Снег растаял много раз с того момента, как угас Фонарь на улице моей, и я потерялся среди других огней.
Антон хотел остановить течение времени. Просто навечно застрять в одном и том же дне, как в том фильме про День Сурка, который он обещает себе посмотреть уже пару лет, но никак руки не доходят. Если он не ошибается, и сюжет не отличается от одной серии Сверхъестественного со схожей задумкой, то главный герой страдает от того, что попал во временную петлю. В этом Антон с ним различен, потому что если он сейчас попадет в такую ситуацию, то будет безмерно счастлив. Смотреть на календарь не хочется, но дата на экране телефона всегда в глаза бросается, ибо на слишком видном месте установлена, и это напрягает. Однако как от этого не стараться себя уберечь, смысл не меняется. Август неизбежно стремится к концу. И если раньше Антона напрягала приближающаяся учеба, он всячески избегал ларьков с канцтоварами и рюкзаками, являющимися первым звоночком, и старался провести последние летние деньки так, чтобы потом не сожалеть, то сейчас ситуация выглядела иначе. Вторая половина месяца говорила о том, что Арсений через неделю возвращается в Санкт-Петербург. Про дистанционное обучение сейчас говорят много, но пока карантин по новой не вводят, хотя на каждом шагу обсуждают приближение второй волны вируса. Антон дистанционку терпеть не может, но ради того, чтобы с Арсом в одном городе быть, готов терпеть её хоть все два оставшихся года, лишь бы видеть почаще голубые глаза и заключать родного человека в крепкие объятия. Записать бы каждый день лета на пленку, чтобы потом пересматривать. Закупорить бы в бутылке вина, словно они герои повести Рэя Брэдбери. Или оставить бы на колдограммах, как в Гарри Поттере. Но у Антона из волшебного есть только телефон и немного фоток в его галерее, потому что фотографировать времени не было, он был занят. Все лето он был занят Арсением, совсем как раньше, будто этой долгой разлуки и вовсе не было. Они оба про неё уже забыть успели, не главное это в их отношениях, есть вещи важнее. Например, голосовое сообщение, в котором Арс смеётся громко и рассказывает, как его кот сейчас забавно с подоконника упал, желая всего лишь на другой бок перевернуться, но вместе с собой унес несколько вещей, неудачно приземлился и напугал бабушку. Антон отправляет смеющийся смайлик, пишет, что Васька негодник и думает, что Арсений действительно всего важнее. Но Попова бабушка стала гораздо реже отпускать, аргументируя это тем, что он скоро вновь уедет, а она с ним так и не провела времени достаточно, не успела ему надоесть ещё, потому что внук каждый день гуляет, дома почти не появляется. Антон понимает её, поэтому не настаивает. Один раз в гости приходит, и они все втроём пекут пирожки. Одни с картошкой, а другие с яблоками, собранными в огороде Поповых. У Шаста лепить совершенно не получается. Пирожки выходят длинные, кривые, разваливаются. Галина Робертовна отмахивается, говорит, что главное, чтобы вкусно было, а на форму они даже внимания и не обратят. А вкусно действительно было, несмотря на то, что в пирожках, слепленных Антоном, слишком много теста было на концах.Вишня красная висит очень высоко — И я так хочу её достать, но так боюсь упасть.
