Upstream / Против течения

****

– Вы ещё не договорились о дате? – Ма… – Что, "ма"?! Ты хоть понимаешь, в каком мы положении? Сегодня воскресенье, но он торчит в офисе, разбираясь в делах отца, которого завтра должны похоронить, а убийце отошла половина семейного бизнеса, но и этого мало, есть ещё и договорённости, заключённые с очень серьёзными людьми, и они летят чёрту под хвост… так что да – Дима понимает, в каком они дерьме. Но срываться на мать, и так едва держащую себя в руках – совсем не стоит.  Поэтому Дима продолжает делать вид, что внимательно изучает экселевскую таблицу. Колёсико мыши движется плавно, но сам гаджет непривычно лёгок. "Надо будет расшарить доступ на айпад…" – А где данные за июль? Вместо ответа мать кидает на стол тяжёлый журнал и раскрывает почти в самом конце. – А в электронном виде? – поднимает Дима глаза, и замечает новые морщинки на напряжённом лице матери, полностью облачённой в чёрное, включая маленькую декоративную шляпку.  Она мотает головой, потом косится на дверь… вздыхает. Не может быть, чтобы в такой огромной фирме всё ещё вели бумажную бухгалтерию! Секретарь наверняка просто распечатал нужные данные для удобства финансового директора… Сделав ещё одну пометку в памяти, Дима возвращается к просмотру списка транзакций за границу. И то, что он видит – ещё одна вещь, в которую сложно поверить. Однако, похоже, что американский филиал – самая настоящая бездонная пропасть для денег. Такое чувство, что до сих пор магазин в Нью-Йорке не принёс не копейки, а наоборот, едва не довёл всю фирму до банкротства. И лишь благодаря резервам, постоянно пополняемым отцом, они всё ещё могут нормально функционировать по всей стране, даже несмотря на упавшие почти на шестьдесят процентов продажи. Всё-таки, общественное мнение – опасная штука… стоит один раз зашквариться, и вот ты уже не в тренде.  К тому же отец с самого начала не уделял должного внимания молодёжному сегменту, ориентируясь в основном на зажиточный класс и игнорируя сеть, и теперь, когда имя "Бонифация" прогремело в интернете в самом негативном свете, поднять его имидж будет совсем не просто… С другой стороны, возможно, это шанс провести ребрендинг? Из раздумий Диму вырывает вибрация телефона. – Да? Да, это я вам написал. Вы оказываете такого рода услуги? Я понимаю… Завтра? Да, мне будет удобно, но только после обеда. Отлично, я подъеду к четырём. – Кто это? – хмурится мать. – Кому ты писал? – Это… – Только не говори, что всё ещё собираешься… Дима, ну мы же не в сериале! Какие ещё частные детективы?! Тебя просто разведут на деньги – и это в лучшем случае, а в худшем ты разозлишь кого не следует! – Разозлю? С отвращением отбросив мышку, Дима откидывается в кресле и сцепляет пальцы на животе. Кресло слишком большое, и он в нём почти утопает, однако кажется оно безумно удобным. – Послушай… – у мамы снова это лицо, будто разговаривает с маленьким и непослушным ребёнком, который уже очень сильно её утомил. – Если Зотов утверждает, что твой отец погиб… погиб из-за несчастного случая… и Дмитрий Валерьевич не виноват… возможно, насчёт договора – тоже правда… – Бред. – Дима! – Ты просто слишком боишься. Но ты же сама в это не веришь! Отец обязательно предупредил бы тебя, если бы решил всё переиграть!  – …ты говорил с Ириной? "Опять… ну сколько можно-то?!" Покачав головой, Дима заставляет себя глубоко вздохнуть. Он докопается до правды, чего бы это не стоило. И дело не в том, что он не собирается делить бизнес с Котовым, а в том, что этот старый мудак посмел претендовать на что-то, хотя сам же и подставил "Бонифация" под удар. А Зотов… возможно, они даже в сговоре. Так что нет никакого смысла говорить с Ириной – она всё равно ничего не решает! – Прости, я правда волнуюсь о тебе. Ты же понимаешь, для меня нет ничего важнее твоего будущего, поэтому… даже если придётся закрыть глаза…  Договорить ей не даёт новый звонок. Дима бросает взгляд на телефон, вибрирующий на столе, и от удивления приподнимает брови: "Лара? Чего ей…" Отвечать не хочется, но если это хоть на время избавит его от увещеваний матери… – Что случилось? …в смысле? Ну так это же завтра… Ничего, ему не обязательно идти на похороны… Это действительно так важно? …что, прямо сейчас? У меня и без того… ладно, посмотрим… Хорошо! Я его поищу! …да, и заставлю тебе перезвонить. Вопросительный взгляд матери требует очередных объяснений. Но отрубив звонок, Дима сначала находит в списке контактов номер брата и набирает его.  Гудки идут. И идут. Но никто не отвечает.  – Гошик? – догадывается мама. – Что он опять натворил? – А что, с ним было много хлопот? Вместо ответа она отводит взгляд. – У меня на него планы, – продолжает Дима. – И завтра один из важных этапов. Ты бы только знала, чего мне стоило договориться об этом кастинге для него… – Ты прям, как отец. – В смысле? – Он тоже всё никак не мог оставить мальчишку в покое, а теперь и ты… ещё и трёх месяцев не прошло, как вернулся, а уже влез в его жизнь. Так хочешь сделать его нашей моделью? В Москве куча способных парней! Почему именно Гошик? – Когда вы с отцом начинали, почему ты бросила работу учителя биологии и стала изучать бухучёт? А ведь тебе тогда приходилось всё шить самой… Не отвечай, я знаю, что ты скажешь. Так вот, мои причины те же: сейчас слишком серьёзная ситуация, чтобы взваливать ответственность на посторонних. А нам нужно надёжное лицо с незапятнанной репутацией и известностью. – Но… он же посторонний.  Строгий взгляд заставляет Диму замолчать. А он и забыл, что пока не собирался посвящать мать в свои планы.  – А ещё мне кажется, что причина вовсе не в бизнесе, – продолжает она, ещё больше нахмурившись. – На что ты намекаешь? – Ты знаешь. Когда-то давно Дима имел глупость отреагировать на подобную провокацию слишком открыто. Что только убедило мать в её подозрениях. Сейчас же он лишь морщится, словно сама эта тема крайне неприятна и вообще абсурдна. – Ма, мне надо до завтра разобраться с транзакциями… у тебя есть ещё что-то ко мне? – У меня – нет. Но разве ты не собираешься бежать искать своего брата? – Я даже братом его не считаю… – Ещё бы ты считал… но знаешь, может так даже было бы лучше. Больше ничего не сказав, мама уходит из кабинета, и почти тут же внутрь заглядывает парень не на много старше Димы, но как-то дослужившийся до должности личного секретаря генерального директора. И парень этот совсем чуть-чуть… но похож на Гошу. Словно его более низкорослая и коренастая копия, ещё волосы потемнее, светло-каштановые, и глаза…  Дима косится на кофе в его руках и кивает, разрешая войти. Но почему-то даже позже, оставшись наконец-то наедине с компьютером, у Димы так и не получается сосредоточиться, строчки сливаются друг с другом, а попытки проследить и проанализировать, куда же на самом деле уходят деньги, заканчиваются лишь тем, что он приходит в себя посреди размышлений, куда же всё-таки умудрился запропаститься Гошик.  – Вот блин. Ещё пара звонков ничего не дают. Лара сказала, что парень не берёт трубку со вчерашнего вечера. Ну что за безответственность?! Но если телефон включён… то его можно найти. – Кхм… Мартын, это я… слушай, если я дам номер, ты сможешь выяснить местоположение его владельца? …да, айфон. Нет, код не знаю. Хорошо, полчаса – так полчаса. Естественно, что пока Дима ждёт, работать у него всё ещё не получается. А ведь это очень важно: если удастся доказать, что Котов обворовывал фирму, а отец это обнаружил, за что тот его и убил… Но перед глазами то и дело маячит чересчур серьёзное лицо с медовыми глазами и соблазнительно припухлыми губами, словно молящими о поцелуе. На показе Ки Гошик немало выпил, но захмелел на самом деле не настолько сильно, как хотел изобразить – и Дима, вдоволь насмотревшись на подобное в общаге, не купился. Однако, если честно, предложение отвезти его домой и остаться на кофе – взволновало… Немного. Но это Россия. И здесь, когда один парень так открыто приглашает к себе на ночь другого – подобное ничем, кроме подставы, обернуться не может. А жаль. Действительно жаль. Ведь даже если Дима твёрдо решил оставить "ту" часть себя в Англии, а здесь начать нормальную жизнь нормального мужчины… признаться, всего парой притворных слов, но Гошику удалось поколебать его решимость. – Slut*! Через полчаса от Мартына приходит сообщение в ватсап со ссылкой на гугл-карту, и Дима выезжает по указанному на ней адресу. И хотя его друг смог вычислить лишь номер дома, Дима уже понял, что ему в общем-то не обязательно было обращаться за помощью, потому что адрес знаком: он уже несколько раз видел его в счетах – это адрес проживания Гошика, за чью квартиру до сих пор вносил плату отец.  Лестничная площадка встречает Диму басами. Музыка не то чтобы громкая, но от неё пульсируют стены и пол под ногами. "Что это? Неужели «Король и Шут»? Такое старьё?" Звонок то ли не работает, то ли ему не под силу справится с "Сапогами колдуна". Но Дима не сдаётся и добавляет увесистые удары по двери. И тогда с той стороны наконец-то уменьшают громкость и становится слышно что-то похожее на приближающиеся шаги.  Дверь распахивается без единого вопроса. И перед Димой предстаёт голый по пояс брат с выкрашенным в изумрудно-зелёный цвет ирокезом, каплями воды или пота на груди и животе, а ещё из-за его спины на лестничную площадку вырывается плотное облако кислотного дыма. – Хо… вы только гляньте, кто пришёл… Гошик щурится, вцепившись в дверь и явно еле удерживаясь на ногах. И на его зов в прихожую подваливают ещё несколько тел примерно в одинаковой степени поддатости и укуренности. Дима не может поверить собственным глазам. И в то же время он почему-то не чувствует неестественности открывшейся картины, словно всегда знал, что Гошик – просто обычный маленький панк, даже несмотря на вымахавшее почти до двух метров тело. – Ты- …в своём уме? У тебя же завт- – А наплевать! – расхлябанно откинув голову и облизав губы, брат нагло смотрит в ответ, словно заявляя: "И что ты мне сделаешь?!" Если бы он появился в таком виде на одной из вечеринок в общаге Димы, его точно уже кто-нибудь уволок бы в постельку.  Хотя, не факт, что они в этой квартире… "Нет, это же Россия. Тут одни прожжённые гомофобы… Стоп, проблема не в этом." – Так, сейчас ты – идёшь в ванну. А вы, – Дима переводит тяжёлый взгляд за спину Гоши, – сваливайте с туман. – Хей, друг, чего так серьёзно? – Заявился и командует… – Ага, он такой, – хмыкает Гошик. – Фиг тебе. С какого хрена кто-то должен плясать под твою дудку, а? Чувствуя, что пока у противника за плечами мощная поддержка из собутыльников, вразумить его будет трудно, Дима просто хватает его за пряжку ремня на джинсах и вытягивает в подъезд, а потом захлопывает за ним дверь. Гошик склонят голову к плечу без малейших признаков паники, даже наоборот – он смотрит на Диму ещё более вызывающе: – И что это ты делаешь? – Завтра у тебя важное событие. – Да