Хогвартс-суббота, 28 октября 1944 года
Глядя на себя в зеркало, внимательно разглядывая своё отражение, Гермиона уже не в первый раз скучала по Джинни. Джинни точно знала бы, что сказать, чтобы укрепить свою уверенность. Уизли точно знала бы, сколько макияжа наносить, чтобы он был минимальным и естественным, но и заметным. Джинни точно знала бы, какие чары использовать, чтобы успокоить её дикие кудри и уложить волосы в элегантную прическу, которая больше всего соответствовала бы её структуре лица. Она точно знала, какие аксессуары и туфли будут дополнять её платье. Гермиона не пошла бы на Святочный бал на четвертом курсе, если бы не рыжая, она не пошла бы на своё первое официальное свидание с Виктором Крамом, когда они улизнули в Хогсмид во время одного из праздничных выходных, и она не пошла бы на свадьбу Билла и Флёр. Именно в такие моменты она по-настоящему ценила внимание маленькой Уизли к моде и деталям. Но без неё ей пришлось довольствоваться тем, что у неё было, надеясь, что она будет выглядеть хотя бы чуточку прилично. Гермиона не была тщеславной и никогда ею не станет, но разве это так уж плохо - хотеть выглядеть красиво время от времени? Вздохнув про себя, она обвела взглядом свой внешний вид. Почему бал в честь Хэллоуина уже наступил? Казалось, он проскочил вперёд на несколько недель. В то утро, когда она проснулась, ей не хотелось идти завтракать, и она пробралась на кухню, так как было довольно рано, а по субботам девушка почти никого не встречала. Гермиона позавтракала, сидя за одним из столов, в то время как домовые эльфы суетились вокруг, готовясь к пиршеству позже, тем же вечером. Она вернулась в свою комнату и провела большую часть времени за чтением новоприобретенных книг, закусывая едой, которую принес для неё Тигги, домовой эльф, который очень понравился ей, и она не возражала, он был милым и очень напоминал ей Добби, только был не таким безумным. Не успела она опомниться, как уже стемнело, и она застонала про себя, понимая, что ей лучше подготовиться, так как большую часть времени она будет возиться со своими волосами. Девушка неохотно отложила книгу и встала с удобного дивана и поплелась в ванную. Она принимала душ, оставаясь под струями воды так долго, как только могла, прежде чем закутать волосы в полотенце, а тело в шелковый халат, такой же бледно-голубой, как и простыни. Гермиона провела почти десять минут перед зеркалом, раздумывая, что делать дальше, а потом выбрала книгу «Чары Красоты» и пролистала её, осторожно нанося тонкий слой туши на ресницы и телесного цвета блестящие тени на веки. Больше не доверяя самой себе ни в чем, она нанесла свой любимый лосьон с медовым ароматом, а затем надела платье, используя магию, чтобы застегнуть потайную молнию на спине. После того, как она обратила внимание на свои волосы, девушка использовала заклинание высушивания, до тех пор пока они не упали на ее спину мягкими, непослушными локонами, на мгновение задумавшись, что с ними делать. Гермиона уже отказалась от идеи использовать зелье Сликизи, во-первых, оно ещё не было изобретено, а во-вторых, хотя результаты для Святочного бала были хорошими, потребовалось несколько промывок волос, чтобы удалить все следы зелья, и оно оставляло странный запах гари почти две недели после этого. Она предпочла бы растрепанные волосы, чем затяжной запах и липкую субстанцию. Поэтому сделала всё возможное, чтобы завязать его на затылке в элегантную прическу, раздраженно фыркнув, когда мятежные локоны продолжали выбиваться. Гермиона использовала больше шпилек, чем любая женщина имела право иметь. Издав рычание, она нахмурилась, глядя на своё отражение и добавила ещё одну шпильку, закрепляя локон на место и оставляя один или два, чтобы подчеркнуть свое лицо. Зная, что она не добьётся большего, она остановилась на том, чего уже достигла. Глубоко вздохнув, девушка провела ладонями по мягкой шелковистой ткани платья, восхищаясь его простотой. Её платье, хотя и не слишком откровенное или неподобающее, было тесным и облегало её тело, как вторая кожа. Её руки и плечи были прикрыты, рукава спадали до самых запястий. Платье напоминало на декольте с небольшим v-образным вырезом, но было подходящим для этого времени, оно обтягивало талию и расширялось к низу, юбка шелестела и развевалась, когда она шла. Не доверяя самой себе в правильном подборе аксессуаров, она выбрала то, что обычно носила - серебряные серьги гвоздиками и кулон с Фениксом, который отец подарил ей на день рождения. Мельком взглянув на время благодаря её всё ещё действовавшему заклинанию времени, Гермиона увидела, что ей нужно спешить, если она хочет быть пунктуальной, ожидая встретить своего спутника на балу у дверей большого зала. Она потянулась за очками и нахмурилась, надевая их на нос, раньше у неё не было проблем с ними, но когда она носила их в течение длительного времени, они начинали натирать ей переносицу или за ушами, и когда засыпала, читая в них, она просыпалась с отметинами и вмятинами на коже. Глядя через плечо на Афину, сидящую на изголовье кровати, Гермиона сказала: — А ты как думаешь, девочка? Афина захлопала крыльями и издала пронзительный крик, слегка склонив голову набок. — Спасибо, — ответила Гермиона, снова разглаживая платье. — Я оставлю окно открытым для тебя, но помни, что никто не должен тебя видеть. Я знаю, что ты любишь приносить мне подарки, и я ценю этот жест, но, пожалуйста, не приноси сюда мышей или крыс, мертвых или живых. Афина издала ещё один пронзительный вопль. — Хорошая девочка, — похвалила она, мягко поглаживая её яркие перья, проходя мимо, забирая волшебную палочку, отменяя заклинание времени и убирая её в рукав, прежде чем выйти из комнаты. Спускаясь в большой зал, она встретила очень мало людей, твердо решив воспользоваться всеми известными ей тайными ходами, но также зная, что она и её эскорт встретятся чуть раньше, чем другие, и не желая иметь никаких проблем с поиском места для торжества. Когда девушка подошла к большому залу, двери уже были открыты, и изнутри доносились голоса, некоторые ведьмы ходили под руку со своим кавалером, безумно хихикая. Она едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Подойдя ближе, она заметила его. Её сопровождающий на этот вечер, и почти ласковая улыбка тронули её губы. «Он удивительно похож на своего внука», — подумала Гермиона. Он был ростом в шесть футов, его осанка была идеальной, а руки были сцеплены за спиной, пока он ждал у дверей. Волосы у него были чуть темнее, чем у внука, но всё ещё светлые, а глаза чуть темнее голубых, но с такой же бледной кожей и таким же маленьким носом без веснушек и прыщей. Его одежда была тёмной и идеально выглаженной, довольно простой по сравнению с некоторыми более традиционными стилями, которые она видела у других, как в этот раз, так и в предыдущий. Она это оценила. Они оба смешаются с толпой. Гермиона была удивлена, когда он подошёл к ней в библиотеке и робко спросил, может ли он сопровождать её. Она не лгала Риддлу, он выглядел таким обнадеживающим, и мысль о том, что она может задеть его чувства, не устраивала её, поэтому она согласилась. Но также приняла его приглашение, потому что знала его внука, не очень хорошо, но они вместе учились в Хогвартсе, и, насколько она помнила, Эрни Макмиллан был тихим, но милым. Он был членом Отряда Дамблдора, и она видела, как он сражался во время последней битвы. Как и его дед, он был хаффлпаффцем. Они были безобидны. — Майкл, — поприветствовала его Гермиона, изобразив на лице дружелюбную улыбку. Майкл Макмиллан посмотрел на неё, и на его лице