Сегодня был как раз тот день, когда Арсений сидел дома. Антон лежал на кровати и поддавался страдальческим мыслям, разглядывая кривое солнце на потолке, которое они с Арсом нарисовали в первый год знакомства. Шаст тогда с мамой поссорился, и друг предложил эту идею, чтобы у младшего каждый день был солнечный. Тот согласился. А потом мама на них ругалась, но вскоре смирилась и даже решила его оставить. У Антона, возможно, не каждый день солнечный, но все те, когда он видит Арса — да. Юноша понимает, что они встретятся завтра. Что ничего такого в том, что через неделю он уедет, а через полторы начнется школа. У них есть интернет, они могут переписываться, созваниваться. Антон приедет в Питер на каникулы или Арс в Воронеж. Они друг друга точно не потеряют. Но мысль о том, что он не сможет ещё около года просто пройти дальше по улице, чтобы увидеть своего парня, убивает. По крайней мере, делает очень-очень больно в районе сердца. В какой-то момент Антону надоедает просто лежать и страдать. Он решает пройтись и пострадать. Всё равно Настёна в морозилке закончилась, а, как известно, мороженое — лучшее лекарство от грусти и плохого настроения. Поэтому Шаст надевает кепку (в последние дни температура резко поднялась, и солнце вновь нещадно палило, стараясь выполнить план жары за три летних месяца. А сроки горят.) и выходит из дома. Почему-то он решает пойти в дальний магазин. Там Настёна дешевле, а его день всё равно свободен. Даже у Иры и Димы сегодня нашлись дела, а Пашка, с которым он на удивление сильно сблизился за это лето, решает вопросы насчёт свадьбы с Ляйсан. Новость об их женитьбе по деревне разлетелась быстро. Антон вчера вечером слышал как его бабушка с соседкой как раз обсуждала эту тему и очень радовалась тому, что «такой хороший мальчик» нашел себе невесту. Иногда Шасту казалось, что все пожилые женщины в их деревне состоят в каком-то особом братстве или лиге шпионов, и у них есть досье на каждого. Например, Пашка — тот самый «хороший мальчик», потому что каждое лето приезжает сюда из города на добровольной основе, чтобы помогать родственникам с огородом. И фамилия у него подходящая, Добровольский. А вот парень с соседней улицы, Пашин ровесник вроде как, приезжает в деревню не картошку копать. Эдик ходит весь в татуировках, матерится и считается главным наркоманом на районе, с которым лучше не водиться. Антон с Эдиком не знаком близко, но знает, что это не так, потому что, несмотря на грубые слова, мелькающие каждые пять секунд, он довольно мил в общении, посещает квартирники и литературные вечера и сам пишет стихи. У Антона даже был краш на него прошлым летом, но он не решился начать с ним общение, потому что Арсения забыть не мог. А ещё Антон думает, что он слишком много времени проводит, слушая бабушек, и, кажется, сам в них превращается, и в его голове уже есть портфолио половины местных подростков. Антон идёт, опустив голову, и пинает камушек, старается об отъезде Арса не думать. Гораздо приятнее вспоминать прошлые выходные и их свидание в планетарии в субботу. А в воскресенье они смотрели "Бойцовский клуб" у Арсения. И потом "Шестнадцать свечей", чтобы всё, как в фильме "Всем парням, которых я любила раньше", о котором Ира в своё время все уши прожужжала, заявив, что смотреть "Бойцовский клуб" будет только, если парень ей его покажет. То дело было в период их отношений, но Шастун его не смотрел и поэтому всё равно не понял, что от него хотят. А Арсений и "Всем парням, которых я любила раньше", и "Бойцовский клуб" смотрел, но "Шестнадцать свечей" почему-то нет (в отличие от Антона, которому его показала Ира). По этой причине было решено устроить киномарафон. Антон ещё вспомнил, что Кузнецова говорила про "Идеальный голос" и "Клуб Завтрак", но об этом умолчал, потому что от количества романтики он и так плыл уже.*Я всё на той же лавке, у тёплого дома, Где мы играли «В прятки» и были собой.
Антон, отвлекаясь от своих мыслей, вспоминает, что он подходит к ничейному абрикосовому дереву, на котором наверняка уже созрели фрукты, и потому ускоряет шаг. Абрикосы он любит. Однако за поворотом его ждала вполне приятная неожиданность. У того самого дерева стоял знакомый парень и на носочках пытался дотянуться до ветки, на которой висела целая горсть спелых фруктов. Антон усмехается, радуясь тому, что Арсений стоит к нему спиной и не видит, подкрадывается тихо-тихо и встаёт за спиной брюнета. — Помочь? — одна рука обнимает его за талию, а второй Шаст тянется к абрикосам и срывает парочку. Арс тормозит, покрывается мурашками от громкого шепота на ухо. — Нельзя так пугать, — он резко разворачивается, чуть не роняя абрикосы из рук, и смотрит снизу вверх крайне недовольно. Антон весело пожимает плечами и улыбается, а сердце замирает от их близости — чуть носами не соприкасаются. Юноша срывает ещё парочку абрикосов, вкладывает их в чужие руки и подаётся вперёд, чтобы потереться своим носом о чужой. — Я скучал. — Мы не виделись всего два дня, — Арс прикрывает глаза, наслаждаясь присутствием парня, но через секунду делает шаг назад и улыбается. Не здесь. — Это уже много, — Антон забирает у него абрикос и даже не заботится о том, что его нужно помыть — сорвал с дерева, значит, чистый. Арсений лишь качает головой. Шаст берет ещё один абрикос, достаёт из него косточку и подносит к губам старшего. У того обе руки заняты, он не может самостоятельно фрукты поесть, поэтому послушно открывает рот. Абрикосы действительно поспели. Маленькие, но такие сладкие. — У меня бабушка сегодня уехала, — прожевав, произносит Арс аналог той популярной и уже мемной фразы «Моих родителей сегодня нет дома». — И ты мне только сейчас об этом говоришь? — Антон обиженно дует губы. — Я хотел сначала в магаз сбегать, а потом тебе написать, — он кивает на свой рюкзак, висящий на одном плече. — Останешься сегодня у меня? — Арсений спрашивает так неуверенно, будто это их первая ночевка, и это заставляет Шастуна усмехнуться. — Конечно, — он забирает часть абрикосов себе, освобождая Арсу одну руку, и начинает увлеченно их хомячить. Вкусные.Я всё на той же лавке тону в тишине, И меня встречает вечер, он был бесконечен.
