Jupither — I Kissed a Boy
Это утро с твердой уверенностью можно было назвать противным. У Гарри раскалывалась голова, в горле стоял неприятный ком и, честно говоря, ему бы хотелось вывернуть из себя все внутренности только для того, чтобы перестать чувствовать себя вот так. Но даже сейчас он прекрасно осознает, что ему это навряд ли поможет. Это даже нельзя было назвать похмельем. Ему просто было плохо и тошно то ли от недосыпа, то ли от переизбытка навязчивых мыслей, не покидавших его кудрявую голову на протяжении ночи, то ли от самого себя и собственных действий. Но, разумеется, у него была веская причина вести и чувствовать себя таким образом. В комнате было непривычно холодно. Ветер, идущий с севера, с каждым днем становился все сильнее, а щели в старых окнах их съемной квартиры уже сейчас начинали напоминать о себе не самым приятным образом. Гарри сильнее закутался в мягкое пуховое одеяло, на которое несколько дней назад пролил чашку Эрл-Грея, когда пытался закончить песню, о написании которой уже успел пожалеть. Возможно, он начал жалеть и о том, что вообще вышел из дома прошлым вечером. А может и о том, что сюда переехал. Он еще не определился, когда именно успел свернуть не туда. К счастью, сегодняшний день обещал быть менее насыщенным, а значит, он сможет как следует отдохнуть и привести мысли в порядок. Может быть, они с Найлом вновь посмотрят бессмысленное малобюджетное кино и закажут тайской еды, может, сыграют несколько раундов в FIFA и, если повезет, смогут втянуть в это Майкла, который обещал подключиться по интернету. Все это звучит замечательно, если не учитывать то, что на часах почти десять, а Гарри до сих пор не вылез из подобия кокона, в который завернулся, отчаянно пытаясь спрятаться от самого себя и внешнего мира. Доносящийся из глубины квартиры грохот посуды напомнил Гарри о том, что полностью избежать этого невозможно, а значит, волей-неволей ему придется переварить все свои мысли на ногах, даже если ему совершенно не хочется делать это вовсе. Что ж, он может это сделать, если будет считать, что это не имело никакого значения. С такой мыслью он берет в руки почти севший мобильник, который забыл поставить на ночную зарядку, увлекшись изучением нескольких статей о Томлинсоне в прессе. Гарри был пьян, а все эти вкладки открывались сами по себе. Очевидно, так и было. В глаза ему сразу бросились несколько непрочитанных сообщений, которые мгновенно пробудили муки глубоко спрятавшейся внутри совести. По крайней мере, Гарри осознает, что вчерашнее бегство из бара едва ли можно считать поступком взрослого человека в здравом уме и твердой памяти. Эд: Я записал нас в очередь на дуэты, а ты бросил меня как последняя сволочь, Стайлс!!! П.с. Какой-то парень только что чертовски круто исполнил Адель и знаешь что??? Ты бы увидел это, если бы не свалил не попрощавшись! П.п.с. Я все еще зол и жду от тебя объяснений!!! П.п.п.с. И я волнуюсь. Майкл: Парни хотят затащить тебя к нам на репетицию. Позвони, если почувствуешь себя лучше, хх Лиам: Найл сказал, что тебе стало плохо вчера, и поэтому вы ушли раньше. Надеюсь, ты в порядке, приятель! Зейн: Позвони, если что-нибудь понадобится, мы волнуемся, хх Джемма: Не дай бог, ты снова что-то натворил… «Еще как натворил, Джемс, и лучше тебе об этом не знать», — подумал он, так и оставив все сообщения без ответа. Он швырнул телефон обратно на тумбочку, мысленно обещая ответить немного позже. Когда придумает, что вообще отвечать. Гарри был готов убить вчерашнего себя, который совершенно бессовестно заставил волноваться всех вокруг, когда сбежал из того заведения, как пугливый олененок с расширенными пустыми глазами. И он до сих пор продолжал корить себя за то, что тогда, часом позже, захлопнул дверь прямо перед носом Найла, отчаянно пытавшегося вытянуть из него хоть кусочек правды о том, что произошло в тесной уборной. И очевидно ему потребуется немного больше времени, чем у него есть до начала следующей рабочей недели, чтобы прийти в себя и понять, что делать дальше. Может, Гарри нужно немного больше времени, чтобы разобраться в себе. Увы, времени у него почти нет, поэтому он решает просто дышать. Вдох, выдох. Он будет в полном порядке. Гарри вытянулся на кровати, бесцельно устремляя взгляд в потолок. На губах все еще ощущался легкий привкус вчерашних прикосновений, а спутавшиеся кудри, казалось, впитали в себя аромат чужого одеколона, который вымоется после утреннего похода в душ, но так и останется в его подсознании на еще некоторое время. Время, которое потребуется ему для того, чтобы понять, почему со вчерашнего дня он не может перестать чувствовать себя грязным, напуганным и неправильным. Это слишком для него. У дверного проема раздался протяжный скрип половицы, на которую опустилась нога Найла. Он сверлил кудрявого взглядом и, если так подумать, то имел на это полное право. Удивительно, как свежезаваренный чай в его руках еще не полетел в сторону Гарри, после его вчерашнего поведения. — Ты — ебанная королева драмы, которая вынудила меня заваривать тебе утренний чай в постель, потому