появилась улыбка. — Гермиона, — ответил он, протягивая ей руку, когда она сократила расстояние между ними. — Ты прекрасно выглядишь, — похвалил он, взяв её руку в свою и склонившись над ней, прежде чем вернуться в полный рост. — О, я бы не стала заходить так далеко. Однако сегодня вечером ты выглядишь весьма элегантно. Его улыбка стала шире, и он положил её руку на сгиб своего локтя. — Может, нам стоит найти столик? Гермиона кивнула и пошла рядом с ним, когда они вошли в большой зал, не обращая внимания на то, куда вел их Макмиллан, пока её глаза осматривали окружающую обстановку. Это было совсем не то, чего она ожидала. Она помнила праздники Хэллоуина из своих собственных лет в Хогвартсе, и они сильно отличались. Девушка ожидала, что столы останутся на своих местах и будут завалены едой, что над ними будут парить фонарики-тыквы, а над залом будут летать летучие мыши. Но дело было не в этом. В помещение не было столов, а было довольно много круглых столиков, покрытых темными скатертями, напоминавшими ей обстановку Святочного бала. Стены были украшены зажженными факелами, а над ними плавали тысячи свечей, зачарованный потолок напоминал тёмное, но ясное звёздное ночное небо. Чёрные подсвечники стояли на подоконнике каждого окна, бронзовые - в центре каждого стола, а высокие чёрные - в каждом углу комнаты, по обе стороны дверей и по обе стороны стола старост, который и остался. На подиуме стояла коллекция музыкальных инструментов, оркестр, как она предположила, но, учитывая отсутствие стульев, они были бы зачарованы. Зачарованные черепа были расставлены вместе с алхимическим экспонатами, паутина покрывала флаконы и оборудование, а также люстры наверху. Здесь было намного темнее, чем она думала, и более готичным, поняла она. Вот в чём разница между Диппетом и Дамблдором. — Они используют одни и те же украшения каждый год, — сказал Макмиллан рядом с ней, привлекая её внимание. — Диппет любит свои традиции, я просто думаю, что он ленив, — прокомментировал он, и Гермиона вздохнула, соглашаясь. — Но, несмотря на это, я не могу не восхищаться. — Впечатляет, — согласилась она. — Я никогда не устану от магии в этом замке, — её глаза снова поднялись к потолку. Они подошли к столу, который был уже почти заполнен, только несколько свободных мест, и он выдвинул ей стул, как чистокровный, которым он был, усаживая её, прежде чем сесть рядом с ней. Макмиллана приветствовали другие гости (все хаффлпаффцы, подумала она), они едва взглянули на неё. Это не беспокоило девушку, и она предпочла бы, чтобы всё было именно так. Как только они заняли свои места, Макмиллан замолчал, но это её тоже не волновало, поскольку она молча потягивала воду и продолжала рассматривать окружающую обстановку. Вскоре после того, как все места были заняты и персонал прибыл, Диппет встал, чтобы произнести речь. Гермиона почти заснула. Для кого-то, кто выглядел так, как будто был на смертном одре и едва мог стоять без посторонней помощи, он наверняка мог говорить кучу глупостей, большую часть которой она не слушала. Как только он занял своё место, на их столах появилась еда, и Гермиона едва удержалась от вздоха. Девушка умирала с голоду. Она спокойно выбирала продукты и ела в тишине, вокруг неё происходили тихие разговоры, но Макмиллан молчал. Интересно, почему? Когда он пригласил её на бал, то застеснялся, но сумел выдавить из себя нужные слова. Он говорил с ней больше, чем когда-либо, и теперь снова молчал, но она не задавала вопросов и оставила всё как есть. Гермиона не собиралась оставаться здесь на всю ночь. Она поужинает и, возможно, потанцует пару раз, а потом извинится и уйдёт. Не успела она опомниться, как пир закончился и официально начался бал. Столы были отодвинуты, чтобы освободить место для танцев, но некоторые остались позади, чтобы студенты могли пообщаться и отдохнуть. Гермиона осталась на своём месте с Макмилланом, в то время как остальная часть их стола окружила танцпол с большей частью студентов. Том Риддл стоял в центре, элегантно одетый в идеально отглаженную тёмную мантию, которая контрастировала с его кожей. Его волосы были аккуратно причесаны, ни одна прядь не выбилась из прически, а туфли блестели так, что в них можно было видеть отражения. Она закатила глаза и немного отпила воды. Конечно, он был бы идеален. Хиллари Денверс стояла напротив него, одетая в желтое консервативное платье, которое хорошо подчеркивало её оттенок кожи. Гермиона подумала, что она выглядит довольно симпатично, её обычно прямые волосы свисали распущенными волнами, а прическа наполовину приподнята, наполовину опущена, обрамляя её лицо. На Риддла это не произвело впечатления. Его лицо оставалось безучастным. Когда заиграл оркестр, Том шагнул вперёд и взял Денверс за руку, начав танец, похожий на тот, что она танцевала с Виктором, только немного медленнее, и, похоже, не было никаких подъемов. Как она и ожидала, он плавно повёл Денверс по танцполу, его движения были грациозными и уравновешенными. Когда музыка закончилась, раздались аплодисменты и заиграла другая мелодия, большинство студентов вышли на танцпол и приняли участие в празднестве, некоторые вернулись к небольшому количеству столов, а другие отошли в сторону, беседуя друг с другом у стен или у стола с напитками, который был установлен. Гермиона не была уверена, сколько времени прошло, но ей стало скучно и она устала, почти задремала и пролила воду себе на колени. Когда девушка увидела, что молодые люди начали уходить, поскольку ожидалось, что через некоторое время они покинут зал, она восприняла это как сигнал. Вскоре ей удалось ускользнуть. Но сначала нужно было соблюсти приличия. Она прекрасно понимала, что и Дамблдор, и Риддл наблюдают за ней, хотя один из них был наблюдательнее другого. Гермиона перевела взгляд на Макмиллана. Он почти не разговаривал с ней. — Майкл, не хочешь ли немного потанцевать? Это кажется такой расточительностью - не наслаждаться им, пока мы можем. Он поднял на неё глаза, и улыбка тронула его губы. — С удовольствием. Он встал со стула и выжидающе протянул руку, Гермиона вложила свою ладонь в его и приняла его помощь, чтобы подняться со стула. Майкл повёл её на танцпол и сквозь толпу студентов, его рука скользнула к её талии и не опустилась ниже, когда он быстро пошёл в ногу с музыкой. Гермиона никогда не была великой танцовщицей, но с Виктором это не имело значения. Он знал, что делает, и она доверяла ему, и это доверие привело её к тому, что она отлично провела время в тот вечер, когда он вел её по танцполу без усилий, несмотря на его большую фигуру, заставляя людей думать, что он не будет благодарен. Макмиллан, будучи далеко не плохим танцором, сбился на шаг или два и был не так грациозен, когда вел её по танцполу, но она была уверена, что сохранит дружелюбное выражение на лице. К счастью, два танца, которые она планировала, прошли и он увёл её с танцпола, и тогда Гермиона извинилась. — Но ты ещё не можешь уйти, — нахмурился он. — Мы здесь всего пару часов. — Я знаю, и мне очень жаль, Майкл, но я ничего не могу поделать с тем, что у меня мигрень. Музыка сегодня довольно громкая, а я не привыкла к такой толпе. Он нахмурился ещё сильнее, а потом покачал головой. — Хорошо, — кивнул он. — Но ты не можешь уйти, пока не попробуешь пунш. Они подают его только во время сегодняшнего пира. Ты не пожалеешь об этом, обещаю. Увидев его полное надежды лицо, Гермиона неохотно согласилась и отошла в сторону, подальше от других студентов, когда он исчез за столиком с закусками. Девушка закрыла глаза и откинула голову к стене, но когда