Upstream / Против течения

****

– Мда… В зеркале отражается треугольное лицо с длинными, до самых плеч, волосами нежнейшего болотного оттенка. Та яркая изумрудная зелень, которой Гошик выкрасил свой ирокез, смылась лишь частично, но зато её остатки почти равномерно распределились по всем волосам.  – Ты похож на русалку.  – Не обзывайся. Зеркало обнаружилось тут же, в предбаннике, просто вчера при скудном свете единственной свечи Гошик его не заметил. Дима протискивается вперёд и принимается рассматривать уже себя, трогая кончиками пальцев потемневший от щетины подбородок. Гошик хмуро отступает. Ибо его собственная растительность на лице выглядит куда более скромно. А ведь он старательно бреет её с десятого класса! – Смотри, вон бритва. – Это нож. – Нет, это бритва.  – Сам ею брейся… Гошик в сомнении рассматривает складной нож с тонким лезвием, а Дима уже решительно выходит наружу.  "Ну ладно, один раз можно и не побриться…" Когда он проснулся, Дима уже умывался, но рядом обнаружилось его одеяло – то ли он тоже свалился посреди ночи с лавки и поленился забраться обратно, то ли специально утром сбросил всё на пол. Подняв всё и сложив в стопку, Гошик тоже покидает баню и направляется к натянутым у забора верёвкам, где со вчерашнего вечера сохнет выстиранная одежда. Не то чтобы ему некомфортно в той, что поделился дед Митяй, однако в столицу так не вернёшься. – Выспались? – высовывается хозяин участка из открытого окна дома. – Сейчас я вам завтрак приготовлю! – Если это опять будет сало, – недовольно морщится стаскивающий брюки с верёвки Дима, – то моя печёнка подаст в отставку.  – А меня Фёдор прибьёт, – тихо поддакивает Гошик. – Кто такой Фёдор? – Мой дие- …нет, массажист. – Массажист? Дима замирает с удивлённым лицом, хотя только что хмуро рассматривал покрывшуюся каким-то белесым налётом чёрную ткань своего пиджака. – Ага. Гошик сам не уверен, почему представил диетолога и инструктора именно как массажиста, но реакция брата доставляет некоторое удовлетворение. Особенно после пережитого вчера смущения. А ведь казалось, что именно Дима должен был опозориться… Но как же так вышло, что тот вёл себя, как самый обычный гетеро?  Честно говоря, Гошик собирался быть всю ночь на чеку – однако так устал, что просто забыл.  А может, он ошибся?  И Дима никакой не гей? "Я идиот?" На завтрак дед Митяй выставляет пару литровых кружек тёплого молока, свежую сдобу и… да-да, снова копчёное слабосолёное сало. – Вы сами печёте и коптите? – Что-то сам, а что-то… соседушка у меня мастерица-рукодельница… – дед не скрываясь любуется, как они с Димой едят. – Знаете, здесь ведь очень хорошо, не то что в этой вашей Москве: все друг дружке помогают, а ещё луга, леса, свежий воздух и- – …и навоз, – буркает Дима, вытирая верхнюю губу от следов молока. – Когда мы выезжаем? – А вам обязательно уезжать? – морщится Митяй. – Может, задержитесь ещё на денёк-другой? – Отец, нам не до красот природы. Нам возвращаться надо. Впервые он обращается к старику так уважительно. И впервые старик спокойно встречает его тяжёлый взгляд. – Парень, не торопись жить… жизнь – она пролетит, и оглянуться не успеешь. – Спасибо за совет. Опустошив кружку, Дима первым встаёт из-за стола, и Гошик следует за ним. Митяй вздыхает, качает головой, но тоже поднимается. Чтобы завести старый драндулет и вывести его из сарая, у него уходит около получаса. Конечно, часов у Гошика нет, но пока они с Димой топчутся у широких ворот, практически вросших в землю, пытаясь их открыть, за забором собирается народ: в основном старушки. – Никак внуки приехали? – Да не, ты не слышала, Никитишна, что ли? Его Ванька-то даже на похороны бабки не явился… а это пришлые какие-то… – Ребят, вы к нам откедаль? Слава богу, тарахтящее чудище наконец-то выкарабкивается из недр покосившегося сарая, мгновенно наполняя воздух вонью солярки и чернющим дымом. Дима отступает к забору, пока не прижимается к нему спиной. И пусть он совершил практически подвиг, всё-таки напялив на себя постиранный Гошей костюм и став больше похож на бомжа, чем на наследника сети магазинов, но кажется, ещё к одному героическому свершению не готов. Да даже Гошика бросило в дрожь при виде дребезжащего металлолома, что уж говорить о его чопорном братце? – Чего встали? Залезайте! Пока мотор не заглох!  