В погоне за солнцем

В комнате кормилицы раздался уже известный нам условный стук. Госпожа Чон глубоко вздохнула и пошла открывать. Увидев на пороге принца, она шумно и радостно поприветствовала его, однако он быстро прервал её восторженные речи. — Закрой-ка дверь, да поскорее. Когда приказ был выполнен, измотанный юноша скинул плащ и устало рухнул в первое попавшееся кресло. Увидев окровавленную рубашку своего воспитанника, кормилица округлила глаза и взревела дурным голосом: — Батюшки! Убили! Убили соколика моего! Да кто ж осмелился?.. Бэкхён не удивился такой бурной реакции, однако ему было неприятно, что госпожа Чон кричит, как помешанная. «Глупа до чрезвычайности, — подумал он, — разве можно так орать? Как бы я её не любил, но она однажды выдаст меня с головой». — Не разводи ты шум! — воскликнул он. — Никто меня не убил, так, поцарапали. — Да что ж это такое-то? — сказала ошеломлённая кормилица, резко переходя с крика на шёпот. — Сколько раз вам говорила, чтобы не шлялись, где попало, а вы всё туда же. То-то душенька моя неспокойна была сегодня, когда вы уезжали. Бэкхён хотел было ответить, что душа госпожи Чон была неспокойна всегда, независимо от того, хорошо или плохо заканчивались отлучки принца, но тут же осёкся. — Принеси-ка мне вина, — сказал он, добродушно глядя на кормилицу, — и пошли за доктором. Только тихо, поняла? Чтобы никто ничего не заподозрил. Скажи, что тебе нездоровится. Покуда кормилица приходила в себя и отдавала распоряжения, Бэкхён устало размышлял о сегодняшних событиях. Ему казалось, что он прожил целую жизнь за один только день. Он вдруг совершенно неожиданно для себя вспомнил, что представился Пак Чанёлю чужим несуществующим именем и, конечно же, ни разу не заикнулся о том, что он, строго говоря, сын короля. «Что же теперь делать? — думал он. — Виконт, конечно, не станет обвинять меня в том, что я скрыл своё происхождение, ибо я сделал это в целях более чем оправданной осторожности. Однако мне так же не хотелось бы говорить ему, что я принц. Ведь он назвал меня другом и был со мной так искренен… Стоит ему только узнать, что я королевской крови, как всё поменяется. Из друга он сразу резко превратится в подданного и станет проявлять такую же холодную учтивость, которой меня одаривают, кажется, все без исключения в этом дворце, кроме, пожалуй, кормилицы, которая всегда готова сказать мне в лицо, что я дурак, раз осмеливаюсь выезжать из замка без охраны». Пока Бэкхён рассуждал подобным образом, госпожа Чон поднесла ему кубок терпкого, сладковатого вина, которое принц с наслаждением выпил. Вскоре явился лекарь. Не задавая лишних вопросов, он быстро осмотрел юношу и заявил, что ничего страшного нет и рана быстро заживёт, не говоря уж о пустяковой царапине на руке. Бэкхёну сделали перевязку, после чего он отправил лекаря восвояси, вручив предварительно небольшой кошель с золотом, дабы тот хранил молчание. После этого принц тихонько проник в свои покои и велел никого до него не допускать и вообще не беспокоить. — Если будут звать к ужину, скажите, что у меня болит голова и я хочу отдохнуть. Перед тем, как оставить своего господина в одиночестве, один из слуг сообщил последние новости. Он сказал, что в столицу прибыл Пак Чанёль и что сейчас он находится у государя. Также он довёл до сведения Бэкхёна, что завтрашним утром планируется заседание совета, на котором должен будет присутствовать и принц. Оставшись в одиночестве, Бэкхён немало озадачился. Если он придёт на совет, непременно раскроется правда о том, что он не какой-нибудь там придворный Ли Дэхён, а сын короля Самгу. «Может, сказаться больным и не пойти? Ну уж нет. Всё-таки там будут решаться вопросы, связанные с походом на Мунчжэ. Я просто обязан там быть. Негоже по таким мелочам отстраняться от дел государства». После недолгих размышлений принц принял наиболее верное, как ему показалось, решение. «В конце концов, не мог бы я скрывать правду вечно. Да, я сын короля. Что ж мне теперь, стыдиться этого? А Пак Чанёль… если только после того, как он узнает всё, его отношение ко мне изменится, значит, не такой уж он замечательный человек, как я думал. А раз так, то и терять нечего». С этими мыслями до смерти уставший принц откинулся на прохладные белые простыни и заснул, как убитый.

