***
Чонгук считает произошедшее безумием. Ведь сейчас, лежа звездой на кровати и почти что бес сил, кажется, что минутами ранее у двери своей «главной проблемы» сидел кто угодно, но не он. Не он просил прощение, не он умолял открыть дверь, хотя мог вынести ее к чертям, не он изливал душу, и уж точно не он показал свою слабость, а именно — слёзы. Горькие слёзы, которые не было сил сдерживать… — Давай закончим со всем! — криком разлетается по длинному коридору. — Пожалуйста, я не могу больше, — переходит на шепот Чонгук. Он стоит на коленях, облокотившись лбом об массивную дверь, уже не знает сколько. А всхлипы по ту сторону так и не заканчиваются. Волк скребется похуже всякой кошки, оставляя раны, боль которых не хочется чувствовать. Скулит, поджимая уши и вымаливает прощение у того, без которого сейчас жить не может. — Мне тоже тяжело! — снова крик, и по щеке скатывается одинокая слеза. — Прошу. Всё закончилось, когда Виен, тихо наблюдавшая со стороны на лестничном пролете, все-таки решилась вмешаться, иначе хорошего конца не видать. Чонгук находясь в уязвимом состоянии даже не сопротивлялся пока его вели в собственную спальню, лишь наспех вытирал соленную влагу с глаз. Сестра же молча жалела его, но оставаться и успокаивать дальше не могла, ведь в ее поддержке больше нуждался кое-кто другой. Сейчас Чонгук не слышит ничего, то ли от звона в ушах, то ли от того, что всё закончилось. Не слышно хныканья в соседней комнате, шагов дворецкого и суетливости сестры. Внутри не чувствуется противного скрежета когтей, болезненные раны больше не кровоточат, а волк кажись оставил все как есть и затаился в ожидании новой схватки. Пустота — вот, что ощущается Чонгуком. Нет ничего, ни мыслей, ни чувств, ни эмоций. И что будет дальше ему даже думать не хочется. — Я думала ты уснул, — раздается совсем близко, и альфа медленно поворачивает голову в сторону звука. Покой нарушает Виен своим присутствием, как всегда, появляясь невовремя с нудными нравоучениями — Чонгук думает, что именно этим она сейчас начнет заниматься. — Ты удивил меня, впервые за долгое время я вижу тебя таким, — говорит она, усаживаясь на край кровати. — Каким? — хрипит Чонгук. Каким? Беспомощным? Жалким? Хотя честно все равно, но почему-то становится противно от самого себя. Признавать проигрыш в этом созданном им сражении не приятно, ведь он никогда не проигрывал, и уж тем более не плакал. Слезы — удел слабых… — Сильным, — с теплотой в голосе выдает Виен, а Чонгук её не понимает. — Попросить прощения у человека, которого ненавидишь, и признать свою вину не каждый может. …но даже у сильных есть слабости.***
На улице тепло и почти что безветренно. Палящее солнце скрыто слоями немного серых облаков, из-за чего окружающий мир снова погряз в мрачность. Старый особняк, прячущийся среди высоких елей, надежно охраняет покой живущих в нем людей, один из которых сейчас наслаждается уединением с природой. На каменном бортике фонтана Тэхён сидит, слушая журчание воды, в окружении пения птиц и шелеста березовых листьев. Кажется за долгое время собственная душа наконец-то обрела покой, и радость от этого не имеет границ. Слышны чьи-то размеренные шаги, и Тэхён уже знает кому они принадлежат. Повернув голову вправо, взгляд падает на, недавно ставшей, милую улыбку. Чонгук стоит, склонив голову в бок, держась рукой за округлый выступ каменного перила лестницы. Между ними расстояние в несколько метров и пока что никто не стримиться его сократить. Тэхён улыбается в ответ. Мирно, без какого-либо страха или злости, одаривая альфу излучающим от него теплом. Их маленький мир, разрушает усиливающийся детский плач и Тэхён хмурит брови, ища источник неприятного звука. Но поблизости нет никого кроме Чонгука, который в миг помрачнел и сейчас смотрит на омегу пугающе. Напряжение снова зарождается между ними и Тэхёну становится не по себе. Плач невидимого ребенка становится громче и переходит в некую истерику. — Чонгук, что происходит? — говорит омега, но кажется его не слышат. — Чонгук! Короткий звук, похожий на выстрел и белая излюбленная альфой футболка окрашивается его собственной кровью. Чонгук медленно опускает голову вниз и смотрит туда, откуда чуть ниже сердца струями льется багряная теплая жидкость. — Чонгук! — вопит Тэхён, а внутри обрывается последняя связывающая их нить… Лунный свет, проникающий через незашторенное окно осветляет темное помещение, и позволяет испуганному хозяину спальни понять что всё недавно происходящие всего лишь сон. Просто страшный сон. Сейчас и здесь, в реальности Тэхён находится в