Katrina & The Waves — Walking On Sunshine
Сегодняшнее утро, на удивление, оказывается чертовски приятным. Гарри отлично выспался перед своим новым рабочим днем в роли учителя и по этой причине пребывает в прекрасном расположении духа. Теперь он понимает, что имел в виду Лиам, сказавший об очень удобном расписании, которое оставляет время на отдых и личную жизнь. Сегодня у Стайлса по расписанию стоит всего три урока, между которыми будут большие перерывы, позволяющие отвлечься на перекусы и собственные мысли, что вполне компенсирует то, что рабочий день закончится довольно поздно. До школы ему приходится добираться на метро из-за несостыковок с расписанием Найла, которому пришлось приехать немного раньше. Гарри подключает свои почти порванные наушники к телефону и, засунув их в уши, включает недавно составленный им плейлист с песнями 70-80-х годов, помогающими абстрагироваться от царящей вокруг суеты. К счастью, самый сильный наплыв людей в час-пик подходит к концу, поэтому ему не приходилось протискиваться в переполненный вагон метро, и это значительно облегчает ему путь на работу. Гарри бросает взгляд на часы с облезшим кожаным ремешком и убеждается в том, что у него достаточно времени не только для того, чтобы спокойно дойти до здания Doncaster Meritocratic High School, но и для того, чтобы заглянуть в Старбакс и взять латте на троих: для Найла, Барбары, с которой хочет ирландец хочет познакомить его этим утром, и себя родного, разумеется, тоже. За собственными раздумьями и попытками четко распланировать этот день, Гарри не сразу понимает, как неосознанно расплывается в улыбке, думая о том, что, возможно, его жизнь, наконец, начинает медленно, но верно налаживаться. Подняв глаза, он оглядывается по сторонам, обращая внимание на людей, едущих в том же вагоне. Серьезный мужчина в строгом костюме, держащийся за поручень в противоположном конце вагона, явно спешит на работу в офис, судя по его костюму, начищенным туфлям и дорогому портфелю. Пожилая женщина, на коленях которой дремлет мальчик лет четырех, похожа на заботливую бабушку, отвозящую внука в сад. Напротив себя Гарри замечает блондинку в свободных черных джинсах и кожаной куртке, из-под которой выглядывают яркий свитер и множество украшений. Скорее всего, она работает в месте, не заставляющем сотрудников соблюдать строгий дресс-код, но несмотря на это, Гарри отмечает, что выглядит она очень стильно. Заметив, что парень рассматривает ее, она широко улыбается, вынуждая его сделать тоже самое в ответ. Не будь Гарри сконцентрирован на своей новой работе, он, может, познакомился бы с ней и обменялся номерами, но сейчас ему не интересны никакие отношения, кроме рабочих.***
Погода радует его еще сильнее, чем отсутствие толпы в метро. Солнце хоть и не греет землю так, как летом, но все равно ощутимо поднимает настроение Гарри, когда он выходит из подземки. Он заскакивает в ближайший Старбакс, располагающийся через квартал от школы, и затем сразу направляется к ней с тремя стаканчиками горячих напитков в руках. Придерживая дверь пожилой даме, входившей в здание, Гарри чуть было не забывает о кофе в руках, лишь в самый последний момент успевая предотвратить падение. Не думая о том, что для начала было бы неплохо снять пальто и повесить его куда-нибудь, кроме стула в кабинете музыки, который такими темпами быстро превратит его из верхней одежды в вытянувшуюся клетчатую тряпку, Стайлс сразу же направляется в сторону спортивного зала. Баскетбольный мяч чуть не прилетает ему в голову, как только он переступает порог. Пока ученики, предоставленные сами себе, носятся с ним по всему помещению, Найл вместе с милой девушкой стоят в углу недалеко от учительского стола и, полностью увлеченные друг другом, над чем-то смеются. Увидев кудрявого, Хоран машет ему рукой, подзывая к себе. — Эйч, знакомься, — начинает Найл, обхватывая девушку за талию, — это Барбара. Барбс, — обращается он к ней, наклоняя голову и переводя взгляд на Стайлса: — это Гарри. — Рада знакомству, — приветливо отвечает она. — Найл очень много о тебе