и с неожиданным напором и сильным толчком опрокинула его, потерявшего бдительность, на спину. Одеяло тяжело скользнуло с плеч юноши, и Цзысюань запоздало понял, что он полностью нагой, лишь когда его бедра оседлали. И как он не почувствовал, что запах в комнате стал сильнее? Наверное, потому что он ощущал его даже на улице. – Знаешь, – с тяжелым вздохом начал Вэй Ин, ерзая нетерпеливо и в то же время вызывающе, смотря в глаза своего альфы с непривычной серьезностью, – и ты, и Цзян Чэн, и дядя Цзян – взрослые и опытные заклинатели... главы и наследники. Но решить такой... а-хнн..! – его тело крупно вздрогнуло, и на напряженные бедра в тот же миг легли ладони Цзысюаня. Однако снять юношу с себя он не спешил. – Решить такой простой вопрос вы втроем не смогли, – закончил он сквозь еще один рвущийся из груди стон. – Глава Цзян все еще против, – выдохнул Цзысюань, чувствуя, как сдерживаемый на протяжении двух дней жар начал разгораться в настоящее пламя, оттесняя отголоски разума на задворки сознания. – Я знаю, – слабо дрожащие руки забрались под нижнюю часть верхних одеяний мужчины. Случайные и легкие касания пальцев к укрытой одеждами возбужденной плоти отдавались и трепетом, и невыносимо жгучим желанием. – Дядя хочет, как лучше, но, кажется, в этот раз мне придется делать все самому, – с легким смешком закончил он. Еще удерживающая Цзысюаня в сознании связь с реальностью пульсирующей болью в голове напоминала ему о последствиях. О том, что у него могут отнять его пару, если он не возьмет себя в руки, а его орден рискует нажить себе вместо союзника врага. Но внезапно в памяти всплыл утренний разговор. Вэй Ин был прав. Сам Цзысюань мало чем отличался от старших. Продолжая отстаивать права своего омеги, он все еще ничего не предпринимал и не давал ему сделать свой выбор. Решить вопрос касаемо своего тела самостоятельно. И не пытался с ним об этом поговорить. Ему самому давно пора перестать брать ответственность только на себя. Вэй Ин не ребенок. И сейчас он был вынужден принять решение сам. А, к черту все! Юноша сдавленно простонал, резко оказываясь прижатым к постели чужим телом. Горячее дыхание обоих сплеталось в одно, пока они, голодные до ласк, в отчаянии ловили губы друг друга, отрываясь лишь чтобы наполнить легкие новой порцией воздуха и окончательно избавиться от мешающей одежды Цзысюаня, после вновь сплетаясь в жадном поцелуе. Влажное и горячее скольжение между ягодиц внезапно вернуло Вэй Ина к реальности, и он резко дернулся в руках мужчины, широко распахивая серые глаза. – Большой... И наследника ордена Ланьлин Цзинь бросило в жар. – Думай, что говоришь! Словно и не заметив возмущения своего взбудораженного возлюбленного, Вэй Усянь вместо ответа молча опустил ладонь меж телами и слегка дрогнувшими пальцами обхватил плоть, стыдливо прикрывая глаза и с приглушенным стоном выгибаясь, нетерпеливо вскинув бедра. – Цзян Чэн скоро заметит, что меня нет... – на одном дыхании выпалил он и запрокинул голову, срываясь на скулеж и вновь отчаянно вскидывая бедра. И глаза его вновь широко распахнулись, а губы застыли в немом стоне, когда долгожданное чувство наполненности поразило его тело. Цзысюань с ним словно больше не церемонился, вогнав член в тело юноши одним сильным толчком. Он чувствовал себя предельно заполненным, и в этой секундой заминке ему показалось, что он способен почувствовать, как плоть альфы пульсирует в нем. Когда он все же опустил взгляд, обнаружил покоящуюся на его животе ладонь, от которой шло приятное тепло. Цзинь Цзысюань передавал ему свои духовные силы. Первые движения – осторожные и не такие смелые. Как бы не игрались в крови гормоны, Цзысюань все еще боялся навредить ему, но пылкость его омеги требовала обратного: уже не сдерживая стонов, он покачивал бедрами навстречу, словно в бреду умоляя его двигаться быстрее, глубже. И мужчина позволил себе отпустить самого себя и уступить животному желанию. Но внезапный мощный стук в дверь на мгновение вернул его в реальность. – Цзинь Цзысюань! Немедленно выходи! Цзян Чэн. Чертов Цзян Чэн. Он не собирался скрываться от него. И он, и дрожащий в его объятиях Вэй Ин знали, что он придет. Но и впускать так просто его никто не станет. И резким взмахом руки Цзысюань наложил на дребезжащую под напором мощных ударов дверь блокирующее заклинание. – Выходи, пока я вашу резиденцию к чертовой матери не разнес! Но Цзысюань его уже не слышал. Ни его раздражающий голос, ни звуки ударов о запертую дверь. Сейчас единственным, что имело ценность, был юноша в его руках, цепляющийся пальцами за подушки и громко всхлипывающий вперемешку со стонами от каждого глубоко толчка. Они вместе на это пошли, они понесут свое наказание и вместе придумают решение. А пока он хочет наслаждаться тяжелым дыханием и жаром сжимающего его омеги, осыпая заветную шею жадными поцелуями и чувствуя трепетную дрожь у ее обладателя. – Укуси! Укуси, гэгэ! Достаточно одного дозволения, и зубы альфы с упоением впились в открытую для него шею.