Upstream / Против течения

****

Кабинет большой, но из-за шкафов, выстроившихся вдоль стен, и единственного окна с опущенными жалюзи, кажется тесным и очень тёмным – но людям, собравшимся здесь, более чем подходит.  Гошик забыл, надевал ли он хоть когда-нибудь чёрный костюм. Разве что на выпускной? Или нет, дядя Андрей прислал ему тогда кожаную куртку – самую новую модель от "Бонифация" – и Гошик заявился в ресторан, облачённый в неё и в ободранные джинсы. Ободранные, естественно, по последнему писку моды… – Итак, все готовы? Голос раздаётся во главе длинного стола. Как минимум половина мест за которым пустеет, а те что заняты – расставлены на некотором расстоянии друг от друга: например, Гошик сидит отдельно, а через два стула от него расположился Дмитрий Валерьевич Котов – старый друг дяди Андрея. Брат же со матерью заняли места напротив, при этом тётя Женя крепко обняла плечо сына и спрятала лицо в носовом платке. Ещё там же сидит её мама – бабушка Димы, и несколько человек, которых Гошик хоть и знает, но не то чтобы хорошо. Однако все они – родственники или друзья покойного. – Хорошо, тогда я начну. Адвокат нарочито аккуратно открывает сейф и достаёт папку с завещанием, а потом начинает зачитывать его похоронно-монотонным тоном. Как ни странно, очередь быстро доходит до Гоши: – …младшему сыну, Георгию Соболеву, завещается ежемесячное пособие в размере ста пятидесяти тысяч рублей при условии, что он продолжит обучение в высшем учебном заведении. После же окончания обучения Георгию Соболеву полагается единовременная выплата в размере десяти миллионов рублей и последующая ежемесячная рента в размере пятидесяти тысяч… Взгляд, которым тётя Женя награждает Гошика при этих словах, сложно назвать ободряющим. Скорее так смотрят на прицепившийся к одежде репей. Однако сумма, завещанная ему приёмным отцом, настолько незначительная, что женщина совсем не выглядит возмущённой. Тем более, что ей самой завещана ежемесячная рента в размере полумиллиона рублей, и это не считая действующей заоблачной зарплаты в качестве финансового директора "Бонифаций-групп".  Что до Гошика – он лишь вздыхает. Потому что ничего нового не узнал. Ведь они с дядей Андреем ещё три года назад договорились, что тот будет поддерживать его во время учёбы, а потом сумма выплат снизится до минимальной – как стимул найти хорошую работу и как страховка на случай неурядиц. – …старший сын, Дмитрий Соболев, получает в управление сеть магазинов "Бонифаций" в том случае, если обязуется на период не менее десяти лет сохранить ключевые посты за теми людьми, которые занимают их в настоящий момент, а именно… Пока идёт скучное перечисление всяческих директоров и начальников филиалов, Гошик замечает, как Котов начинает постукивать по стулу ногтями. Он давно уже закинул ногу на ногу, и по его профилю можно понять, что мужчина чем-то недоволен. Хотя почему "чем-то"? Его называют в числе тех самых "неприкосновенных", однако он, наверное, никогда и не думал, что так внезапно перейдёт в подчинение сопляку, которому когда-то возил игрушки из-за границы. Да и сам Дима… разве он справится с этой вдруг навалившейся ответственностью? Его всегда прочили в наследники "Бонифация", но насколько Гошик знает, дядя планировал постепенно передавать дела сыну… А оглашение завещание тем временем идёт полным ходом.  Когда же адвокат дяди Андрея, и он же нотариус, заканчивает чтение, в кабине неожиданно раздаётся голос Котова: – Это всё? – Не волнуйтесь, Дмитрий Валерьевич, – успокаивающе косится на него мужчина в очках, и отложив папку с завещанием, достаёт из сейфа ещё две бумажки. – Итак, господа, я ознакомил вас с последней волей покойного, однако буквально накануне оглашения открылись кое-какие подробности, влияющий на возможность исполнения этой воли, а именно: оказалось, что между покойным Андреем Соболевым и его заместителем-руководителем американского филиала Дмитрием Котовым несколько дней назад было заключено соглашение, согласно которому "Бонифаций-групп" перестаёт существовать, как частная компания, но становится акционерным обществом, при этом половина акций переходит господину Котову… Полагаю, покойный не успел внести в завещание соответствующие изменения, поэтому как минимум часть его должна быть признана недействительной, а именно та, что касается передачи всего управления "Бонифаций-групп" старшему сыну, Дмитрию Соболеву. Поэтому я предлагаю вам заключить мирное соглашение для разрешения возникших противоречий, в противном случае дело придётся передать в суд. Когда голос адвоката затихает во второй раз, тётя Женя резко встаёт: – Полагаю, мы можем найти более уединённое место для переговоров? – Евгения, не волнуйся так, – хватает её за подол длинной чёрной юбки бабушка Димы. Однако женщина лишь недовольно морщится: – Мама, тебе не пора домой? В ответ старушка крестится, но послушно встаёт. Вместе с ней к выходу из кабинета направляются и прочие "посторонние": люди, имеющие отношение к завещанию, но не к "Бонифаций-групп". На оставшегося на месте Гошика тётя Женя бросает красноречивый взгляд, ведь ему тоже пора поторопиться и освободить стул.  