***
Тэхён страшился внезапной близости Чонгука, потому упорно его избегал. Прогулки на свежем воздухе сократились до простого стояния у окна, поскольку каждый раз, когда он выходил на улицу, за ним хвостиком шел и Чонгук. Хоть и находясь на приличном расстоянии, что все равно не вселяло спокойствия, альфа практически не давал и пару минут на уединение. Находясь в библиотеке, к примеру на первом этаже, Тэхён всегда знал, что в это время второй этаж занят другим человеком. Завтракая, обедая или ужиная вместе с семьей омега, сидя за столом ни разу не видел Чонгука. Но отчетливо ощущал его присутствие в соседней комнате. А гуляя в саду, мог знать, что рядом в кустах за ним наблюдает волчья желтая пара глаз. Покоя не было даже в собственной комнате, которая, казалось, всегда была своеобразной крепостью. Ведь каждый раз с наступлением ночи в спальню омеги тихо проникал его собственный кошмар. Садился в кресло у окна и «охранял» свою добычу до самого рассвета. Первые дни Тэхён не мог нормально спать, борясь с приступом паники, поскольку оставаться наедине с этим монстром для него было страшнее, чем увидеть собственное имя на надгробье в сыром подвале. А всё началось с того самого вечера, когда Чонгук впервые помог пережить мучительный приступ. Тогда находясь в уязвимом состоянии Тэхёну было все равно кто или что ему поможет быстрей отключиться. Конечно он понял, кто оказался его спасителем. Помнил этот запах, дурманящий разум, и помнил, что именно испытал в тот момент. Помимо облегчения, было то, что Тэхён и объяснить не в силах. Внезапная легкость и ощущение того, чего долго не хватало — чувства целостности. Что-то окутавшее теплом и отдающее слабой пульсацией в районе правого предплечья. На следующие же утро Тэхёну легче не стало. Вместо поглотившей ночью монолитности пришла опустошенность. Мало того, что все тело охватила болезненная тяжесть, а душу будто снова вывернули наизнанку, так еще он почувствовал на себе то, от чего упорно избавлялся после первого раза с Чонгуком. Запах… Чонгук пометил его… Вся постель: простынь, одеяло, подушки; собственная футболка, воздух, абсолютно все пропитано таким ненавистным, но нужным запахом. И вновь от отчаяния хочется плакать. То, чего Тэхён так боялся и прятался снова настигает его…***
Из распахнутых настежь окон пробирался чистый запах нагретой солнцем листвы и хвои, шторы слегка покачивались от небольшого ветра, а тем временем Чонгук лежит на кровати и размышляет, что делать дальше. За несколько дней ходьбы в роли молчаливой тени силы полностью восстановились, под глазами нет пугающих синяков, а лицо приобрело более здоровый оттенок. И вроде бы уже ничего, но какое-то внутреннее чувство все равно не дает покоя. Волк свой пыл остудил, пока что не мечется и не требует себе определенного человека, но вот Чонгук думает, что это ненадолго. Он вслушивается в тишину, пытаясь в случае чего поймать шорохи в комнате напротив, но ничего не происходит. Омега походу все еще спит. Чонгук вернулся со своего ночного дежурства несколько часов назад, успел по-быстрому поохотиться, а если быть вернее — побегать за каким-то зайцем, принять душ и созвониться с Хосоком. Работа вроде как процветает — доставки идут, с продаж денюжки капают. Вот только Чимин бесится из-за внезапно пропавшего альфы. Хосок сказал, что тот даже угрожал ему. Грозился вырезать язык, если узнает, что он прикрывает своего дружка и требовал позвонить с номера альфы, поскольку Чонгук его звонки упрямо игнорирует. А Чонгук если признаться и не скрывает этого, каждый раз либо сбрасывал, либо отключал звук. В мессенджеры тоже не заходит, потому что читать десятки сообщений от, уже порядком, надоедливого омеги желания нет. Он понимает, что поступает неправильно по отношению к Чимину, и по возвращению обязательно получит от него таких пиздюлей, каких не получал еще никогда. Еще Чонгук набрался силы позвонить и извиниться перед Намджуном. Об этом его просила не только Виен, но и собственные мысли не давали покоя. Ведь они все-таки братья, хоть и не