***
— Хватит нервничать, Эйч, — тянет Хоран, поворачиваясь к пассажирскому сидению, — мы даже почти не опаздываем. — Мы уже больше получаса торчим в пробке, а ты все еще хочешь зайти в чертов Старбакс за кофе! — он драматично закатывает глаза и переводит взгляд на часы. — Меня уволят еще до того, как я переступлю порог школы. Из-за нехватки времени от дополнительной порции утреннего кофе им приходится отказаться, но подскочивший в крови уровень адреналина, вызванный большим количеством стресса, сам по себе бодрит лучше любого напитка, содержащего кофеин. Когда Стайлс нервно постукивает длинными пальцами по потертой кожаной сумке, набитой кучей бумажек с программой проведения первых уроков, и смотрит в окно, он понимает, что они сворачивают на улицу, в конце которой находится учебное заведение. Гарри замечает приближающееся кирпичное здание и чувствует, как ускоряется биение его сердца. Он нервничает, и слова о том, что он справится, которые он, словно мантру повторяет про себя снова и снова, нисколько не помогают. — Ну, что, готов? — бросает Хоран, поглядывая на побледневшего друга, которого, кажется, вот-вот стошнит прямо в машине. Кудрявый выдавливает из себя непонятный звук, который является чем-то средним между «да» и «я не могу пошевелиться от парализующего волнения». Он еще раз пробегается взглядом по своему отражению в зеркале заднего вида, поправляет спавшие на лоб кудряшки и на ватных ногах выходит из машины. Холодный осенний воздух мгновенно наполняет легкие, приводя Гарри в чувства. Повсюду слышны смех и разговоры учеников, спешащих зайти в здание до начала стоящего по прогнозу погоды дождя, а стрелки на больших часах, украшающих фасад школы, показывают почти восемь. Стайлс чувствует на своей спине руку Найла, подталкивающего его вперед. Медлить некогда, и когда он переступает порог Doncaster Meritocratic High School, думает, что его жизнь может разделиться на «до» и «после» с приходом сюда. Этот день либо влюбит его в это место, либо заставит Гарри ненавидеть его.***
В школе было на удивление тихо. Большая часть старшеклассников уже разбрелась по кабинетам, а значит, звонок на первый урок прозвенел еще до того, как парни успели войти внутрь. Гарри идет позади Найла, заостряя свое внимание на любых мелочах, которые, если честно, абсолютно типичны для любой британской школы, но теперь все кажется совершенно новым, тем самым вызывая у него бесконтрольный неподдельный восторг. «Ты теперь часть этого, Гарри Эдвард Стайлс», — думает он про себя. Только Найл открывает рот, готовясь начать рассказывать о всех достоинствах школы, которые он уже не раз упоминал за последние несколько дней, когда голос, доносящийся откуда-то со спины, заставляет их обернуться. — Найл, у тебя не должен был начаться урок несколько минут назад? — говорит высокий мужчина в костюме, направляющийся к ним. — Меня подменили, чтобы я мог провести Гарри небольшую экскурсию перед началом его первого рабочего дня, — незамедлительно отвечает блондин и, поймав недоумевающий взгляд Стайлса, решает представить его незнакомцу: — Эйч, это Лиам Пейн — наш преподаватель английского, а также завуч и главный папочка, контролирующий всех и вся, — говорит Найл, усмехаясь. Кажется, Лиам, пропускает последние слова мимо ушей, одаривая Гарри улыбкой и протягивая ему руку. — Мистер Стайлс, — начал он, приветствуя его, — мы рады, что вы здесь. Надеюсь, вам понравится это место и ваша должность. — Я тоже надеюсь на это, — кивая, отвечает кудрявый и жмет протянутую ему руку. Когда Стайлс окидывает его взглядом, первое, что он отмечает, — то, что мужчина перед ним действительно привлекателен и бесспорно умеет подчеркивать это стильной одеждой. На его фоне Гарри, стоящий посреди коридора в черных зауженных джинсах и несуразной рубашке, выглядит совершенно несерьезно и даже нелепо. Лиам производит впечатление человека очень сосредоточенного и полностью погруженного в работу, поэтому слова Найла о «здешнем папочке», вероятно, лишь подтверждают это. — Приятно познакомиться, мистер Пейн. — Обычно мы опускаем формальности, из-за особенностей нашего коллектива, поэтому можешь просто называть меня Лиам, — с той же вежливой улыбкой говорит он и переводит взгляд на стоящего рядом Хорана. — Найл, если ты не против, я украду у тебя Гарри и сам ему все покажу, пока ты отправишься проводить свой урок по расписанию. И прекращай меняться уроками с Барбарой, пока информация об этом не дошла до Луи, — куда более серьезным голосом добавляет он, показывая рукой в сторону кабинета директора. — Хорошо. Только не пугай его своими речами в первый же день, Лиам, — бросает он напоследок, имея ввиду переминающегося с ноги на ногу Гарри. — Я очень тебя прошу. — Договорились, — Пейн, опускает руку на плечо Гарри, направляя его в противоположную сторону от удаляющегося Хорана.***