что мне все еще нужны объяснения, — протянул ирландец, не двигаясь с места. Эйч фыркнул, потому что знал, что это правда. Ему все равно не удастся прятаться под одеялом слишком долго. — Не помню, чтобы заставлял тебя делать это, — хрипло произнес Стайлс в свою защиту. — Просто скажи спасибо и выпей этот чертов чай, ради всего святого, Гарольд. — Спасибо, Ни. Передав ему в руки большую кружку с горячим напитком, Найл забрался на прогибающийся матрас Гарри, лишая того всех возможных путей отступления. Сделав несколько небольших глотков, Стайлс оставил свой чай на тумбочке, надеясь случайно не опрокинуть его позже, и придвинулся ближе к Найлу. Тот без зазрения совести перетянул на себя половину одеяла, чтобы прикрыть им свои мерзнущие ноги. «Вот же мудак», — мимолетно пронеслось в голове Гарри, прекрасно понимавшего, что такая близость показывает, что Найл не отстанет от него, пока не узнает все, что гложет его нелепого друга изнутри. Он глубоко и искренне любит этого крашеного ирландца, но даже это не является веской причиной для того, чтобы делиться своим одеялом с соседом в это холодное утро. Гарри дергает кусочек ткани на себя и Найл почти без сопротивления отдает его. — Итак, — откашлявшись, начал он, наблюдая за хмурым выражением лица кудрявого, — ты расскажешь мне, что, черт возьми, с тобой происходит, или для этого мне нужно приготовить еще и обед? Уголки губ Стайлса слегка дернулись, и хоть он не намерен смеяться над шутками в данный момент, это разряжает обстановку, и парень придвигается ближе к соседу, укладывая голову тому на плечо друга. — Я просто немного запутался, знаешь. Еще хриплый ото сна голос звучал чересчур неуверенно, и от осознания этого Гарри стало тошно от самого себя. Ему 26 — самое время прекратить чувствовать себя как напуганный подросток, в конце-то концов. — Хорошо, — осторожно произнес в ответ блондин, повернув голову к почти лежащему на нем парню: — Надеюсь, ты понимаешь, что я все еще жду хоть каких-то уточнений. — Я знаю, да, — тихо произнес он. Гарри мял в руках уголок одеяла, собираясь с мыслями и словами. Что он должен сказать? Что он впервые поцеловал мужчину? Что это был его начальник, отношения с которым едва ли можно было описать словом «сложные»? Или то, что он действительно не оказывал ему никакого сопротивления вчера? Произнести это вслух оказалось куда сложнее, чем позволить этому случиться в дешевом баре с пятничным открытым микрофоном. Гарри нужно еще немного времени. — Не подумай, что я тебе не доверяю или боюсь твоего осуждения, просто я… Он врет. Нагло врет, потому что на деле боится осуждения не только со стороны самого себя, но и других людей, даже если знает, что Найл никогда не поступит так с ним. Есть еще один человек, который никогда не осуждал его даже в самые паршивые времена. Гарри думает о том, как сильно ему нужна сестра. Прямо здесь и сейчас. — Хочу увидеть Джемму, — произнес он, увиливая от разговора. Найл был не в восторге от таких попыток, но не стал возражать, разумно предположив, что девушка поможет ему вытянуть из ее не совсем удачливого брата все ответы. — Я разговаривал с ней утром, и она волнуется не меньше меня, Эйч. Послушай, — Найл сделал паузу, запустив пальцы в растрепавшиеся кудри, беспорядочно раскинувшиеся на его плече, — я понятия не имею, что случилось, но как бы там ни было, я не хочу, чтобы ты держал это в себе. Мы со всем разберемся, ладно? Так же, как и всегда. — Навряд ли тут можно сделать что-то, Найлер, — со смешком произнес в ответ Стайлс. Ему совсем не смешно на самом деле. — Я сделаю вид, что не услышал этого, — серьезно произнес ирландец, заглядывая в зеленые глаза друга. — Допей свой чертов чай, из-за которого я почти обжег руку двадцатью минутами ранее, и прими душ. Без обид, Гарольд, но от тебя все еще воняет вчерашними рыбными закусками и алкоголем, — кудрявый хотел было возмутиться, но Найл, решивший высвободиться из-под веса кудрявого, вынудил его принять сидячее положение и оставить все свои недовольства при себе. — Я тогда пока позвоню Джемме, попрошу ее приехать и захватить по дороге что-нибудь съедобное. Умираю с голоду. — Ничего нового, — уже менее сонно вставил парень. Вымученная улыбка впервые за утро сменилась на что-то более теплое и эмоциональное. Считайте, это маленький прогресс. — И да, Гарри, — добавил Найл, застывший в дверном проеме. — Все будет хорошо. Вне зависимости от того, что ты там себе напридумывал. Стайлс кивнул, не успев подобрать нужных слов, когда блондин уже скрылся в гостиной. Не то, чтобы он не верил его словам. Нет. Просто разобраться с тем, о чем боишься даже заговорить вслух, будет немного сложнее, чем может показаться на первый взгляд. И разгрести все последствия этого тоже будет непросто.***