совсем родные, но по сути не чужие друг-другу люди. Да если так подумать, то погрызлись из-за пустяка — Чонгук никак до этих дней не претендовал на Тэхёна, а у Намджуна просто-напросто вспыхнули к тому чувства. Один пошел на поводу у инстинктов, другой — даже толком не пытался защититься. — Алло, — раздается голос на другом конце вперемешку со звуками городской суеты. Скорее всего Намджун в свой обеденный перерыв решил оставить свой офис и проветриться. — Чонгук? -говорит он, когда молчание слегка затянулось. — Послушай, я хотел извиниться за то, что произошло и, — Чонгук останавливается, не зная, что дальше говорить. Извинения всегда давались тяжело из-за его гордости. — Блять, ты же понимаешь, что мне нелегко, так какого хера молчишь? — Решил поиздеваться над тобой, — по-доброму смеется Намджун над младшим братом, прекрасно понимая какого ему. — Извинения приняты, не переживай. Хотя я бы потребовал возместить моральный ущерб. — Ага, сейчас, — произносит Чонгук с сарказмом. — Скажи спасибо, что вообще жив остался. — Это да, тебя действительно стоит опасаться, — шутка не особо удачная, так как сейчас в мыслях совершенно другое. И оба знают, что именно. — Как он там? — Виен уже рассказала? — Чонгук уже и не удивляется, что сестра успела доложить брату обо всем изменившемся за последние дни. — Конечно, и я рад, что ты образумился. — Да, — как-то неуверенно получается, потому что вряд ли «образумился» здесь подходит. — Только, ничего не меняется. — И навряд ли изменится. Он сам говорил, что не за что не попросит тебя о помощи, — Намджун вспоминает свой последний разговор с Тэхёном, и удивляется, что тот действительно еще держится. — Главное будь с ним рядом в тяжелые моменты… — Я знаю, уже больше недели дома сижу. — Хорошо. Их разговор заканчивается спустя пару минут. Намджун спешит скорее вернуться в офис, так как погода в Праге сегодня явно не радует своими дождем, а Чонгук услышав копошения в спальне напротив, решает присоединиться к Виен и «помочь» ей с завтраком.***
— Доброе утро! — улыбается Виен, заметив, как всегда хмурого, брата на пороге. — Как прошла ночь? — Прекрасно, только поясницу тянет ото сна в этом кресле. — разыгрывает драму Чонгук, для убедительности проводя рукой по спине. — Тебя никто не заставляет там спать. — А комнату феромонами ты будешь насыщать? — огрызается альфа, на что Виен понимающе кивает, ведь запах Чонгука действительно играет важную роль для Тэхёна. Возможно только благодаря ему за прошедшие дни не случилось ни одного приступа. Виен кружится по маленькой кухне словно пчелка, расставляя посуду и одновременно присматривает за оладьями на плите, пока Чонгук, облокотившись о край столешницы гипнотизирует салфетницу. Он снова вслушивается, пытаясь из всех звуков поймать тот, который именно нужен. Тэхён же абсолютно не спешит. Первым делом распахивает настежь окна, чтобы хоть чуть-чуть выветрить приевшийся запах и снова ложится в кровать. Желанная прохлада щекочет не укрытые одеялом ступни, а сладковатый аромат оладий не дает насладиться последними крупицами сна; желудок издает тихое урчание. Омега потихоньку принимает сидячие положение, что сделать с каждым месяцем становиться сложнее из-за округлившегося живота. — Доброе утро, малыш, — желает Тэхён, пару раз проводя по нему рукой. С недавних времен, каждое утро начинается с этого. Теперь Тэхён старается все больше и больше разговаривать с малышом. Например, иногда, сидя в библиотеке, вместо привычных ему книг он берет сборник детских сказок и читает именно вслух, пусть возможно его кроха даже и не слышит. Зато точно слышит кое-кто другой. И этот кое-кто сейчас наверное тоже его подслушивает. Спускаясь по лестнице, Тэхён встречает Кёна. Тот спросив про самочувствие сразу же отвечает, что Виен находится в своей кухне, и извиняясь, бежит на второй этаж. Эта спешка омеге не понятна, но задумываться над этим он не хочет. Чонгук чувствует приближение Тэхёна, и вроде бы сейчас желательно поскорее ретироваться в соседний зал, но он принимает решение все-таки остаться