Кажется, Диме дурно. Но даже позеленев, он всё же пересиливает себя и первым запрыгивает на подножку. Пассажирских мест в поданном экипаже не предусмотрено, так что Гошику приходится вцепиться в облезлую синюю раму и кое-как устроиться на скромном выступе.  И вот монстр из прошлого выезжает со двора. При этом Гошика так трясёт, что тот самый выступ, что он решил условно принять за сидение, начинает вдалбливаться прямо между двух его задних половин. Да ещё и Дима смотрит так укоряюще, словно ему обещали путешествие на сапсане, а подсунули эту смердящую каракатицу. Пока мимо тянутся поля, Гошик старается дышать через раз. А вот дед Митяй умудряется что-то орать, рассказывая, где тут раньше рос дуб, под которым они с женой частенько встречались, где течёт речка с раками, где старая пасека с одичавшими пчёлами… но скоро голос его срывается на хрип, и общего шума вокруг становится меньше.  Но ненамного. Где-то спустя час Гошику окончательно становится скучно. Он пытается подсчитать, насколько быстрее человека движется этот трактор, и даже несмотря на отвратительные математические способности начинает подозревать, что пешком могло бы выйти быстрее… Но шум и тряска понемногу уходят на задний план, а однообразные поля по обе стороны от просёлочной дороги перестают казаться такими уж одинаковыми: вон там какие-то фиолетовые цветы, а вон там забавные, словно специально подстриженные конусами, кусты… На ямах трактор встряхивает особенно сильно, однако на относительно ровной дороге Гошик даже осмеливается разжать пальцы и перестать судорожно цепляться на раму. И вытащить из бокового то ли ящика, то ли кармана что-то похожее на пистолет.  – Зажигалка! – сообщает дед, наваливаясь на руль и поворачивая трактор на развилке. – Если хочешь, можешь взять себе! – Спасибо! Гошик играется с новой игрушкой, а поля сменяются лесом. Солнце уже поднялось высоко над головой и рубашка вновь начинает пропитываться потом. Противно. Очень хочется в душ. Но в то же самое время ему не так уж и плохо. Да, не будь тут Димы, Гошик, возможно, даже согласился бы задержаться. Конечно, эта деревенька не заброшена, но побродить по окраинам, полазать по сараям, искупаться в реке с раками и порыбачить… "два А" душу бы продали за такую возможность! И почему раньше они не выбирались так далеко? "Тр-тр!" – Э-э… "Тр-тр-тр! Тр! Тр…" Неожиданно изменившееся тарахтение двигателя сбивается, трактор словно принимается спотыкаться на каждом шагу, и вдруг затихает. Митяй задумчиво дёргает рычаг, потом спрыгивает на землю и обходит уснувшего монстра. После чего разводит руками: – Кажется, всё. – Приехали? – спрыгивает следом Дима. – Или сможешь починить? – Не-е… нет инструментов, да и… я удивлён, что мы вообще столько проехали. – И как вы теперь? – Гошик тоже покидает заглохший трактор. – Сможете вернуться? – Да без проблем, – вяло отзывается дед. А сам продолжает смотреть на трактор, словно на испустившего последний вздох друга. А может оно и правда так?  – Меня больше интересует, как теперь мы, – вставляет Дима свои пять копеек. – Далеко ещё до шоссе? – Не, не далеко… Митяй явно потерял к ним интерес. Он даже не реагирует на протянутую Гошиком руку. Точнее реагирует, но не сразу, однако всё-таки пожимает её. И присаживается у воняющего жжёной резиной колеса. – Ну, тогда… мы пошли? – Идите-идите… – Спасибо вам за всё. – Да, и вам так же… Дима задевает Гошика плечом, первым отправляясь дальше по дороге, Гошик тоже было проходит несколько шагов, но останавливается и оборачивается. Почему-то ему кажется, что они сейчас оставляют за спиной не заглохший трактор, а целую заглохшую жизнь малознакомого старика. Малознакомого, но прожившего очень долго.  Странное ощущение охватывает Гошика и долго не отпускает. Он догоняет брата и молча идёт рядом с ним. Пока сосны по обеим сторонам от дороги не расступаются ещё шире, являя взгляду заасфальтированное шоссе. Только разве "шоссе" не должно быть пошире?  Не успевает Гошик озвучить свои подозрения, как вдалеке зарождается знакомый звук – приближается машина. И он выходит на асфальт, заранее поднимая руку и пытаясь пошутить: – Нас за шлюх ведь не примут?  В ответ Дима пожимает плечами: – Меня – нет. Тебя – не знаю. Гошик возмущённо зыркает на него, но машина наконец-то показывается из-за поворота и… на огромной скорости проносится мимо. – В следующий раз попробуй расстегнуть рубашку, – добросердечно советует брат.