почувствовала чье-то присутствие перед собой, застонала. Она знала, кто это, даже не глядя. — Риддл, — поздоровалась она, не открывая глаз. — Приятно провёл вечер? — Вполне терпимо, — ответил он, и она, прежде чем открыть глаза, фыркнула совсем не по-женски. — Могу я тебе чем-то помочь? — она выгнула бровь, видя, как он слегка нахмурился, когда его глаза медленно изучали её внешность. — Ты хорошо выглядишь. — Спасибо, жаль, что этого нельзя сказать о тебе. Его льдисто-голубые глаза вспыхнули раздражением, но тут же исчезли, сменившись весельем. — Боже, я думал, что твой кавалер поднимет тебе настроение, но вижу, что это не так. Гермиона слегка прищурилась и попыталась возразить, но он заговорил вместо неё. — Серебряный? — он выгнул бровь. Её глаза опустились на платье, увидев бледно-серебристый оттенок, сверкнувший, когда свет свечей как раз поймал его. — Да, это так, ты знаешь цвета. Молодец, — похвалила она, ангельски улыбаясь. К её удивлению, он закатил глаза. — Где твой спутник? — Не то чтобы это тебя касалось, но он принесёт нам прохладительные напитки. А так как ты староста мальчиков, то я считаю своим долгом предупредить тебя, что Долохов уже нанёс удар. — Я никогда не считал тебя ябедой, Нилрем. Гермиона усмехнулась. — Пожалуйста, Риддл, поверь мне. Мне всё равно, что он делает, но если он собирается сделать это, я предлагаю ему быть менее заметным. Если бы профессора увидели, я уверена, что он был бы задержан, и такое поведение плохо отразиться на тебе, поскольку он связан с тобой. «Черт бы её побрал», — подумал он. Она была права. Ему придётся поговорить с этим проклятым русским ублюдком. — И с каких это пор ты заботишься о моей репутации? — О, я не могу, правда. Но я решила, что это только из вежливости - предупредить тебя. Я не завидую твоим обязанностям, я могу только представить, с чем ты будешь иметь дело, когда на следующий день половина школьного населения будет страдать от похмелья, особенно те, кому меньше четырнадцати. — Это будет не очень приятным опытом, — согласился он. — Итак, Макмиллан - это твой кавалер? Она склонила голову набок. — Да? Он небрежно пожал плечами, но глаза выдавали его. В них что-то блеснуло. Он не был счастлив. — Но я не понимаю, какое тебе дело до моего выбора компании на этот вечер. — Хаффлпаффец? Я ожидал от тебя большего. Она фыркнула. — Я не оправдываю ничьих ожиданий, кроме своих собственных. Гриффиндорцы громкие и дерзкие, равенкловцы осуждающие и нудные, слизеринцы коварные и манипулирующие, хаффлпаффцы добрые. Безопасные. Он был безопасным вариантом. — Ты из равенкло, — заметил он. — Да, я признаю, что могу судить, но я далеко не скучная, — её губы растянулись в ухмылке, достойной любого слизеринца, когда она увидела, как его губы дрогнули в уголках, борясь с тем, что, как она думала, могло быть улыбкой. — Хватит о моём спутнике, я советую тебе вернуться к своему. — Она пудрит нос в уборной, — ответил он, не скрывая раздражения в голосе. Гермиона фыркнула. — О, она одна из них, не так ли? Сколько раз она пудрила нос с тех пор, как вы пришли? Но ты ошибаешься, её больше нет в уборной, она стоит рядом с Малфоем и его спутницей, свирепо глядя на меня. Риддл незаметно оглянулся через плечо и снова повернулся к ней. Его губы снова дернулись в уголках. — Так оно и есть, — невозмутимо согласился он. — Аманда Селвин? Я ожидала от тебя большего. — она вернула ему его слова. Заглянув через его плечо - маленький каблучок её туфель немного увеличивал её рост, позволяя ей сделать это - она увидела, что Аманда Селвин смерила её убийственным взглядом. Очевидно, кто-то не сказал ей, что ярко-оранжевый цвет её платья был отвратительным, или что количество косметики, которое она носила, делало её похожей на клоуна. Её волосы, однако, Гермиона могла признать красивыми. Это была медовая блондинка, локоны были уложенны волнами, собраны сзади в сложную прическу с кристаллами, вплетенными в её волосы. Она считалась одной из самых красивых ведьм в школе с её тёмными глазами, загорелой кожей и высокой, изящной фигурой. Гермиона не могла вспомнить, была ли она уже замужем или нет, но решила, что это не имеет значения. Она почти ничего о ней не знала, только то, что она на шестом курсе. — О, ты не одобряешь мой выбор дамы? — его глаза победно сверкнули. «Ах, так вот что он делает, подумала Гермиона, пытается вызвать у меня ревность». — Это не моё дело, — она слегка пожала плечами. — Однако у меня такое чувство, что она завидует тому, что ты здесь разговариваешь со мной, а не с ней. Почему? Она просто скучная или надоедливая? Я знаю тебя, у тебя не хватит терпения святого, чтобы долго терпеть такую, как она. — Такую, как она? — он приподнял бровь. — Да, избалованная чистокровная наследница, которой никогда в жизни не приходилось работать и которая думает, что она владеет миром, что особенная, потому что мама и папа говорят ей, что она лучшая. Все, что у неё есть, было преподнесено ей на блюдечке с голубой каемочкой. Ты и я, напротив, упорно трудимся ради наших достижений. «Она не ошиблась», — признал он. Она более-менее попала в точку, и он был уверен, что она никогда не говорила с ведьмой ни о каком мире. Если быть честным с самим собой, она была огромной занозой в заднице, и провела большую часть вечера, бормоча о поиске подходящего мужа и даже отдаленно не скрывая взглядов, которые бросала на него. Он выбрал её просто потому, что она была чистокровной наследницей, обладала властью и влиянием над своим отцом, и была популярна среди соседей его факультета из-за своей красоты. Красота, хоть и ценная, она не могла помочь везде в жизни, и, к несчастью для Селвин, в высших эшелонах её было не так уж много. «Не то чтобы это имело значение», — подумал он. Она выйдет замуж и родит наследника и воспитает его для своего супруга, и её цель в жизни будет достигнута. Так было со всеми чистокровными ведьмами. — И я считаю своим долгом предупредить тебя. Если она попытается покалечить меня, мой ответ не будет приятным, и я обязательно отвечу ей взаимностью единственным известным мне способом. — И каким же? — с любопытством спросил он. Её губы растянулись в ухмылке. — У тебя свои способы наказания, у меня - свои. Его глаза вспыхнули. «Может, она что-то видела?» — О, смотри, а вот и мой кавалер. Может быть, тебе стоит вернуться к своей, пока она не сломала каблук, пока идёт сюда? Я не хотела бы стать жертвой её нытья. Риддл хмыкнул. —Мы можем вместе потанцевать? — К счастью, Риддл, я ухожу с минуты на минуту. Я пообещала Макмиллану, что попробую пунш, прежде чем уйду. Я вытерпела столько, сколько смогла за этот вечер. — Может быть, в другой раз, — он склонил голову набок. — Возможно, — ответила она. Видя, что он не собирается двигаться, она оттолкнулась от стены и проскользнула мимо него, понимая, что он сделал это нарочно, когда его рот скривился в усмешке, когда девушка посмотрела на него. Гермиона не оглянулась на него, когда подошла к Макмиллану, придавая своему лицу дружелюбную улыбку, когда он приблизился, держа в руках два кубка и нахмурив брови. — А чего хотел Риддл? — спросил Макмиллан, протягивая ей один из кубков. — Спасибо, — ответила она. — О, беспокоиться не о чем. — Гермиона, ему нельзя доверять, он опасен, — настаивал он. Гермиона едва удержалась, чтобы брови не взлетели на лоб. — Уверяю тебя, я справлюсь с Риддлом. Он просто хотел знать, когда я верну книгу в библиотеку. Есть только один экземпляр книги, которую я взяла, и она нужна нам обоим для выполнения дополнительного задания, которое мы выполняем для Слизнорта. — Я и забыл, какая