Юность в стиле панк

Антон честно пытался выполнить обещание и весь день не выходить из дома. Даже неплохо получалось. Сначала они просто лежали вдвоём на кровати, пока Шастун не задремал на пару часиков, а Арсений не решил присоединиться к нему и доспать те самые часы, украденные внезапным утренним гостем. Шаст, просыпаясь время от времени в объятиях чужих рук, чувствует себя счастливым и жмётся ближе, зарываясь носом в лохматую макушку. Однако окончательно он пробуждается в гордом одиночестве уже далеко за полдень — Арс на кухне готовит завтрак, состоящий из простой яичницы и чая. Последующие несколько часов парни проводят за игрой Мортал Комбат. Занятие бесполезное, но увлекает. Они сидят, сосредоточенные на битве на экране. Антон знает на какие кнопки жать, как сделать ультра приёмы, которые сносят чуть ли не половину хп. А у Арсения особенная беспроигрышная тактика, которая подводит крайне редко. Он переворачивает джойстик и держит его боком, потом начинает жать на все подряд так, что Шастун боится за сохранность консоли, и все проигрывает и проигрывает, вызывая у старшего довольную ухмылку. И бесконечные проигрыши могли продолжаться сколько угодно, если бы у Антона не пиликнул телефон, оповещая о сообщении. Он, несмотря на обещание не лезть в соцсети сегодня, косит взгляд на него. Весь день никому не нужен был, а теперь что? Пишет Паша. А Добровольский так редко печатает ему сообщения, что грех не ответить. Антон откладывает джойстик после очередного проигрыша и тянется к телефону, открывая нужный диалог. Арсений смотрит недовольно, но с любопытством. Что может быть важнее его? Точнее, кто. — Ира? — спрашивает, когда Шаст блокирует телефон. Тот качает головой. — Пашка, — играть больше не хочется и он просто падает на сзади лежащие подушки. Арсений тоже убирает джойстик и пододвигается ближе. — Не хочешь скататься в город? — В город? Зачем? — Не знаю, ему одному скучно, — Антон пожимает плечами и раскидывает руки в стороны, кидая взгляды на рядом сидящего Арса. — А ещё он покупает нам мороженое обычно. Выгодная сделка. Попов улыбается и качает головой. Ну что за ребёнок? Шаст боится, что это значит, что он против. — Хорошо, что не пиво, а то споит ещё. — Это тоже иногда бывает, — тихо признается Антон, отводя взгляд. Да, Паша покупает им в последний год алкоголь время от времени. Иногда. Часто, на самом деле. Арсений щелкает его по носу, и младший смешно морщится. — Малолетний алкоголик… — Я не!.. — пытается перебить Антон. — Ты мне обещал сегодня весь день не выходить из дома, — Арсу интересно, как друг собирается выбираться из такой ситуации. — Так это не днём же, а вечером, — быстро находит аргументы Шаст и умоляюще смотрит на парня. Старший слишком загадочно улыбается, Антон совсем не понимает, что это значит, зато он знает кое-что точно — смотреть в глаза запрещено, запутается ещё больше, потеряется. Он даже немного жалеет, что знаком с человеком, который его такими бытовыми вещами может свести с ума. Немного жалеет, что влюблён в такого человека. — Сеня-я. — Ладно, — наконец отвечает Арсений после долгой паузы. И тянет руки к бокам Антона, чтобы пощекотать его, зная, что парень боится щекотки как огня. — Но не называй меня Сеней. — Младший заливисто смеется, брыкается ногами и руками, почти задевает пустые кружки, пока Арс не отпускает его, решив, что наказание окончено. Ему всё ещё неловко в компании друзей Антона, но он давно не был в Воронеже, уже соскучился по этому городу, а ещё хочет мороженое. Кто вообще отказывается от халявного мороженого? И нет, абсолютно точно нет, он не согласился на это ради щенячьего взгляда Антона. Это запретный приём. Если бы такой был в Мортал Комбат, то Арс проигрывал каждую игру, но не останавливался бы, чтобы видеть его снова и снова. А после такого удара поддых фисташковые глаза Антона загорались нескрываемой радостью и облегчением. Глядя на его довольную улыбку, Арсений думал о том, что всё это ловушка, и он попал. Пропал. Как же легко взять его в плен. Безжалостный обольститель ничего и не подозревал о том, какое влияние оказывает на своего друга. Антон резко садится и берет в руки телефон, чтобы сообщить Паше, что он тоже едет, ещё и не один. Арсений нехотя поднимается с удобного ковра и направляется к шкафу за чистой рубашкой и, пока Шаст стыдливо прячет взгляд, пытаясь отвлечься, переодевается. Знал бы мысли Арса - он бы поспорил насчёт того, кто из них является пленником, а кто - пленителем.

