Never look back

Старые вывески, заделанные дыры в дороге, всё те же старенькие покосившиеся дома. Нелегко возвращаться в родное крыло, когда большую часть жизни провёл в другом городе: большом и с огромными возможностями. Но внутри от чего-то захватывает дух. Вспомнят ли меня старые друзья, ждёт ли любимая сестрёнка, готова ли она к неожиданной новости? Чем дальше мы заезжаем, тем вид из окна такси становится всё мрачней. Родители сказали остановиться пока что у Ронни, потому что они в отъезде. Толком по телефону я так ничего и не понял: только то, что Лодж устроила очередную сцену в элитной школе и теперь, вроде как… отбывает наказание? Глупо. Эту сумасшедшую девчонку уже ничем не перевоспитать. Не надо было позволять столько всего в детстве. Тем не менее, я скучал по её громкому смеху, крепким объятьям и простым разговором между братом и сестрой. Конечно, что мы были сводными, заметил бы любой идиот, но любимая сестрёнка видела в этом плюсы: к примеру, я мог притворяться её парнем, в случае чего. Она всегда была зажигалочкой и поднимала всем настроение. Надеюсь, она больше не дуется из-за того, что я свалил, даже не предупредив её, всё-таки прошло уже 12 лет… -Приехали, парень, - слышу, как мужик теребит меня за плечо, и неохотно разлепляю глаза. На улице уже совсем стемнело, но домик моей ненаглядной сестры как всегда мигает разнообразными огнями, заманивая любой взгляд, а музыка, доносящаяся, наверное, до границы юга и севера, уже бьёт мне по вискам. Я расплачиваюсь с водителем и достаю свои вещи из багажника. Мужчина подрывается с места и едет, наверно, к новому клиенту, а я шагаю к воротам. Не надо быть супер-гением, чтобы понять, каких масштабов вечеринка у Вероники сегодня. Я ещё немного разглядываю её дом из-за забора и, закинув одну сумку на плечо, а другую опустив на колёсики, двигаюсь к воротам. Не заперто. Когда-нибудь доиграешься, Лодж, и получишь по заслугам от Наркоманов Саутсайда. А внутри не так плохо, как я ожидал. Видимо, хватает денег, чтобы нанять даже садовода. Родители никогда не умеют отказывать её глазкам. Спереди дома только сад и милая беседка, а весь движ, всё самое интересное скрыто за огромным двухэтажным домом. Интересно, зачем ей одной такое огромное жильё? Правильно – для тусовок. Всё вокруг напоминает какой-нибудь типичный сериал про подростков, которым нравится заливаться бухлом и «расслабляться». Надеюсь, я не пожалею, что вернулся в родной Ривердейл, на родную Южную сторону, хотя, тёплого приёма, увы, мне уже не ждать. Дверь в дом стеклянная и почти невесомая, не похожая на те, что стоят больше для защиты, нежели для понтов. Лёгкая преграда легко поддаётся слабому толчку, и я медленно вступаю внутрь большого дома. Коридор довольно узкий, но элегантный, как любит сестрёнка: на бежевых стенах висят дорогущие оригиналы картин 19-20 веков; пол покрыт мрамором коричневатого оттенка; у стены одиноко покоятся пуфик и вешалка для гостей; а настенные фонари освещают небольшой коридорчик. Что же, у Ронни, однозначно был стиль. Пока на улице только ранняя осень, хозяйка, скорее всего, впустила гостей в обуви, хотя кто-то всё равно умудрился принести грязь. Я хмыкаю себе под нос и прохожу в один единственный проход из коридора в огромную гостиную, заполненную пьяными подростками, одна половина которых неприлично обжималась, а другая плясала до упаду, пытаясь перекричать орущую из колонок песню. Приходится стерпеть неприятный запах и пройти дальше – к раздвижным дверям, ведущим к заднему двору с бассейном, где находилась другая половина народа. В бликах уличных огней замечаю знакомую рыжую голову, а рядом с ней любимую брюнетку, страстно целующихся на глазах у всех. Показываться им сейчас нет особого желания. Наверняка они решат меня напоить своим дешёвым алкоголем и затащить на свою подростковую вечеринку. Но всё, что мне сейчас хочется – лечь спать, хотя не знаю, удастся ли мне здесь заснуть. Отец предупредил Веронику о моём приезде (но она, видимо, особо не парилась по этому поводу), и я надеюсь хотя бы на то, что она подготовила мне комнату. Я, ещё раз окинув всю эту вакханалию быстрым взглядом, двигаюсь к массивной лестнице, ведущей на второй этаж. На первых двух ступеньках встречаю чью-то блевотину, а рядом недопитый разлитый алкоголь. Мерзость. Стараюсь как можно аккуратнее преодолеть обделанную всяким дерьмом лестницу и уже через пару секунд оказываюсь на втором этаже, напоминающим