ты умная. — Я попала в Равенкло не просто так. Он оставил эту тему, снова замолчав, и только когда он сделал глоток из своего кубка, Гермиона сделала то же самое, поморщившись от легкого ожога, когда жидкость попала ей в горло. Из всех вещей Долохов использовал огненное виски. Почему? — Что ты думаешь о пунше? — Честно говоря, я больше ничего не чувствую, кроме огневиски. — Ты это заметила, да? — Трудно не узнать, — кивнула она. Когда девушка допила свой пунш, Макмиллан убедил её ещё раз потанцевать, прежде чем настоять на том, чтобы он проводил её обратно в общежитие, Гермиона, не видя никакого вреда в одном последнем танце и зная, что ей придётся улизнуть из башни Равенкло и вернуться в своё собственное общежитие, как только он проводит её туда. Один танец превратился в два, которые превратились в три, и к концу третьего танца в животе у неё появилось странное чувство, а в голове немного помутнело. Она случайно схватила Макмиллана за плечо слишком крепко и врезалась в него, а он схватил её обеими руками за талию. — Ты в порядке? — он нахмурился. — Да, я в порядке, — покачала она головой. — Просто устала, думаю, будет лучше, если я немного посплю. — Ладно, давай вернемся в Башню Равенкло, — согласился он. Он повел её через толпу к выходу, странное чувство в животе Гермионы усиливалось с каждым шагом, и горячий румянец окрасил её кожу в розовый цвет. Когда она вышла в коридор, то споткнулась, зрение было в лучшем случае пятнистым, и она отмахнулась рукой, которую не держал Макмиллан. — Куда мы едем? Лестница в другой стороне, — сказала Гермиона, её дыхание участилось, а сердце бешено колотилось в груди. — Короткий прямой путь, я использую его всё время, когда опаздываю на занятия, — ответил Макмиллан. — Сколько времени это займёт? — она выдохнула. — Мне действительно нужно лечь спать. — Не волнуйся, ты и глазом не успеешь моргнуть, как окажешься в постели. Я обещаю. Она продолжала спотыкаться, и единственное, что удерживало её в вертикальном положении, была рука Макмиллана, обхватившая её за талию, когда она прижалась к нему. Чем дольше они шли, тем больше девушка замечала, что в коридоре становилось темнее, почти не было света, если не считать одиноких факелов, стоящих вдоль стен через равные промежутки. Она смутно узнала его. Они были в подземельях. — Что мы делаем в подземельях? — Здесь спрятана лестница, она ведёт в класс недалеко от башни. Гермиона не помнила, чтобы видела лестницу в подземелье на карте мародёров, но, возможно, она была закрыта или разрушена до того, как её создали. Может быть, мародёры не нашли её, и поэтому лестницы не было на карте. — Хорошо, — сказала она, задыхаясь. Сделав ещё несколько неуверенных шагов, она остановилась. — Подожди, подожди, мне нужна минутка. Она слабо отстранилась от него и прислонилась к стене, вздохнув, когда прохлада камня помогла успокоить её разгоряченную кожу. Гермиона сдула локон с лица, продолжая обмахиваться веером, и её глаза закрылись. Желудок болезненно сжался, сердце бешено заколотилось. — Прости, Майкл, я не знаю, что со мной не так, — её грудь тяжело вздымалась. Почувствовав чье-то присутствие, она медленно открыла глаза. Майкл стоял перед ней, невинно глядя на неё сверху вниз. Что-то было не так. — Майкл? — Мне кажется, я знаю, что с тобой не так. Я могу помочь, если ты позволишь. Тихонько вздохнув, её желудок сжался ещё сильнее, голова откинулась на стену позади, а глаза отяжелели. Непрошенный вздох сорвался с её губ, когда она почувствовала, как теплые губы прижались к её шее, и, не будучи в состоянии сосредоточиться, чтобы думать ясно, она наклонила голову, предоставляя больше доступа. Руки легли на её бедра, а тело прижалось к ней, прижимая к стене позади неё. — Ммм? — она промычала, одновременно вопросительно и одобрительно, когда эти губы проложили дорожку вниз к её ключице и другой стороне шеи. — Я не знаю, что со мной происходит. — Расслабься, — прошептал ей на ухо чей-то голос, и от его горячего дыхания у неё по спине побежали мурашки. — Всё будет хорошо, обещаю. Те же самые губы покусывали место под её ухом, издавая тихий стон, и она почувствовала, как они двигаются выше, мимо её подбородка и щеки, а затем прижались к ней. Что-то было не так. Она должна остановиться. Почему она не может ясно мыслить? Почему она не может сосредоточиться? Язык проник в её рот, и девушка была бессильна, чтобы остановить его, стон застрял у него во рту, когда он вяло коснулся её собственного, и она была беспомощна, но ответила, её руки двигались, чтобы сжать горсть одежды, а рот и язык двигались вяло. Жар пополз вверх по её коже, пинтовый привкус потускнел, ощущение в животе стало более интенсивным, и она неосознанно потерла бедра друг о друга, ища трения. Когда эти губы оторвались от её губ, она умоляюще заскулила. — Проклятье, Нилрем, — пробормотал чей-то голос. — Ты целуешься, как дьявол. Это всегда самые тихие, не так ли? В конце концов, я знал. Она открыла глаза, хотя они и были полуприкрыты и казались стеклянными. Она почувствовала, как он крепче сжал её бедра, и у неё перехватило дыхание. — Дерьмо! Не смотри на меня так. Я должен был подождать, — он покачал головой. — Это его собственная вина, он должен был прийти сюда раньше, — пробормотал он, а затем его губы снова оказались на губах девушки , и её глаза снова закрылись. Было что-то отчаянное в том, как он целовал её, и Гермиона не остановила его, когда он раздвинул её ноги коленом, прижав его к её центру. Стон застрял у него во рту, её руки крепче сжали его одежду, и она почувствовала, как текучий жар растекается, её бедра ерзали в поисках трения. — Ты собираешься убить меня, — пробормотал он, внезапно поднимая её с земли, и её ноги быстро обвились вокруг него, когда он прижал девушку к стене и слил их рты вместе. — Какого чёрта! Макмиллан! Он застонал, и Гермиона умоляюще застонала, когда он оторвался от её губ, глаза девушки слегка приоткрылись, и она увидела, что кто-то приближается. Он носил одежду, похожую по цвету и фасону на одежду Макмиллана, но это было единственное сходство. У него были короткие тёмные волосы, серые глаза и золотисто-коричневая кожа. Он был ниже ростом, чем Макмиллан, но имел больше мускулов, что было ясно по тому, как облегала его одежда. Может быть, он играл в квиддич? — Это не моя вина, Кэрроу, — возразил он, свирепо глядя на него. — Ты должен был быть здесь давным-давно, а она целуется, как чертов дьявол. Ты бы сделал то же самое. — Я не мог уйти от Беатрис, эта сука не оставляла меня в покое. — Разве так можно говорить о своей суженой? — Макмиллан приподнял бровь. — Я убью эту корову, прежде чем женюсь на ней, — нахмурился он, останавливаясь рядом и бросая взгляд на Гермиону. — Значит, это она? — Нет, это Слизнорт, — фыркнул Макмиллан, получив в ответ свирепый взгляд. — Конечно, это она, идиот. Ты получил слишком много ударов бладжером по голове. — Заткнись, Макмиллан, — рявкнул он, снова переводя взгляд на Гермиону. — Она хорошенькая, — решил он, окинув её быстрым взглядом. — О, она очень даже ничего, — сказал Макмиллан, усаживая Гермиону на ноги, но не отстраняясь от неё, и скулеж вырвался из её горла, когда он уткнулся носом в её шею. — Что у тебя на неё есть? — Говорят, она полукровка. Её отец был каким-то могущественным волшебником, который разозлил Грин-де-Вальда, убил свою маггловскую жену и себя за это, оставив её сиротой. Она перевелась сюда в этом году. — Неплохо, — кивнул Кэрроу, — Она хороша собой? — Посмотри сам, — пожал он плечами, отрывая руки Гермионы от своей мантии и отступая назад, позволяя