рассказывал. — Надеюсь, только хорошее и ничего непристойного, — шутит Гарри в ответ и тепло улыбается. Ему нравится, как эти двое смотрятся вместе, и теперь он в очередной раз убеждается в том, что Найл настроен куда серьезнее, чем обычно. Гарри опускает взгляд на кофе и, прижимая один из стаканчиков к груди, протягивает два других новоиспеченным голубкам. — Это вам. Подумал, что начинать знакомство с кофе — это лучшее, на что я способен. — Боже, ты мой спаситель, Эйч, — восторженно бросает Найлер, расплываясь в довольной улыбке и выхватывая из рук друга горячий напиток. Сделав первый глоток, Хоран окидывает взглядом Гарри, до сих пор стоящего в верхней одежде. — Тебе не холодно, дорогой? — Я понятия не имею, куда все учителя вешают верхнюю одежду, но это пальто больше не окажется на стуле в моем классе, — отвечает кудрявый, осматривая свой внешний вид и снова обращаясь к Найлу: — Не хочу отвлекать вас, но ты мой должник из-за того, что вчера бросил меня в первый же рабочий день, поэтому помоги мне понять, где находится ваш шкаф. — Хорошо, хорошо, — Найл переводит взгляд на Барбару, которая одобрительно кивает, и, непринужденно чмокнув ее в щечку, словно они делают так каждый день на протяжении всей своей жизни, напоследок обращается к ней: — Тогда в шесть? — Да, давай в шесть, — говорит она, утвердительно кивая и поправляя волосы блондина. Парни прощаются с девушкой, оставляя ее наедине с классом, кофе и учительским столом, заваленным бумажками, о предназначении которых Гарри даже не хочет думать. Как только они выходят из зала, он переводит взгляд на сияющего от счастья Найла, день которого, кажется, начался еще лучше, чем у Стайлса, и он почти ему не завидует. — Та-ак, — начинает Гарри, обращаясь к другу, — кто-то опять меня бросает, да? В его голосе нет ни намека на ревность или обиду. Он, в самом деле, искренне рад за друга, у которого в кои-то веки появились отношения, длящиеся дольше недели, но как близкий друг он просто не может позволить себе оставаться в стороне. — Я обещаю позависать с тобой на выходных! — отвечает Найл, начиная тараторить. Он хватает кудрявого под руку, отчего тот снова чуть не расплескивает свой латте. — Поиграем в плойку, посмотрим один из твоих любимых мюзиклов, которые я никогда не понимал, закажем пиццу и твою дурацкую колу-лайт. Знай, что я пойду даже на такое, чтобы загладить свою вину, — продолжает он, умоляюще заглядывая в глаза другу, который продолжает смеяться до самой учительской. — Ты совершенно невыносим, знаешь? — говорит Гарри, поворачиваясь к Найлу, который выглядит то ли накуренным, то ли по-настоящему счастливым.***
Спустя несколько минут блужданий по коридорам школы, они, наконец, оказываются возле нужной двери. Найл тянет на себя дверную ручку и отходит в сторону, любезно пропуская Гарри вперед. Когда они оказываются внутри, то становятся свидетелями потрясающего зрелища: развалившийся на диване Лиам обхватывает руками симпатичного молодого мужчину, перепачканного в акварельной краске. Они вдвоем всеми силами пытаются оттереть разноцветные пятна на руках, шее и вороте футболки. Это выглядит так невинно и по-детски, что Гарри с Найлом неосознанно расплываются в улыбках и делают шаг вперед, обозначая свое присутствие. — Найл! Гарри! — громко выпаливает Пейн, наконец-то отрываясь от спутника. — Как прошел твой первый день? Хотел зайти к тебе вчера, но закончил разгребать бумаги слишком поздно, чтобы пересечься, — продолжает он, обращаясь к Гарри. — Могло быть и хуже, если честно, — начинает он, пожимая руку Лиаму, подскочившему к ним с Хораном. — Но я все еще не до конца смирился с должностью учителя и тем, что имею небольшое превосходство перед учениками на уроке, поэтому все это очень необычно. — Главное не зазнавайся, Гарри. Дети тоже разные бывают, — говорит Лиам, поворачиваясь к мужчине, вытащившему последнюю влажную салфетку из толстой упаковки. — Гарри, позволь представить тебе нашего любимого преподавателя изобразительного искусства — Зейна Малика. — Наслышан о тебе, Гарри, — отвечает приятный голос позади Лиама, и