По приходе домой к Арсению Антону делать ничего не хотелось. Ни фильм смотреть, ни чай пить, ни плюшки кушать. Хотелось просто по-человечески потискать своего парня. Поэтому он ходит хвостиком за Поповым, ждёт, пока тот помоет руки, выложит продукты в холодильник, потом ещё ополоснет остатки абрикосов, положит их в тарелку и отнесет в комнату, где поставит на тумбочку, а потом Антон повалит его на кровать, утыкаясь носом в шею и довольно сопя. — Тош, — в ответ мычание. Арсений тихо хихикает. — Мне щекотно от твоих ресничек, — Шаст ворочается, пытается повернуть голову так, чтобы ресницы не касались нежной кожи и вновь замирает. — Мы так и будем лежать? — вновь мычание. — Даже не посмотрим ничего? Антон приподнимается, окидывает взглядом лицо Арса и качает головой, а потом обратно ложится. — Не хочу. — А что хочешь? — Арсений гладит его по голове, чмокает в светлую макушку. — Тебя обнимать. — Хорошо, но давай тогда ляжем поудобнее. Антон перекатывается на бок и укладывается повыше, распахивая руки для объятий. Арс ложится на одном уровне с парнем, устраивается поудобнее, и первый наклоняется вперёд для поцелуя, хотя обычно это делает Шаст, потому что в их паре он более тактильный. Младший отвечает на поцелуй лениво, смакует момент, пальцами скользит под футболкой, очерчивая позвоночник, пуская мурашки по телу Арсения, безошибочно угадывает чувствительное место. Тот жмётся ближе, поглаживает худые плечи, мычит от удовольствия. От его запаха у Антона голова кружится. Не от того, что он сильный, а потому, что Арсений сам по себе головокружительный. Арс весь нереальный. Губы сладкие от абрикосов, которые они ели по дороге домой, и в голове этот вкус откладывается как определение августа. Августа, который они проводят вместе, в объятиях друг друга. Дыхание оседает на чужих губах, когда Арсений отстраняется, чтобы посмотреть в глаза Антона, плавящегося от приступов нежности. Каждое прикосновение на коже горящим следом остаётся, манит, просит большего. Возможно, юноша видит всё это в зелёных глазах, поэтому через секунду толкает Антона в плечо, заставляя перевернуться на спину, а сам садится сверху, вновь прижимаясь к чужим губам. Шаст теряется, чувствует себя неопытной школьницей из романтических комедий, коей и является, потому что опыта у него действительно ноль без палочки. Арсений в этой комедии жгучим брюнетом представляется, асом в любовных делах. Антон не сдерживается и прыскает от того, что Арс и ас по звучанию схожи. Вспоминается ещё английское «ass», и он не может сдержать смеха, внутренне умирая от неловкости ситуации. Попов выпрямляется и смотрит на него из-под челки удивлённым взглядом. — Что не так? — Прости, я придурок просто, — он тоже садится, опираясь на руки, снова оказываясь вплотную к лицу Арсения. — Ты знал, что Арс и ас созвучны? Тот в ответ выгибает бровь, мол, какого хрена? — Ас, которая задница, или ас — мастер в чем-то? — уточняет он на всякий случай, а ладонь кладет ему на щеку, поглаживая ласковым жестом. Антон весело фырчит, но глаза прикрывает от удовольствия, льнет к руке. — И то, и другое. Юноша наклоняется, ведёт носом по загорелой щеке, целует мягко за ушком, спускается к шее, не пропуская губами ни одной родинки. Он обнимает за талию крепко, не оставляя между ними пространства. Руки скользят по пояснице, но ниже не опускаются. Арсений запрокидывает голову, чтобы тому было удобнее, зарывает пальцы в русые волосы, елозит бедрами скорее бездумно, чем намеренно, но тем не менее вызывает тихий стон, и замирает, осознавая к чему всё клонится, бедрами ощущает, что у Шастуна встал. — Антон, — зовёт Арс, срываясь на последнем слоге на прерывистый вздох, когда младший прикусывает кожу возле ключиц и рискует оставить