и узнать, что выльется из их встречи. — Доброе утро! — еще шире улыбается Виен, увидя омегу в коридоре. — Как спалось? — Нормально, — но Тэхён не успевает продолжить, заметив боковым зрением еще одного человека. Желание уйти в свою комнату и просидеть там, если понадобиться, снова весь день появляется внезапно. — Садись, почти все готово, — Виен предчувствует что-то неладное, и краем глаза смотря на Чонгука, мысленно умоляет его выйти отсюда. Но походу у того свои планы… Чонгук поглядывает на омегу. Подмечает его изменившейся запах под действием испуга, который приобрел горьковатый аромат; дрожь в руках, прикрывающие живот и опустивший в пол взгляд. Реакция вполне привычная. — Спасибо, но я поем чуть позже, — Тэхён спешит покинуть место, но вновь понимает, это сделать не получиться, ведь там, где Чонгук — обычно проблемы. — Хватит прятаться, — альфа перекрывает рукой проход. И это обычное действие заставляет объект его «издевательств» запаниковать еще больше. Последний раз, когда Чонгук почти точно так же загородил путь закончилось все тем, что Тэхён сейчас на пятом месяце беременности. — А ты перестань преследовать меня, — куда-то в пустоту говорит омега, не находя смелости посмотреть в лицо своему обидчику. — Это всего лишь для твоего спокойствия. — Спокойствия? — неверующе продолжает. — Ты не даешь мне и шагу сделать. Куда бы я не пошел, то везде чувствую тебя! Ты каждую гребанную ночь прокрадываешься в мою спальню, и сидишь до самого утра! Думаешь для меня твое присутствие означает спокойствие? Тэхён почти кричит, высказывая свое негодование. Потому что правда не может и не хочет видеть Чонгука. Ему противен он и все, что с ним связано. Противна в первую очередь его двуличность. Всегда такой грозный, с ярким огнем ненависти в глазах, а теперь до жути внимательный и строящий из себя заботливого. — По крайней мере это лучше, чем загибаться от жутких болей. — Лучше уж боль, чем видеть тебя, — сквозь зубы шипит Тэхён. И Чонгук обязательно бы доставил, дал испытать любую боль за такие слова. Он запросто мог бы ударить, как сделал это уже один раз; мог схватить за шею, прижать к стене и пока тот задыхается, рассказать о том, что тоже устал от «новой жизни». От того, что не может покинуть дом больше чем на трое суток, ведь его тоже, как и омегу мучают приступы. Не может спокойно работать, спать и самое главное — жить, если он не находится в стенах проклятого особняка. Он тоже, как и Тэхён, устал. — Я бы правда оставил тебя в покое, если самому бы не было так плохо, — правду решает сказать. Зачем скрывать то, что итак очевидно? Чонгук тянется рукой до чужого живота, скрытым серым кардиганом, а Тэхён набравшись смелости не то, что в глаза посмотреть, но и среагировать весьма резко. И следом лицо альфы опаляет хлесткая пощечина. — Чонгук, не смей! — вскрикивает Виен, не зная, что ожидать от брата. А он просто стоит, прикрыв глаза и удивляется своему терпению. Это впервые, когда он за такое отношение не разбил человеку нос. Тэхён же пользуясь моментом вновь сбегает в свою комнату. Виен подлетает к брату, что-то снова говорит про то, что тот как всегда все портит; когда уже возьмется за голову и прочее. А Чонгук слушая ее в пол уха, принимает самое необдуманное решение в его жизни. Он бежит, минуя коридоры с лестничными пролетами. Чуть не сносит дворецкого с его стремянкой, но опрокидывает ведро, выливая воду на ковровую дорожку и намокает сам. Бежит, рукой задевая несколько картин на стене и в конце сталкивается с закрытой дверью. — Тэхён! — кричит он и вновь прислушивается. За деревянной преградой слышны тихие всхлипы, что означает одно — причиной для слез снова стал Чонгук. И почему-то от этого на душе остается горький осадок, ведь точно не этого желал добиться альфа. Он садится возле двери прямо на пол, одной рукой зарывается в смолистые волосы, зачесывая их назад и устало выдыхает. Волк внутри пробудился и теперь скребет внутри похуже всякой кошки. — Тэхён, прости меня! Впервые он произнес его имя, впервые он попросил у него прощения…