Barron: ну ты ведь не серьезно
Сообщение прочитано, но ответа так и не следует. Бэррону приходит на ум, что белорус ведет себя как неразумное дитя.Barron: и кто из нас еще ребенок?
Kolya: ты Ах, какая прелесть. Бэррон так и видит это его излюбленное каменное выражение лица, скрывающее не то что массу, целую гамму чувств.Barron: Глен только друг, ты же знаешь
Kolya: ага Бэррон закатывает глаза, но тут же раскатывает, потому что чувствует себя не очень хорошо, когда так делает.Barron: не говори мне, что ты никогда не приносил своим друзьям с утра минералки
Kolya: нет Трамп хмыкает. Ну и ну, кто бы мог подумать, что Лукашенко может быть настолько разным.Barron: а мне принес^^
Kolya: а ты не друг Сердце практически пропускает удар, но вовремя подставляется и его бьют по самому больному. Бэррон хмыкает, нервно сглатывая накопившуюся слюну.Barron: а кто?~
В ответ Лукашенко присылает фотографию кота, а Бэррона пробивает на неконтролируемый смех. Его парень просто идиот. Но это так мило, господи, что Бэррон даже не будет заострять внимание на том, что пушистик тот крупный явно не от шерсти.Barron: кто ты такой и что ты сделал с моим Колей?!?!
Kolya: «моим Колей» Kolya: ммм Kolya: не знаю, спроси у моего Бэррона Телефон летит куда-то на пол, а Бэррон залезает обратно в свое одеяльное царство и несдержанно пищит, совершенно наплевав на то, что от этого голова начинает болеть только сильнее. В ушах гудит, Бэррон не думал, что даже подумает об этом, но как же хорошо, что Коля сейчас не с ним, иначе Трамп бы просто со стыда сгорел. Он итак сейчас полыхает, как самое жаркое солнце в зените, рядом с Колей он бы вообще откинулся. Вот такие вот внезапные проявления чувств бьют куда сильнее, чем кувалда, неожиданно упавшая с небес прямо на голову. Лукашенко, видимо, хочет остаться один, потому что Бэррон просто не понимает как можно говорить такое настолько внезапно. Трамп скулит куда-то в подушку, а после слышит звук приходящего сообщения. Kolya: ладно, я поехал. Не забудь про лекарство, я серьезно, я все проверю. Выпей его и ложись дальше спать, как проснешься можешь отписываться, можешь нет, если не хочешь. В любом случае, отдыхай и не выходи сегодня никуда, для твоего же блага. Kolya: а, и я оставил у тебя свою сумку Kolya: можешь ее не возвращать, главное вещи из нее не носи Kolya: ну или хотя бы не на пары Бэррон смеется, дрыгая ногами под одеялом. Коля так заботится о нем, несмотря на то, что Бэррон как свинья себя с ним повел ночью. Эх, добрая белорусская душа. Бэррон послушно выпивает всю противную жижу, кутается обратно в одеяло и еще раз десять, если не больше, перечитывает сообщения хоккеиста. Бэррону так чертовски повезло с ним, он просто не представляет, чтобы он без него делал. Трамп проводит пальцем по экрану, рвано вздыхая. Нужно будет написать Коле, когда ему станет получше. Обязательно нужно. И еще нужно встретиться, но это ближе к вечеру. Бэррону правда стыдно за свое поведение, нужно будет придумать, как отблагодарить парня за заботу о себе противном. Телефон вырубается как раз в тот момент, когда на Бэррона нападет усталость, поджидавши стоящая где-то за углом. Мобильник, слава богу, падает на мягкий матрас, а Бэррон закрывает глаза, вздрагивая пару раз всем телом, и засыпает, надеясь, что он не будет спать до вечера. А зная себя, Бэррон может.***
