Upstream / Против течения

****

Первое, что Гошик услышал, придя в себя: неразборчивые голоса, почти слившиеся с шумом двигателя и металлическим скрежетом. И знакомый аромат.  Что касается голосов, то определить, откуда они доносятся, оказалось несложно – из кабины фургона, а вот аромат Гермеса с древесными и цитрусовыми нотками, провонявший весь кузов… естественно Гошик узнал его без труда, ведь никто иной, как он сам, исправно дарил брату по флакону этого парфюма каждый год, да и торчал рядом частенько – однако в последний раз это было так давно… что кажется, в прошлой жизни.  Конечно, и на пароме, и на показе от Димы пахло точно так же, но сейчас Гошика словно заперли в газовой камере смертника. Он напшикался прямо перед самым приходом? И чего вообще припёрся? Стоп… проблема в другом. Побарахтавшись, Гошик умудряется немного развернуться и краем глаза взглянуть в лицо своего старшего братца. Только вот полоска света, проникающая из кабины сквозь решётчатое окошко, почему-то высвечивает лишь плотно сжатые губы… а точнее – плотно зажатый этими губами и зубами кляп. Точно такой же, как и у Гошика. Да уж, в прошлое похищение их скрутили менее основательно… с другой стороны, они тогда были детьми. "Кстати, что-то долго мы едем." Мысли скачут туда-сюда, вроде бы давно уже пора испугаться, но вместо этого Гошику хочется смеяться – трава не отпустила или нервы? В любом случае… ну не убьют же их? Наверное, снова какая-то бодяга с выкупом или…  "…да, сто пудов, опять Котов постарался! Старый козёл… И Димка тоже хорош! Не мог по-тихому всё замутить? Обязательно было открыто враждовать? …да, что-то он поглупел… ну или после возвращения ещё не акклиматизировался в российской действительности?" Тряска всё продолжается и продолжается, заставляя желудок подпрыгивать в такт, да ещё и с окнами напряг, и невозможно понять, куда и где именно они едут. Не то чтобы Гошик смог бы что-нибудь предпринять, если бы узнал конечную цель навязанного путешествия, но… неизвестность – хуже скуки.  А из-за кляпа даже словцом с братом не перекинуться. Хотя, может, так даже лучше – по крайней мере, когда тот молчит, у Гошика намного спокойней на душе.  Да и сны… да, те сны ему уже почти две недели не снились… Неожиданно машина резко тормозит, и из кабины водителя доносится уже более отчётливая речь – а именно ругань. Гошика же по инерции отбрасывает к стенке, но удар оказывается не таким уж и болезненным, а всё благодаря кое-кому, невольно взявшему на себя роль подушки безопасности. – М-м-м, – туманно делится Дима мнением о произошедшем. Гошик тут же предпринимает попытку неловко отползти, однако случайно задевает брата по ноге ботинком и удостаивается ещё одной порции неодобрительного мычания. Но он правда сделал это не специально! Ведь сложно овладеть навыками беспозвоночного, когда с детства привык использовать для передвижения ноги или хотя бы руки… И снова их машина тормозит, но на этот раз более плавно, словно куда-то заезжает… и если так подумать, они ведь ехали довольно долго без каких-либо остановок – в смысле, на тех же светофорах и прочее… это точно Москва? Или их уже увезли к чёрту на кулички? Сама собой вспоминается байка про похищение людей ради органов. А ещё Гошика, несмотря на лёгкую тошноту, начинает одолевать жуткий голод. "Чёрт, знал бы – пожрал перед уходом…" А машина тем временем совершенно останавливается, хлопают двери – одни, вторые… и вот уже распахиваются задние створки фургона.  