Upstream / Против течения

****

– Пришлось поковыряться… я написал скрипт для анализа и прогнал по нему весь список счетов и транзакций – и выяснилось, что некоторые из них Котов решил закрыть за день до официального начала расследования, но так как оформлены они были якобы на поставщика строительных материалов, то вопросов у следствия не возникло, ведь окончание ремонтных работ в филиале завершилось как раз в то время. Однако программа выявила закономерность – деньги из Москвы проходили через эти счета словно сквозь сито… и вот, буквально вчера скрипт отловит похожую активность, но уже с новыми счетами, открытыми на этот раз якобы для операций с недвижимостью. Конечно, Котов сейчас имеет все полномочия по управления частью денежных потоков… однако, похоже, он решил действовать по старинке и скрыть свои махинации вместо того, чтобы провести всё открыто. Что скажешь? У Мартына лихорадочно горят глаза, волосы лоснятся, а на округлых щеках – недельная щетина. В школе этот мега-мозг был дрыщ-дрыщом, однако за последние годы сильно раздался вширь, но сейчас выглядит измождённым – он вообще спал этой ночью? Или перепроверял полученные данные? Чтобы убедиться в их ценности, прежде чем сообщать?  Дима понятия не имеет, как выразить благодарность. Дать денег? Просто сказать "спасибо"? – Ты классно поработал, друже. – Я знаю. С тебя причитается. – Проси всё, что угодно. Вытянув пухлые ноги, Мартын откидывается в игровом кресле и окидывает взглядом своё рабочее место, больше похожее на внутренности трансформаторный будки: повсюду висят или торчат провода, среди которых проглядывают мониторы и ящики с помаргивающими индикаторами – тесновато и киберпанково. И совершенно не понятно, чего ещё тут может не хватать.  –  Просто помоги мне прикрыть задницу, если вляпаюсь, лады? Ну и не пропадай больше так надолго. – Договорились. Они и правда не созванивались целых шесть лет. Дима обрубил все связи после отъезда из России, кроме родителей, естественно, и если честно – совершенно не жалеет об этом. Он так захотел. Счёл нужным. Ведь в Англии он позволил себе стать практически другим человеком. Но как же так вышло, что тот "другой" не остался заграницей, а притащился следом? Ведь только ему могло хватить глупости допустить что-то наподобие прошлой ночи… Мотнув головой, Дима отбрасывает лишние мысли и, подсев к другу ближе, наблюдает, как тот отправляет письмо в прокуратуру от его имени, параллельно сохраняя все найденные доказательства на удалённый сервер. – Им это может не понравится… – вздыхает Мартын. – Уверен, что не понравится, – кивает Дима. – Шумиха в сети уже поутихла, так что ничто не мешает умельцам спустить дело на тормозах, но я не позволю. – Обратишься в прессу? – Если понадобится. – А может… лучше заранее переговорить с тем… вторым другом твоего отца? – Ты про Зотова? Мартын кивает. Будь на месте хакера мать, Дима бы упрямо помотал головой, но сейчас неожиданно для себя кивает. Но выйдя в коридор, набирает номер не старика-адвоката, а его дочери и вроде как своей невесты: – Привет. У меня новость… нет, но я бы хотел кое-что прояснить с твоим отцом… что? Почему? …ладно, давай. Да, завтра мне удобно.  – Ну, как? – вяло интересуется Мартын, когда Дима возвращается в комнату. – Зотов вышел из игры. – Да ладно? – Сам в шоке. – Ну, значит, нам же меньше мороки. За это можно и выпить, как считаешь? Дима кивает, а Мартын жестом фокусника переваливается через бортик широкого кресла, по полу протягивается полоска света вместе с прохладным дуновением – и вот уже на столе появляются две ледяные банки. – За тебя и успех твоего дела! – За успех… Праздновать раньше времени – плохая примета, но сложно отказать другу в маленькой поблажке, когда он столько для тебя сделал. Однако когда Дима на следующий день получает звонок из прокуратуры, сердце на миг останавливается из-за дурного предчувствия. Но всё оказывается не так уж плохо: следствию просто требуется разрешение на доступ к финансовым отчётам компании. Потом звонит мать – причём по той же самой причине: к ней пришли, и она и не в курсе, что происходит.  Получается, что всё завертелось? И без подвоха? Разве такое возможно? "Нет, этот старый чёрт точно придумает, как выкрутиться… нужно что-то ещё…" Только все мысли уже сто раз передуманы.  