***

К счастью, все сидящие в машине были знакомы Арсению. И Дима, не отрывающийся от своего телефона и переписки с кем-то. И Ира, сидящая на пассажирском сиденье, через зеркало заднего вида не перестающая переглядываться с Антоном, иногда бросая лукавые взгляды на Арса, которого посадили по центру. А он уверен, что между парнем и девушкой происходит вполне полноценный диалог, в котором они делятся последними новостями. Он почти расстроился, ведь немые разговоры — его фишка с Шастом, отдавать ее какой-то Ире, бывшей? Но потом Арсений замечает, что Антон на девушку-то почти и не смотрит, его внимание сосредоточено на друге, и успокаивается. — Ну, что, детвора, — подаёт голос Паша почти впервые за всю поездку. — Как выпускной? Набухались или оставили это удовольствие до 11 класса, чтобы побольше накосячить за одну ночь? Взгляды Иры и Антона направились на Диму, который, заметив это, отвлекся от телефона. — Поз, как ночка прошла? — Шастун хитро ухмыляется и, пока внимание отвлечено от его персоны, закидывает ноги на колени Арса, пачкая кедами сиденье. Попов почти не удивлен, поэтому просто неловко кладет руки поверх чужих икр. — Ничего не было, если ты об этом, — Дима скептично оглядывает парочку, но не комментирует. — С Катькой? — спрашивает Паша, включая поворотник и на следующем перекрестке въезжая в город. — То есть, вы с ней просто отошли поболтать в другой комнате и не воспользовались моментом? — Ира поворачивается к парням и внимательно смотрит на всех троих. — Вам всё расскажи, — Дима очень стойко выдерживает все нападки на него. Арсению становится неудобно. Он им почти чужой человек, а узнаёт подробности личной жизни, совершенно не желая этого. Антон, наоборот, веселится и показывает Димке язык, за что получает от него хлопок по ноге. — А у тебя как прошло утро, Антош? Добровольский совершенно не в курсе ночных событий, поэтому молча следит за дорогой и слушает разговор, подмечая, над чем потом можно будет постебаться. — Замечательно, — Антон показывает знак «класс», но уши у него горят красным, что не заметно в сумерках. — Вообще, нет, — неожиданно подал голос Арсений. Шаст на него испуганно обернулся. — Пришел ко мне рано утром, разбудил, а потом сам завалился спать. Как это называется? Мне было не так хорошо. Ира засмеялась, а потом и Паша с Димой подхватили это, пока Антон сгорал от смущения. Арс, хоть и изображал негодование, но скрывал подлую ухмылочку и лёгкими, как пёрышко, касаниями поглаживал колени друга, отчего последний еле сдерживал себя в руках, чтобы не растечься счастливой лужицей. — Я тебе принес гараж! — запинаясь, но всё равно бойко произнёс Шастун. — Никакой благодарности. — Ты постоянно мешаешь моему здоровому сну. Гараж этому тоже никак не способствует, — недовольно пробурчал Арсений. — А ты будто против, — и не давая ответить, подтянулся вперёд. Сердце Попова ёкнуло, но Антон всего лишь наклонился к магнитоле и крутанул колесико, увеличивая громкость играющего радио с попсой. Дима, которому лучше всех было видно всё, что творилось между этими двумя, лишь недовольно цыкнул и вернулся к переписке с Катей.

***

А иногда так хочется ракетой стать И летать в поиске межзвёздном таких же дураков.