Яркий фонарь ударяет Гошика в глаз, но всё же он кое-как умудряется различить два силуэта. Один из которых тут же запрыгивает внутрь. Тут бы, как Жан Клод Ван Дам, ударить врага по яйцам, да побежать куда глаза глядят, пусть и со связанными руками, но… есть ещё и второй мужик. Да и вряд ли из Гошик получится годный Ван Дам – явно не лучше, чем беспозвоночный червяк. – Да обыскивал я его! – доносится раздражённое с улицы. – Ага-ага… – кивает запрыгнувший в машину похититель. И принимается ощупывать карманы Гошика, а затем перешагивает через него и склоняется над Димой. Но вдруг охает, а через миг разрождается потоком ругани: – Падла! Лягаться вздумал! Гошик пытается обернуться, но после пары пинков возня за спиной затихает, и всё тот же мужик разочарованно протягивает: – Тц, и правда пусто… – А я что говорил?! – Не ори. – А ты слушай, когда тебе говорят! – Варежку, говорю, захл- …ах ты, бл*ть! Судя по звукам и вздрогнувшему кузову, Дима снова попытался то ли пнуть отвлёкшегося похитителя, то ли ещё что-то с ним сделать, но тут над Гошиком вдруг возникает дуло пистолета: чёрное, с оранжевым отсветом от фонаря снаружи и с лёгшим на курок серым волосатым пальцем.  Мгновение спустя это дуло поворачивается и рукояткой вниз опускается за спиной. Гошик вздрагивает при каждом глухом звуке удара, как будто получает их сам. Путы врезаются в кисти рук, а стиснутые зубы начинают ныть.  – Ещё добавить? А?! Или хватит? Никто похитителю не отвечает, но раз он спрашивает… значит, брат, как минимум, ещё жив. Гошик прислушивается в надежде расслышать его дыхание. – Да плюнь ты на него… – подаёт голос мужик, оставшийся на улице. – Айда уже… трубы горят. Судя по звуку, Диме достаётся ещё один увесистый пинок, после чего первый похититель действительно сплёвывает на брата и только после этого покидает кузов. Створки захлопываются.  И почти тут же машина с грохотом вздрагивает из-за врезавшейся в стенку подошвы. Правда принадлежит она не тяжёлому ботинку, как у Гошика, а изысканному итальянскому ботинку – так что грохот этот не особенное впечатляет. Но похитители явно не успели отойти далеко и конечно же его услышали. Однако в ответ кто-то из них лишь бьёт по корпусу кулаком: – Тебе ноги укоротить?! Раз мешают?! Дима не отвечает, и снаружи устанавливается тишина.  Ушли или стоят, ждут чего-то? Сейчас, когда кузов больше не трясёт, да и внутренности Гошика вроде бы успокоились, он предпринимает попытку встать на колени. Едва не завалившись снова на Диму, стукается подбородком о жестяную стенку, но всё-таки заглядывает в маленькое решётчатое окошко. Но ничего интересного, увы, не видит: только руль, какие-то тряпки на приборной панели, пустой замок зажигания…  Рядом шевелятся. И снова машину сотрясает пинок. Только на этот раз нога Димы врезается в одну из створок задних дверей.  Кажется… или та слегка покосилась? – Мн-фм-на?  *Может, не надо?* Вместо ответа брат перекатывается на спину, подбирается ближе к дверцам и принимается долбить в них сразу двумя ногами. Разве это не глупо? И не опасно? Конечно, тупо ждать своей участи – тоже не лучше… но зачем ещё больше злить похитителей, которые могли и не уйти далеко? Что если они действительно решат укоротить им ноги? Грохот в кузове стоит такой, что закладывает уши, да ещё и сердце начинает колотится, словно получив прямой укол адреналина. Наверное, Гошику уже давно было пора разволноваться, но отчего-то страх накрывает только сейчас.  "А вдруг ситуация и правда очень серьёзная?" Гошик косится на всё больше отгибающийся кусок жестяной дверцы. И вдруг та с треском распахивается, а по асфальту со звоном откатывается шпингалет. Дима замирает с поднятыми ногами. Потом перекатывается на колени, толкает Гошика плечом и выпрыгивает наружу. Взгляд, которым он при этом награждает, действует словно хлыст – и Гошик тоже выбирается из кузова. И быстро оглядывается. Похоже, они действительно уже не в Москве. Где-то на шоссе? И вон та светящаяся коробка здания – заправка? А с противоположенной стороны лес. И уже удаляющаяся спина брата. – Чёрт. Кляп размок, так что если постараться, его можно даже вытолкнуть языком – что Гошик и делает, перед тем как спрыгнуть в тёмную канаву, молясь, чтобы та оказалась неглубокой, и он ничего себе не переломал.  – Стойте! Суки!!! Крик за спиной неожиданно придаёт сил, и уже даже не пытаясь рассмотреть, что там под ногами, Гошик обгоняет брата и лишь в последний момент умудряется заметить неожиданно выросший прямо по курсу ствол дерева и обогнуть его.  