Пока Гарри отчаянно пытался собрать влажные волосы в пучок, из противоположного конца квартиры послышался приглушенный стук во входную дверь, подтверждающий, что Джемма действительно была готова примчаться к ним задолго до звонка Найла. Благодаря горячему душу, Гарри удалось собраться с мыслями и смыть с себя остатки вчерашнего дня. Запотевшее от пара зеркало лишило его необходимости рассматривать вереницу красных отметин, оставленных прошлым вечером на его шее. Это к лучшему. Ему почти не приходится думать об этом, когда он выходит из тесной комнатке, направляясь вглубь квартиры. Возможно, о том, что ему придется сейчас говорить, стоило подумать до того, как он впустил язык своего начальника в свой рот. Ну, или хотя бы до того, как вылез из-под одеяла, служившего своеобразной личной границей, отделявшего его совсем не гейскую натуру от остального мира. В конце концов, это был просто один поцелуй с мужчиной, с которым совсем недавно его связывала взаимная неприязнь, а теперь он сможет лишить его карьеры и еще бог знает чего. В тот момент Гарри, по всей видимости, думал задницей. Да, определенно только ей. Гарри тяжело вздохнул, поправляя свою свободную домашнюю футболку, противно прилипающую к еще влажному телу так же, как и поношенные серые треники на ногах. Он выглядел по-домашнему неряшливо, и это вполне отражало его разбитое эмоциональное состояние. Ему нужно собраться и объясниться за свое вчерашнее поведение, которое больше походило на ребячество. Обоснованное ребячество, в котором был виноват Луи Томлинсон, если быть точнее. Стайлс почти смог убедить себя в том, что готов, когда голос сестры заставил его вздрогнуть: — Гарри! — воскликнула девушка, заметившая брата в дверном проеме кухни. — Привет, Джемс, — ответил он, и уголки его пухлых губ приподнялись, образуя улыбку. — Прошу, скажи, что ты принесла завтрак. — За кого ты меня принимаешь, дорогой? Не могла же я оставить моих любимых мальчиков голодать, — ответила она после того, как обняла Стайлса, пустой желудок которого скручивался только от одного запаха ароматных сэндвичей и свежего кофе из Старбакса. Возможно, завтрак поможет справиться с неотступающей тошнотой, которая преследовала его с самого вечера. — Ты лучшая, знаешь? — нежно произнес он, задавая риторический вопрос. — Знаю, Гарольд, — подтвердила девушка. Завтрак стал отличным поводом для того, чтобы завести непринужденную беседу о погоде, работе Джеммы и совместных счастливых воспоминаниях из прошлого. Не то чтобы это было необходимо, но Гарри решил, что именно это позволит ему избежать встревоженных взглядов сестры и лучшего друга хотя бы до того момента, как он управится с едой. Между прочим, эти сэндвичи были весьма хороши, и могли бы быть еще лучше, если бы прямо сейчас на него не пялилось сразу несколько пар глаз. — Прекратите смотреть на меня так, словно я умираю, — неразборчиво пробурчал он, прожевывая крупный кусок булки и запивая его почти остывшим кофе. Найл поднял руки в знак капитуляции и собрал всю посуду со стола, отправляя часть в мусорку, а другую — в переполненную металлическую раковину. Стало тихо. Напряжение, собиравшееся в воздухе, казалось, можно было пощупать руками, и это было вполне ожидаемо. Джемма не сводила с него глаз, молча ожидая хоть какого-то слова из уст брата, и когда Найл оторвался от посуды и, облокотившись о столешницу и скрестив руки на груди, кудрявый понял, что нет смысла тянуть еще дольше. Ему бы все равно пришлось сказать это хоть кому то, чтобы не дать тревожным мыслям съесть себя изнутри. «Молодец, Гарольд, натворил дел, а теперь самое время их расхлебывать», — подумал он про себя, откашливаясь. — Прежде всего, я бы хотел извиниться за то, что заставил вас волноваться, — начал он, и, заметив, что Хоран намеревается его перебить, продолжил: — И мне будет куда проще, если вы перестанете смотреть на меня так, словно я вот-вот сломаюсь. Мне жаль, что вам приходится переживать из-за меня, просто… — Гарри вздохнул, не в силах закончить. «Я просто вляпался по самые уши, и совсем не хочу это исправлять», — подумал он про себя. — Просто выкладывай, что ты натворил, и мы поможем тебе разобраться с этим, — на выдохе протянула девушка, обращаясь к брату. — Что бы там ни было, мы всегда готовы помочь и… — Я целовался с Луи, — перебил ее Гарри. Он сказал это. Резко и почти безболезненно. Словно отодрать пластырь от лодыжки. Стайлс только что произнес это вслух, наконец признавшись самому себе и окружающим, что это произошло. В воздухе повисла тишина, которая заставила его оторвать взгляд от собственных вспотевших ладоней и посмотреть на сидящую рядом сестру и Найла. Несмотря на то, что их эмоции были неоднозначны, они скорее были озадачены и удивлены, нежели разочарованны. Возможно, он сможет обойтись только парочкой нотаций от самых близких людей. — Луи, который Луи? — переспросил Хоран, прибывая в явном замешательстве. — Нет, блять, какой-то другой Луи, — слишком раздраженно ответил Гарри, сразу же жалея о неконтролируемому оттенку недовольства, который приобрел его голос. Он потерял право на то, чтобы раздражаться из-за того. Он впутался в это добровольно. — Мистер Томлинсон, да. Тот самый Луи. Найл приподнял брови, и уже через несколько секунд приоткрытые от удивления губы расползлись в ухмылке. Переглянувшись с Джеммой, а затем, вновь посмотрев на кудрявого и заострив внимание на его шее, покрытой