мне дорогущий отель: выступ огорожен белыми перилами из крепкого мрамора, пол и стены такие же, как и в коридоре, двери везде одинаковые – белые с золотыми ручками, между дверьми стоят кожаные диваны, а над ними неизменные картины в позолоченных рамках, на противоположной от меня стены находится огромное окно, по обеим сторонам которого стоят статуи из того же золота. Как и этажом ниже – один пафос, но, определённо с особой изюминкой, неизменным стилем мисс Лодж. Рядом с окном замечаю поворот налево и следую туда. Видимо, посещать второй этаж никто не спешил, а потому тут царила полнейшая чистота, и идти было намного приятнее. За поворотом находился огромный балкон с гамаком, и я с трудом подавил в себе желание плюхнуться в него и заснуть прямо здесь. Ноги почти не держали меня, сказываясь на слишком большом количестве проведённого на ногах времени, но изучить богатенькую хату сестры хотелось до конца. Балкон разделял ещё два поворота: справа такие же двери, а слева что-то яркое, похожее на плакат. Иду на яркий цвет и натыкаюсь на длинный рулон бумаги с корявым почерком Вероники: «С возвращеньем, Джаг!» с воздушными шарами. Вроде мелочь для детей, а на душе стало в разы теплее. Всё-таки ждала. Теперь можно не блуждать по всем этим комнатам, моя, наконец, обнаружена. С предвкушением открываю дверь, попадая в комнату своей мечты: минимализм с серыми оттенками, она явно отличается от стиля всего дома. Хоть мы с Ви и не были родными по крови, кто бы что ни говорил, наши отношения были всегда дружескими, и я совру, если скажу, что не соскучился по ней. Теперь я хотя бы могу не переживать насчёт свого двенадцатилетнего отъезда, стало понятно – она либо забила на это, либо просто спокойно приняла, как должное. Первый вариант, конечно, более подходит ей, но кто знает, вдруг она повзрослела? Почему-то только спустя пару минут я замечаю на своей кровати незнакомку. Её белые локоны разметались по подушке, напоминая золотистый водопад, на худющем теле было надето одно чёрное платье, еле-еле прикрывающее ягодицы, на левой лодыжке, даже сквозь капроновые колготки, был заметен небольшой шрам, и я понял – предо мной лежит Купер. Новый велосипед рассекает тёплый июльский ветер, преодолевая все кочки дорог Ривердейла. Мальчик лет 10, сидящий за рулём своего нового подарка, широко улыбался, а его смольные волосы развевались на ветру. За талию его крепко схватилась маленькая блондинка, сидящая прямо за ним на багажнике велосипеда. Её золотистые косички и маленькие прядки, вылетевшие из причёски, в такт чёрным вились на ветру, а звонкий девичий смех за спиной перебивал все звуки. -Джаг, так здорово! – осмелев, девчонка отцепила руки от поясницы мальчика, поднимая их наверх, словно ловила тёплый воздух. -Эй, Бетс, лучше не отцепляйся, а то упадёшь. – заботливо произнёс он, сбавляя скорость, чтобы эта неугомонная девчонка не свалилась. -Ну, я же уже не маленькая, и могу не держаться, - надула она розовые губки и ещё шире развела ручонки. Джагхед почти остановился, и они миновали бы беды, если бы нога Бетти внезапно не слетела с подставки. Громкий крик пронёсся по пустой улице, и мальчик вздрогнул, полностью останавливая транспорт. Спица от колеса была поломана и впивалась в лодыжку девчонки, пока та, кое-как сдерживая слёзы и крики, пыталась её вытащить. Джаг, испугавшийся крови, начал паниковать. Элизабет чрез боль слезла с багажника и села на землю около заднего колеса. Крепко обхватив свою ногу и, приготовившись к боли, резко рванула спицу из своей ноги, уже не сдерживая истошного крика. Парень стоял с открытым ртом, удивляясь смелости и безумству своей подруги. Испугавшаяся соседка выбежала на крики, и девчонку вскоре отвезли в травмпункт. Это было наше последнее лето, проведённое вместе. Потом друзья детства расстались навсегда, идя каждый своей дорогой. Но я до сих пор не забыл, какой мужественной была эта блондинка. Судя по её виду и запаху, витавшему в комнате, она уже перепила и, может, обблевалась где-нибудь под кроватью. Что же стало с жизнерадостной блондинкой; что довело её до такого состояния; что заставило её надевать такие наряды? Видимо, 12 лет - не такой уж и маленький срок. Что же ещё здесь поменялось за время моего отсутствия? Я больше не мог думать о чём-либо, поэтому, бросив сумку с чемоданом прямо здесь, направился в соседнюю комнату, оказавшейся пустой, упал на аккуратно заправленную кровать и, наконец, заснул.