Кэрроу встать перед ней. — Кто ты такой? — Гермиона тяжело дышала, её мысли кружились, пока она не почувствовала головокружение. — Алек Кэрроу, — ответил он, наклонив голову, чтобы заглянуть в её остекленевшие глаза. — Чёрт, если ты так на него смотришь, то неудивительно, что он не мог ждать. Скажи-ка, у тебя когда-нибудь был загонщик? — Да, — неуверенно ответила она. — И охотник. — Неужели? — Обе брови высоко поднялись на его лбу. — У тебя есть пунктик насчет квиддичных игроков? — его губы дрогнули. — Это всегда тихие люди, — пропищал Макмиллан, прислонившись плечом к стене и сложив руки на груди. — Похоже на то, — ответил Кэрроу, опустив голову и проведя носом по её горлу. — От неё приятно пахнет, — пробормотал он. — Я тоже это заметил, — кивнул Макмиллан. — Посмотрим, какая она на вкус… — Он замолчал, его рот прижался к её губам без предупреждения и заставил свой язык раздвинуть её губы, касаясь их. Какой-то звук застрял у неё в горле, и она вцепилась руками в его одежду, притягивая его ещё глубже. Он пошатнулся под силой, прижав её к стене позади , и его руки легли на её бедра, крепко сжимая. Зачем она это делает? Почему она не может остановиться? Макмиллан усмехнулся сбоку. Кэрроу с сожалением оторвался от её губ и глубоко вздохнул, не отрывая взгляда от её полуприкрытых век. — Вот дерьмо! — он выругался. — Я же говорил, — пожал плечами Макмиллан. — Я думаю, что теперь она моя любимая. Поверь мне, дорогая, — он пристально посмотрел на неё, — Нам будет очень весело. — Да, — согласился Макмиллан, наклоняясь и покусывая её за шею. Гермиона вздохнула, и её рука поднялась, чтобы удержать его на месте, в то время как Кэрроу нахмурился, а затем переместился на другую сторону её шеи, уделяя ей такое же внимание. — Нам, наверное, следует отвести её в комнату, пока нас никто не увидел. — Слишком поздно. Они оба замерли при звуке чужого голоса, медленно отстраняясь от Гермионы, когда та слабо попыталась остановить их, её руки упали по бокам, когда девушка откинулась назад к стене, изо всех сил пытаясь удержать голову прямо. Том Риддл стоял в коридоре, выражение его лица было равнодушным, но глаза яростными, а тело напряженным, его магия тяжело и мрачно заполняла небольшое пространство. Позади него стояли Нотт, Малфой, Эйвери, Розье, Лестрейндж и Долохов с мрачным и озабоченным видом. — Риддл? — мысли Гермионы немного прояснились, прежде чем снова затуманиться, его глаза метнулись к ней, а затем снова к двум волшебникам. — Что ты здесь делаешь, Риддл? — храбро спросил Кэрроу, отходя подальше от Гермионы. — Я думаю, вопрос в том, что ты здесь делаешь. — Просто наткнулся на ведьму, которая нуждается в помощи, — ответил он. — Макмиллан, мисс Нилрем была твоей парой, не так ли? — Да, я думаю, что она выпила слишком много, и от холодного воздуха ей стало ещё хуже. Я просто решил отвести её обратно в общежитие. Глаза Риддла потемнели, и его магия сгустилась в воздухе, удушая. — За весь вечер она выпила только одну рюмку, не считая воды, — со знанием дела ответил Риддл. Макмиллан и Кэрроу обменялись встревоженными взглядами. Он узнал бы об этом только в том случае, если бы внимательно наблюдал за ней. Он не сделал бы этого для кого попало. Чёрт! Он ведь интересовался этой ведьмой, не так ли? Их глаза тревожно смотрели на него. — Что ты ей дал? — Ничего, я подозреваю, что пунш был с огневиски. Не моя вина, что она не может справиться с алкоголем. Риддл сделал шаг вперёд, его глаза наполнились яростью, но он остановился, когда Малфой положил руку ему на плечо, бормоча что-то. — Мы были свидетелями того, что вы с ней делали. Если она пьяна, то почему вы воспользовались ею? — спросил Малфой, его серебристые глаза метались между ними и Риддлом. Гермиона ахнула, и все взгляды обратились на неё, когда она попыталась удержаться на ногах и со стоном упала на пол, едва удержавшись на руках и склонив голову. — Малфой, ты здесь главный. Ты знаешь, что делать. Выясни всё, что сможешь, не дай им уйти, пока я не приеду, и не дай Долохову убить их, — распорядился Риддл. — Да, милорд, — Малфой наклонил голову, и они с Розье шагнули вперёд. Почувствовав опасность, Макмиллан и Кэрроу вытащили свои палочки, но были обезоружены прежде, чем у них была возможность защититься или наложить проклятие, наложив заглушающее заклинание, не давая им издавать ни звука, когда их удерживали и вели вперёд, пытаясь освободиться. Риддл проводил их взглядом до конца коридора, а потом повернулся к Гермионе. — Риддл? Я не знаю, что случилось, — тяжело дыша, Гермиона крепко зажмурилась и застонала, её тело откинулось назад к стене позади неё. Нахмурив брови, он подошёл и присел перед ней на корточки, взяв её за подбородок и откинув его назад, чтобы заглянуть в её полуприкрытые глаза. — Мне кажется, тебе что-то подсыпали, — спокойно объяснил он. — Что? Но Макмиллан - хаффлпаффец! — Да, — кивнул он, не зная, злиться ему или удивляться тому, что он одурачил их обоих. Его глаза медленно путешествовали по её телу, изучая симптомы. Одышка, потливость, покрасневшая кожа, остекленевшие глаза. Это не было любовным зельем, если бы это было так, она бы устроила драку, когда Кэрроу и Макмиллан уводили от неё, её глаза тоже не были бы такими стеклянными. Оставался только один вариант. Зелье похоти, но что-то было не так. Она не была такой, за неимением лучшего термина, агрессивной, с удовлетворением потребностей, привитых зельем. На самом деле, она казалась полной противоположностью, сонной и рассеянной. Зелье было изменено, понял он. Это было запланировано заранее. Никто бы не заподозрил застенчивого хаффлпаффца в том, что он способен на такое, и, судя по тому, что он знал о Кэрроу, он был ублюдком с мозгами, способными изменить зелье так, чтобы оно не взорвалось у него перед носом. Это были совместные усилия. Том был уверен, что они делают это не в первый раз, только на этот раз их поймали. Если бы он специально не следил за ней, то не увидел бы, как она выпила только один бокал пунша с огневиски, не заметил бы, как она спотыкается и смотрит куда-то в сторону, и не подумал бы последовать за ней, когда её выводили из зала. Их планы могли бы увенчаться успехом. Измененное зелье похоти сделало так, что ведьма не только не сопротивлялась, но и физически не могла этого сделать. Она принадлежала ему, а они пытались причинить ей вред! Тихий стон сорвался с её губ, глаза закрылись, рука обхватила живот, а голова откинулась на стену. — Я… Я не могу думать… — она тяжело дышала. — Чёрт возьми! Это невыносимо. Его бровь приподнялась при этом ругательстве, но в остальном он ничего не сказал. Его взгляд метнулся по пустынному тёмному коридору. Приняв решение, Риддл потянулся к ней, поднял её руку и положил себе на плечо, а другой обхватил её талию, поднимая с земли и ставя на ноги. — Риддл! Не делай этого, — слабо пробормотала она. — Прошу прощения? — Не прикасайся ко мне. Это неудобно, мой желудок скручивается, он вспыхивает при контакте кожи с кожей. Его взгляд скользнул по её остекленевшим, полуприкрытым векам и склоненной голове, лежащей у него на плече. Не было ничего удивительного в том, что Кэрроу и Макмиллан заинтересовались. В это время, когда она выглядела так, как сейчас, в ней было что-то неотразимое, и впервые он не мог не представить её в таком виде. — Куда мы едем? — пробормотала она, спотыкаясь не только из-за действия зелья, но и из-за его гораздо большего роста. Вздохнув, Риддл остановился и без предупреждения подхватил её на руки, продолжая идти по коридору гораздо быстрее. — Отпусти меня, — слабо запротестовала