пятнами, ирландец громко засмеялся. Гарри в недоумении мотал головой из стороны в сторону, пытаясь понять причину такой реакции, и заметно напрягся, когда не придумал ничего вразумительного. Наверное, куда лучше было бы придумать отговорку, в которой бы фигурировала некая незнакомка, не имеющая никакого отношения ни к его работе, ни к его взаимоотношениям с друзьями, ни к чему бы то ни было еще. Хотя, может он поступил правильно, раскрыв все карты до того, как это успело перерасти во что-то более серьезное, чем один незначительный поцелуй. Нет ничего смешнее правды, так ведь? — Милый, ты же понимаешь, что нас не волнует, с кем ты целуешься, если тебя это устраивает? — осторожно произнесла Джемма, слова которой на фоне звонкого смеха блондина теряли свою серьезность. И да, Гарри понимал это. После того, как он кивнул, девушка дотронулась до его руки, поглаживая ее тыльную сторону. — Тебе не нужно стыдиться этого, бояться или волноваться о том, что подумают окружающие, верно Найл? — она подняла на него смирительный взгляд, призывая заткнуться и отнестись к этому серьезнее. — Конечно, Эйч, — подтвердил Хоран, похлопывая друга по плечу, — и тебе не было никакой необходимости врать о том, кому ты посвящаешь песни. — Я не посвящал ему никакие песни! — запротестовал он, и ни в коем случае не врал. Это были просто образы, не более того. Несомненно. — Ну, конечно, дорогой. Гарри отчаянно продолжал врать не только себе, но и самым близким людям, которые принимают даже эту часть его поведения, с недавних пор вошедшую в привычку. На самом деле, такое поведение было весьма предсказуемым, но противное, скребущее изнутри чувство страха перед этим разговором не давало ему покоя до этого момента. Осознание, что никто не собирается убеждать его в том, что он снова делает что-то не так, успокаивало, и это действительно имело значение. Единственные логичные объяснения тому, что происходит на этой тесной кухне: праведное поведения Стайлса в прошлой жизни или уникальная способность окружать себя потрясающими людьми, любовь и заботу которых он никогда не сможет по-настоящему заслужить. — Когда я шутила насчет того, что нельзя не попытаться соблазнить такого горячего начальника, я не знала, что ты действительно прислушаешься к моим советам, — задумчиво произнесла девушка, сразу же одергивая себя: — Я не имела в виду ничего плохого. — Я знаю, Джемс, — Гарри шумно вздохнул, опуская глаза в пол. — Я правда не думал, что такое может произойти, знаешь? Еще недавно я был убежден, что он ненавидит меня в школе и за ее пределами. Просто… Наверное, я просто упустил тот момент, когда это все перешло в поцелуи в общественных туалетах. — Убереги нас от подробностей, — фыркнул Хоран. — Заткнись, Найлер. Стайлс усмехнулся, вновь покручивая в голове недавние события. Чужие губы, руки, холодные голубые глаза с расширившимся зрачком. Все сводилось только к Луи. И, возможно, сейчас он впервые перестал чувствовать отвращение к самому себе, думая об этом снова и снова. Луи, Луи, Луи. Скручивающийся только при одной мысли об этом человеке желудок служил своеобразным сигналом, говорящим: «беги, пока можешь». Гарри не собирался действовать так. — Я боюсь, что мне понравилось это, — тихо добавил он, вновь переводя взгляд с сестры на Найла и обратно. — Что если мне захочется повторить это снова? — голос дрогнул от честного признания. Вероятно, еще слишком рано поднимать такие темы, но Гарри должен быть готов ко всем возможным вариантам того, что его ждет в понедельник. — Просто поговори с ним, ладно? Он не монстр, Гарри. — Нуууу… — протянул Найл, хмурясь. Джемма решила не давать ему продолжить свою мысль, за что Стайлс младший действительно был ей очень признателен. — Постарайся немного отвлечься сегодня, чтобы еще раз обдумать это позже, хорошо, милый? Мы можем посмотреть какое-нибудь легкое кино, чтобы расслабиться. У меня сегодня последний свободный день в Донни, поэтому я могу остаться с вами часов до шести, — предложила девушка, снова принимаясь поглаживать руку парня. — Хорошо, — согласился Гарри, поправляя почти полностью развалившийся пучок. Вечер фильмов — это всегда хорошо, а сегодня — особенно. — Что будем смотреть? — Сумерки? Как раз успеем посмотреть всю сагу за день. Найл? — Не имею никакого права отказать Эйчу в удовольствии восхититься красотой Эдварда Каллена, — сквозь смех произнес ирландец, призывая всех переместиться в гостиную. Гарри притворно фыркнул, но оставил это замечание без комментария. Его сердце было переполнено любовью и бесконечной благодарностью за то, что кто-то действительно заботится о нем даже в то время, когда он умудряется лажать на каждом шагу.***
Lana Del Rey — Mariners Apartment Complex