уже в следующее мгновенье мужчина протягивает ему руку. — Приятно познакомиться, надеюсь, когда-нибудь смогу оценить твои музыкальные способности вживую, — добавляет он, вежливо улыбаясь. — Зейн у нас тоже своего рода музыкант, о чем часто умалчивает, — добавляет Лиам, приобнимая темноволосого парня за талию. — Мистер Малик у нас разносторонняя творческая личность, — напоследок бросает он и, заметив на шее Зейна еще одно пятно от краски, легко оттирает его своим указательным пальцем. Гарри никак не комментирует это. — Вы решили устроить себе чаепитие перед следующим уроком? — выпаливает Найл, замечая в дальнем углу кипящий чайник. Судя по всему, для него становиться свидетелем таких моментов между этими двумя стало чем-то привычным. — Да, как всегда. У вас еще остался кофе? — интересуется Зейн, увидев два стаканчика из Старбакса в руках парней. — У меня еще больше половины, — отвечает ему Стайлс, и ирландец согласно кивает в знак согласия. — Тогда составьте нам компанию, пока не началась дневная школьная суматоха, — бросает Лиам, роясь в небольшом холодильнике для учителей. Четверо преподавателей располагаются на диванчиках, перед которыми стоит небольшой стеклянный кофейный столик. Лиам ставит на него несколько пирожных и не совсем свежее печенье, которое все равно оказывается весьма съедобным, и разливает по кружкам чай для себя и мистера Малика. Слово за слово, между ними завязывается приятный дружеский разговор, который никак не затрагивает работу, и такое общение кажется Гарри легким и очень комфортным. Теперь он полностью понимает Найла, который с восторгом рассказывал про этих двоих раньше. Гарри никогда бы не подумал, что двое мужчин, заключающие друг друга в объятия и пьющие чай из кружек друг друга, могут являться своеобразным воплощением уюта. Гарри чувствует себя так, словно он регулярно ест пирожные и пьет чай с этими людьми на протяжении последних лет, и это поражает его, потому что за последнее время это случалось с ним крайне редко. Возможно, они бы так и просидели весь день, если бы у них не было никакой обязанности преподавать новый материал подрастающему поколению. Из коридора доносится приглушенный стук каблуков, и дверь в комнату отдыха для учителей неожиданно открывается, заставляя Гарри обернуться на источник шума. Все, что он может сделать, это шумно вздохнуть. Блять. В дверях стоит никто иной, как чертов Луи Томлинсон, который решил заглянуть в учительскую именно в тот момент, когда рот Гарри полностью измазан белым кремом от только что съеденной сладости, и он выглядит максимально нелепо. Он окидывает взглядом всех присутствующих и, естественно, задерживает свое внимание на Стайлсе, не оставляя его без своего коронного холодного взгляда, полного ни то призрения, ни то равнодушия, но уж точно не источающего радость. — Доброе утро, Луи, — первым произносит Лиам, делая глоток чая из фарфоровой кружки, — присоединишься? В комнате повисает недолгое молчание, но, в конце концов, Томлинсон прекращает прожигать дыру в Гарри взглядом, и поднимает глаза на завуча. — Спасибо, Лиам, но ты прекрасно знаешь, какое сейчас напряженное время, поэтому, думаю, мы не можем позволить себе лишний прохлаждаться, — спокойно говорит он, подходя к компьютерному столу и забирая оттуда папку с документами неизвестного назначения. Гарри замечает, что Лиам согласно кивает, а скорость, с которой он пьет чай возрастает. Если даже на вечно уверенного и несокрушимого Пейна так действуют сказанные директором слова, то что уж говорить о только появившимся в стенах этого учебного заведения Гарри, который пребывает в напряжении с тех пор, как Томлинсон вошел в учительскую. Уже направляясь обратно к двери, Луи тормозит и останавливается на месте. Он разворачивается на каблуках своих идеально начищенных лакированных туфель и обращается к Гарри: — Мистер Стайлс, — начинает Томлинсон, и уже этих слов достаточно для того, чтобы кудрявого бросило в холодный пот, — если я не ошибаюсь, а ошибаюсь я в очень редких случаях, то через несколько минут у вас начинается урок, — почти