***

На следующий день Бэхкён явился на завтрак позже обычного, зато чувствовал себя, на удивление, бодрым, как никогда. Со зверским аппетитом принц набросился на еду. Сестра неодобрительно косилась на него. — Вы ведёте себя, как крестьянин, дорогой брат, — раздражённо прошептала она, — такое поведение недостойно королевского сына. — Я веду себя вполне прилично. К тому же, не забывайте, что вчера меня не было за ужином. — Опять ездили в город смотреть какое-нибудь народное гулянье? — с издёвкой спросила Сехён. — Не ваше дело, дорогая сестра. По окончании завтрака Бэкхён отправился к себе. Ему предстояло появиться на совете. И раньше он, конечно, присутствовал на подобных мероприятиях, однако в этот раз он особенно волновался. Прежде всего, он боялся, как бы рана вдруг не начала кровоточить. Поэтому он попросил сделать перевязку с особенной тщательностью и подобрал тёмно-синий парчовый дублет с длинными рукавами — даже если рана откроется, на тёмной ткани пятно крови не будет бросаться в глаза, а то и вовсе останется незамеченным. В случае чего, можно будет сказать, что он посадил пятно случайно и свалить ответственность за это досадное недоразумение на нерадивость слуг, которые вовремя не заметили, что одежда испачкана. Для совета была выбрана просторная прохладная зала, убранством своим чем-то напоминавшая королевскую столовую. Да и вообще совет очень походил на большой праздничный ужин — за длинным столом расположились вельможи, министры, несколько знатных горожан и ближайшие родственники короля. Впрочем, младших детей Дэчжуна: Сехён и Бэкхо, — здесь не было, равно как королевы. Помимо этого, от торжественной трапезы это собрание также отличалось и тем, что стол не был застлан белоснежной скатертью и заставлен дорогими блюдами с жарким, овощами и хлебом. В кубках, которых здесь тоже не было, не плескалось вино всех возможных сортов. Не было слышно и оживлённой беседы — в ожидании короля участники совета лишь изредка перебрасывались коротки фразами, в остальное же время пребывали в состоянии глубокой задумчивости. Бэкхён прибыл одним из последних и, быстро заняв своё место рядом со старшим братом, решил осмотреться. Однако стоило ему только поднять глаза, как он сразу же заметил Чанёля, который сидел почти что напротив него и тихо переговаривался с военным министром. Для Бэкхёна это было полной неожиданностью. Он, разумеется, понимал, что виконт будет присутствовать на совете, но даже не подозревал, что окажется так близко. Тем временем Чанёль, будто почувствовав, что на него смотрят, тоже поднял глаза, и взгляд его встретился со взглядом принца. Сердце Бэкхёна стремительно ухнуло вниз. Он очень переживал, что виконт назовёт его по выдуманному имени или просто обратится к нему, чем тут же выдаст их знакомство. Однако эти опасения не сбылись. Пак Чанёль лишь легонько кивнул Бэкхёну так, чтобы этот жест был понятен только ему одному и, будто бы ничего не произошло, продолжил беседу с министром. Принц сразу же почувствовал невероятное облегчение. Всё шло, как надо. Последним в залу, где располагался совет, вошёл король Дэчжун. Все шумно встали. — Прошу садиться, господа, — сказал он, заняв место во главе стола. Присутствующие водворились на свои места. Не теряя времени даром, король коротко сказал о причине собрания, которая ни для кого здесь не была неожиданностью, так как весть о восстании ещё вчера не только разнеслась по всему дворцу, но и успела каким-то неведомым образом проникнуть за его пределы и стать темой многочисленных пересудов. — Война, — говорил король, — есть зло, но зло необходимое, ибо без её помощи невозможно править обширными и богатыми землями Самгу. Бароны графства Мунчжэ хотят избавиться от нашего господства лишь с тем, чтобы начать передел земель и припомнить друг другу старые обиды. Однако этими позорными склоками они лишь разорят свои владения и причинят несметные страдания простым людям. Вот почему раз за разом мы поднимаем знамёна и направляем коней к непокорным землям. Мы не можем допустить, чтобы страдал народ Мунчжэ, который трудится на благо государства. После этого небольшого вступления зашёл разговор о куда более насущных вещах: о затратах на кампанию, о том, каким количеством войск располагает каждая область страны и сколько сможет прислать воинов. Долго шёл спор о том, стоит ли брать наёмников из соседних княжеств или можно будет обойтись только силами Самгу. В конце концов, от этой идеи решили отказаться. По предварительным подсчётам, численность армии должна была составить примерно десять тысяч человек. На приготовления к походу отвели полтора месяца. Наконец, перешли к стратегическим вопросам. Дали слово Чанёлю, по просьбе которого