она. Он фыркнул. — Я помогаю тебе, Нилрем. — Вот это будет день, — усмехнулась она. — Итак, видела что-нибудь в последнее время? — спросил он непринужденно. — Да, в самом ближайшем будущем я сломаю тебе нос. — Очаровательно, и это благодарность, которую я получаю за то, что вмешиваюсь, когда ты уязвима и тебя используют. — Я никогда не просила тебя об этом! Отпусти меня, я прекрасно доберусь до общежития. Её голова частично откинулась назад, а потом обратно, чтобы опереться на его плечо. — Нет, ты не можешь, — он закатил глаза. Встречал ли он когда-нибудь более упрямую ведьму? Когда они вошли в общую комнату Слизерина, он пробормотал пароль, и портрет распахнулся, пропуская их внутрь. Гермиона едва успела оглянуться, увидев тёмную деревянную мебель, каменный пол и стены, большой камин и металлические люстры наверху. Было темно, мрачно и тихо, никого не было видно. Она мельком заметила Риддла, поднимающегося по лестнице, проходящего мимо семи дверей, прежде чем остановиться в конце, восьмая и последняя дверь была на левой стене. Он пробормотал что-то себе под нос, и дверь распахнулась, Том шагнул внутрь и пинком захлопнул за собой дверь. Эта комната была похожа по размерам и убранству на её собственную, только серебристо-зеленый цвет заменял шоколадно-коричневый и кремовый. Мебель была тёмной, как и в общей комнате, письменный стол и стул стояли у окна, шкаф и комод находились рядом. Кровать с балдахином была большой, с толстыми зелёными занавесками, привязанными к столбам, и сундуком Хогвартса в ногах кровати. Справа стоял прикроватный столик, а у двери — книжный шкаф, вторая дверь находилась на противоположной стороне комнаты, видимо, в ванную. Это была комната Риддла. Похоже, быть старостой мальчиков имело свои преимущества. Но вспышка гордости прошла через неё, прежде чем она исчезла. У девушки была кухня и общая зона, у него - нет. Гермиона застонала, когда её положили на кровать, а спина опустилась на мягкий матрас. Она никак не могла собраться с мыслями, даже пыталась говорить, невнятное бормотание срывалось с её губ. Матрас рядом с ней просел, и Гермиона изо всех сил попыталась открыть глаза, но ей это удалось только один раз. Риддл сидел рядом с ней, нахмурив брови и держа в руке пузырек. — Выпей это, — приказал он, поднося стакан к её губам и выгибая бровь, когда она не открыла рот. — Не будь такой упрямой, это для твоего же блага. Единственный способ избежать воздействия зелья - это выполнить свою цель или переждать его действие, что, как ты уже упомянула, невыносимо. У меня нет дурных намерений по отношению к тебе, это всего лишь снотворное, ты проснешься утром. Гермиона настороженно посмотрела на него. — Ради Мерлина, — вздохнул он. — Открывай. — Я тебе не доверяю, — пробормотала она. — Сейчас я единственный, кто в состоянии помочь тебе. — Откуда мне знать, что ты не закончишь то, что начали они? — Даю тебе слово. Я не причиню тебе вреда. Вопреки здравому смыслу, не то чтобы она сильно страдала от действия зелья похоти, Гермиона приоткрыла губы, проглотив зелье, пока Риддл медленно вливал его в ей рот. — Мы поговорим утром, — были последние слова, которые она услышала, прежде чем её глаза закрылись, дыхание выровнялось, и она больше не чувствовала боли в животе.***
Проведя рукой по волосам, Том поставил пустой пузырек на прикроватный столик и встал с кровати, глядя на ведьму, лежащую поверх одеяла. Она выглядела не очень довольной, и он закатил глаза. С каких это пор его это волнует? Испустив ворчливый вздох, он подошёл к кровати и быстро снял с неё туфли на каблуках, поставив их на пол, прежде чем расстелить покрывало, чтобы защитить Нилрем от холода в комнате. К этому он привык, в подземельях всегда было холодно, и у него было семь лет, чтобы приспособиться к этому. Его глаза изучали её фигуру, серебряное платья выглядывало из-под одеяла, слегка поблескивая в свете факелов, расставленных вдоль стен его спальни. Он подумал, не превратить ли его во что-нибудь более подходящее, например, пижаму, но быстро отбросил эту мысль. Он не знал, как она отреагирует утром и что вспомнит. Лучше всего не давать ей повода заподозрить, что он воспользовался ею или что он украдкой подглядывал за ней, пока она спала. Видя, что её волосы представляют собой буйную массу кудрей, заколотых на месте, он не мог себе представить, что это удобно для неё, и осторожно просунул руки в её локоны, удивленный мягкостью, когда они запутались вокруг его пальцев, он начал снимать шпильки. Когда Риддл закончил, на прикроватном столике лежало больше, чем он мог сосчитать, а её волосы были окружены ореолом дикости. Он не ожидал, что волосы Гермионы будут такими длинными, почти вдвое длиннее, чем у других ведьм в замке. Это было странно, но ей шло, обрамляя её лицо и привлекая внимание к цвету слоновой кости кожи девушки. Теперь Том понял, почему она всегда собирала их, особенно в зельях. Прежде чем отступить, он потянулся к её очкам и снял их, отложив в сторону. Парень склонил голову набок. Без них она выглядела совсем по-другому. Не такая уж слабая и неопасная, с ними её легко было не заметить, но сейчас её природная красота была неоспорима. Как будто они действовали как маска. Он никак не мог решить, как ему больше нравится - с ними или без них. Вздохнув про себя, он наколдовал зелёное кожаное кресло и сел рядом с кроватью, откинувшись назад, положив правую лодыжку на левое колено и сцепив пальцы, задумчивое выражение появилось на его лице, когда Риддл пристально наблюдал за ней. Ему было трудно злиться на неё. Гермиона оказалась в опасной ситуации, и всё это без малейшего намека на подозрение, но ведь и он ничего не заподозрил. С Кэрроу это было не так уж удивительно, слизеринцы были известны своим коварством и манипулятивностью, но проклятый хаффлпаффец? Слова Гермионы были такими: «Он из Хаффлпаффа, добрый. Безопасный вариант». Она не могла больше ошибаться. Том считал себя мастером маскировки, но Макмиллан почти догнал его. Риддл хорошо разбирался в людях, очень хорошо, он и понятия не имел, что заикающаяся, застенчивая жалкая пародия на волшебника на самом деле была маскировкой. Если бы он узнал об этом раньше и если бы Макмиллан не нацелился на неё, то из всех людей Том бы подумал о том, чтобы привлечь Макмиллана в свои ряды, хаффлпаффец он или нет. Но это только доказывало, что Распределяющая шляпа не всегда была права. Видя её такой непохожей на себя, такой уязвимой, когда она была совершенно противоположной, это вызвало цепную реакцию, которой он не ожидал: удивление, беспокойство, ревность, убийственную ярость. Он был настолько ослеплён своим беспокойством и гневом, что не считал плохой идеей выпустить свою магию и ярость на виду у любого, кто может на них наткнуться. Малфой был голосом разума, но он намеревался поговорить с Кэрроу и Макмилланом лично, как только сможет. Почему они выбрали именно её? Почему именно Гермиона? Он не мог этого понять. У него были свои причины желать, чтобы она была рядом, он знал, кем она была на самом деле, а не кем она казалась для публики. Никто другой не знал, так что же побудило их выбрать именно её. Может быть, это было случайное преступление? Раздался резкий стук в дверь, и Риддл встал со своего места и подошёл, открыв, чтобы увидеть Малфоя. На нём больше не было мантии, его белая рубашка была расстегнута у воротника, рукава закатаны до локтей, и его лохматые волосы выглядели немного более неряшливее, чем обычно. — Да, Малфой? — спросил он, стоя в дверях и не позволяя Малфою заглянуть в спальню или к ведьме, которая сейчас спала в его