шепит директор, не разрывая зрительного контакта, — на который, как я понимаю, вы не очень то торопитесь. Гарри сглатывает и чувствует, как земля почти уходит из-под его ног. Он продолжает смотреть на мужчину, почти не моргая, но не потому что хочет этого, а потому что боится лишь усугубить ситуацию, если отведет взгляд. — Мистер Томлинсон, я сейчас же направлюсь к… — начинает оправдываться Стайлс дрожащим голосом, но почти сразу оказывается перебитым своим начальником. — Да, было бы хорошо, если бы вы направились туда сейчас же, если вы, конечно, не хотите вылететь отсюда раньше предполагаемого срока, — сурово говорит Томлинсон, опуская руки в карманы черных брюк на подтяжках. Гарри подскакивает с дивана, хватая свою сумку. Он чувствует на себе недоумевающие взгляды остальных учителей, но решает игнорировать их. — И да, мистер Стайлс, не забывайте, что вы оказались на этой должности исключительно из-за большого везения, но никак не из-за ваших способностей, свидетелем которых я пока не стал. Гарри, чуть ли не задыхаясь от напряжения, давившего на него последние минуты, мимолетно кивает и выбегает из учительской. Быстрым шагом он направляется в сторону своего кабинета, который стал таковым «исключительно из-за большого везения». Гарри начинает думать, что Луи ненавидит его только потому, что ему нравится его ненавидеть по совершенно неясным причинам. Он не может остановить поток мыслей о том, что, в самом деле, может лишиться своей новой работы только из-за того, что Луи Томлинсон включает режим сволочи каждый раз, когда он попадается ему на глаза, и это начинает раздражать все сильнее с каждым новым днем. Они прекрасно сработаются.***
Radiohead — Creep
После происшествия в учительской любое желание вдохновлять учеников своими рассказами об истории возникновения и развития оперной музыки напрочь пропало. Гарри включает старшеклассникам заготовленную презентацию и небольшой документальный фильм, которые, конечно, совершенно никого не интересуют, да и ему самому почти плевать. Сейчас Стайлс, который еще вчера отчитывал сестер самого директора за их поведение, прячется за небольшим экраном монитора, ограждающим его от постоянных взглядов учеников. Их громкие разговоры и смех кажутся какими-то отдаленными, и Гарри полностью погружается в себя, стараясь не обращать внимания ни на детей, ни на голос, который доносился из колонок, рассказывая о «Кармен», ни на звонок, оповещающий о конце урока. Он просто считает минуты до конца этого рабочего дня. Пока ученики покидают кабинет, лениво прощаясь со своим преподавателем, Гарри не слишком внятно отвечает им тем же, отвлекаясь на свой блокнот. Он делает кривые записи, то зачеркивая и переписывая что-то старое, то добавляя новое. Гарри продолжает напевать себе под нос какую-то неизвестную ему мелодию, пытаясь отвлечься. Когда он откидывается на спинку кресла и прикрывает глаза, то вновь возвращается к мыслям о том, что вообще здесь делает. Он зажмуривается и трет переносицу. У него есть почти три часа свободного времени до своего следующего урока, и он прикладывает все силы для того, чтобы придумать, чем себя занять. Возвращаться в учительскую нет никакого желания, даже когда пустой желудок напоминает об оставленном там обеде, который следует забрать. Найл, вероятнее всего занят, Лиам как всегда работает слишком много, чудом умудряясь находить время на себя и отношения с Зейном, поэтому Гарри может надеяться только на себя. Так, он принимает решение, остаться на месте и отойти от того, что произошло ранее. Вспомная сегодняшнее солнечное утро, красивую девушку, подарившую ему свою улыбку в метро, и вкусные пирожные с ароматным кофе, которые он уплетал в компании коллег, действительно захотелось плакать. Не то чтобы Гарри часто жаловался на жизнь или строил из себя королеву драмы, но полное непонимание того, как правильно вести себя с учениками и с Луи для того, чтобы предотвратить его беспочвенные нападки, добивает его окончательно. Глубоко погруженный в свои мысли, Стайлс не сразу слышит громкий смех возле своего кабинета. Когда