Суббота прошла на удивление хорошо, и то, что у Гарри практически не было возможности остаться наедине со своими мыслями, положительно сказалось на его эмоциональном состоянии и принятии произошедшего в целом. Джемма задержалась у них даже дольше, чем планировала, а после того, как за ней заехал Эштон, пригласивший девушку на свидание, оставшиеся дома Гарри и Найл сыграли несколько партий в FIFA. После целых трех проигрышей подряд Хоран включил настоящую королеву драмы, начав обвинять кудрявого в том, что тот играл нечестно, а сам он поддавался лишь потому, что считал своим долгом утешить расстроенного друга таким образом. Придурок. По комнатам они разбрелись еще до полуночи, и только когда Гарри остался наедине со своей кроватью, телефоном и спутавшимися мыслями, он вернулся к тому, о чем старался не думать с самого утра. Луи Томлинсон. Луи Томлинсон, который смотрел на его выступление, а потом поцеловал его в туалете. Луи мать его Томлинсон, который прочно поселился в кудрявой голове Стайлса и перевернул там все вверх дном. Когда тело Гарри коснулось простыней, он прокрутил в голове слова Джеммы, безобидные шутки Найла и решил, что, возможно, ему стоит перестать сопротивляться и все-таки поддаться своим желаниям. Может быть, ему действительно понравилось целовать Луи, чувствовать на себе его пристальный взгляд и ощущать, как его изящные пальцы забираются под ткань свитера, с силой сжимая талию. Может быть, ему даже захочется повторить это где-нибудь, где поверхность для его задницы будет более мягкой и чистой. Может быть, но это совсем не точно. Гарри пролистал свою неинтересную ленту Инстаграма и вновь совершенно случайно забрел на пустой аккаунт своего начальника, который не давал ему покоя с самой Хэллоуинской ночи. Страницы Луи в сети — призраки, которые не дают о нем совершенно никакой информации, и не то чтобы Гарри намеревается его сталкерить, просто ему нужно узнать о нем хоть что-то, дающее понять, что он такой же обычный человек, как и все остальные. И если это действительно так, то, возможно, прямо сейчас мистер Томлинсон думает о пятничном вечере так же, как и Гарри. Даже на мгновение допустив такое, парень усмехнулся. Может, Инстаграм и не способен дать Гарри ничего интересного, но он точно знает, что может. Еще до того, как он впервые переступил порог Doncaster Meritocratic High School, Стайлс тщательно изучил все статьи в местных издания, где упоминалось имя молодого директора самой престижной школы города, и считает, что загуглить его имя вновь — отличная идея. Уже через несколько секунд его палец замирает в том месте экрана, где находится ссылка на старую страницу мужчины на Фейсбуке, которую, Гарри вообще-то никогда не планировал посещать. Ну, видимо, до сегодняшнего дня. Пока прогружалась страница мобильного приложения, совесть и здравая часть его мозга отчаянно кричали о том, что сейчас самое время отступить и никогда не повторять этого вновь. Гарри уважает чужую личную жизнь и никогда не стал бы вести себя подобным образом, если бы речь не шла о самом закрытом и отстраненном человеке из всех, кого ему довелось повстречать. Он был готов отступить, закрыть социальную сеть и лечь спать с почти полной уверенностью в том, что его не интересует Луи Томлинсон и его прошлое, но Гарри послал все это к черту в тот момент, когда увидел фотографию улыбающегося парня с растрепанными каштановыми волосами на аватарке профиля. «Просто дыши, Гарри» — повторял он про себя, концентрируя внимание на знакомых, но в то же время таких чужих чертах лица. Не сложно было догадаться, что его страничка не активна уже несколько лет. Листая его ленту вниз все дальше и дальше, Гарри поражался, насколько сильно человек на фотографиях отличается от того Луи, которого он знает сейчас. На последнем загруженном фото с Лиамом, они оба выглядят значительно моложе, и если огонек в глазах Пейна и сейчас остался неизменным, Луи выгорел, и сердце Гарри сжимается, когда он думает о том, что с ним произошло за это время. Некоторые фото в профиле совершенно бессмысленные: стандартный завтрак в какой-то дешевой кафешке, несколько улиц Донкастера при свете дня и в ночное время, много фото собак, которые то ли принадлежали Томлинсону, то ли просто слишком сильно ему нравились. Гарри расплылся в улыбке, когда увидел среди этих бессмысленных картинок фото совсем маленьких близняшек, которые повисли на Луи так, словно он их собственный якорь. Стайлс был готов даже сохранить это, чтобы в дальнейшем посмеяться вместе с девочками над причудливым выражением лица Фиби, но не придумал никакого вразумительного ответа на то, почему он шерстит старую страницу Луи на Фейсбуке в поисках чего-нибудь интересного. Особое внимание приковывали к себе фотографии времен учебы Луи в университете. Увидев фото Томлинсона на футбольном поле, Гарри вспомнил недавний матч учителей с учениками, который действительно стал отличной возможностью для Луи проявить себя. Думая об этом, Стайлс пытался представить, какого было знать шатена до всего того, что произошло с ним после. Среди фото со времен университета, Гарри наткнулся на то, что заставило его сердце сжаться. Очевидно, фото было сделано не меньше десяти лет назад, и то, каким счастливым выглядел Луи, обнимающий маму, не поддавалось никакому описанию. Кудрявый еще долго рассматривал то, как вокруг глаз будущего директора DMHS собрались мелкие морщинки, вызванные его широкой, искренней