Бэррон буквально подрывается с места, когда его щеки касается что-то стеклянное и холодное. Глен отходит на шаг назад и ржет, как ненормальный, держа в руках две бутылки пива, одной из которых, видимо, и разбудил друга. Трамп садится на кровать и еще с минуту смотрит на Макларена так, будто видит его первый раз в жизни. Первая мысль—голова не болит. Вторая—сколько времени, а уже третья—что тут делает Глен? Впрочем, третья мысль бесполезна, поскольку детальнее рассмотрев друга, Бэррону становится все предельно ясно. —Выглядишь плохо, —все еще смеется над Бейкером Глен, пока парень трет себя у висков и зевает, просыпаясь окончательно. Хотел бы он ответить, что чувствует себя также, но нет. Ему гораздо лучше. Не настолько, чтобы вылезать с кровати, но умирать, по крайней мере, уже не хочется. Трамп просит друга подать ему какую-нибудь футболку из шкафа, на что Глен сначала закатывает глаза, но все равно подходит и достает первую попавшуюся вещь, бросая ее в Бэррона. —Ты что-то хотел? —спрашивает Трамп, после того, как футболка уже покоилась на его плечах. Глен в ответ хмыкает, подходит чуть ближе, протягивая бутылку Бэррону. —Я ж сказал, что если выживу, то приду, —Бэррон искренне удивлен тому, что Глен вообще запомнил ту фразу. Трамп, если честно, думал, что Макларен сказал об этом в пьяном бреду или ему это вовсе приснилось. Но нет. Реально пришел и принес, вот только… —Это не минералка, —удрученно вздыхает Трамп, рассматривая этикетку с непроизносимым названием. —Это лучше, —хмыкает Глен. Бэррон думает раз, думает два. На три сбивается, потому что друг открывает крышку и по комнате проходится короткий шипящий звук, —тебе открыть? —интересуется Глен. —Да я сам, —вздыхает Бэррон, после чего проделывает все тоже самое. Бэррон прокручивает в руке бутылку с чуть янтарной жидкостью и вздыхает. Может ли он? Глен сомнения друга не разделяет, самостоятельно чокается с ним и подносит горлышко к губам. Впрочем, Бэррон решает подумать над своим поведением потом. В голову ударяет вкус горечи с ноткой цитруса и Трамп решает—это не его пиво. Решить то решает, но выпивает все до самого дна, вздрагивая, когда вместо привычных цитрусов в нос попадает хвоя. Странно, непонятно и не очень приятно. Бэррон говорит об этом Глену, на что друг кивает, говоря, что оно не для всех. Пока Макларен досасывает остатки, Бэррон размышляет о том, что он вообще чувствует. Ему итак было довольно неплохо после пробуждения, а сейчас. Сейчас никак. Ничего не изменилось, почему-то. Разве что теперь Бэррон уверен, что сможет, ого, встать с кровати и, боже мой, дойти до ванной, чтобы ополоснуться. Еще нужно забросить вещи в стирку. А потом можно поставить телефон на зарядку и написать Коле, что он жив, цел, орел. Кстати о Коле, было бы неплохо дорисовать его. Мысли сменяются друг друга, как люди на пироне, что льются бесконечным потоком, не оставаясь надолго стоять и провожать взглядом уходящий поезд. Сравнение странное, решает Бэррон, а следующие мысли прерываются уж очень громким вздохом Макларена. —Что делать сегодня будешь? —Бэррон задумывается. —Останусь в комнате, —пауза, —не хочу никуда выходить сегодня, —Глен хмыкает: «оно и видно», после чего рассказывает о своих планах и, пожелав другу хорошо провести день взаперти и прийти в себя, уходит, прикрыв за собой дверь. Бэррон падает обратно на кровать и вздыхает, не понимая, что ему дальше делать. Засыпать обратно не хочется, Бэррон чувствует, что это будет контрольный заход в страну снов, из которой парень потом выйдет только под утро завтрашнего дня. Трамп садится на кровати, осматривая комнату. Нужно убраться. Занятие найдено, поэтому Бэррон ставит телефон на зарядку, а сам отходит к сумке Коли, открывая ту. Ну чисто из интереса. Все вещи, хоть и чистые, все равно несут в себе какой-то специфичный, еле уловимый запах. Бэррон внимательно рассматривает какую-то толстовку, прижимая ту к себе всего на секунду. Свои же действия смущают, поэтому вещь кладется обратно, а Бэррон направляется в ванную, закидывая вещи из корзины в стиральную машину. Больше всех жалко, конечно, Колину кофту. Уж