Антон открывает тяжёлую железную дверь и выбегает на крышу, раскинув руки, глубоко вдыхает прохладный летний воздух. Хотелось бы сказать, что здесь тихо и спокойно, но многоэтажка, в которой живёт Ляйсан, и на крышу которой она иногда могла раздобыть доступ, была близка к центру города, поэтому отсюда во всей красе открывалась обыденная жизнь вечернего Воронежа. Паша по-привычному привёз их к уже знакомому подъезду, но заглушил двигатель и сказал всем выходить. Шаст мельком думал, как они запихнут Лясю в переполненную машину, но теперь паззл собрался. К девушке счастливее Антона бежал только Пашка. Младший получил свое мороженое, радостно воскликнул и кинулся к лифту. Они уже давненько не выходили на крышу, а это место — нечто особенное. Антон подходит близко к краю. Дима и Паша внимания уже не обращают на это — привыкли. Ира смотрит немного с беспокойством и даже делает шаг в его сторону, но её опережает Арсений, идущий последним в этой делегации. Кузнецова переводит взгляд с одного на другого, а потом идет следом за остальными, расстилающими клетчатый плед на холодную кровлю и открывающими своё мороженое. Арсений подходит к другу медленно и нежно берёт его за предплечье, боится напугать, тянет к себе. Антону не страшно от слова совсем. Он и сидел на краю этой крыши, и стоял. Хотя стоило бы насторожиться, ведь он и на земле, на самом ровном месте, вечно путается в своих длинных ногах. Шастун оборачивается, хочет возразить, мол, ничего не произойдет, сто раз так делал. Но у Арсения коленки дрожат от такой высоты, в ярко-голубых глаза, видимо, ясно выражаются все переживания, потому что, заглянув в них, Антон закрывает рот, так ничего и не сказав, и послушно делает шаг назад. — Не делай так, пожалуйста, — Арс кидает боязливый взгляд на город внизу. Красиво, бесспорно. Ярко освещённые улицы, толпы машин, толпы людей, спешащих куда-то. А они возвышаются над всей этой суетой, вдалеке от неё. И красота эта завораживает. Но и страх имеет место быть. — Хорошо, — послушно отвечает. Рука Арсения отпускает чужое запястье, скользит по нему, напоследок на секунду переплетая пальцы с другом. Антон на мгновение сжимает его ладонь в своей, а потом прикосновение пропадает, оставляя после себя приятное ощущение чужого тепла.

А иногда так хочется побеждать, Там, где проиграл; там, где не забрал своё.

Парни возвращаются к остальным и только сейчас открывают мороженое. Оно заметно растаяло, поэтому, как бы Антон не старался есть аккуратно, но всё равно испачкался весь в ванильном пломбире. К счастью, у Иры была с собой упаковка влажных салфеток, которую она торжественно вручает другу. Шастун истратил примерно половину под ворчание подруги. Убрав весь мусор в отдельный пакет, парень вдруг замечает гитару, которую принесла Ляйсан из своей квартиры. Гитара совсем новая, девушка купила её только в этом году, чтобы научиться играть, но диплом этим планам умудрился помешать. Зато теперь она может по вечерам брать уроки от Антона или от Паши, который тоже знает парочку аккордов. — Я новую песню выучил, — говорит Шаст и тянется к музыкальному инструменту. Ляся, прежде чем доверить его в руки паренька, проверяет чистые ли эти самые руки или до сих пор в мороженом. — Когда ты успеваешь? — фыркает Дима, который знает лучше всех, что Антона и дома не бывает. Он постоянно на улице, с кем-то гуляет или является незваным гостем у самого Поза, изредка у Арса (у Иры он всегда званый, потому что является главным дегустатором её блюд). — Зачастую ночью, — коротко отвечает Шаст, проверяя настроенность струн. А потом разминает пальцы и ставит первые аккорды. Песню Арсений узнает далеко не сразу — он её и не слышал раньше. Но на припеве Ира поворачивает к Димке и уточняет: «Это же Папин Олимпос». Тот кивает, продолжая беззвучно подпевать, не спасая ситуацию, ведь Антон вновь поёт в соло. Не исключено, что от бэк вокала в исполнении Позова может стать только хуже, но он мог хотя бы постараться подпеть, что-то изменить. Арсу голос Шастуна уже привычен давно, и он ему многое прощает в неумелом пении, хоть и безрезультатно пытался исправить его вокал. Даже не один раз. Антон во время своих песен так часто кидает взгляды на Арсения, что последнему начинает казаться, что все они посвящены именно ему, и только. Весёлый из него шутник, не так ли? Но Шастун вновь поднимает голову и натыкается на задумчивые глаза друга, смущённо и неловко ухмыляется. От чего Арс теряется ещё больше и, пытаясь отвлечься, вслушивается в текст. Песня интересная. Возможно, немного бессмысленная, но зато про космос и космонавтов. Разве на такую тему можно написать что-то плохое? Арс не хочет верить в такую возможность, ведь сам с этим, к счастью, не встречался. Космос слишком удивителен, чтобы писать про него что-то недостойное бескрайних звездных долин, скрывающих от человечества столько тайн и ещё много чего любопытного.