улыбкой. Он выглядел по-настоящему счастливым, и Гарри не мог смириться с мыслью о том, что сейчас этот жизнерадостный парень с растрепанными волосами и в растянутой футболкой с супергероями превратился в того, от кого веет холодом за несколько метров. Жизнь — паршивая штука, и Гарри чертовски жаль, что тому беззаботному Луи пришлось убедиться в этом. Парня начало тошнить от того, что он нагло лезет в то, что его не касается. И в тот момент, когда он был готов вернуться назад, со стоящим перед глазами образом улыбающегося Томлинсона, Гарри заметил его фотографию с парнем, который, очевидно, не являлся просто знакомым, однокурсником или другом. У Луи были отношения, скорее всего несколько, если учесть то, как хорошо он целуется, и это осознание словно окатило Стайлса ледяной водой. У Луи был парень. Парень на фото был милым, скорее всего высоким, если тот, сидя, умещался в объятиях Томлинсона, едва ли оставаясь ниже Томлинсона, стоящего в полный рост. Может, они действительно любили друг друга. Вместо полноценного описания к этой слащавой фотографии Луи поставил сердечко. Ох уже эти чертовы влюбленные парочки. И этот чертов Луи Томлинсон. Если быть честным, то это в самом деле переходит все границы дозволенного. Гарри смотрит на фотографию гораздо дольше, чем должен, не имея никакого права испытывать неприятные чувства только из-за того, как два счастливых парня из не такого далекого прошлого растворяются друг в друге на этом снимке. Гарри не имеет никакого права на ревность, потому что едва ли успел осознать, что может быть ему нравятся не только девушки, после одного поцелуя со своим начальником. Он не имеет на это права, но он все равно чувствует, как какое-то странное чувство скребется внутри, не поддаваясь никакой логике. Гарри просто не может себе позволить чувствовать что-то, глядя на это фото. Он откидывает почти разрядившийся телефон на тумбочку и мгновенно закрывает глаза, пытаясь поскорее уснуть. Выходит не сразу и то, что он продолжает возвращаться к мыслям о своем начальнике и его прошлых отношениях, не дает ему покоя даже тогда, когда веки плотно смыкаются, а мозг погружается в беспокойный сон на следующие несколько часов.***
Arctic Monkeys — Why’d You Only Call Me When You’re High
— Я не буду искать для тебя аспирин завтра утром, — недовольно протянул Гарри, облокотившийся о стену. — Я еду к Барбаре, а не в ночной клуб, Гарольд, так что заканчивай ныть. Найл крутился у небольшого зеркала в коридоре, пытаясь убедиться в том, что не кажется подростком в своей старой цветной шапке с помпоном. Устав убеждать его в том, что он выглядит вполне сносно, Стайлс двинулся на кухню и, после непродолжительных поисков нужного предмета в шкафчиках, выудил оттуда бутылку красного вина, которое отправил на верхнюю полку холодильника для охлаждения. Он не собирался проводить вечер воскресенья в трезвом одиночестве, если уж его сосед решил свалить на свидание с девушкой. — Передавай ей привет, — высунув голову в дверной проем, соединяющий кухню с коридором, крикнул кудрявый, услышав знакомый звон ключей Найла. — Обязательно, — он сделал паузу, открывая входную дверь, и продолжил, когда оказался за порогом их съемной квартиры. — Не скучай, дорогой. — Уж поверь, не буду, — фыркнул себе под нос оставшийся в одиночестве парень. Не то, чтобы он пытался удержать Хорана дома или завидовал тому, что личная жизнь того впервые превратилась во что-то действительно серьезное и стабильное, просто он был не готов к тому, что останется дома после того, как полночи думал о заброшенной странице на Фейсбуке, некогда принадлежащей его горячему начальнику. И то, что Гарри признает это, дает все основания для беспокойства, когда он остается наедине с самим собой. Парочка бутылок крепкого красного вина, недавно купленного со скидкой в ближайшем супермаркете, пупырчатая упаковка от недавно приобретенной гитары, в которую та была тщательно завернута, и какая-нибудь закуска, оставшаяся со вчерашнего дня — то, что может скрасить этот вечер и его мысли. Включив фоном совершенно неинтересное реалити-шоу, чтобы избавиться от давящей на него тишины, Стайлс достал винный бокал и темную бутылку с уже прохладной жидкостью. Переместившись на мягкий диван в гостиной, парень откинулся на спинку и закинул ноги на кофейный столик, едва не столкнув тарелку с остатками начос. Если бы Найл сделал тоже самое прямо сейчас, кудрявый, вероятно, был бы готов убить его за полетевшие в стороны крошки. Но ему позволено вести себя так хотя бы сегодня. Только на один вечер. Откупорив вино, он наполнил бокал и сделал первый глоток, прикрывая глаза. Гарри хотел бы напиться прямо сейчас для того, чтобы отключить мозг и забыть обо всем, что тревожит его. Это даже смешно. Гарри всего 26, и вместо того, чтобы выбираться куда-нибудь с друзьями, заводить отношения или мимолетные интрижки на одну ночь, он торчит дома, размышляя о возможных изменениях в плане проведения своих уроков и о своем начальнике, который дал на это разрешение сразу после того, как закончил оставлять засосы на его оголенной шее. Еще