Upstream / Против течения

****

– Ты слезешь с меня или нет?! Значительно громче, чем раньше, но уже менее раздражённо. Гошик старательно думал, пока у него самого не начало затекать плечо, но Дима решил за них обоих: ведь если кто-то остался поблизости – он его услышал. И сейчас отреагирует. Однако… в округе, кажется, без изменений. Эх, если бы не связанные руки, уж с одним-то мужиком они бы справились… но даже если его нет – проблема с руками по-прежнему актуальна, а значит, чтобы подняться, Гошику вновь приходится начать извиваться ужом. Хотя когда до этого он нёсся по лесу, налетая на кусты и деревья и падая вновь и вновь, принимать вертикальное положение обратно получалось намного быстрей.  – Да ты издеваешься… Встав рядом, Дима смотрит туда же, куда и Гошик – на склон оврага. Крутой склон. Чтобы забраться по нему наверх точно требуются руки – не зубами же хвататься за пучки трав? – Может, он только тут такой? – склоняет Гошик голову к плечу и косится за спину Димы, где темнеет неровная кишка оврага, словно коридор.  Запястья чешутся, как и многочисленные царапины по всему телу, а было онемевшие конечности атакует покалывание, но хуже всего – сырость штанов. А ведь вроде не в луже лежали. – Вот дерьмо. – Не могу не согласится… нахера ты вообще так завёлся? – вздыхает Гошик, обходя брата и стараясь не вглядываться в тёмные потёки на его лице, в тайне надеясь, что это не кровь, а просто грязь. – Как будто в первый раз, блин… – В смысле? – Сбегать было совершенно не обязательно. – А ты, я смотрю, само спокойствие, а? Мозги совсем набекрень съехали? Развернувшись, Гошик молча пинает брата по ноге. В третий раз за сегодня. И тут же отскакивает в сторону, поспешив вперёд по дну оврага. Однако его тут же догоняет колено под зад, заставив споткнуться и почти грохнуться носом вниз, пробудив не самые приятные воспоминания о связанных руках. Но сегодня Гошику удаётся устоять и даже лягнуть назад.  Впустую. Но зато Дима ещё яростнее вскрикивает:  – Ты что, хотел остаться там?! Слишком громко.  И Гошик испуганно косится наверх. Но брату, похоже, наплевать, что его ор слышит весь лес. Это странно. Вдруг стать таким несдержанным и нервным… если подумать, то он ещё в машине повёл себя необычно: за все годы, что они знакомы, Гошик ни разу не видел, чтобы Дементор вступал в безнадёжную драку, когда-либо так нервничал или орал. Конечно, Гошик тоже испугался и не то чтобы до конца держит себя в руках, но…  – Ты думаешь, Котов оставит нас в живых?! Уж скорее мы тоже попадём в аварию! "Котов? …да, это вполне может быть Котов."  Гошику и самому приходила такая мысль, но он не задумывался над ней всерьёз. Однако если всё-таки задуматься… разве много лет назад, в том подслушанном разговоре с тётей Женей, она не говорила что-то про темноту? А ведь в фургоне было довольно темно.  Неужели Дима ещё не избавился от этой фобии? Но Гошик не замечал за ним ничего подобного… впрочем, их до сих пор больше нигде и не запирали. "Ладно, пофиг." – Если хотели убить, зачем увозить из Москвы? – возражает он. – Да и не слишком ли просто нас отпустили? – Пф… Похоже, Дима остаётся при своём мнении. Но дальше они продолжают путь молча. Листва над головой постепенно редеет, пока не открывается уже совсем посеревшее небо, а трава вокруг не становится мокрее.  "Чёртова роса". – Спрашиваю на всякий случай… у тебя ведь нет ножа? – доносится из-за спины. – Нет. – Тогда используй зубы. – Ага, щас…  Гошик не останавливается, нет, он даже ускоряет шаг – ведь вон там виднеется что-то похожее на пологий подъём. – Не тупи, нужно освободить руки. – Тебе надо – ты и освобождай. Странно, но сейчас Дима уже не кажется важным старшим братом. И хотя самомнения в нём всё ещё хоть отбавляй, Гошик чувствует себя намного увереннее, чем на том же пароме или оглашении завещания… может, дело в том, что подобная обстановка ему по душе? По каким-то только забросам они с "два А" не лазали с самого детства… а после окончания школы даже начали выбираться за город – так что лес Гошика совсем не пугает. А вот Дима, пытаясь командовать, похоже, из последних сил цепляется за гипертрофированное чувство превосходства… ну или пытается таким образом вернуть себе душевное спокойствие. – Ну, хватит! Надо поговорить! Он даже обгоняет Гошика и преграждает путь вверх по склону. – О чём? – Какого хрена ты себя так ведёшь? Как будто недоволен, что я помог нам сбежать! – А по-моему это ты весь на взводе… ждёшь, что я рассыплюсь в благодарностях? А ты не думал, что это из-за тебя нас похитили?! А точнее – меня снова втянули в передрягу ни за что ни про что?! У Димы в волосах застряла листва и сухая трава, пиджак съехал с одного плеча, а рубашка потеряла пару пуговиц, что же до брюк… вон свисает целый лоскут ниже колена. Гошик наверняка выглядит не лучше… хотя на его лбу нет такого тёмного кровоподтёка, окружённого синевато-фиолетовым ореолом. А ещё с каждой минутой он чувствует себя всё уверенней. Чего не скажешь о братце. Как не старается тот держаться, заметно, что злится. И Гошику почему-то доставляет удовольствие ещё больше злить его. Но вдруг Дима сухо заявляет: – Я не собираюсь обсуждать с тобой свои действия, - и молча разворачивается, возглавляя подъём. Теперь уже Гошик плетётся за ним. Да, из оврага они выбрались, но вокруг стало ещё больше сырой травы выше колена, ну и конечно же снова кусты и деревья… хотя при свете солнце в них хотя бы не врезаешься.  – И? Куда ты идёшь? – не выдерживает Гошик, обходя заросли, через которые брат попёрся напролом. – Куда надо. – И куда же это тебе так приспичило? А то может мне в другую сторону? – Может. "Обиделся?" Честно говоря, кровоточащие запястья брата совсем не радуют Гошика, как и рана на голове, а ведь после ударов и пинков в машине на теле Димы и так наверняка осталось мало целых мест. Но Гошик правда не горит желанием грызть пластиковые хомуты, заменившие похитителям верёвки, не говоря уж о том, что скорее всего это не поможет, ведь его зубы – далеко не ножницы и не кусачки. Да и он уже пытался разорвать путы, но те лишь сильнее врезались в кожу. – Мы всё дальше уходим от дороги, ты в курсе? Небольшой блеф, ведь Гошик понятия не имеет, где они, а где дорога. – Всё равно нас там ждут, – упрямо огрызается Дима в ответ. – Но если тебе так не терпится вернуться в фургон, можешь топать обратно.  "Так он знает, что не ведёт нас обратно?" Покусав губы, Гошик продолжает путь молча. Как вдруг сквозь треск их передвижения прорезается новый, пока ещё тихий звук, но он заставляет остановиться и завертеть головой. – Стой… кажется, тут рядом ручей. – И? – явно нехотя останавливается Дима. – И меня уже давно мучает сушняк! Гошик стоит на месте, прислушиваясь, а потом уверенно направляется к светлому прогалу в деревьях. Спустя несколько вздохов за спиной раздаётся треск. Дима даже пытается снова обогнать его, однако Гошик сворачивает ещё раз и принимается расшвыривать траву ногой. А затем падает на колени и припадает губами к текущей по камешкам воде.  Здесь нет фонтанчика и нет углубления, но это точно источник: от холода ломит зубы, что же до вкуса – то он почти не чувствуется.  – Живот прихватит – я тебе штаны снимать не буду. – Аналогично. Напившись, Гошик с блаженством вздыхает. Однако озвученная братом угроза не так уж и безобидна. Например, Гошик и правда не прочь если не снять джинсы, то хотя бы расстегнуть их спереди, чтобы облегчить мочевой пузырь… но чем просить о подобном, уж лучше потерпеть. – Что за чёрт?! Топчуйся рядом Дима вдруг принимается дико дёргать и трясти ногой, и мимо Гошика что-то пролетает. И плюхается в траву. Что-то подозрительно похожее на змею. Треугольная голова, зигзагообразный рисунок на спине…  – Это не уж, – констатирует он, рассмотрев оглушённую на несколько мгновений змейку, и поднимается на ноги. – Она тебя укусила? – Да! – М-м… плохо. – Почему? – глаза Димы увеличиваются, как по волшебству, до размеров пятирублёвых монет. – Ну, потому что… во-первых, это гадюка и она ядовита…  – А во-вторых? – А во-вторых, если яд не отсосать в первые десять-пятнадцать секунд – потом делать это уже бесполезно. Забыв закрыть рот, Дима смотрит на него остекленевшим взглядом. – Но есть и хорошая новость, – добавляет Гошик, подходя ближе. – Если бы укус пришёлся в связанные руки, то путы перекрыли бы кровоток при отёке. Это было бы очень больно… не говоря уж о риске вообще лишиться конечностей. – Может ещё не поздно отсосать яд? – Может быть… но мне кажется, ты просто нашёл новый предлог, чтобы поставить меня перед собой на колени… – О чём ты, чёрт тебя подер- Дима осекается и резко закрывает рот. Отшатывается назад. Гошик поспешно подаётся следом, испугавшись, что тот сейчас упадёт, совсем забыв, что вряд ли сможет этому помешать – со связанными-то руками. Но Дима не падает, а только прислоняется к дереву спиной. – Если такой умный – скажи, что ещё мы можем сделать? "Хм… умный?" Гошик едва удерживается, чтобы не хмыкнуть. А ведь ему нужно сохранить серьёзную мину. Змейка попалась крохотная, так что вреда от её укуса скорее всего не будет, но разве сейчас не лучшая возможность слегка сбить со старшего братца спесь? – …ну, для начала ляг, так яд будет медленнее распространяться по телу. – Х-хорошо. Дима не спешит, то ли пытаясь сохранить что-то вроде достоинства, то ли опасаясь резкими движениями ускорить распространение яда. А когда он наконец-то укладывается, Гошик подходит к его ноге и носком ботинка откидывает лоскут штанины, обнажая волосатую голень и две тёмные точки, кожа вокруг которых уже начала краснеть.  Санька Весёлова уже трижды кусала гадюка – и почему-то только его одного из их троицы, и если первые два раза парня тут же отвозили в больницу, то на третий – забили, вдоволь начитавшись плакатов и наслушавшись врачей в травмпунктах. Конечно, если гадюка более или менее большая или укус пришёлся в шею или плечо – лучше не медлить, но для крупного взрослого вполне реально пережить укус в ногу без существенных последствий.  И всё же, если будет отёк, далеко Дима не уйдёт, а тащить его на себе… Присев и рассматривая маленькие следы от клыков, Гошик продолжает кусать губы. Отсасывать яд уже поздно… да и не хочется.  – Ну что там? Волнующий вопрос. Звучащий совсем как: "Я буду жить?" – У тебя ведь нет проблем с сердцем или сосудами? – Вроде… нет. – Хм… – Хватит мычать! Ты можешь нормально сказать, что за тварь меня цапнула и что теперь со мной будет?! Кажется, чьё-то терпение на исходе. Но вместо того, чтобы сдаться и смиренно попросить о помощи, этот кое-кто продолжает лишь возмущаться.  "Ну что ж… ты сам виноват." С кряхтением поднявшись, Гошик мотает головой: – Тебе нельзя двигаться. Лежи, я пока пойду попробую найти помощь. – Помощь? Где? Ты пойдёшь к дороге? – Не знаю. Но вокруг Москвы полно всяких посёлков и дач, так что кого-нибудь да найду… – Совсем сбрендил?! Сколько ты будешь их искать? И сколько мне тут лежать?! – от возмущения Дима так дёргается, что плечи его и всё тело ходит ходуном. А ведь лежать на связанных руках наверняка и без того неудобно. Но вдруг брат замирает и прищуривается, внимательно глядя на Гошу: – Или ты… просто издеваешься надо мной? Гошик молча сглатывает и отступает. А Дима начинает стремительно наливаться краснотой, жилы на его шеи вздуваются, будто канаты, а глаза сужаются ещё больше… и внезапно его руки буквально разлетаются из-за спины в стороны, совершенно свободные. "Вот блин."