Операция «Багровый Рассвет»

После пары дней в изоляции, медитаций и чтения монографий Джедаев на тему контроля гнева и смирения амбиций, Асока остыла и поняла, что перегнула палку, обвиняя Мола не в тех грехах. Она знала, что в военных ситуациях компромиссы неизбежны, но на практике уступать оказалось намного тяжелее, чем описывалось в теории. Особенно, когда знаешь, что правота – понятие относительное. По понятным причинам, Мол не пытался с ней связаться по какому-либо поводу, избегая диалога или выжидая, пока она не образумится и приползёт извиняться, что гордая тогрута не горела желанием делать… Точнее, не была готова, до определённого момента. Изоляция и недосказанность извели Асоку на третий день. Тогда-то она и начала планировать, как оформить их перемирие: подкатывать к Молу в людных местах было нельзя; на собраниях, где она решила теперь не выделяться, и подавно не получилось бы чего-то добиться. Очевидный и единственный вариант был: прийти к нему с повинной в личные покои и поговорить по душам… и может добавить к разговору вино… или кровь… ну и остаться с ним, отдаваясь его милости… Казалось просто, но сподвигнуться на это всё в данной ситуации, запихивая гордость поглубже – ой, как тяжело! Помимо всего, её мучили думы об их союзе и его значении. Она пыталась осознать для чего же их свела Сила. Ведь они были столь разными, что взаимодействие не могло обойтись без конфликтов при любых обстоятельствах. Может эти конфликты имеют значение? Может это уроки нам? Может мы перешли черту, которую не стоило пересекать изначально, и теперь вместо притяжения нас расталкивает, возвращая нас в наши истинные роли — союзников? Впрочем, последнюю мысль Асока сразу же отбросила. Её жутко тянуло к Молу. Словно засасывало в него, как свет в чёрную дыру. Она хотела его тепла, заботы, защиты, близости… От одних мыслей о его руках, у неё скрутило всё внутри. Как же ей хотелось оказаться в его мощных, тёплых объятиях, и вжимаясь ему в грудь, признаться, что она запуталась и не понимает более, чего от неё все хотят! Чего хочет от них Сила? Что хочет от неё сам он? И он бы успокоил её, и "разложил всё по полочкам", сказав, что у них всё получится и что он будет с ней. Всегда с ней. И между ними снова воцарились бы гармония и мир. Избегать Мола дольше становилось невозможно. Стоило наведаться к нему сейчас же, пока он не замкнулся в обиде и не посчитал себя забытым… Такого Асока не могла допустить. Решаясь на прямолинейный ход, она взбодрилась и засобиралась. Подготовившись не хуже чем в бой, она направилась через коридор в покои Мола, точно зная, что он там. Сделав пару шагов, она остановилась. Нет. Так просто завалиться к нему, после всего, что на ему наговорила – не тактично. Нужно как-то по особому войти, давая понять, что пришла за миром, а не докучать ему по-новой. Она развернулась и ринулась в ближайшую точку продажи за закусками. Закупив, то, чем Мол любил полакомится и прихватив вина, она направилась в направлении его покоев снова. Уже видя его дверь, ей вдруг показалось, что её рядовая одежда несвежая после беготни по пыльным улицам, да и не подходит случаю вовсе! И опять она вместо его покоев направилась в свои, переодеваться. Одевшись в обтягивающую майку и откопав в вещах юбку, которую приобрела давно, но так ни разу и не одела, она чинно вышла в коридор, вот уже в который раз за сегодня, упираясь взглядом в нужную дверь. Чувствуя себя, как не в своей коже в новом наряде, она медленно двинулась в сторону покоев Мола. Сомнения мучали её пуще прежнего: Стоит ли идти сейчас? Надо ли