была принесена карта Мунчжэ. — Как всем вам хорошо известно, господа, — начал он, — крепость Пэкчо, которую с честью отстоял мой дядя Пак Минхи, — сердце всего графства. Потерпев поражение, Но Мухён понял, что такой крупный кусок ему заглотить не по силам, отступил на северо-восток и решил заняться мелкими крепостями тех феодалов, которые остались верны короне. Он решил разгромить по одиночке их мелкие армии, пока те не успели объединиться. Долго выстоять эти армии, скорее всего, не смогут, однако, по крайней мере, задержат на какое-то время Но Мухёна и его людей. Мы должны воспользоваться этим. Далее. Так как Пэкчо была изрядна обескровлена во время штурма, второй раз она навряд ли будет готова дать такой же решительный отпор, какой дала недавно. К счастью, благодаря отступлению Но Мухёна, Пэкчо получила передышку. Мой дядя из оставшихся после сражения войск создал небольшие партизанские отряды, которые будут изматывать армию неприятеля небольшими вылазками и вообще вредить мятежникам всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Это нам также на руку. Что куда более важно, эти люди будут настраивать народ против восставших. А бунтари, отрезанные от простого люда, в особенности от крестьян, не могут рассчитывать на победу. Положение, конечно, непростое, однако, я считаю, тот факт, что Но Мухён не сумел овладеть Пэкчо, явно свидетельствует о том, что он не самый блестящий полководец. Будь он слегка посмекалистей — непременно бы отыскал несколько слабых мест в нашей обороне и завладел бы крепостью. Тем не менее, вскоре он снова вернётся к своим планам по захвату Пэчко, в этом нет сомнений. К тому времени, надеюсь, королевская армия успеет достигнуть Мунчжэ и низвергнуть этого негодяя. Теперь, господа, я хотел бы затронуть один весьма важный вопрос. «Вопрос» вызвал в зале совета большое оживление. Необходимо было принять решение, по какой дороге вести королевскую армию. В Мунчжэ можно было попасть двумя путями: напрямую, либо в объезд, через одно из соседних графств. Окольная дорога была слишком длинна, другая — мало проходима для большой королевской армии из-за болотистых почв и множества пересекавших местность каналов. Мнения разделились. Собравшиеся никак не могли прийти к решению, которое удовлетворило бы всех и сразу. Сам Чанёль настаивал на том, что ехать в объезд слишком долго, и предлагал правдами-неправдами провести армию напрямую. Военный министр вместе с Бэкбомом, напротив, склонялись к тому, чтобы идти объездным путём, дабы не подвергать войска непредвиденным опасностям. Спор решился неожиданно для всех — Бэкхён, немало удивив присутствующих, предложил другой, третий путь — не такой короткий, как тот, что предлагал Чанёль, но, по крайней мере, намного короче объездного и, к тому же, сравнительно безопасный. Идею быстро одобрили и поддержали, что немало польстило самолюбию принца, который выразительно посмотрел на отца, как бы говоря: «Ну, батюшка, как вам такое? Видите, я гожусь не только в оруженосцы и тоже умею думать, между прочим, получше некоторых ваших приближённых». На лице государя едва ли дрогнул хоть один мускул, однако этот взгляд немало его обеспокоил. Он боялся, что присутствующие могут заметить натянутые отношения между ним и сыном и попытаться сыграть на этом, ещё больше настроив Бэкхёна против короля. Поэтому Дэчжун, чтобы не дать повода подобному развитию событий, улыбнулся сыну настолько тепло и по-отечески, насколько мог. Бэкхён принял эту улыбку с некоторым недоумением, не зная, насколько она искренна, но, по крайней мере, убедился в том, что отец не пытается снова сделать ему колкое замечание или умалить его достоинства в глазах окружающих, и остался вполне удовлетворён таким исходом. Совет вскоре закончился, а участники его стали расходиться, с намерением вернуться к исполнению своих служебных обязанностей и отдать первые поручения по подготовке к походу. Покинул просторную залу и Бэкхён. Он был доволен собой и ощущал в душе почти детскую радость оттого, что смог проявить себя с лучшей стороны. К тому же, отец ему улыбнулся. Может, он действительно оценил его предложение по достоинству и выразил таким образом своё одобрение? Впрочем, даже если так, государь всё равно никогда в этом не признается. Выступление на совете несколько взволновало Бэкхёна, к тому же, беспрерывно ныла вчерашняя рана, поэтому он решил возвратиться в свои покои. На самом деле, сразу же после совета он собирался поговорить с Чанёлем, но так и не смог найти его в шумной толпе царедворцев. «Ничего, — подумал он, — ничего. В конце концов, мы с ним находимся в одном дворце и, как бы велик он не был, обязательно рано или поздно встретимся здесь друг с другом».