По тому, как Лиам рассказывает о школе, становится понятно, что он далеко не первый год работает здесь. Пейн с гордостью говорит о статистике, уровне образования, особых программах обучения и о том, почему именно это учебное заведения ставят в пример остальным. Он показывает Гарри главные лестницы, столовую, про которую не умолкая говорил Найл, и, конечно же, главные кабинеты и комнаты отдыха для преподавателей, которые станут неотъемлемой частью новой жизни Гарри. Благодаря действиям завуча, школа уже не кажется такой большой и запутанной, словно лабиринт с множеством бесконечных одинаковых коридоров, но, тем не менее, Гарри все также понимает, что первое время ему придется ходить здесь, словно заблудшая овечка. Лиам действительно производит на него невероятное впечатление. Несмотря на всю строгость и серьезность его внешнего вида, он почти сразу располагает к себе, и уже через несколько минут общения Гарри почти полностью расслабляется, почти полностью забывая о своих утренних страхах. Гарри настолько сильно сконцентрировался на речи Лиама о предоставлении еженедельных отчетов о посещаемости учеников и планах проведения уроков, что не сразу замечает, как они останавливаются у двери одного из самых удаленных от главного входа кабинетов школы. Пейн достает из кармана своего пиджака ключ, сразу же протягивая его Гарри. — Открывай, — произносит он, указывая на ключ. Стайлс после недолгого замешательства все же кивает головой, забирая ключ из рук мужчины и вставляя его в замочную скважину. После двойного щелчка Эйч тянет на себя дверную ручку, и коридор мгновенно наполняется неприятный скрипом. Кабинет оказывается немного меньше, чем он себе представлял, но его атмосфера завораживает Гарри с самого порога. Первое, на чем задерживается его взгляд, — стоящее напротив входной двери довольно старое фортепиано, которое, несмотря на это, совсем не кажется потрепанным жизнью. Фотографии самых известных личностей мира классической музыки украшают дальнюю стену, а на маркерной доске красуются маленькие магниты в виде нот: от одиночных половинных до шестнадцатых под ребром. Судя по смешку Лиама, послышавшегося рядом, прямо сейчас Гарри похож на ребенка, впервые оказавшегося в Диснейленде, чем на серьезного новоиспеченного учителя. — Что ж, Гарри, теперь это твое рабочее место. Надеюсь, оно придется тебе по душе, — говорит мистер Пейн, входя внутрь. — А что там? — Гарри указывает взглядом на дверь за спиной Лиама, которая привлекла к себе его внимание. — Там лежат старые инструменты для школьных мероприятий и, вероятно, еще куча всякого хлама, который давно никто не разбирал. Может, ты найдешь чему-то применение, — Лиам делает паузу и бросает взгляд на настенные часы, тяжело вздыхая: — Меньше чем через 20 минут у тебя будет первый урок, Гарри. Я бы хотел лично представить тебя ученикам, но нам с Луи нужно заняться проектом для плановой проверки, так что я надеюсь на то, что ты большой мальчик и сможешь справиться сам. Гарри кивает, пытаясь казаться максимально сосредоточенным и спокойным, несмотря на то, что воспоминания о собеседовании, возникшие при упоминании Томлинсона, вновь возвращают панику и тревогу. «… Ваше резюме, а точнее почти полное его отсутствие, вызывает у меня сомнения и опасения на ваш счет. Я не уверен, что ваше образование и опыт работы соответствует требованиям нашего учебного заведения…». Голос директора продолжает звучать в его голове, и Гарри сглатывает, пытаясь унять нарастающее неприятное чувство. — Твое расписание уже лежит на столе, — Лиам, прерывая хаотичные размышления Стайлса, указывает на учительский стол, на краю которого лежи несколько бумаг, сложенных в аккуратную стопку, — тебе очень повезло с выбором направления. Гарри усмехается, потому что наверняка знает, что его мама могла бы поспорить с таким высказыванием. — В каком смысле? — спрашивает Гарри, вешая клетчатое пальто на спинку мягкого стула. — Не думай, что я хочу тебя обидеть, Гарри, но музыка — далеко не самый важный предмет в старшей школе, но знаешь, — Лиам смотрит в зеленые глаза парня и после короткой паузы