было так выряжаться? Что ему сказать? Может сначала позвонить? Может лучше позвать к себе? Её метания были прерваны — в голове громыхнуло послание Мола: — Тано, что ты там мечешься? Отвлекаешь ведь! Тащи уже свою заносчивую задницу сюда и выскажись. Асока содрогнулась. Заднего хода уже не дашь – только вперёд, в неизбежность. Она чуть не выронила вино, пока шла, не заметив, как её руки вспотели от нервов. Ногам вдруг стало холодно и непривычно голо от отсутствия леггинс и ботинок; коленки чуть ли не дрожали; майка казалась слишком тугой, или это новое бельё так жмёт? Заводясь до предела, она еле уняла тремор, заходя в покои к своему любимому–оппоненту. Мол с беспристрастным видом сидел за столом, выглядя сильно занятым. Глаз на неё он не поднял, лишь чуть заметно кивнул. Асока приблизилась к его рабочему месту и поставила всё, что принесла на стол поверх документов. Сама она решила подойти поближе: обогнула стол и оказалась с ним бок о бок. Она облокотилась на край стола, ничего не говоря, давая ему время закончить дела. Свернув работу, Мол поднял на неё вопросительный взгляд. — У тебя есть пара минут… То есть, часов! Поговорить? — путаясь в словах начала Асока, плавясь под его оценивающим взглядом. — Для тебя есть. — Хорошо. Я думала… Может ты… — собиралась она с мыслями, так и не сообразив, как же лучше начать их диалог. — Что ты принесла? — прервал её Мол, учуяв знакомый ему аромат. — Думала может ты голоден, вот, принесла еды. — А если я вовсе не голоден? Тогда, какой план? — съехидничал Мол, понимая, зачем Асока пришла, и как ей далось такое решение, и что за план у неё был, учитывая как она упаковалась. И как бы он не хотел выглядеть сурово в эти минуты, не смог удержать фасад, чуть улыбаясь уголком губ. Теперь ему стало понятно, чего Асока так металась: прихорашивалась, значит, для него! Ему польстило её рвение помириться, да и еда была как нельзя кстати. — Тогда просто посидим, поговорим… Вино попробуем, — слабо выдала она, понимая, что и сейчас Мол владел ситуацией, контролируя всё, хотя должна была она. И что с ней такое твориться?! — Давай, открывай, что принесла. Я, честно говоря, давно не ел. — сказал он и обстановка сразу же разрядилась. Асока заулыбалась и резво начал распаковывать угощения, пока он доставал приборы и бокалы. Её суетливость и вся ситуация напомнила ему их первые посиделки на Кэлио, их беззаботную жизнь там, когда они только начали узнавать друг друга; получили опыт настоящей близости, который для Асоки стал самым первым в жизни... Воспоминания согрели душу и Мол смягчился, решая более не нагнетать обстановку, настраиваясь на приятный вечер. — Тебе тоже это напоминает наш первый вечер вдвоём? — спросила она примерно в то же время, когда он об этом думал. — Да. Очень даже напоминает. — Я очень хочу, чтобы у нас всё стало так же хорошо, как тогда. — И почему же это не так? — Сейчас всё по-другому… Всё что творится вокруг – давит на меня, лишает баланса. Я иногда не осознаю, кто прав, а кто нет, и зачем нам это всё, и куда нас несёт… И это плохо откликается на нас. И мне жаль. — Мне кажется, ты всё никак не привыкнешь к новому порядку. — Да, возможно. Потому, что он слишком отличаются от всего, чем я раньше жила. — Зато очень похоже на то, в чём варился всю жизнь я. Поэтому, Я и у руля, а ты набирайся пока опыта. Занимайся тем, что тебе по душе: сопротивлением, развивайся, учи молодёжь – ты в этом, кстати, лучшая. — А ты – лучший лидер. — заключила Асока, теша его помятое эго. — Тогда, тост за нас, лучших из лучших! — подытожил Мол, наполняя им бокалы.