Кусты, кусты, снова дерево… чёрт, лужайка… блять, овраг! Гошик падает, обдирает плечи об острые сучьи, перед глазами всё мелькает с такой скоростью, что рассмотреть что-то толком не удаётся, тем более, что свет фонарей остался далеко, а звёзд сквозь кроны деревьев не видно. Но позади словно ломится стадо лосей. Или это он один производит столько шума?  А где Дима? Стоит чуть замедлиться, как кто-то налетает на спину, и они оба скатываются в очередную подлую яму. – Какого… хрена… ты… остановился?! Похоже, Димка тоже уже избавился от кляпа. А вот руки у них обоих ещё связаны, из-за чего подниматься на ноги вновь и вновь всё сложней. Тем более, что они те ещё спортсмены… во всяком случае, занятия в тренажерке явно не очень хорошо подготовили Гошика к забегу по пересечённой местности.  – Тихо! Треск и ругань словно доносятся со всех сторон. Земля холодная и влажная, как и трава, которая ещё и умудряется колоться сквозь рубашку… но зато спине тепло, потому что она опять прижата к груди Димы. Забавная тенденция, однако Гошик отмечает её лишь краем сознания, сам весь обратившись в слух. Вдруг на кустах тут и там появляются мельтешащие отблески фонарей, а к треску присоединяются голоса, и летят они тоже будто бы отовсюду и сразу: – Выходите, сучки! Добром прошу, а то ведь хуже будет! – Эй, парни, а вы знаете, что здесь водятся волки? – Они хоть живы? …а то может уже и шеи себе переломали? – А я знаю?! Чёртова темень… надо вернуться и взять нормальные фонари…  Похоже, сейчас эта парочка светит себе телефонами. Но ведь это тоже свет и неплохой… а значит, стоит похитителям подойти к этому оврагу – и они с Димоном окажутся, как на ладони.  Инстинктивно уперевшись ногами в земляной склон, Гошик пытается отодвинуться подальше, под навес из ветвей, но сзади тут же доносится возмущённое шипение: – Зае… угомонись! Приглушённое возмущение вливается прямо в ухо. И заставляет окаменеть. Гошик почти жалеет, что покинул машину: авось бы их просто отвезли куда-то, да заперли, а потом, получив выкуп, отпустили, а так… кто знает, что теперь с ними сделают, если снова поймают?  – Х-ха… ладно, хрен с ними… – вдруг снова нарушает треск кустов голос одного из похитителей.  – Думаешь? – второй. – А как же… – Пох*й. Я себе сучок в ногу вогнал… захотят выйти – выйдут к дороге, вот там мы их и подождём… – Эм… ну как скажешь. Во втором голосе больше сомнения, однако треск действительно начинает удаляться. Позади чувствуется шевеление, но Гошик на этот раз специально придавливает брата спиной: – Погодь. Он прислушивается. Ведь похитители вполне могли и обмануть: и сейчас уходит только один, производя как можно больше шума, в то время как второй затаился и ждёт. Только вот одно его ухо и шею продолжает щекотать чужое дыхание, отвлекая… Как вдруг: – У меня рука затекла! Да, Гошик тоже не на перине разлёгся. Проигнорировав неженку-брата, он слегка лягает его в голень. Правда, слегка. Но при этом задевает какую-то ветку и по оврагу разносится шелест.  Оба они тут же замирают. Но кроме стука собственного сердца, да стрекотания мошкары Гошик больше ничего не слышит. Ветер колышет кусты там, наверху – но здесь, на дне, тихо, холодно и сыро. Однако кажется или… небо за редкой листвой начинает светлеть? Нет-нет, только не это! При свете солнца на их след легко выйти по обломанным веткам и примятой траве! Гошик со счёта сбился, сколько раз уже падал, так что кровь и обрывки одежды точно усеяли весь их путь.  С другой стороны, что если второй похититель ещё поблизости? – Скоро солнце взойдёт, – снова подаёт голос Дима, ворочаясь за спиной. – Если уходить, то сейчас, пока ещё ни черта не видно. Но судя по тому, что говорить продолжает еле слышно – вероятность обмана тоже не исключает. Гошик колеблется. Похоже, сейчас всё зависит от его решения… вот если бы Димон заговорил громче или бы попытался подняться более активно…  "Чёрт, кто из нас старший брат?!"