постели. Это было то, что он должен был обдумать. Ведьма, спящая в его постели. — Милорд, — он склонил голову набок. — Они были весьма откровенны. Похоже, это то, что Кэрроу и Макмиллан делали с четвертого года Кэрроу и пятого года Макмиллана. Макмиллан выбирает ведьму и заставляет её ослабить бдительность, прежде чем он подсыпает ей измененное зелье похоти. Под предлогом того, что он проводит её до общежития кратчайшим путем, он ведёт ведьму в заброшенный класс, где ждёт Кэрроу. Я не буду повторять то, что было сказано дальше, — объяснил Малфой с мрачным выражением на лице. — Чтобы ведьмы ничего не рассказали, они изменяют им воспоминания. Выражение лица Риддла было яростным, его льдисто-голубые глаза сверкали. Малфой сделал самый маленький шаг назад. — Сколько их было? — Риддл стиснул зубы. — Прежде чем я ушёл, они сказали, что их было десять, и я не сомневаюсь, что их больше. — Каковы были их намерения относительно Нилрем? Малфой заколебался, и правильно сделал, он никогда не видел Риддла таким разъяренным. — Малфой, — его голос мрачно понизился. — Они… Они были довольно вульгарны, милорд, и я не хотел бы повторять их в присутствии женщины, спящей или нет. Рука Риддла крепко сжала волшебную палочку. Малфой - волшебник типа «некоторые вещи не должны повторяться перед ведьмой». Риддл знал, что он переспал с большинством ведьм, достаточно старых, чтобы считаться совершеннолетними в замке, ну, не обращая внимания на гриффиндорцев, конечно. Риддл перевёл дыхание. Это никак не могло его успокоить. — Возвращайся к остальным, я сообщу, когда ты мне понадобишься. — Милорд, — Малфой наклонил голову, прежде чем повернуться и уйти вниз по лестнице. Том закрыл дверь и снова сел в кресло у кровати, выражение его лица было мрачным и сердитым, но глаза немного смягчились, когда ведьма в его постели пошевелилась во сне, повернувшись на бок лицом к нему. Его глаза медленно скользнули по её лицу. На её правом виске был шрам, чего он никогда раньше не замечал. Он гадал, что за этим кроется. Хотя девушка выглядела спокойной, он знал, что она была далека от спокойствия, видя, как её рука дернулась или переместилась, чтобы устроиться поудобнее. Он дал ей слабое снотворное, желая быть осторожной, учитывая её предыдущее состояние сонливости, не желая, чтобы зелье плохо реагировало на следы, смешанные с зельем похоти. Ему не пойдёт на пользу, если он случайно навредит или убьёт ведьму, которую он хотел, в которой нуждался, рядом с собой. Ворча себе под нос, Риддл потер руки и встал со стула, направляясь в ванную. Улучив момент, чтобы почистить зубы и переодеться, он остановился на пижаме, прежде чем подойти к кровати. Он осторожно посмотрел на ведьму с другой стороны, прежде чем закатить глаза. Почему он не может спать в своей постели только потому, что она рядом? К счастью, она спала на правом боку, поскольку он предпочитал левую сторону кровати. Откинув одеяло и забравшись в постель, Том уставился в потолок, пытаясь успокоить свои мысли о событиях этого вечера и спящей рядом ведьме. Он не ожидал, что его вечер обернётся таким образом. Но не мог жаловаться, он пришёл на помощь Нилрем, и она поймёт, что нуждается в нём и в его защите.***
Гермиона проснулась от сильной головной боли и беспокойства в желудке. Она медленно открыла глаза, моргая, пока зрение не сфокусировалось, и уставилась в потолок. Первое, что она заметила, были простыни. Это был не шелк, а скорее египетский хлопок. Нахмурившись, она подняла голову, оглядываясь по сторонам и понимая, что совершенно определенно находится не в своей комнате. — Я думал, ты собираешься проспать весь день. Я никогда не считал тебя ленивой. Гермиона вздрогнула от этого голоса, её голова резко повернулась, пока она не увидела Риддла, сидящего в зелёном кожаном кресле, удобно развалившись с книгой в руке, его глаза смотрели на неё поверх страниц. Он был одет в темно-зеленый шерстяной джемпер, чёрные брюки и белую рубашку, воротник которой был сложен поверх воротника джемпера. Как может кто-то выглядеть так небрежно и в тоже время по-королевски? Это приводило её в бешенство. — Риддл? — она нахмурилась в замешательстве. — Это твоя комната? — медленно спросила она. — Да, — его губы растянулись в улыбке. — Значит, я только что проснулась в твоей постели. — Да, — подтвердил он. Она нахмурилась ещё сильнее и заставила себя сесть, прислонившись спиной к спинке кровати, но не делая ни малейшего движения, чтобы подняться с кровати. — Что случилось? Как я сюда попала? Почему я здесь? — На какой вопрос ты хочешь, чтобы я ответил первым? — Как я сюда попала? — решила она. — Ну, — он захлопнул книгу и положил её рядом с бедром и подлокотником, сцепив теперь уже свободные руки. — Очевидно, я привёл тебя сюда. — Но почему? Где ты спал? —спросила она, и выражение её лица говорило, что она уже знает ответ. Он приподнял бровь. — А ты как думаешь? Не смотри на меня так, Нилрем. Это моя кровать, а не твоя. Скажи спасибо, что я не уронил тебя на пол. Она прищурилась. — Почему я здесь, а не в своей собственной комнате? — Ты не помнишь? — Если честно, всё немного расплывчато, — призналась она. — Короче говоря, Макмиллан с помощью Алека Кэрроу подсыпал тебе в пунш зелье похоти, имеющее снотворное свойство, которое сделало тебя сонной и физически неспособной защищаться. Я нашёл тебя в коридоре подземелья, где тебя лапали, и если бы я не пришёл вовремя, думаю, вечер прошёл бы совсем по-другому. Он пристально наблюдал за ней, она замолчала, воспользовавшись моментом, чтобы осмыслить то, что он ей сказал, и Том позволил это. — Они собирались изнасиловать меня? — она сказала это тихо, но её голос не звучал сломленным или обиженным, скорее, она казалась спокойной. Это была не та реакция, которую он ожидал. — Да. — Почему я? — Я не знаю, но у меня есть все намерения выяснить это, — ответил он, его голос потемнел, и магия хлынула из него. Гермиона перевела взгляд на него. — Макмиллан? Серьезно? — Да, — кивнул он. — Но он же чёртов хаффлпаффец! — она кипела от злости. Это был гнев, который он ожидал, её глаза наполнились огнём, и магия хлынула из неё, коснувшись его, как легкий ветерок. Глаза Риддла на мгновение затрепетали, прежде чем он снова открыл их, увидев яростное выражение её лица. — Да, — согласился он. Её глаза метнулись к нему. — Ты привёл меня сюда? — Да, — кивнул он. — Почему ты не отвел меня в Башню Равенкло? — Нас бы заметили, и в то время мы были в подземельях. Здесь тебе было безопаснее. — С тобой? — она выгнула бровь. — Ты всегда будешь в безопасности со мной, и это то, что узнаешь и примешь. — Не думаю, — усмехнулась она. — Макмиллан сказал мне не доверять тебе, что ты опасен и исходя из этого - это не совсем блестящая рецензия, не так ли? — её глаза опустились, изучающе смотря на прикрытую платьем фигуру. — Я не прикасался к тебе каким-либо образом, который считался бы неуместным, — прокомментировал он. Она недоверчиво подняла на него глаза. — О, у тебя в постели уязвимая ведьма, и ты не воспользовался этим? Его глаза вспыхнули. — Я так понимаю, что ты невысокого мнения обо мне… — По понятной причине, — перебила она. — И я понимаю это, но я не из тех, кто сексуально использует уязвимую ведьму. Я не насильник и не извращенец. Мне нравится, когда женщины хотят меня и находятся в здравом уме. Её глаза изучали выражение его лица, и Гермиона поверила, что он говорит правду. Во время войны там, где он был заинтересован, всегда были пытки и убийства, но она никогда не слышала рассказов об изнасиловании или сексуальном насилии. Его список искупительных