~ ~ ~

После недолгих разговоров, бокала вина и невесомых прикосновений, обстановка разрядилась окончательно, затем заряжаясь уже совсем другой энергетикой. Встреча неминуемо подходила к интимной части, которую Асока несознательно оттягивала, а Мол только и делал, что склонял всё к этому. Когда он в открытую спросил её, как она хочет сделать это сегодня, Асока выдала ему то, на что он терялся, как реагировать: — А ты точно способен принять любой мой выбор? — Асока прищурила глаза, замышляя что-то особенное. — Что же ты такое задумала, что интересуешься? — Согласен, что Я свяжу тебя и привяжу к постели? Сможешь отдаться мне на милость? Мол принял это как желание Асоки поиграть с ним в игру превосходства на личном уровне. Однако, отказать он не мог, будучи уже на взводе, а теперь ещё заинтригован её предложением, хотя, сам бы на такое не пошёл. — Хочешь устроить мне пытки? — Только самые сладкие… — прошептала она ему, азартно блестя глазами. «Была–не была! Пусть потешится!» — подумал Мол, зная, что Асока не способна на нечто, что ему бы не понравилось. Он послушно последовал за ней и отдался в её распоряжение. Она сняла с него робу и привязала его руки к изголовью теми путами, что он обычно связывал её. В процессе распятия Мола на кровати, её юбка задралась, на что тот жадно облизнулся. — О нет, так ты долго не протянешь. Лучше, завяжем тебе глаза, — видя его реакцию придумала Асока, будучи в крайне игривом настроении после вина. — Я думаю долго не протянешь у нас ты. — И кстати, если будешь болтать, рычать или стонать чересчур громко – рот я тебе тоже завяжу. Лежи тихо! — добавила она пробегаясь ему пальцем по губам. Мол дивился её повелительному настрою, но давления не чувствовал ни капли, понимая, что Асока лишь играет. И он позволит ей играть, пока терпения хватит. Оказавшись без зрительного контакта и не имея возможности вольничать руками, он сфокусировался на осязании, проникаясь своими ощущениями. Ему жутко хотелось видеть глаза Асоки, то, как они блестели в предвкушении близости… И её губы, и темнеющие щёки и напрягающуюся грудь… Но вместо этого он лишь чувствовал… Чувствовал, как её разгоряченные бёдра прилегли к его ногам, а пальцы заскользили по коже груди, очерчивая витиеватые узоры. Её нежные руки обволокли его шею, чуть разминая, затем заскользили по голове, проходясь между рогов, с нажимом вокруг них и по ним. Ему хотелось рычать от удовольствия! До неё, к его рогам никто не прикасался, и он не представлял обстоятельств, кто и как мог бы до такого додуматься, но вот, нашлась отчаянная тогрута, что скоблила его рога и вокруг них ногтями, вызывая спазмы наслаждения в челюстях. Асока продолжала томить его, подключая рот к процессу. Она принялась за его губы своими. На его попытки ответить на поцелуи, она отстранялась, впиваясь ему в кожу ногтями. Мол понял природу её пыток и старался не рыпаться, лишь чуть приоткрыв рот, давая её языку проникать внутрь. Она вылизывала его рот чувственно и медленно, при этом массируя ему виски и уши. Вскоре её губы добрались до его шеи, оставляя тёплые мокрые следы вдоль, и пробрались к груди. Когда горячее дыхание обдало его грудь а язык скользнул по соску, он невольно дёрнулся, скрипя зубами, чтобы не зарычать. Её пальцы порхали по другому соску, чуть касаясь, заставляя напрячься всем телом. Она прикусывала и лизала его кожу, обдавая горячим дыханием торс, плавно спускаясь ниже, пока не опустилась до линии штанов. Мол повёл бёдрами в предвкушении... Но штаны его остались на месте. Асока сняла с себя верхнюю одежду и оседлала его поверх бёдер. Оголив грудь, она протёрлась ею по его телу, давая почувствовать бархат кожи и твердость сосков. Мол изогнулся под ней, подавляя рык. Руки у него чесались ненашутку, а уж член и подавно. Хотелось вырваться и взять её прямо сейчас. Но томительные манипуляции продолжались: Асока согнулась над ним, опуская грудь ему ко рту. Он с жадностью начал лизать и засасывать её, шумно дыша, предвкушая что она преподнесёт дальше. То самое, чего он желал, тёрлось сейчас об его пресс, всё ещё в белье, которое промокло от возбуждения, и он это чувствовал. Через несколько движений она сдвинула ткань в бок, оголяя истекающее лоно, продолжая тереться об него, покрывая его живот тягучей смазкой. Опираясь одной рукой ему в грудь, другой она массировала себе клитор, томно вздыхая и прижимаясь лоном к нему. О, как же ему хотелось видеть эту картину! Ведь сколько раз он её не просил поласкать себя при нём, она никогда не