вы уже все за*бали! Одна, вторая, теперь ещё ты! Если оно такое важное – пи*дуйте на него сами! – Кончай материться. – Кончай? Ха-ха… – Ты что, ребёнок? Как можно так легкомысленно подставлять людей, которые надеются на тебя? – Надеются, гришь… Отвернувшись, Гошик пинает стену, а потом облокачивается на перила. И Дима, даже если не хочет, не может не обратить внимание на его тело. Оно сильно изменилось за шесть лет. Гошик словно оброс аккуратными мышцами, но при этом сохранил изящность и худобу. Впрочем, даже два месяца назад, с лишними килограммами, когда Дима впервые увидел брата спустя шесть лет, тот показался ему всё таким же притягательным, как и раньше. Разве что более пухлым и мягким. – Серьёзно, что ты делаешь? Не пора ли повзрослеть? Особенно сейчас, когда отец умер… – Именно! – резко обернувшись, Гошик втыкает в Диму обвиняющий взгляд. – Он умер, а вы… вы только и знаете, как ругаться, да грызться из-за денег! …да, я знаю, что это твоё наследство, и оно важно… но я ничем не могу помочь… и вообще ничего не могу.  – Ты мог бы пойти завтра на кастинг, успешно пройти его, сняться в фильме, стать знаменитым и вытащить "Бонифация" со дна. – Что? Похоже, слишком много информации за один раз.  – Для начала смой с башки этот ужас и проспись. Отправь друзей по домам – судя по количеству дыма, расслабиться вы уже успели. – Стой… дай сообразить… о чём ты вообще? Дима мотает головой. У него нет слов. Объяснять что-то этому полувменяемому телу бесполезно, тем более сейчас, когда мысли самого Димы то и дело съезжают налево. – И проверь телефон. Лара просила перезвонить. – Лариса… ох, не напоминай о ней…  Обойдя Диму, Гошик распахивает дверь, вновь выпуская наружу туман, и если честно – Диме совсем не хочется заходить следом и погружаться в него, поэтому он остаётся в подъезде. А спустя минуту Гошик появляется обратно с накинутой на плечи рубашкой и сотовым в руке. – …и Юла опять звонила, – морщится, но прикладывает трубку к уху. – Привет, это я… Блин, опять ты об этом… Дима ловит на себе его досадливый взгляд. – …да, как раз собирался сделать тебе одолжение, но похоже, мой братец сильно против. "Юла" – это ведь Юля Здорофеева?  – …что значит "приехала"? Уже? – брови Гошика добираются почти до линии роста волос, а сам он начинает озираться. – Эм… ну хорошо, поднимайся… Какая разница, ты же уже заявилась сюда на ночь глядя… Тц, ладно, сейчас спущусь. – Чего она хочет? – Чтобы я не мешал её принцу претендовать на главную роль, – морщится Гошик, запихивая телефон в карман и вызывая лифт.  Он больше не выглядит ни пьяным ни обдолбаным. А ведь с его предрасположенностью… Дима заходит в лифт следом. Ему очень интересно послушать, что же такого скажет мелкая сучка, посмевшая влезть в его планы. И какой к чёрту "принц"? Весь этот спец-кастинг был организован лишь для одного человека, а не для каких-то там статистов! Только вот когда они с Гошиком выходят из подъезда, во дворе никого не обнаруживается. Разве что на углу дома вроде бы темнеет силуэт… Гошик тоже его замечает и сразу направляется туда, а вот у Димы волосы на макушке почему-то встают дыбом.  Двор действительно пуст, но откуда это ощущение? Вроде как от пристального взгляда? Проходя мимо последнего подъезда Дима так пристально вглядывается в темноту, куда расслабленно шагает его брат, что даже не замечает, как из ближайших кустов кто-то выныривает.  Внезапно в затылке расцветает цветок боли.  И ночь становится действительно непроглядной. ________________ Slut - буквально переводится, как "финал", а ещё как "шлюха", но здесь использовано просто как безадресное ругательство.