он нехотя все-таки открывает глаза и видит в дверном проеме двух старшеклассниц, испортивших ему недавнее собеседование и вчерашний урок. Вероятно, они его наказание за все совершенные в жизни грехи. — Выглядишь крайне заебанным, Гарри, — говорит одна из близняшек, проходя внутрь. Подобная фраза из уст девочки могла бы показаться грубой, но сейчас это самое точное выражение, описывающее физическое и, в особенности, моральное состояние Гарри, поэтому он не собирается читать им нотации. Они все такие же веселые, как и вчера, словно отвратительные дни бывают только у Гарри. Это так сильно бесит, что ему приходится тяжело вздохнуть, чтобы не произнести это вслух. Одна из близняшек садиться на край учительского стола, пока другая встает рядом, опираясь на старое фортепиано. Все, что позволяет различать девочек — именные подвески, которые сегодня сверкают на их шеях, и это играет Гарри на руку. — Может слезешь с моего стола, Фиби? — вяло бросает он, не слишком то пытаясь выразить свое недовольство происходящим. — Только если ты расскажешь нам, кто довел тебя до такого состояния, дорогуша, — отвечает ему Дейзи, подходя со спины. Она облокачивается о спинку стула и, наклонившись вперед, вопросительно смотрит на учителя музыки. — Вы разве не должны быть на уроке? — спрашивает кудрявый, бегая взглядом от одной девочке к другой и, очевидно, пытаясь уйти от ответа. — Ничего такого, что мы бы не могли пропустить, когда наш любимый учитель сидит в гордом и печальном одиночестве, — говорит одна из близняшек, и вторая согласно кивает. — Ты же понимаешь, что мы можем пытать тебя расспросами весь день, пока ты не скажешь правду? — бросает Фиби, закидывая ногу на ногу. — А у нас, между прочим, есть занятия поинтереснее, — добавляет она, смотря на Стайлса, и тот наконец сдается. — Ваш брат меня ненавидит, я совершенно не понимаю, что забыл на этой должности, моя жизнь по-прежнему находится в полной заднице, а единственные люди, которым небезразлично мое состояние — две старшеклассницы, срывающие всем уроки, — на одном дыхании произносит Гарри и снова закрывает глаза. Он думает, что выглядит жалко. — Луи ненавидит только себя, Гарри, — тихо отвечает Дейзи, успокаивающе проводя рукой по его кудрям. Учитель недовольно фыркает, но сопротивляться не пытается. На самом деле, Гарри скорее поверил бы в то, что он ненавидит весь мир. — Просто расслабься, — добавляет Фиби, видя напряженное состояние Стайлса. — Ты же не просто так пошел работать в школу, правильно? — на этот вопрос Гарри утвердительно кивает, после чего девочка продолжает: — Значит, ты действительно хотел этого, Гарри. От простой безысходности никто не пойдет преподавать музыку в старшую школу Донкастера. — Мне отказали в других местах. — Это только потому, что они не видели твоих роскошных кудрей вживую, — говорит Дейзи, заставляя Стайлса немного смутиться, но все же улыбнуться. — И потому, что не знают, что ты в свой первый день можешь наехать на сестер своего начальника, — добавляет другая девочка. — Тебя явно недооценили в тех местах, куда ты отправлял резюме. — Я не наезжал на вас! — возмущается он, возвращаясь к событиям вчерашнего дня. — Ваше поведение заставило меня сделать замечание, — кудрявый пытался казаться серьезным, но это лишь провоцирует у сидящих рядом старшеклассниц очередные смешки. — И вообще, вы чуть не сорвали мое собеседование с мистером Томлинсоном той выходкой с фотографиями мисс Стрип-Не-От-Слова-Стриптиз, поэтому я заслужил хотя бы простое человеческое извинение. — Собеседование с мистером Томлинсоном, — передразнивает его Фиби, искажая интонацию Гарри. — Звучит так, будто ему за шестьдесят, а ты его ученик, пытающийся получить высокий балл по истории в этом семестре. — Он мой начальник, черт возьми, я не могу называть его иначе, — в свое оправдание говорит Стайлс. — Повторишь это через пару недель, когда вы начнете вместе зависать в барах или устраивать перекуры на заднем дворе, как это делают остальные. — Я скорее стану преподавать в известном музыкальном учреждении, чем начну «зависать с ним