Юпитер

— Фуку-чан. Помнишь, как после прошлогодних межшкольных мы с тобой остались одни в палатке? И после терапевтической беседы я хотел сказать тебе кое-что? Фукутоми оборачивается к нему, неспешно застёгивая пуговицы на белой рубашке. Пальцы длинные и цепкие, так что Аракита с трудом отвлекается от них и смотрит Фукутоми в глаза. — Помню. Ты ведь так и не сказал мне потом ничего. Забыл? Передумал? — Если бы я мог, передумал бы. Но я не могу, как ни крути, — Аракита усмехается и опускает голову на руки, опершись ими на колени. — Да и сказать хочу уже гораздо больше, чем тогда. Много времени прошло всё-таки, почти год. — Почему тогда не скажешь сейчас? В голосе Фукутоми нет настойчивости и любопытства. Есть только спокойствие, расположенность, готовность выслушать — он ничуть не обидится, если Аракита ничего не скажет, и сердце у Аракиты вновь падает вниз. За год он так его и не отпустил. За год Аракита убедился в своих чувствах настолько, что их теперь невыносимо прятать. Тем более сейчас, когда они с Фукутоми наедине. Аракита проводит вспотевшими ладонями по лицу и шумно в них выдыхает, понимая, что выбора у него больше нет. — Я люблю тебя, Фуку-чан. Раньше сказал бы, что ты мне просто нравишься, но теперь уже нет. Доволен? Фукутоми молчит, видимо, растерявшись. Аракита на него не смотрит, по-прежнему закрываясь руками, и не может остановиться. — Я хотел сказать тебе об этом так много раз. Так хотел, чтобы ты узнал и что-то уже с этим сделал, может, мне бы полегчало, но я каждый раз сбегал, как трус… Не знаю даже, зачем сейчас-то всё говорю, вряд ли что-то изменится, но я так надеялся, что… Ай, всё. Не так важно. Не волнуйся, Фуку-чан, я буду в порядке, правда. Тем более, нам остались одни межшкольные, и потом я постараюсь всё забыть… В смысле я точно забуду, видеть-то тебя не буду больше, и в универ я другой собираюсь… — Ясутомо. — А? — Аракита вскидывает голову и осознаёт, что Фукутоми невесть когда успел подойти к нему вплотную. — Фуку-чан… Ты почему… Ещё и по имени… — Тебе нужно было сказать мне раньше. — Я хотел, но почему ты вообще… Закончить Аракита не успевает, потому что Фукутоми наклоняется и целует его, взяв за плечи. Целует на удивление нежно, не настойчиво и механически, как представлялось Араките, и от этого контраста, этой разницы между ожиданием и реальностью мысли в его голове совсем рассеиваются. Он в целом точно плывёт, дрожит всем телом, слыша стук сердца в ушах, и, когда Фукутоми отстраняется, смотрит на него через пелену смущения. Ещё — неверия, что всё взаправду. — Фуку-чан… — Ясутомо, ты уверен в том, что чувствуешь? Покрасневший Фукутоми — покрасневший, невероятно, — смотрит на него так пристально, так близко, что у Аракиты нет больше сил сдерживаться. Он вскакивает, схватив Фукутоми за воротник рубашки, толкает его к шкафчику и целует сам — агрессивно, жадно, неумело сталкиваясь с его языком своим. И Фукутоми отвечает. Он обхватывает Аракиту обеими руками, прижимает теснее к себе, и до Аракиты сразу доходит, что они оба успели возбудиться. — Господи, Фуку-чан, — выдыхает Аракита ему в губы и приникает к его шее, целует её, а потом инстинктивно кусает, отчего Фукутоми шумно выдыхает. — Фуку-чан… Ты сейчас совсем иначе пахнешь даже… Так приятно… — Ясутомо, стой… ты слишком торопишься… — Я и так слишком долго тебя ждал, — но Аракита всё-таки останавливается, уткнувшись макушкой в грудь Фукутоми и тяжело дыша. Ослабляет хватку на воротнике, жмурится. — Фуку-чан… Я пойму, если ты меня оттолкнёшь сейчас, или что ты там… Не хочешь ничего такого, и это просто, ну, физическая реакция… Ты только скажи, а? Я ведь не умею тебя читать. Никто не умеет, ты же каменнолицый придурок. — Я хочу, — отвечает Фукутоми ему на ухо, всё ещё не выпуская из рук, и по затылку Аракиты бегут мурашки, низ живота сладко тянет. — Ты не идёшь у меня из головы уже несколько месяцев, Ясутомо. Просто я не знал, влюблён ли ты в меня до сих пор, ведь если бы ты уже ничего не чувствовал, всё стало бы слишком сложным. Не самая лучшая ситуация перед межшкольными. — Ч-ч-чего? — Аракита сглатывает. — Стоп, ты знал, что я… — Конечно. И да, я хочу тебя больше, чем ты думаешь, но не здесь и не сейчас. Так будет лучше. — Ну да, конечно, раздевалка это такое себе место… Тогда где и когда? — осмеливается взглянуть на него Аракита и невольно ухмыляется. — Чёрт возьми, звучит так, будто мы на стрелку забиваемся. — Завтра у меня, после тренировки, — Фукутоми снова его коротко целует, отчего у Аракиты ёкает в груди. — Постарайся дождаться. — Дождаться? В смысле ты и завтра собираешься до последнего на велике круги мотать, пока я буду валяться и ждать тебя? — Нет, я о другом. Не трогай себя сегодня, — шепчет Фукутоми, и Аракита застывает, потому что он ожидал от него чего угодно, кроме такой откровенности… Аракита явно заливается краской, потому что Фукутоми гладит его по щеке тыльной стороной ладони и затем улыбается. Уголками губ, почти незаметно и совсем коротко, но Араките этого хватает, чтобы зажать рот рукой. Из ушей, кажется ему, вот-вот пойдёт пар. — Что? — Ты просто… Фуку-чан, ты всё-таки умеешь улыбаться… Мне понадобилось три года и одно грёбаное признание, чтобы… — Я умею не только улыбаться, — Фукутоми наклоняется снова и целует его в висок, заставляя полностью потерять остатки связных мыслей. — И скоро ты в этом убедишься.