Эй, а иногда так хочется тупо телепорт, Чтобы тупо на Луну с пацанами космо-спорт.

Арсений хочет положить голову на колени Антона и продолжить приятное времяпровождение, но две проблемы: гитара немного мешает и ребята, которые уместившись на небольшом пледе, сидели в едином кругу и смотрели друг на друга. Арсений немного двигается и кладёт голову на плед, рядом с Антоном, обращая своё внимание на тёмное небо, освещённое сейчас миллионами звёзд. На крыше многоэтажки достаточно темно, чтобы видеть все, так как фонари на много этажей ниже. Как Шаст видит, какую струну ему зажать надо, неизвестно. Может быть, он просто уже умеет вслепую ставить аккорды, а, может, делает сейчас это наугад, потому что едва слышно, как сбивается, слышно, что мелодия не подходит словам. Шастун допевает и замечает Арса, догадывается о его намерениях, поэтому двигает гитару и освобождает место на своём бедре. Арсений косится на остальных, которые увлечены выбором следующей песни, а потом чувствует чужую руку в своих волосах, перебирающую пряди нежно и ласково. — Опять созвездия ищешь? — шепотом спрашивает Антон, чтобы не отвлекать других. А «другие» все поняли и сменили тему, переходя на более оживлённую дискуссию. — Не опять, а снова, — фыркает Арсений, прикрывая глаза от наслаждения. — Тебе эта группа прям понравилась, да? — Да, у них неплохие песни. Но ты откуда знаешь? — Ты уже пел их, — пожимает плечами парень. — Ты уже записал в блокнот её? — Нет пока, — он задевает пальцами уши, обводя мимолётно хрящик, от чего Арс покрывается мурашками, и живот сладко тянет так называемыми бабочками от такой близости объекта симпатии. И да, он забыл упомянуть про свои эрогенные зоны? — Ты хочешь? — Да-а, — довольно мурчит Арсений, отвечая и на прикосновения, и на вопрос. — Подожди, а как ты тогда играл? Вместо ответа Антон поднимает с пледа телефон, который не было видно за коленкой. У сайта было тёмное оформление, поэтому экран не сильно светил и не был заметен. Шастун передаёт гитару Пашке, который кидает на парочку лукавые взгляды. Он-то давно уже всё понял. А, может быть, Дима проболтался. Надо будет уточнить. Арсений, воспользовавшись этим, приподнимается и ложится на освободившиеся колени друга. Тот и не против вовсе. — Я запомнил пару новых созвездий, но чет не могу их сейчас найти, — бросает Арс, чтобы разрядить обстановку, потому что Антон смотрит, не мигая. — Какие? — Лира, — Шаст отрывает от него взгляд и поднимает голову. — Сень, вот же она. — Где? Арсений садится, прижимаясь боком к Антону, и смотрит по направлению его указательного пальца. Младший дышит в ухо совсем рядом и водит по звёздам, соединяя их в одну линию. Оба уже позабыли, что сидят здесь не одни, увлеченные ночным небом. Друзья, посмеиваясь, поглядывали на них, но ничего не говорили.

Закатывай рукава, невидимая рука Подсказала мне, куда нужно петь В этом месте я нашёл себя.

— Вот, видишь, — голос тихий, он запинается, но Антон надеется, что Арсений не заметит. — Да, точно, — Арс кладет голову ему на плечо. Шаст чувствует от этого волну умиротворения и уюта, приобнимает, кладет руку на талию. — Ты замёрз? Дрожишь весь. — Немного, — врёт Антон, чтобы прижаться к другу ближе и довольно прикрыть глаза.