в баре»! — Посмотрим, Гарри, — с вызовом бросает одна из близняшек, и Стайлс может только закатить глаза. После этого болтовня о Томлинсоне и подавленном состоянии Гарри плавно перетекает в разговоры о школе и его новых коллегах, про которых узнает много нового от девочек. Оказывается, Лиам и Луи — близкие друзья еще со времен колледжа. Зейн здесь главный любимец всех старшеклассниц, которые не могут перестать любоваться на своего преподавателя, зная, что он уже давно занят здешним «папочкой». Новая учительница французского — самая настоящая стерва. А Найла многие поначалу путали с учеником выпускного класса, просто потому что он Найл. Стайлс начинает понимать, что его первое впечатление о близняшках было не совсем верным. Да, они производили на него впечатление высокомерных сплетниц из типичного подросткового сериала и не внушали доверия, но в действительности оказались очень милыми и приятными в общении. По этой причине, спустя каких-то полчаса Гарри почти полностью забывает о разнице в возрасте и о том, что девочки являются его ученицами. Гарри хотел бы вернуться в из возраст и, может, именно поэтому так легко находит с ними общий язык. Он достает из своей сумки большую пачку чипсов, припасенную на случай мимолетного перекуса в течение рабочего дня, и кладет ее на стол перед девочками. За непринужденными разговорами он не успевает заметить, как от обсуждения работы девочки плавно перешли к обсуждению личной жизни своего преподавателя, начиная совершенно бесстыдно шипперить его с другими учителями. Гарри пытается заставить их замолчать, начиная краснеть, но, к его счастью, телефон одной из них начинает звонить, прерывая их разговор. Увидев имя контакта, назойливо трезвонившего ей, Фиби усмехается и расплывается в лукавой улыбке. Она показывает телефон сестре, от чего та в ту же секунду заливается громким смехом. — Да, дорогой? — мягко говорит она, отвечая на входящий звонок. На другом конце можно разобрать недовольный мужской голос, быстро говорящий что-то, что Гарри не удается разобрать. Девочки продолжают смеяться, и та, что держит в руке телефон, бросает трубку, почти сразу выключая мобильник и закидывая его в рюкзак. — Что-то случилось? — недоумевая, спрашивает Гарри. — Это просто мой назойливый бойфренд, — отвечает одна из близняшек. От этих слов вторая снова начинает смеяться на весь кабинет. — В отличие от тебя, дорогуша, у нормальных людей есть личная жизнь, — добавляет Дейзи секундой позже. — Да что ты говоришь, солнце мое, — возмущается Гарри. Он, по непонятным причинам, изо всех сил принимается доказывать им, что личная жизнь у него ничуть не отличается от остальных. Он рассказывает девочкам о том, как замечательно проводит время с лучшим другом, ездит домой к семье на праздники и пытается не сойти с ума от их постоянных навязчивых звонков. Как только речь заходит о романтических отношениях, Гарри сразу же принимается отвечать им стандартными фразами и отговорками, хорошо отточенными за последнее время. — Сейчас я сосредоточен только на себе и карьере, — неубедительно говорит он. Философские размышления Гарри о том, что ему тяжело дается совмещать работу и личную жизнь, прерывает появившийся в дверях силуэт, заставивший вздрогнуть от неожиданности. — Привет, Гарри, — серьезно говорит нахмуренный Лиам и почти сразу переводит свой взгляд на близняшек. — Вы идете со мной, если решили, что сбрасывать мои звонки — хорошая идея, — строго произносит он, подзывая их пальцем. Гарри одаривает их недовольным взглядом, вспоминая недавний звонок от «бойфренда». Теперь все встает на свои места, и Гарри знает, чем это ему грозит. — Мне стоит знать в чем дело? — взволнованно спрашивает он, поднимаясь со стула и направляясь к стоящему в дверях завучу. Тот только качает головой. Девочки снова хихикают, вероятно, наслаждаясь своей очередной шалостью, кого бы она не затронула, хоть и видно, что они делают это уже не так беззаботно, как несколькими минутами ранее. Фиби наконец слезает с учительского стола и, схватив сестру под руку, поворачивается к Стайлсу. — Еще увидимся, Гарри, — говорит она и, поймав на себе очередной недобрый взгляд Лиама, направляется к двери вместе с Дейзи. — Да, и помни, что ты классный, Гарри! — напоследок бросает другая, скрываясь за углом школьного коридора. Пейн бросает на Гарри сочувствующий взгляд, прежде чем пойти вслед за ними.***