продолжает: — С твоим расписанием у тебя останется куда больше времени на личную жизнь, чем у меня, Луи или преподавателей по какой-нибудь профильной математике. Так что да, тебе очень повезло, что ты решил податься в музыку, — в его голосе слышна смесь легкой грусти и большой гордости за то, какую должность он сам занимает и каким уважением пользуется у коллег. Лиам подходит к столу Гарри и, облокотившись на него, начинает писать что-то неразборчивое на маленькой бумажке, которую парню тяжело рассмотреть. Все вопросы исчезают сами собой, когда Пейн убирает шариковую ручку обратно в карман и поворачивается к Стайлсу. — Это мой личный номер. Старайся не звонить по пустякам, но если что, я всегда на связи, — он вкладывает клочок бумаги в ладонь Гарри и уже направляется к двери, когда вдруг останавливается. — И, да, если у тебя будут рабочие вопросы к мистеру Томлинсону, тоже связывайся со мной. У него загруженный график и гора обязанностей, поэтому я беру на себя такие мелочи, как надзор за порядком в школе и его связь со всеми учителями вне запланированных совещаний, — он делает короткую паузу. — Что ж, вроде, на этом все. Надеюсь, твой первый день пройдет гладко. Удачи, Гарри, — бросает мистер Пейн, выходя из кабинета музыки. — Спасибо, Лиам. Гарри остается в пустом кабинете наедине с собой и собственными мыслями, надеясь на то, что его день пройдет хорошо, ничуть не меньше Лиама. Он достает заготовленные планы проведения урока, над которыми усердно работал все выходные, и раскладывает записи на столе, начиная медленно, но верно захламлять его своими вещами. Стайлс еще раз окидывает взглядом выделенное ему помещение, заостряя внимание на часах, напоминающих ему о том, что совсем скоро кабинет наполнится старшеклассниками, с которыми ему придется работать в ближайшем будущем. «Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо», — повторяет он про себя, изо всех сил пытаясь выровнять свое дыхание.***
Позитивные мысли и радужный настрой исчезли со звонком на урок. Одно дело — представлять себя в роли учителя, совсем другое — являться им. Прямо сейчас Гарри находится в кабинете, полном кучей незнакомцев, большинство из которых могут невзлюбить его только потому, что тот будет тратить их драгоценное подростковое время на кучу болтовни о симфониях, сонатах и композиторах, большинство из которых, если не все им действительно неинтересны. Самое неприятное в этой ситуации и то, что Стайлс действительно думал, что сразу сможет вдохновить своих учеников и заставить их проникнуться музыкой также, как и он сам, и как бы он не готовил себя к возможному разочарованию, полностью избежать его ему не удалось. — Здравствуйте, — неуверенно начинает он, растягивая приветствие чуть дольше, чем нужно было. Конечно же, его голос предательски дрогнул прямо на середине слова. — Меня зовут Гарри Стайлс, и я ваш новый учитель музыки, — запинаясь, говорит кудрявый, вызывая весьма безобидные смешки в классе. Вступительные слова дались ему намного сложнее, чем он ожидал ранее, и когда Гарри наконец занимает свое место за учительским столом, в очередной раз окидывая взглядом присутствующих, наблюдающих за ним также пристально, как и он за ними, он понимает, насколько был морально не подготовлен к тому, чтобы быть здесь. И все же, спустя несколько минут Стайлс решает взять себя в руки и, сделав несколько глубоких размеренных вдохов, он все-таки возвращается к планам и заготовкам на этот урок, которые подробно прописаны на лежащих перед ним листах. Постепенно разговоры начинают стихать, а уверенность в собственных действиях и словах медленно, но верно возвращаются к Гарри, когда тот начинает говорить о том, в чем разбирается и что действительно любит. К середине урока он начинает взаимодействовать с некоторыми учениками, стараясь не думать о том, что те, скорее всего, заинтересованы в нем самом, а не в теме первого вводного урока, но как бы он не старался, Гарри не может полностью отделаться от мысли, что это так. Тем не менее, он справляется. Справляется с тем, чтобы привлекать внимание, выводить учеников на небольшие разговоры-рассуждения по данной теме, и это уже успех. Первый рабочий день, по общепризнанному мнению, редко бывает удачным, и в случае Гарри рассчитывать на это уж тем более не стоило, но он все-таки справляется. Так он думает ровно до момента, пока не наступает второй урок, с самого начала начавшийся не так гладко, как предыдущий. Простой шепот постепенно