засос. — Антон. — М? — отстраняется и бесстыдно смотрит в голубые глаза, однако горящие красным цветом уши его выдают. У Арса щеки тоже покрываются румянцем и от этого так смешно почему-то. Он уже не девственник, а стесняется, как в первый раз. — Без засосов? Прости. — Нет, не в этом дело, — выдавливает из себя Арсений. — Ты уверен, что хочешь? Антон теряется с ответом. Выглядит даже забавно: лохматый, губы стёртые от поцелуев и бордовые кончики ушей, которые выдают всю неуверенность, так хорошо скрываемую последние несколько минут. Арс еле сдерживается, чтобы не поцеловать его в родинку на кончике носа, но всё же хочет услышать ответ. — Нет…точнее да, — в подтверждение кивает несколько раз. — Я хочу, но не готов зайти слишком далеко. Блять, Арс, ты такой… Пиздец, — из головы все слова вылетают, нет ни одного подходящего прилагательного для Попова, которое способно вместить в себе всё, что хочется сказать. — У меня мозги плавятся. — Даже романтические фильмы тебя исправить не способны, — Арсений поправляет ему челку, спадающую на глаза. — Я переживаю за то, что совращаю ребёнка. — Между нами три года разницы всего. — Но ты всё равно ребёнок. — А ты жопа, — Антон вновь утыкается ему носом в шею, но не целует, а просто крепко обнимает и тихо скулит от нарастающего возбуждения. Арсений гладит его по голове и думает, что он действительно не совсем уже ребёнок. У детей стояк так в чужие задницы не утыкается, дети свои возможности трезво оценить не могут и идут на поводу у желания, дети не ждут, когда им дадут четкое согласие на действия, они делают, что хотят. Так делают дети в момент полового созревания, когда вместо мозгов бушуют гормоны, и мудаки, которые эти мозги так и не приобрели. Антон ни к тем, ни к другим не относится. Арс целует его за ухом, обвивает руки вокруг шеи и начинает скользить на чужих бедрах вверх-вниз, вызывая приглушённые стоны. Шастун уже смелее опускает ладони на упругие бедра, сжимает и сам толкается навстречу. Они целуются. Не так лениво и растянуто, как до этого, а более страстно, прикусывая и скользя языками в приоткрытые рты, углубляя поцелуй. Арсений ловит губами звучные стоны и сам не может сдержаться, пальцами сминая ткань футболки Антона и рыча от того, как член неприятно трётся о ширинку джинс. — Арс… Арс, я скоро… — юноша не договаривает, тянется за поцелуем, но старший его и без того понимает. Рука опускается между двумя разгоряченными телами, под шорты и сжимает член. Антон кончает ему в ладонь, глуша финальный вскрик в поцелуе, а потом опускает голову на плечо своего парня, отходя от произошедшего. — Арс, подожди, а ты? — он резко выпрямляется. — Я тоже, — брюнет ерошит ему волосы, хотя они и до этого были в крайней степени лохматости, улыбается. — Иди в душ. — Не хочешь вместе? — усмехается Антон, поглаживая ягодицы парня и почти мурлычет, не сдерживая довольной лыбы. — Хватит с тебя сегодня радости, а то моська треснет, — Арсений нехотя встаёт с его коленей и лезет в шкаф, чтобы переодеться. Шаст прежде, чем выйти из комнаты, подтягивает его к себе за талию и целует в щеку. — Сень, я тебя… — Я знаю, иди уже, — Попов подталкивает его к двери и отводит взгляд. Антон вроде не замечает ничего странного, ведёт плечами и уходит в душ. Когда в комнате никого не остаётся, Арс стукается головой о дверцу шкафа и тихо шипит, но не от боли. Ему нравится слышать эти три заветных слова, но он пока не готов к этому. Рана, оставленная этой фразой, ещё недостаточно зажила. После душа Антон забирается на кровать, разбрызгивая капли с влажных волос, ставит на колени миску с абрикосами и предлагает посмотреть мультики. Арсений смеётся, но соглашается, устраиваясь в тёплых объятиях младшего так, чтобы видеть экран ноутбука.Я так мал, но так влюблен.