смешнее будет, если окажется, что мимолетно произнесенное согласие Томлинсона было просто шуткой, и завтра он вновь откажет ему в реализации этой идеи. А если и нет, то в том, чтобы позволить Гарри еще раз почувствовать на себе его губы. Разумеется, исключительно для некоего эксперимента над самим собой. Не более. Первая бутылка вина почти закончилась, когда Гарри решил положить в холодильник вторую. Он имеет полное право расслабиться. Поэтому, когда то бредовое шоу по одному из телевизионных каналов сменилось вечерними новостями, он решил, что куда уместнее будет включить Леди Гагу вместо того, чтобы продолжать слушать о реставрации двух лондонских музеев. Действительно, покажите того, кто не любит Леди Гагу, и Гарри с уверенностью скажет, что этот человек ненормальный. С первых секунд звучащей из колонок мелодии Гарри начал подпевать, покачивая бедрами в такт музыки. Голова немного подкруживалась, и завтра утром он будет жалеть о том, что поддался слабости и вполне обоснованному желанию немного напиться. Расплачиваться за всякие мимолетные порывы на следующий день, уже начинает входить в привычку. Он плавно передвигался по квартире, создавая многоголосую гармонию вместе с певицей, чей голос разносился по помещению. Легкие движения и покачивания на месте отзывались приятным теплом в мышцах. Горьковатый вкус алкоголя во рту отвлекал от всего, что тревожило кудрявую голову. И когда сильные басы на припеве отдавались вибрацией в каждой клеточке тела, Стайлс почувствовал себя как нельзя хорошо, стараясь раствориться в этом моменте и продлить его на столько, на сколько это вообще возможно. Но здесь Вселенная решила спустить его обратно на Землю. Неожиданно раздался противный рингтон его мобильника, мешавший насладиться музыкой современной иконы поп-музыки, и Гарри выругался, громко и грубо. Он не поедет вытаскивать Найла из передряги, если тот по глупости влип куда-то по дороге к Барбаре. Он поставил песню на паузу и направился к телефону, который продолжал раздражающе звонить намного дольше, чем это происходит обычно. Что ж, похоже, Хоран действительно решил испортить его вечер еще больше, чем тогда, когда решил бросить его в одиночестве. И какого же было его удивление, когда он понял, что это совсем не Найл. «Мистер Томлинсон», мерцающее на экране его вибрирующего телефона могло бы ввести его в ступор и вызвать новую волну паники, если бы он не был достаточно пьян для того, чтобы засмеяться. Иронично, что такое происходит только тогда, когда Гарри с трудом может выговорить свое имя, а после событий пятничного вечера, от которого полностью отойти ему по-прежнему не удавалось, ему тяжело даже подумать о том, как говорить со своим начальником прямо сейчас. Возможно, после этого Луи Томлинсон усвоит урок и перестанет звонить ему в самый неподходящий момент. Стайлс берет телефон в руку и откашливается прежде, чем принять вызов. Ему жизненно необходимо придать голосу серьезность и официальность. Это же его начальник как-никак. В его груди поселилось нехорошее предчувствие. — Мистер Томлинсон? — почти внятно и почти четко произносит он, тщательно скрывая дрожь в голосе. По крайней мере, вне зависимости от причины звонка Луи, бушующий в крови алкоголь позволяет ему не чувствовать себя неопытным подростком, который пытается поговорить с понравившейся девчонкой. Ну, в его случае не совсем с девочкой. — Гарри, — глухо произносит мужской голос, от которого по коже кудрявого мгновенно расползаются мурашки. Хрипотца, с которой Луи произнес его имя, оказывала на его затуманенный рассудок странное воздействие. Было совершенно неясно, почему звонкий голос Томлинсона приобрел такую окраску, но Гарри определенно нравилось это. Так нравилось, что он был не в силах ответить, продолжая лишь молча слушать дыхание мужчины, вылетавшее из динамиков ее телефона. — Некоторые классы завтра едут в Музей Естествознания в Лондоне. Поэтому твоих уроков завтра не будет, — продолжил он, позволяя Гарри растворяться в его голосе, заставляющем облокотиться о стену, чтобы не упасть. — Но это все еще рабочий день, даже если твои уроки выпадают. Тебе тоже придется принять участие в окультуривании детей через несколько дней, так что зайди к Лиаму в районе обеда и заполни несколько бумажек. Он сам объяснит тебе все позже. — Да, да, конечно, я зайду к нему, — на автомате выпалил парень в ответ, пытаясь дышать глубоко и размеренно. И даже несмотря на то, что он пьян, Гарри прекрасно понимает, что ему что-то не договаривают. Он чувствует себя чересчур смелым для того, чтобы промолчать. — Только я не понимаю, почему не Лиам сейчас разговаривает со мной, если ему так это необходимо. — Думаю, у него есть дела поважнее. Гарри услышал легкий смешок на том конце провода. Он готов поклясться, что Томлинсон специально издевается над ним, продолжая проверять его на прочность. Боже, он действительно начал жалеть, что вообще ответил на звонок несколькими минутами ранее. Теперь выбора нет, поэтому Стайлс решает продолжить ту игру, которую сам и начал. — А у тебя разве нет? Казалось, Гарри и