Последний урок проходит значительно лучше. Отвлеченный разговор с сестричками Томлинсон помог Стайлсу расслабиться и выкинуть из головы последние неприятные происшествия. О том, что на этот раз они натворили, он решает не волноваться, считая, что его их проказы никак не касаются. Гарри даже перестает лишний раз накручивать себя и переживать по поводу того, что директор ненавидит его, ведь пока тот не скажет ему этого напрямую, это остается всего лишь его догадками, верно? Он решает не тратить остаток дня в школе в пустую и пораньше отправиться домой, надеясь пересечься там с Найлом, собирающимся на свое первое серьезное свидание за долгое время. Гарри очень не хватает их беззаботных вечерних посиделок перед телевизором, число которых резко сократилось сразу после появления девушки у одного и постоянной работы у другого. Именно поэтому он с таким нетерпением ждал конца недели и наступления выходных, которые обещают быть просто отличными. Но не все сразу, потому что до этих самых выходных по-прежнему остается еще куча рабочих дней, которые вполне способны привнести в его жизнь еще много неожиданного дерьма. Захватив свои вещи в пустой учительской, Гарри на секунду замирает, прокручивая в голове сегодняшнее чаепитие. По телу пробегает неприятная волна напряжения, но осознание того, что ему удалось пережить еще один день в роли учителя музыки и подчиненного Луи Томлинсона, ощутимо греет душу. Спустившись вниз, Гарри стремительным шагом направляется к двери и уже готов покинуть здание, когда чувствует в кармане короткую вибрацию телефона. Он щурится, читая входящее сообщение. Дышать становится сложнее, и сердце пропускает удар.1 входящее сообщение: Томлинсон хочет тебя видеть. Сейчас. — Л.П.
Гарри это совсем не нравится.***
Он подходит к уже знакомой двери на втором этаже, предварительно сняв пальто и поправив кудрявый беспорядок на голове. Он пытается сделать глубокий вдох, прежде чем наконец войти внутрь. С момента проведения собеседования ничего не изменилось. Все те же настенные грамоты, полки, заставленные папками с документами и пустой кофейный столик, который, судя по всему, является совершенно бесполезным предметом интерьера. Единственное, что сразу бросается в глаза — захламленный рабочий стол, на котором совершенно не осталось свободного места из-за груды беспорядочно сваленных друг на друга бумажек. Похоже, у кого-то действительно трудное время. Луи стоит спиной к Гарри и продолжает неотрывно смотреть в окно, не обращая совершенно никакого внимания на его присутствие. Стайлс осторожно подходит ближе, пытаясь предугадать дальнейшие действия своего начальника. — Мистер Томлинсон, вы меня вызывали? — тихо начинает он, замерев прямо посереди помещения. Ответа на его вопрос так и не следует, что явно не стоит расценивать, как добрый знак. — Мистер Томлинсон?.. — чуть громче повторяет Гарри, пытаясь привлечь внимание директора. Тот, в свою очередь, всем своим видом показывает, что снова собирается испортить Гарри день, и парень оказывается прав, предполагая это. — Мистер Стайлс, — наконец говорит Томлинсон, отрываясь от разглядывания чудесных видов, открывающихся за окном, но по-прежнему не поворачиваясь к Гарри, — мистер Пейн ознакомил вас с вашими обязанностями и правилами, которые должны соблюдать учителя в Doncaster Meritocratic High School? — спокойно продолжает он, разворачиваясь к своему столу. Пока оцепеневший Гарри собирает все силы в кулак, чтобы кивнуть, Луи принимается аккуратно раскладывать бумаги, и это не только невежливо, по мнению, Стайлса, но и очень угнетающе. Но он не жалуется, потому что, по всей видимости, пребывает не в том положении. — Да-а, — тихо и неуверенно отвечает он, сглатывая. Гарри искренне не понимает, к чему ведет этот разговор, и как