очень она полюбилась Бэррону—мягкая и теплая. Машинка тихо шумит, прокручивая потрепанные вчерашним вечером вещи, ну и еще парочку, что долгое время валялись где-то на дне корзины, поскольку заниматься стиркой Бэррону лениво настолько, насколько Бэррону нравится рисовать. Рисовать Колю. Да, очень лениво. В общем, под нераздражающее громыхание Бэррон вытаскивает бутылку из все еще пустой мусорки, садится на кровать, заранее захватив со стола альбом с карандашом. Кстати об альбоме. Бэррон замечает, что зарядки в телефоне становится все больше, поэтому заходит в их с Колей и диалог и пишет, пока вообще помнит о том, в чем вообще должна была быть его претензия.Barron: пока у тебя тренировка и ты не можешь мне ответить
Barron: представь, что я очень ОЧЕНЬ зло смотрю на тебя
Barron: не трогай мой альбом без разрешения
Barron: я не люблю это
Barron: даже если это ты
Barron: даже если там только ты
Barron: все равно
Barron: если я закончу, я покажу, не надо смотреть на наброски
Barron: пожалуйста
Вывалив на ничего не понимающего Лукашенко всю свою не очень-то и гневную тираду, Бэррон откладывает телефон обратно и открывает альбом на том самом рисунке Коли с тренировки. Делать все равно нечего, а читать полностью переписку Бэррон не решается. Ему итак стыдно, не хочется еще и сгореть от собственной тупости. Трамп вздыхает, начиная выводить неровные линии, добавляя легкие штрихи. Со временем Бэррон и вовсе погружается в рисование, не замечая ни того, что на телефон приходит сообщение, ни шума на улице, когда хоккеисты приезжают обратно. В голове совершенно пусто, но это не настораживает. Наоборот, обычно Бэррон всегда о чем-либо да думает, а когда садится рисовать, то все внимание приковывается к рисунку и становится в разы легче. Так что пока у Бэррона не онемели пальцы и не заболела голова, Бэррон рисует. Рисует, к слову, довольно долго. Трамп решает не заканчивать рисунок окончательно, откладывает альбом и смотрит в телефон, вскидывая бровями, когда обнаруживает одно непрочитанное сообщение от Коли. Почему только одно Бэррон не понимает, но все становится на свои места, когда Трамп открывает переписку. Сухое «ага» режет глаза. Бэррон вздыхает, понимая, что Коля до сих пор на него дуется за эту ситуацию с Гленом. Ну выпалил не подумав, с кем не бывает. Трамп вздыхает и пишет Коле о том, что он выпил лекарство и ему уже лучше. Сообщение читается не сразу, но читается. Лукашенко спрашивает, что Бэррон делал все это время, на что получает совершенно правдивое: «рисовал». Проходит еще какое-то время, прежде, чем Бэррон начинает понимать, что такой расклад ситуации ему не нравится. Горло словно сжимают крепкие руки совести, не давая Трампу сосредоточиться ни на рисунке, ни на чем-то еще. Нужно поговорить с Колей. Поговорить и все прояснить, и чем скорее, тем лучше. Вдохновленный своими же собственными мыслями, Бэррон откладывает альбом на стол, придерживая тот, чтобы не началась новая порция танцев, встает с постели и начинает собираться. Надевать что-то особенное не хочется, поэтому Трамп находит первые попавшиеся штаны с футболкой, а поверх надевает Колину толстовку, что он тогда ему принес. Коля против точно не будет, иначе зачем он вообще оставлял свои вещи Бэррону, зная, что он их точно, со сто процентной вероятностью, будет носить. Толстовка совсем немного велика в рукавах, что удивляет, потому что Бэррону думал, что она, как и кофта на молнии, будет велика именно в плечах. Кое-как расчесав свои волосы, которые каким-то чудным образом стали электризоваться из-за толстовки и, тяжело вздохнув, Бэррон выходит из комнаты, останавливаясь буквально на секунду. Трамп смотрит на помятую временем и стенкой дверь и все-таки закрывает ее.