сам не ожидал, что произнесет это вслух, поэтому совсем не удивился, когда вместо ответа было слышно лишь тяжелое дыхание Томлинсона. Молчание не продлилось долго. — Я отложил их на потом, чтобы самолично убедиться в том, что ты узнаешь о своем внеплановом выходном, — отчеканил мужчина с напускной серьезностью в голосе. Стайлс уже собирался фыркнуть в ответ, когда Луи добавил: — И чтобы убедиться, что ты в порядке. «Тебе стоило убедиться в этом в тот момент, когда ты решил засунуть свой язык мне в рот», — Гарри решил не произносить это вслух. — Даже так? — вопросительно протянул он, усмехнувшись. — С чего бы мне быть не в порядке, мистер Томлинсон? Он решил послать к черту еще все в тот момент, когда ответил на звонок своего начальника будучи в не самом трезвом состоянии. Ему нет смысла избегать Луи, потому что им все равно придется обсудить это рано или поздно. Гарри предпочел бы, чтобы это произошло поздно, но он согласен переложить это право выбора на другого. — Просто хотел убедиться, что это не принесет мне проблем. Он хотел засмеяться. Немудрено, что этот эгоистичный карьерист думает только о себе и о том, как бы избежать дальнейших разбирательств, если Стайлс неожиданно подаст на него официальную жалобу в отделе кадров. Осмыслив произнесенную мужчиной фразу, кудрявый почувствовал некое преимущество, подогреваемое той уверенностью, которая постепенно охватывала его опьяненный разум. — Это — это что? — спросил он, скорее дразня Томлинсона, чем дожидаясь от него объяснений. Они оба прекрасно понимают, о чем идет речь. — Мы оба знаем, о чем я, — доносится глухой ответ из динамиков мобильника. Гарри бы даже предположил, что Луи нервничает, раз запнулся посреди фразы. Но ведь все знают, что Луи Томлинсон никогда не нервничает из-за таких пустяков. — Боитесь сказать это вслух, мистер Томлинсон? — Гарри откровенно давил на него, совсем не отдавая себе отчет в том, как подобные выходки могут отразиться на их взаимоотношениях в дальнейшем. Вероятнее всего, завтра он не сможет даже посмотреть ему в глаза, если они случайным образом пересекутся в школьном коридоре. Гарри не думает об этом сейчас. — Сказать, что ты стонал мое имя, пока я оставлял на твоей шее засосы? Или то, что ты до сих пор не предоставил мне переделанный план твоих занятий, как обещал ранее? Что из этого мне лучше произнести вслух? Парень был слишком самонадеянным, когда решил, что сможет загнать Луи в угол своими бессмысленными фразами. Что ж, теперь же в угол загнали его. Все, что Гарри остается делать — это жадно глотать воздух ртом, потому что всего одной фразы хватило для того, чтобы по его коже пробежали мурашки. Возможно, для Томлинсона это тоже имеет какое-то значение. Ну, или он просто хочет добиться смерти Гарри прямо сейчас. — В любом случае, тебе не стоит переживать по этому поводу, если тебе было необходимо услышать это, — выдавливает из себя Стайлс, не находя более вразумительного ответа. Они просто однажды поцеловались. В этом нет ничего незаконного. Он согласился на это добровольно. И все же, этого маловато для того, чтобы Гарри согласился с тем, что он стонал имя своего начальника тем вечером. Все было совсем иначе. — Я надеюсь на это, — спустя продолжительную паузу наконец отвечает мужчина. Его шумное дыхание на том конце провода заставило кудрявого прикрыть глаза и неосознанно подстроить свое сбитое дыхание под чужое. Он так и не открыл глаза когда услышал: — Спокойной ночи, Гарри. Просто «Спокойной ночи, Гарри». Его внутренности не должны сжиматься от такого. Он не должен так реагировать на это. — Спокойной ночи, Луи, — отозвался Гарри, отключаясь и плюхаясь на диван. Это было слишком. Что бы не произошло после, единственное, в чем Гарри был всецело уверен, так это в том, что он ввязался в полное дерьмо, от которого вряд ли сумеет сбежать. Он обещает себе подумать обо всем завтра утром, когда будет страдать от жуткой головной боли и неприятной утренней тошноты после почти двух бутылок выпитого вина. Стайлс поднимает почти пустую емкость с плещущейся на дне красной жидкостью, допивая до дна то, что было призвано помочь скрасить вечер, оказавшийся куда более насыщенным, чем он себе представлял. Решив не церемониться с разбросанной по гостиной и кухне посудой, кудрявый направился в свою комнату, хлопая дверью. Хоран, вероятно, не будет в большом восторге от такого беспорядка в квартире, но Гарри обязательно загладит эту вину, пораньше забежав в Старбакс завтрашним утром. Точно, прямо так он и поступит. Забыв про уникальное свойство своей кровати — издавать отвратительные скрипы при каждом движении, Гарри плюхнулся на нее, укутываясь скомканным одеялом и устанавливая утренний будильник, который должен разбудить его в холодный ноябрьский понедельник. Понедельник, который не приведет ни к чему хорошему. Он уже был готов отложить телефон на привычное место на тумбочке, когда последний раз решил пробежаться глазами по списку забитых контактных номеров. Недолго думая, Гарри делает то, чего не следует: Он меняет почти привычное «мистер Томлинсон» на краткое «Луи».