он умудрился снова облажаться, даже не выходя из кабинета. — Замечательно, — сухо отвечает мужчина, все еще не отводя взгляд от стола. — Значит, вы были проинформированы о том, что не можете вмешиваться в расписание учеников и задерживать их без согласования со мной или мистером Пейном. — Мистер Томлинсон… — снова повторяет Гарри, пытаясь понять, о чем именно тот говорит, но мгновенно затыкается, когда Луи наконец поднимает глаза. — Мистер Стайлс, — вновь говорит он, полностью отрываясь от документов и подходя ближе к кудрявому, продолжающему стоять в самом центре кабинета, — кто дал вам право забирать учеников с моих уроков? — Простите? — аккуратно переспрашивает Гари, стараясь не выводить мужчину из себя еще больше. По всей видимости, это не помогает. Луи шумно вздыхает, всем своим видом показывая недовольство и возмущение. — Вместо того, чтобы присутствовать на моем уроке, девочки, насколько мне известно, просидели в вашем кабинете, и вы не посчитали нужным отправить их на занятия и сообщить завучу о прогуле, — сквозь зубы цедит он, сверля Стайлса взглядом. — Мистер Томлинсон, я… — запинаясь, начинает оправдываться Гарри. — Я не знал, что они должны присутствовать на вашем уроке. Я думал, — нервно продолжает он, — думал, что у их класса окно, а значит… — Неважно, на чьем уроке они отсутствовали, — громче отвечает директор, прерывая его. — Вы на слово поверили двум старшеклассницам, которые пришли в ваш кабинет не на урок музыки, а просто потому, что им так захотелось, и вы не возразили. Кто дал вам право вести себя так? — говорит Томлинсон, обращаясь к Гарри, не способному выдавить из себя хоть слово. — Если вы еще не уяснили причину вашего пребывания здесь, то я буду вынужден объяснить вам это еще раз, — добавляет он, поправляя запонки на рубашке. — Мне было дано указание взять кого-то на эту должность из-за срочной надобности, и из-за отсутствия альтернативы мне пришлось пойти на это. Гарри опускает глаза в пол, стараясь ослабить давление, которое оказывается на него со стороны Томлинсона. Тот, в свою очередь, возвращается за рабочий стол, продолжая копаться в бумажках. Он вновь обращается к Гарри только через минуту гнетущей тишины. — И, да, мистер Стайлс, хочу донести до вас, что из-за ваших действий моя необходимость в вас, как в учителе музыки, будет пересмотрена сразу после проведения плановой школьной проверки, — холодно добавляет он, совершенно не обращая внимание на реакцию Гарри, который хотел было возразить начальнику и начать доказывать, насколько ему важна эта работа и насколько хорошо он может справляться, если не будет отвлекаться на ежедневные нападки со стороны Луи, но продолжал молчать. — И еще, попрошу вас больше не общаться с моими сестрами, за исключением урока, проходящего у них а с вами один раз в неделю, разумеется. — Но, мистер Томлинсон, я не виноват, что они… — снова пытается оправдываться Гарри, но Луи жестом приказал ему замолчать. — Они не ваша забота, Гарри, — с ноткой грусти в голосе говорит он, в последний раз поднимая глаза на Стайлса. — На этом все. У меня полно работы, на которой я не могу сосредоточиться из-за ваших выходок. Не сумев подобрать нужных слов, Гарри только мимолетно кивает и быстрым шагом направляется к двери, чуть не задевая ногой ненавистный кофейный столик. Его состояние после выхода из кабинета директора напоминает то, что было после произошедшего утром в учительской, но в разы хуже. Он пытается сдержать подступающие к глазам слезы и проглотить ком в горле, не дающий ему отдышаться. Гарри спешит покинуть школу, чувствуя злость и обиду. Его первая серьезная работа по специальности досталась ему только из-за того, что больше никто не претендовал на нее, и Гарри чувствует от этого невыносимую боль. Он пробовал поладить с Луи. Пытался быть милым, вежливым и профессиональным, каждый раз убеждая себя в том, что его нападки — всего лишь плод воображения или вынужденная мера для сохранения школьного порядка, но это не так. До конца дня Гарри мучает себя вопросом, почему Луи Томлинсон решил ненавидеть именно его.