А вот Дима продолжает молча сидеть, сплетя перед собой пальцы и глядя куда-то на середину стола. "Интересно, он знает…" Есть пара вещей, о которых Гошик никогда не рассказывал ни ему, ни дяде Андрею. И если честно, он не то чтобы в них уверен… ведь дело было очень давно, и в памяти почти стёрлись нюансы… но разве между тётей Женей и другом дяди Андрея не существовало… особенных отношений? И разве это не Котов тогда похитил их с Димой? Конечно, ничего страшного не произошло, но после того, как Гошик случайно подслушал разговор новой мамы и этого человека, несколько раз задумывался о похищении. Зачем оно было нужно? Ведь на розыгрыш совсем не похоже. Однако разве не после тех событий друг семьи вдруг вошёл и в семейный бизнес? Причём настолько основательно, что в настоящее время получил в управляние филиал в Нью-Йорке? И разве не из-за него "Бонифаций" сейчас на грани банкротства? Впрочем, насчёт банкротства – это, наверное, перебор… Но о расследовании, связанным с алиэкспрессом и увиливании от налогов, уже судачит половина ютуба, в то время как вторая вовсю перемалывает косточки Ирине Зотовой, подозрительно "вовремя" объявившей о помолвке. А ведь до сих пор она была примером для подражания – хоть и представительница элитного класса, Ирина не тратила время и деньги на бесполезные дорогостоящие наряды и крайне редко появлялась на звёздных мероприятиях, вместо этого девушка взвалила на себя обычный детский сад и превратила его в развивающий центр с весьма демократичными, между прочим, ценами.  Но дело в не в ней, а в том, что как бы Гошик не был далёк от всех этих дел, даже ему не составило труда догадаться, что дядя Андрей приложил много сил, чтобы найти более или менее приемлемый выход из аховой ситуации. А именно – обратился за помощью к своему другу, с которым ещё лет десять назад шутливо обсуждал помолвку детей. Да, тогда тот ещё не был знаменитым на всю Москву адвокатом, но… Нет, тем более.  Дядя Андрей никогда не менял коней на переправе. Разве стал бы он нарушать договорённость? Тогда откуда вдруг это соглашение с Котовым? – Вы ведь заставили его, верно? – Дима так внезапно подаёт голос, что Гошик вздрагивает.  Он задумался и на время выпал из реальности, но сейчас вновь невольно встречается с поторапливающим взглядом тёти Жени.  Однако Дима, похоже, решил не ждать его ухода. – О чём ты, мальчик? – снисходительно реагирует его тёзка, перестав стучать по стулу, вместо этого сжав руку в кулак. – Кстати, на твоём месте я бы не спешил с опрометчивыми обвинениями… мало ли как они могут потом аукнутся, понимаешь меня? – Нет, не понимаю.  Расцепив пальцы и сцепив их вновь, Дима подтягивает лежащие на столе руки ближе к себе, при этом его синие глаза становятся почти чёрными. – Я не понимаю, как отец мог так внезапно и так удачно для вас погибнуть. – Андрей был моим другом. Котов повышает голос и привстаёт со своего места. Теперь он нависает над столом и над сидящим напротив парнем. Однако Дима лишь поднимает голову выше, продолжая смотреть в глаза мужчине с поседевшими висками и глубокими залысинами по обеим сторонам лба. – Однако этот друг разве не хотел отстранить вас от должности? По крайней мере, пока длится расследование? Я бы на месте отца поступил именно так. И моя свадьба… согласитесь, вы давно метили на место соучредителя, а тут вдруг облом – бизнес уплывает в качестве свадебного подарка, и вы так и остаётесь на месте вечного наёмного работника… обидно, наверное, а? Котов так сильно вцепляется в стол, что по полированной деревянной поверхности пробегает трещина. Сейчас мужчина похож на разъярённого медведя, если только медведи бывают такой квадратной формы.  – Дима… Тётя Женя вцепляется в плечо сына. Она больше не смотрит на Котова. А вот Гошик продолжает рассматривать его. В кои-то веки он согласен со старшим братцем. Однако… однако, что это меняет? Дядя Андрей погиб, а погибшего не вернуть. Но стоит только представить, что его перед смертью пытали… чтобы заставить подписать бумаги… а потом убили, подстроив аварию – как в груди поднимается тяжёлая и густая волна злости, и ей пока некуда излиться. Впрочем, атмосфера в кабинете уже накалена до предела, и кажется, что вот-вот – и последует взрыв. – Кхм-кхм, простите, – вдруг напоминает о себе нотариус. – Но я вынужден напомнить уважаемым родственникам покойного, что если бы в отношении господина Котова существовали хоть малейшие подозрения в причастности к смерти господина Соболева… – Подозрения? Подозрения есть! Дима вскакивает со стула. Но тут дверь, закрывшаяся за удалившимися "посторонними", неожиданно открывается, и порог переступает старик в старомодной шляпе.  – Здравствуйте… прошу прощение за опоздание, было важное дело. Гошик не сразу, но узнаёт в пришедшем лучшего адвоката Москвы и одного из друзей дяди Андрея, а ещё отца Ирины Зотовой. Дима при появлении будущего тестя косится на мать, снова схватившую его за плечо, упрямо сжимает губы и, прежде чем кто-либо успевает ответить Юрию Зотову, зло и без всякого почтения бросает: – Вы тоже собираетесь спустить это дело на тормозах?