перерос в громкие разговоры, не имеющие никакого отношения ни к новому преподавателю, ни к предмету, который он ведет, и Гарри ничего не может с этим поделать. Начинать свое знакомство с детьми с замечаний — уж точно не самая лучшая идея, но сейчас они как будто специально не оставляли ему другого выбора. — Класс, пожалуйста, ведите себя потише, — осторожно начинает Гарри, почти сразу понимая, что его размеренный бархатный голос не способен успокоить старшеклассников, и тогда он произносит свою просьбу повторно: — Прошу вас не отвлекаться на посторонние разговоры и проявить уважение. Кажется, все его слова летят в стенку и рикошетом отлетают обратно к учительскому столу, минуя учеников, и со временем терпение мистера Стайлса заканчивается. Громче всех смеются девочки-близняшки на последней парте, бурно обсуждающие последние школьные сплетни. Они ведут себя так, словно никакого урока не было и в помине, и это сильно задевает Гарри, медленно выводя его из себя. В конце концов, он оставляет свои попытки достучаться до детей, наигранно громко прочищает горло и, когда понимает, что это не приносит никаких желаемых результатов, пытается принять серьезную позу, присущую его статусу учителя. — Дорогие мои девочки на последней парте, вас не учили уважать ваших учителей и соблюдать установленный порядок и дисциплину? — громко произносит он, смотря на старшеклассниц, наконец оторвавшихся от телефонов. Комнату вновь заполняет шепот, но Гарри настроен настолько серьезно, что не отводил от девочек взгляд. — Простите? — удивленно переспрашивает одна из них, искренне не понимая, в чем они провинились. — У вас нет никакого права так вести себя на моем уроке, — Гарри повышает голос, перебивая тихие разговоры остальных детей в классе, которые после этой фразы, на удивление, мгновенно замолкают. — В мои обязанности входит проведение урока музыки у вас раз в неделю, но про то, что я должен терпеть ваше наглое поведение не сказано ничего. Если вы сейчас же не прекратите это, я буду вынужден написать вам замечание и доложить о вашем неподобающем поведении завучу или напрямую директору. Может, его слова слишком жесткими, но они магическим образом смогли подействовать на всех присутствующих. Ученики переглядываются между собой, то и дело переключая внимание с близняшек на стоящего перед ними преподавателя. И только те, к кому были обращены слова Гарри совершенно не выглядят напуганными. — Как скажете, мистер Стайлс, — протягивает одна из девочек, откидываясь на спинку стула, тем самым выражая очевидную скуку. — Как вас зовут? — строго спрашивает Стайлс, садясь за учительский стол и открывая список учеников класса, чтобы отметить их имена. — Дэйзи и Фиби. — А фамилия? — Томлинсон. Гарри замирает, уставляясь на девочек, которые, кажется, вот-вот сорвутся на смех. Тишина в классе нарушается лишь нервным постукиванием шариковой ручки о поверхность учительского стола. Гарри не может перестать думать о том, насколько иронично, что именно они решили изрядно подпортить ему первый рабочий день. Лишь спустя минуту Стайлс приходит в себя и, встав из-за стола с совершенно невозмутимым видом, снова обращается к девочкам. — Если вы думаете, что ваше родство с директором дает вам право срывать мои уроки, — Гарри делает непродолжительную паузу прежде, чем продолжить, — то вы глубоко заблуждаетесь, дорогуши. Девочки кажутся крайне удивленными такому поведению со стороны Гарри и остаток урока предпочли сидеть тихо. Мистер Стайлс наконец смог вернуться к теме занятия, то и дело ловя на себе взгляды шокированных учеников, последовавших примеру близняшек и просидевших оставшуюся часть урока молча. Звонок, прервавший урок, заставляет учеников вскочить со своих мест и броситься к выходу, так быстро, что Гарри, отчаянно пытающийся озвучить домашнее задание, в конце концов сдается, томно вздыхая. Стайлс отвечает на мимолетные прощания старшеклассников, выходящих из кабинета, и наконец опускается на свой стул и прикрывает глаза, думая, что все покинули кабинет. Внезапно раздавшиеся шаги прямо перед ним мгновенно выдергивают его из собственных размышлений, заставляя поднять глаза на стоящих перед ним. — Вы что-то хотели, девочки? — бросает он, смотря на близняшек, которые двадцатью минутами ранее умудрились вывести его из себя в первый же рабочий день. Стайлс откидывает назад голову, собирая растрепавшиеся кудри в маленький пучок. У девочек это действие вызывает бесконтрольный смешок, и когда Гарри