Вяло собираясь на встречу с невестой, Дима в последний момент возвращается за отцовский стол и вытаскивает из верхнего ящика стопку бумаг: счета, записки, доверенности… всё, как и было. И ни единой подсказки. – Чёрт. – О, ты куда-то собрался? – мать заходит в кабинет, даже не постучав. – Да, к Ирине. – Наконец-то! Я уж думала, ты… – Что? – Да так… А это тебе зачем? – она подходит ближе, а разглядев что за бумаги лежат на столе, тянется к ним. – Так вот они где… давай-ка, я приберу это. – Куда приберёшь? Ма, только не говори, что всё ещё хранишь документы в коробках из-под обуви? – Нет, конечно, – мама улыбается, наверное, впервые с того дня, как узнала о смерти мужа. – Теперь для этих целей у меня есть трюмо! Твой отец подарил. И вот снова её лицо омрачает печаль. Дима кивает. И забирает из её рук верхнюю бумажку – копию соглашения, по сути, дарственную, которую Котов наверняка подделал.  – …мой отец чего только и кому дарил, но это… – Ну, они всегда дружили, так что возможно… – пожимает мама плечами.  А Дима вздрагивает. От холодка, пробежавшего по спине. – Ты правда так думаешь? – Ну… – она снова приподнимает плечи и кивает на дарственную. – Посмотри на дату. Мне он сказал, что ляжет в больницу, а сам… кто знает, что ещё он делал в тайне от меня? От нас? – Постой… в какую больницу? – А-а… ну…  Поджав губы, мама отводит взгляд, словно уже пожалев, что заикнулась об этом. Но Дима хватает её за плечо, не позволяя развернуться или отойти. – Мам, он был болен?! – Нет… хм, ладно, уже не имеет смысла скрывать это… Понимаешь, твой отец просто хотел немного… в общем, он решил сделать блефаропластику век… это такая процедура, убирающая отёки вокруг глаз. Из разряда омолаживающих. А так как он не хотел, чтобы об этом кто-то знал, то решил провести курс реабилитации в клинике и даже запретил мне приходить, а в офисе думали, что директор на неделю улетел в США в командировку. И вот теперь получается, что именно тогда они с Дмитрием и оформили всё.  – Вот как… – Что с тобой? Мама смотрит удивлённо, однако Дима и сам пока ещё не знает, что заставило его замереть. Смутная мысль, идея… Его тёзка вряд ли бы совершил такую ошибку, но чем чёрт не шутит? Отменив встречу с Ириной, Дима едет в прокуратуру. И в тот же день для дачи показаний вызывают адвоката-нотариуса, заверившего доверенность.  Естественно, посторонних в допросную комнату не пускают, но ему разрешают понаблюдать через прозрачное лишь с одной стороны стекло.  – …так вы говорите, что в тот день Андрей Соболев сам приехал к вам? И один? Без Дмитрия Котова? – Да, именно так я только что и сказал, – важно кивает очкарик на вопросы следователя. – Вы же в курсе, что наш разговор записывается? И что в случае дачи ложный показаний вы будете привлечены к ответственности? – Да. Конечно. – Хорошо, тогда опишите, как выглядел Соболев? В каком он был состоянии? – Ох, не могли бы вы уточнить, что именно имеете в виду? Разумеется, клиент был трезв.  – А внешне? Вы не заметили на его лице косметики?  – Косметики? Умоляю, неужели вы подразумеваете, что я бы не распознал, что клиент пришёл ко мне под давлением со стороны?! Знаете ли, это оскорбляет мою профессиональную гордость!  – Так что скажете? – Нет! Соболев абсолютно точно выглядел нормально! Никаких следов побоев! Или грима, скрывающих их!  – Ваш секретарь ведь сможет подтвердить ваши слова? – К сожалению, мой секретарь в тот день взял отгул… Очкарику задают ещё несколько вопросов, окончательно отрезая пути к отступлению, но Диму уже выпроваживают наружу. Следователи ведут себя предельно вежливо, но твёрдо. И Дима не злится. В конце концов, он уже увидел достаточно.  И всё-таки, какая удача, что Зотов решил отойти от дел! Краем уха Дима слышал пару слухов: по одному из которых на старика-адвоката завели дело, а по другому что-то случилось с фондом, который оставил ему зять – однако причина не имеет значения. Но Ирине, наверное, всё же стоит позвонить… или лучше не тревожить? Когда что-то случается в семье, меньше всего хочется обсуждать это с посторонними… Раздумывая, Дима долго сидит в машине на стоянке за прокуратурой, гипнотизируя телефон. Экран несколько раз успевает погаснуть и заблокироваться, но на десятый или одиннадцатый раз номер на нём всё-таки набирают. – Это я… да, всё прошло хорошо… мы получили фотографии из больницы, где лежал отец – их делали каждый день, пока подживала кожа – а ещё свидетельские показания, что он не покидал палату… так что теперь ни Котов, ни его подельники уже не отвяжутся. ...нет, в убийстве их обвинить всё-равно не получится, но… Да, это тоже победа... Что? Отметить? …окей, выбирай место и время. Всё нормально. Он больше не даст слабину – и это будет просто поход в ресторан.  Гошик поймёт… должен понять, какую ошибку они совершили.