своей комнате и в своей постели, пытается унять дрожь в руках и восстановить дыхание. Но все идет коту под хвост, когда в голове как спичка вспыхивает мысль о том, что виновником ночного кошмара стал Чонгук. Снова… И снова слезы, снова боль, и всё из-за него. И плачет от того, что понимает — без Чонгука он не сможет. Как бы Тэхён не говорил, как бы не доказывал всем крича, что справится сам, ему тяжело. Быть повязанным с тем, кого ненавидишь — тяжело. Носить его ребенка, прятаться, ругаться, проживать оставшееся время без него — тяжело. Тэхён устал, он это признает. И сейчас сидя на кровати, кусая нижнюю губу в попытках заглушить всхлипы, Тэхён принимает решение сдаться. Плюнуть на собственную гордость и так же, как и Чонгук принять свое поражение. Ведь хуже уже не должно быть. Тихий скрип дверных петель разносится по коридору, и омега надеется, что не потревожил чуткий сон других жителей особняка. Недопустимо присутствие свидетелей его поражения. Вот перед ним злосчастная комната, там где будет положен конец их войне. Пусть на улице глубокая ночь, но Тэхён чувствует, что его сейчас ждут. Поэтому без лишних мыслей и права на ошибку он открывает дверь и тихой поступью пересекает порог собственных страхов. Чонгук и вправду сидит и ждет. Сон не желал приходить этой ночью, как и днем после истерики. В голове сотня и одна мысль и все вертятся вокруг одного единственного человека, который сейчас крадется в «логово монстра». «Пришел» — думает альфа и поднимает голову, чтобы рассмотреть виновника своих бед. Светильник на прикроватной тумбе озаряет теплым светом, слабый ветер колышет тонкую тюль и Чонгук вглядывается в заплаканные глаза. Перед ним, в проходе небольшого коридора, стоит тот, кого ждал кажись дольше всего. И первое, что сейчас хочется сделать — это стереть соленные дорожки с чужих щёк. Тэхён же не пытается сдерживать слезы, пусть видит до чего каждый раз доходит. Шмыгает носом, продолжая стоять на месте, потому что подойти не решается. И благо решимости хватило у другого. Потому сейчас Чонгук медленно сокращает между ними расстояние, боясь спугнуть итак испуганного парня, но даже подойдя почти вплотную, на удивление альфы, Тэхён не сбегает. И вот, стоя так, смотря глаза в глаза, без лишних слов и издевок первым решается нарушить тишину Чонгук. — Прости меня, — шепчет он снова. Только вот за что он извиняется? За то, что случилось пять месяцев назад или за то, что происходит сейчас? Пока что он сам не знает за что именно. Тэхён хмыкает на эти слова, потому что извинения со стороны альфы звучат намного неприятнее слова «шлюха», произнесенное им же во время драки с Намджуном. Верить в то, что Чонгук и вправду страдает не меньше самого омеги не хочется. Но вот глаза напротив говорят совершенно о другом. — Я, — говорить нелегко из-за застрявшего в горле кома обиды и слез. Вдох выдох, и с губ срывается фраза, которой больше всего достоин тот, кого простить никак нельзя: — Ненавижу тебя, — не прерывая зрительного контакта и не сдерживаясь продолжает говорить одну единственную фразу: — Ненавижу тебя, — тычет пальцем в плечо Чонгука. — Ненавижу, ненавижу, ненавижу! — громче говорит он и кулаками истерично бьет в крепкую мужскую грудь, потому что больно невыносимо. И эту боль он желает доставить ему. Чонгук же принимает на себя всё, и слова ненависти, и слабые удары. Он это заслужил. Только вот когда видит накрывающую омегу истерику, не дает прорваться болезненному крику и прижимает Тэхёна к себе. Тот брыкается с визгами «пусти», но оттолкнуть сил не хватает. Когда на своей шее Чонгук чувствует, как смыкаются чужие руки, а собственная футболка намокает в районе правого плеча от соленной влаги, он аккуратно прижимается к уязвимому телу настолько близко, насколько позволяет тэхёнов живот. Кладет руку на светлую голову и нежно гладит по спутанным волосам, приговаривая тихое «т-с-с». Тэхён постепенно успокаивается, но все равно хнычет и жмется сильнее. Потому что чувствует как то, что кричало и жаждало присутствие и поддержку конкретного человека, наконец утихомирилось. Теплом окутывает не только снаружи, но и глубоко внутри, где вновь их связь соединяют прочными нитями. Теперь, спустя столько времени, они пришли к общей договоренности. Временному перемирию, которое поможет обоим пережить это непростое для них время. Оба обрели покой, и сейчас находясь в объятьях друг друга, Чонгук клянется, что сделает всё для человека, находящегося в его руках. А Тэхён в свою очередь, обещает принять всю заботу, от того, в ком в последнее время нуждался больше всего.