Часовщик

      В те дни, когда старику Льюису хотелось подумать о великом, — или когда у него просто находились силы и время на это, — он говорил себе: “Я счастливчик и богач!” Потом он каждый раз четырежды постукивал пальцами левой руки по правому плечу. А после еще и обязательно целовал небольшую шестеренку, которую всегда носил в кармане.       Чтобы не сглазить. И чтобы духи железной дороги — о да, проработав на ней сорок лет он поверил и не в такое — не обозлились на него за хваставство и не забрали его сокровища.       А сокровища у него были самые что ни на есть настоящие и прямо таки бесценные!       Первым из них была его работа. Да-да, та самая, на которой он лишился левой руки. “Твоя единственная любовь”, — как любила беззлобно смеяться его ныне покойная жена.       Железная дорога.       Да и как он мог не любить ту, которая помогала содержать семью, встречала его теплыми объятиями пара и провожала напутственным позвякиванием металла. Отдельный ее плюс был в том, что она всегда была готова выслушать его, лишних вопросов не задавала, да и вообще — ей было нужно только одно: просто чтобы он исправно работал.       Вторым его сокровищем тоже была работа. И третьим. И четвертым. И так — сколько хватит пальцев или цифр считать.       И даже когда он потерял руку — все равно не смог ее бросить. Да и как можно бросить то, что любишь едва ли не больше всего на свете? Поэтому Льюис накопил монет и сделал протез, навсегда срастив себя с металлом. К тому же, и это еще один плюс железной дороги, — эта его возлюбленная никогда не ревновала его к другой, к его самому главному сокровищу.       К Луизе.       Луиза была его девочкой, его маленькой славной девочкой, чьи темные волосы он так любил заплетать в косички. Он был уверен — когда она подрастет, он обязательно возьмет ее с собой, на железную дорогу. Там они будут по-настоящему счастливы: отец, дочь и великая сила из металла и пара.       И, к тому же, тогда ему не пришлось бы больше оставлять ее на попечение родственников жены, не приходилось бы волноваться, как она без него и не обижает ли кто.       А вчера он понял, что все же сделал что-то не так. Может, в какой-то раз постучал не четырежды, а трижды. Может, забыл поцеловать шестеренку. Или, может, железная дорога все же приревновала его к дочери.       Вчера Луиза пропала. И случилось это, когда он был рядом.       Вчера Льюис перестал считать себя счастливчиком и богачом и превратился в простого старика.