качеств просто вырос с нуля до единицы. Он не насильник. Это что-то прояснило в её сознании, она не была уверена, что именно, но она чувствовала, что это сделает её жизнь немного легче, зная это о нём. У него были свои пределы. — И когда ты будешь моей, ты будешь полностью осознавать, что происходит, и ты будешь получать удовольствие и помнить каждую минуту этого. Она усмехнулась. — Я так не думаю, Риддл. Этого не произойдёт. Никогда! Мне нужно нечто большее, чем накаченный болван. К её большому неудовольствию, вместо того чтобы слова рассердили или расстроили его, он рассмеялся глубоким и насыщенным смехом. — В таком случае тебе лучше держаться подальше от Эйвери. Гермиона явно вытаращила на него глаза. Он что, просто пошутил? — Но уверяю тебя, ты не захочешь бросать меня, когда я закончу с тобой. — Имей хоть немного смирения, — отрезала она. — Но почему? — он ухмыльнулся. — Я знаю, что хорошо выгляжу, я умен, я могуществен, я очарователен. Я могу иметь любую ведьму, какую захочу, но я выбрал тебя. — Выбери кого-нибудь другого! — Никто не посмеет сопротивляться так, как ты. — Это потому, что я тебя не боюсь. Я знаю, на что ты способен, и знаю, что справлюсь с тобой. — Я так люблю наши беседы, Нилрем. — Отвали, — нахмурилась она, скрестив руки на груди и уставившись в пол, игнорируя его раздражающую ухмылку. — Это не очень вежливо. Ты у меня в долгу. — Прошу прощения? — она запнулась. — Я защитил тебя, когда ты была уязвима. Теперь я хочу кое-что взамен. — Как по-рыцарски, — невозмутимо произнесла Гермиона. — Большинство согласится на «спасибо» и отправятся восвояси, но только не ты, — она закатила глаза. — Очень хорошо, Риддл. Ты помешал мне попасть в крайне неловкое и приводящее в бешенство положение, за которое я обязательно отомщу. — Об этом уже позаботились, — отмахнулся он, откидываясь на спинку стула. — В смысле? — Это значит, что в настоящее время назначено наказание, — ответил он с безразличным выражением лица. Она нахмурилась, прежде чем осознание ударило её по лицу. О, чёрт возьми! — Этот жест, хотя и ценится, но не нужен и не желателен. Я в состоянии сама справиться со своими делами, Риддл. — В этом нет необходимости. — И какого черта ты это делаешь? Обидели меня. Не тебя. Мне должно быть позволено решать, что делать дальше, а не тебе. — Разве это не очевидно? — он выгнул бровь. — Нет! Чёрт возьми, это не так. Его льдисто-голубые глаза встретились с её, взгляд стал серьезным. — Ты принадлежишь мне. Когда с тобой поступают несправедливо, поступают и со мной. Это оскорбление в мой адрес, и я не могу мириться с таким поведением. — Чёрт возьми, я и ты тоже! Меня чуть не изнасиловали! Ты не был тем, кто пил зелье похоти, и если бы Долохов не подлил огневиски в пунш, я бы почувствовала его запах и вкус, но огневиски маскировало и то, и другое. А еще он был чертов хаффлпаффец! Сколько насильников хаффлпаффцев ты знаешь? Не знаю, на кого я злюсь больше: на него за то, что он сделал, или на себя за то, что я не увидела его таким, какой он есть на самом деле. Он же хаффлпаффец! — Если после этого ты захочешь осуществить возмездие, это твоё решение. Впрочем, они и не вспомнят. — А что, если они сделают это снова? Я сомневаюсь, что это первый раз, когда им это сошло с рук. — Я тоже так думаю, — согласился он, — но у меня есть свои способы. — Как и у меня. — Перестань спорить со мной, мы просто ходим по кругу. Мы обсуждали погашение долга. — О, значит, я под твоей защитой, но за эту защиту приходится платить. — Естественно. — Придурок, — пробормотала она себе под нос. — Иногда, — он склонил голову набок. Гермиона чуть не задохнулась от собственного дыхания, её глаза расширились. Неужели он только что согласился, что он придурок? Куда катится этот мир? — Чего ты хочешь от меня, Риддл? — спросила Гермиона, глубоко вздохнув и стиснув зубы. Он наклонился вперёд, упершись локтями в бедра и сцепив руки. — Я хочу знать твой самый большой секрет. — Прошу прощения? — Ты прекрасно знаешь, что я сказал. Гермиона замолчала, принимая время, чтобы собрать мысли. Что ж, она может это сделать. Сбросив с себя одеяло, она села на край кровати и поставила босые ноги на прохладный каменный пол, наклоняясь вперёд, пока они не оказались на уровне глаз, почти не оставляя между ними пространства. — Мой самый большой секрет, Риддл… — Прошептала она, видя, как его глаза метнулись к её рту, когда она высунула язык, чтобы облизать губы. Она услышала маленькую заминку в его дыхании и наклонилась ещё немного вперёд, их носы почти соприкоснулись. В комнате было тихо и напряженно, Гермиона чувствовала, как его магия льется из него и окружает, как толстое, тяжелое одеяло. — Мне не нужны очки. Она откинулась назад, скрестив руки на груди, и на её губах появилась ухмылка, когда Риддл медленно моргнул, раз, другой, прежде чем откинуться на спинку стула и сердито посмотреть на неё. Смех покинул девушку. — Ты ведь не ожидал этого, правда? — беспечно спросила она. — Ты сделал это, Риддл. Ты узнал мою самую глубокую, самую тёмную тайну, и теперь можешь оставить меня в покое. Мне не нужны очки. Я ношу их только потому, чтобы люди считали меня слабой, не представляющей угрозы, и это чертовски большое преимущество. А теперь, если позволишь, я умираю с голоду и очень хочу смыть с себя воспоминание о прошедшем вечере. Она встала с кровати, схватила очки с прикроватной тумбочки и надела их - чересчур театрально подмигнув Риддлу, который наблюдал за ней, взяла свою палочку и подобрала туфли с земли, позволив им болтаться в пальцах за ремешки. Гермиона пронеслась мимо него, направляясь к двери, но остановилась, взявшись за ручку. — Если ты сейчас уйдешь, то те, кто в общей комнате, увидят и решат, что случилось самое худшее. Слухи будут распространяться. — О, и ты будешь джентльменом и скажешь им обратное? — Напротив, я думаю, что это пойдёт мне на пользу, — ответил он. — Дезиллюминационное заклинание, Риддл. Почитай об этом! — она резко вышла из его спальни и захлопнула за собой дверь, его смех был слышен за дверью. Пыхтя, она молча кипела, пока не заметила Малфоя и Нотта, стоявших на лестнице, как будто они охраняли общежитие Риддла. Вероятно, так оно и было. — Что? — угрюмо отрезала она. Они посмотрели друг на друга, потом снова на неё, их лица оставались безучастными, но губы подергивались. — О, уйдите, пока я не столкнула вас с лестницы! Она подняла волшебную палочку и пробормотала дезиллюминационное заклинание, сливаясь с окружающей обстановкой и спускаясь по лестнице босиком, оглядываясь через плечо, когда услышала их фырканье. — Они идеально подходят друг другу, — пробормотал Нотт. — Ой! — Он взвизгнул, потирая левую ягодицу, Малфой хихикнул. — Есть ли какая-то причина, по которой ты так шумишь? — протянул Риддл, стоя в распахнутых дверях своего общежития. — Ведьма прокляла меня! —запротестовал Нотт. Риддл посмотрел на хихикающего Малфоя, а затем, как будто зная, где она находится, несмотря на её магическую маскировку, он посмотрел прямо на неё, его бровь поднялась, а рот дернулся. — Ты прокляла его? — спросил он. Она направила палочку через плечо. — Ой! — Внезапно вскрикнул Малфой, тоже потирая левую ягодицу, и его смешки перешли в гримасы. — И Малфоя тоже, — подтвердила она. — Они вели себя как придурки. Она снова направила свою палочку, и кидая заклинание на Риддла, но он отклонил его ленивым взмахом своей палочки. — Я не так уязвим, — весело ответил он. — Посмотрим, Риддл, позиции уже определены. — Я с нетерпением жду этого, — он наклонил голову, улыбнулся, и его льдисто-голубые глаза вспыхнули.