соглашалась. Но вот, теперь, когда его глаза завязаны – она делает это самым откровенным образом! Когда её колени оказались вокруг его шеи, а промежность над его лицом, он не сдержал стона негодования от невозможности видеть всё это. Её соки обдали губы столь знакомым вкусом и он тут же смачно лизнул её вдоль пару раз, затем концентрируясь на клиторе, в то время как она развязывала ему штаны и высвобождала член из паха. Её губы соприкоснулись с головкой, заставляя его снова застонать. Он дёрнул бёдрами пытаясь протолкнуть свой орган поглубже ей в рот, на что она, предсказуемо, отстранилась. Облизав его член, она поцеловала головку снова, начиная обволакивать её ртом. Мол был на грани: ему безудержно хотелось видеть всё это, смять её зад, насадить на свой язык, потом на член. А Асока всё нежничала, теперь дразня его в другой позе: она сместилась вниз, к его паху, и скользила по его стволу промежностью, обдавая его смазкой и стоная, когда её клитор проскальзывал по неровностям. Мол лишь исходился томной дрожью, натягивая путы сильнее, изводясь от вожделения. Асока пошла ещё дальше: она легла поверх него с раздвинутыми ногами, упираясь затылком ему в грудь и, судя по хлюпающим звукам и движениям, ублажала себя вовсю сама. Мол больше не смог терпеть: он высвободился из пут и сорвал повязку с глаз. Он поднял Асоку Силой в воздух, вызывая громкий "ах" неожиданности, и перевернув ту лицом вниз, рванул на себя. Вставая на колени и устраивая её перед собой, он пару раз провёл пальцами по её складкам, убеждаясь что она достаточно мокрая. Он всадил в неё свой член, вызывая приглушённый вскрик. Опустив руки на её ягодицы со звонкими шлепками, он сделал пару резких толчков, сжимая её кожу на попе до впадин. Он сразу же взял бешеный темп, трахая её с размаху, беспорядочно врезаясь своим железным пахом в её зад. После пары минут, что сопровождались её протяжными криками удовольствия, она кончила, сжимаясь вокруг его конца как тугой жгут. Не давая ей ни секунды передышки, он продолжил фрикции в том же темпе, изгибая член, как она любила. Пока она тряслась от первой разрядки, он притянул к себе свою робу, и скрутив её, продел ткань под шеей Асоки. Он намотал концы ткани себе на руки, вцепляясь в них, избегая тем самым хватать её за лекку, и потянул на себя. Её спина прогнулась от тяги и он наконец почувствовал полный контроль над её телом. Асока давилась криками, судорожно хватая воздух между его частыми толчками. Мол не сбавлял темп и натяжение. От сильной стимуляции, её ноги и низ живота начало сводить судорогой и это его здорово подстёгивало. Мол ускорился и был близок к развязке. Точка, куда он вбивался со всей силы на последних рывках, вызывала спазмы всего нутра у Асоки: ей казалось она вот-вот не выдержит напора, и что-то сорвётся у неё внутри, прорвётся наружу… Её рука инстинктивно метнулась к его бедру, в попытке сдержать напор, что конечно же было невозможно. Он лишь рычал и продолжал насаживать её на себя. — Мол! Я... — выдавила она из себя, уже в судорогах, на грани... В этот момент он звучно простонал и с громким хлюпаньем выдернул из неё член. Это резкое движение стало последней каплей – договорить Асока не смогла, как и Мол – предпринять что-либо. Её прорвало: она смогла лишь пискнуть, не способная на полноценный крик, от спазма, что скрутил низ её живота и все внутренности, вызывая мощную струю сквирта. Струя вдарила неожиданно и с силой, заливая жидкостью кровать под ними. Асока забилась в конвульсиях, всё ещё стоя раком. Её скрутило судорогой и она пала лицом вниз на кровать, сжимая бёдра, бесконтрольно содрогаясь. Мол дал ей упасть и словить кайф по-полной, сам наблюдая за картиной в лёгком шоке, в котором пребывала и Асока. Она ничего подобного ранее не испытывала и вообще не была в курсе, что имела такую особенность. До сегодняшнего дня. Пока она отходила от судорог, Мол обратил внимание на конфигурацию своего члена: вроде, всё было как обычно. Видимо, скорость сыграла роль. Или то, что Асока сильно завелась перед этим… Или угол… Или… или…? Он терялся в догадках, но решил, что выяснит, и они обязательно повторят сегодняшний опыт снова. Но только не на его кровати! После бурного секса, Асока, буквально, не могла стоять на ногах, так что Молу пришлось с ней повозиться: отнести в душ, вытереть, помочь одеться, а потом отвезти на себе в её покои. Там они и остались на ночь, долго целуясь перед сном, почти не говоря. Они заснули в обнимку, согреваемые верой, что отныне у них всё будет хорошо.