Часовщик

      Она попалась ему на глаза совершенно случайно. Случайно и нелепо, но в самый подходящий — в единственно подходящий — момент.       Он поднимался по ступенькам в дорогое ателье, она — выходила из него.       В первое мгновение, встретившись с ней взглядом, он даже не поверил, что она реальна. Слишком тонкая, слишком неуместная в этом богатом районе, слишком другая. С этой дурацкой искренней улыбкой. С огромными зелено-карими глазами. С длинными темными волосами. Легкая, как перо из подушки. Хрупкая, как фарфоровая кукла.       Чужая в этом месте.       Он тоже был чужим, но для времени.       Уже ночью, вернувшись в свой особняк, он подумал, что эта встреча — настоящий подарок Судьбы. Той самой, в которую верили некоторые невежи, не способные управлять собственной жизнью.       Он пришел на следующий вечер, снова встретился с ней на ступенях ателье. На третий вечер он с ней столкнулся — легко задел плечом, но этого хватило, чтобы она оступилась. И чтобы он смог проявить себя джентльменом: извиниться, помочь подняться, снова извиниться, проводить целый квартал, наблюдая за тем, как она виновато улыбается и то и дело краснеет от смущения.       Такая невинная.       Как ребенок.       Или как фарфоровая кукла.       Через неделю он узнал, что ее зовут Виктория — но лучше Вики, она ведь не из благородных дам, чтобы называть ее полным именем. Тогда он и сам представился ей, вскользь упомянув, что занимается часовыми механизмами.       Через две недели он подарил ей механического воробья — маленькую забавную игрушку, которую собрал всего за пару часов.       Она радовалась, как ребенок. Он подумал, что впервые видит в глазах человека такую неподдельную, такую невинную радость. Особенно, когда она увидела, что если дважды прокрутить маленький ключик на спине игрушки, то она несколько раз взмахнет металлическими крыльями.       В тот вечер он впервые подумал, что он хотел бы сохранить такой ее взгляд навсегда. Через сутки у него уже был план того, как это сделать. Через двое суток — он закончил чертеж.       Тогда же он понял, что она — идеальная минутная стрелка в его Часах.       Еще через неделю он узнал, что она интересуется дирижаблями. Он посчитал вторым подарком Судьбы, а старые, давно пылящиеся в тубусах схемы летательных машин — целой колодой козырных тузов в рукаве.       Когда он подарил ей маленькую металлическую модель — она осторожно приподнялась на носочки и поцеловала его в щеку.       Тогда он понял, что эта фарфоровая кукла будет только его — нужно лишь подготовить некоторые мелочи, и больше никто не посмеет прикоснуться к ней. До тех пор, пока она не займет свое место в Часовом Механизме.       Минутная стрелка должна быть тонкой, изящной и обманчиво хрупкой.       А еще она должна двигаться совершенно бесшумно. И не видеть, но показывать туда, куда ее направляют шестеренки большого механизма.       Хорошо, что он тренировался не один год. Хорошо, что он научился прикасаться тонким металлом к коже так, чтобы не причинять боли.       Лишней боли.       Ведь фарфоровые куклы такие хрупкие, всего одно неверное движение и вся красота разлетится множеством осколков, которые потом будет уже не склеить в прекрасное целое.       О да, она станет идеальной минутной стрелкой: тонкой, изящной и обманчиво хрупкой. И с двумя драгоценными камнями почти на самом острие.       Он уже выбрал их цвет.