приподнимает одну бровь в ожидании объяснений, те одаривают его улыбками. — А ты прикольный, Гарри, — бросает одна из них, вновь заставляя своего учителя чувствовать себя крайне некомфортно. — Да, мы можем даже подружиться, если ты больше не будешь пытаться отправить нас к Луи на разборки, — добавляет вторая, и Гарри до сих пор не понимает, как будет различать их в дальнейшем, потому что на первый взгляд девочки выглядят совершенно одинаково. — Только при условии, что вы больше не будете вести себя так на моих уроках, — отвечает он, тепло улыбаясь им обеим в ответ. — Договорились, дорогуша, — в один голос говорят они они и, помахав ему на прощание, хихикая, выбегают из кабинета. Гарри закатывает глаза и думает о том, что разберется с этим прозвищем чуть позже. Когда он остается один в пустом кабинете то, посмотрев на свое расписание, понимает, что может идти домой и как следует отдохнуть, но почему-то совершенно не хочет этого делать. То ли потому, что он хочет освоиться на этом месте, то ли потому, что кричащие старшеклассники эмоционально истощили его, но Стайлс решает задержаться чуть дольше, для того, чтобы уделить внимание собственным заметкам в ежедневнике, на которые будет опираться на своих уроках. Он то и дело отвлекается, снова и снова прокручивая все события произошедшие за день в своей голове. Он вспоминает знакомство с Лиамом, свой первый в жизни полноценный урок в роли учителя и то, как решил пособачиться с сестрами Луи, мать его, Томлинсона, о чем, совсем немного, начинает жалеть. Стайлс так увлекается собственными мыслями, что не сразу замечает, как школьные звонки, доносившиеся снаружи, перестают резать слух, а шумные разговоры старшеклассников в коридоре постепенно стихают. Все это может значить только одно — он пережил свой первый рабочий день, проведя два урока в невероятном стрессе и напряжении, а затем остаток дня просидев в своем кабинете, позабыв о любых физических потребностях человека. Но Гарри в любом случае сделал это. Перед выходом из кабинета он накидывает на плечи любимое пальто, перекидывает свою потертую громоздкую сумку через плечо и подходит к стоящему у стены инструменту. — Ну, привет, — шепчет он себе под нос и мимолетно касается длинными пальцами клавиш. Гарри сразу же вспоминает о целой кладовке со старыми инструментами, ранее использовавшимися во время репетиций школьного оркестра, который был распущен из-за отсутствия постоянного преподавателя, и твердо решает, что сделает все для того, чтобы найти им необходимое применение. Захватив телефон со стола, Гарри выключает свет и выходит из класса, закрывая его на ключ. По пути к выходу он окидывает взглядом таблички на дверях кабинетов, пытаясь лучше запомнить расположение классов. Проходя мимо пустого спортивного зала, он вспоминает, как в прошлом году в школу по счастливой случайности устроился Найл и потащил кудрявого за собой в Донкастер, где теперь, возможно, кардинально изменится его жизнь. По крайней мере, Гарри почему-то так кажется. Выйдя из школы, он делает глубокий вдох. Гарри останавливается и оглядывается по сторонам, собираясь перейти дорогу и наконец направиться в сторону спуска в метро, но замирает, увидев в нескольких метрах от себя мистера Томлинсона рядом с Остин-Хили 62-го года, словно сошедшей с обложки ретро журнала. Из-под его бежевого пальто виднеется дорогой бордовый костюм с зауженными брюками, а на ногах сверкают начищенные туфли с небольшим каблуком, добавляющие директору несколько дополнительных сантиметров роста. Рассеянные солнечные лучи, едва пробивающиеся через нависшие тучи, падают на идеально уложенные волосы и зализанную вверх челку, а скулы при таком освещении, кажутся острее нового лезвия, и Гарри сам не замечает того, как начинает пялиться. Он в самом деле не думает, что это так заметно, и когда Томлинсон, словно почувствовав пристальный взгляд, поворачивается в его сторону, Гарри вздрагивает. Строгий, холодный взгляд мужчины, который задерживается на Гарри лишь на секунду, не позволяя тому сдвинуться с места. За целый день Гарри, к счастью, не удалось пересечься с директором, но того, кажется, совершенно это устраивает. Они не здороваются друг с другом как следует даже сейчас, одаривая друг друга лишь взглядом. Луи отводит глаза первым. Он садится в свою машину, и исчезает из виду быстрее, чем Гарри успевает это заметить. Выйдя из состояния оцепенения, он мотает головой, отгоняя навязчивые мысли, поселившиеся в его голове.