Upstream / Против течения

****

– И куда на этот раз? – Увидишь. – Надеюсь, не в "Фаренгейт"? – Нет. Гошик выдыхает с заметным облегчением, словно действительно рад оказаться подальше от такого помпезного заведения. И это при его-то любви к эпатажу… но у Димы сегодня нет настроения играть в светского льва… Да и успеют они ещё показаться общественности. Главное, чтобы люди привыкли видеть их вместе, и тогда скаберзных слухов вполне получится избежать.  Не то чтобы он планировал это заранее… Однако подстилать соломку уже вошло в привычку. Вот и сейчас джип подъезжает к заведению, посещение которого не должно привлечь лишнего внимания. Это длинное одноэтажное здание: что-то среднее между гостиницей и рестораном – здесь нет зала со столиками, посетителям накрывают в отдельных комнатах, но в то же время это не полноценные гостиничные номера, а скорее расширенные кабинки со звукоизоляцией. – Похоже на подпольный бордель, – окидывает Гошик взглядом, полным сомнений, тёмное здание с зашторенными окнами. – Ничего подобного, – мотает головой Дима, выходя из машины и направляясь к крыльцу, освещённому парой китайских фонариков. – Здравствуйте, – встречает их за дверью любезной улыбкой мужичок, низенький и кругленький, с лысой головой, но с гладким и молодым лицом. Голос его кажется слишком высоким.  – Здравствуйте, у вас есть свободные места? – У вас не забронировано? – притворная радость сменяется озабоченностью. – Секундочку… Да, у нас есть свободные комнаты на двух, четырёх и десятерых человек. Какую желаете? – На двоих, – подходит Гошик.  Толстячок одаривает его приторной улыбкой, но за ответом поворачивается обратно к Диме, и лишь когда тот кивает – снова наклоняется к прикрытому высокой стойкой компьютеру. – Сделать заказ вы можете прямо из номера, – наконец протягивает администратор ключи с чёрно-золотыми биркой. – Приятного отдыха. – Спасибо. Гошик бросает на мужчину последний недовольный взгляд и, вдруг выхватив у Димы ключи, первым направляется к коридору. Похоже, его задело отношение администратора. Сдержав усмешку, Дима следует за братом. Но свернув за поворот, почти врезается в его спину – не слишком широкую, но чтобы понять, в чём дело, приходится сделать шаг в сторону. …чтобы тоже застыть столбом. – Мама? Женщина в сером с золотыми блёстками платье – действительно его мать. Евгения Соболева. И она здесь не одна: за её спиной узкой коридор практически полностью перегородила квадратная фигура бывшего военного. В последний раз Дима видел Котова в переговорной в окружении адвокатов. Никто не произносит ни слова. Мама уставилась на Гошика, а Дима играет в напряжённые гляделки с своим тёзкой. Многое можно было бы сказать, но вряд ли кому-то тут что-то не ясно.  Однако… нет, разойтись уже не получится. – Я сейчас, – предупреждает Дима, забирает из сжатого кулака брата ключи и возвращается к администратору.  Меняет номер.  Когда же вновь добирается до поворота  – оказывается, что в коридоре всё ещё царит тишина. Обойдя Гошика, Дима встряхивает ключами и командует всем присутствующим: – За мной. Котов в ответ лишь шумно выдыхает, а мама плотнее прижимает к животу маленький ридикюль. Но все так или иначе заходят в открытую Димой дверь и рассаживаются за круглым столом.  – Кто что будет? – интересуется он, взяв в руки электронное меню. – Мы уже поели, – отвечает за себя и Котова мать. – Рёбрышки, – наклоняется к плечу Димы Гошик, сбросивший ступор и явно решивший притвориться, что ничего особенного не происходит. Он часто делал так в детстве… Похоже, не так уж и сильно он изменился. – У них есть свиные рёбрышки? – Разве модели не должны сидеть на строгой диете? – снова подаёт голос мать, приподняв широкие, тёмно-коричневые брови, ярко контрастирующие со светлыми волосами, убранными в какие-то завитки на затылке. – Мужику не нужны никакие диеты, – авторитетно вклинивается Котов.  Дима тут же опускает меню, с интересом уставившись на него: – А что нужно мужику? Чужие деньги? Чужие жёны? А может, деньги чужих вдов? – Дима! – снова судорожно сжимает ридикюль мама и вскакивает с мягкой скамейки. Но тут Гошик выдаёт едкий смешок, и её внимание сосредотачивается на нём – точнее, она вздрагивает, будто заметив на стене таракана или ещё какую мерзость.  – Детишки, это не ваше дело… – вновь заговаривает Котов. Однако Дима перебивает его, обратившись к матери: – Как давно ты позволяешь окучивать тебя? – Дима, это правда… не твоё дело, – уводит она в сторону взгляд, но быстро возвращает обратно к Гошику, словно это он виноват в этой нежданной встрече и вообще во всей этой ситуации. – А чьё? – внимательнее присматривается к матери Дима. – Тебе вообще не стыдно, а? А ещё читала мне нотации…  – Я не изменяла твоему отцу! – Я и не… погоди… так между вами это уже давно?! – Не бесись, – грузно вздохнув, словно медведь, Котов мотает головой: – Я уже целую вечность в этой… как там по-вашему… "френдзоне"? – И поэтому ты убил моего отца?! – Да не убивал я Андрея! Дима сам не замечает, как оказывается на ногах. Но тоже самое делает и Котов: – …или ты думаешь, мне бы хватило совести показаться Евгении на глаза?! – Подделать документы тебе никакая совесть не помешала! – Сам-то! Много совести надо, чтобы лечь с собственным приёмным братом?! Окаменев, Дима переводит взгляд на мать. Конечно, он не отчитывался перед ней, но если от кого Котов и мог услышать подобное, так только от неё.  – Вы о чём? – вдруг напоминает о себе Гошик, с удивлением едва пробившего скорлупу цыплёнка обводя взглядом присутствующих. – Слава богу, что Андрей до этого не дожил, – тяжело плюхнувшись обратно на скамейку, мама достаёт из ридикюля платок и промокает глаза. – Это… – Дима чувствует, что ему нечем дышать. – Это не ваше дело… – Так может, сойдёмся на этом? – Котов тоже садится, пристально глядя на всё ещё стоящего Диму. – Мы не лезем в ваши дела, а вы – в наши? – Справедливо, – кивает Гошик и подхватывает отброшенный Димой планшет-меню. – Так мы есть-то будем? Даже Котов награждает его удивлённым взглядом. Дима не отвечает. – Что ж… – задумчиво открывает и закрывает сумочку мама. – Вообще-то, мы уже сыты. Поэтому пойдём. Котов помогает ей накинуть на плечи пальто. – Увидимся дома… – оборачивается она в дверях. Заставив себя кивнуть, Дима тяжело опускается обратно на скамейку, или даже скорее пуфик. С Гошиком никто не прощается – а сам он даже не провожает уходящих взглядом, но когда дверь закрывается, отталкивает электронное меню к краю стола и втыкает подбородок в сложенные перед собой руки, сразу став похожим на нахохлившегося воробья… нет, попугая. – Заказал? – только чтобы хоть что-то сказать, интересуется Дима. – Аппетит пропал, – отвечает тот вяло.  – У меня тоже… Нет, но как она могла?! Прижавшись щекой к локтю, Гошик косится на него, немного прищурившись: – И? Ты же всё равно оставишь "Бонифация" на неё. – Нет. – Нет? – В смысле, не настолько же она глупа… Чёрт. – Да ладно тебе, забей. Снова подтянув к себе меню, Гошик принимается листать его, двумя пальцами возюкая по экрану, а Дима – пытается понять, насколько тот серьёзен. – Ты предлагаешь забыть, что этот старый хрыч пытался заграбастать "Бонифация"? И подписать с ним мировую? – Не пойми неправильно, но… – Гошик вдруг встаёт, перекидывает ногу прямо через стол и усаживается Диме на колени, лицом к лицу. – Тебе действительно хочется продолжать беспокоиться о нём? Своего места Котов лишился… и пусть он отделался лишь условной судимостью, начать что-то новое ему будет сложно. А насчёт твоей матери… ты правда думаешь, что она позволит любовнику обойти своего обожаемого сыночка? Дим, она всегда ставила тебя превыше всего…  "Любовника…" При одном этом слове к горлу подкатывает горечь.  Нет, не похоже, что мать готова дать Котову шанс… и всё же… между ними действительно что-то есть? Запрокинув голову, Дима вздыхает. Оседлавшее его тело достаточно тяжёлое, чтобы колени уже начали неметь, но в то же время тяжесть эта довольно приятна. Запустив руки под выпущенную поверх джинсов рубашку, он добирается до вспотевшей поясницы Гошика и с удовольствием наблюдает, как тот прикрывает глаза и расслабляется. При этом становясь ещё тяжелей.  Так что Дима подхватывает брата под зад и пересаживает на край стола. – Я сегодня главное блюдо? – хмыкает тот, откидываясь назад. – А ты против? – Ну не то чтобы… Гошик затаивает дыхание, когда Дима берётся за пряжку его ремня. Взгляд медовых глаз становится всё напряжённей. Когда же вслед за расстёгнутой молнией из-под оттянутой резинки трусов показывается влажная головка, и Дима наклоняется к ней… Гошик вдруг накрывает её ладонью: – Не надо. – Почему? Это кажется забавным. Диму не сильно задело, что Гошик в прошлый раз отказался сделать ему минет – в конце концов, не так-то просто переступить через брезгливость… но почему он не хочет, чтобы отсосали ему? – Не унижайся, –  следует робкий ответ. – Почему ты думаешь, что меня это унижает? – Потому что… Накрыв его руку своей, Дима сжимает пальцы и заставляет ладони скользнуть вниз по члену. Гошик прикусывает нижнюю губу, почти зажмурившись, но сквозь трепещущие ресницы не переставая пристально глядеть на него. Словно выбравшийся из норы зверёк, настороженный, но любопытный. Пытающийся притворяться беззаботным. Быть целью его интереса… Дима не мог и мечтать о подобном. По возвращению в Россию он был готов встретиться с отвращением и гневом… но теперь только больнее представлять, что будет, когда всё закончится. Когда интерес Гошика удовлетворится и исчерпает себя. Сколько раз он видел подобное в Англии? Пары никогда не складывались надолго… Будь то любопытные натуралы, раскованные би или прожжённые геи – никто на глазах Димы не продержался дольше нескольких месяцев, но чаще всего отношения начинались и заканчивались за одну ночь. Иногда возобновлялись – но опять-таки же, ненадолго – больше всего напоминая порхание бабочек с цветка на цветок, чем что-то, что действительно можно назвать связью. "Я не хочу терять… и потому не хочу начинать… но ты ведь не оставляешь мне выбора…" Да, он не оставляет.  Реагируя так открыто… Оттянутая кожа, обнажённая головка… Поймав вторую руку, дёрнувшуюся к своей голове, Дима отводит её в сторону и накрывает член Гошика губами.  Слышит сдавленный вдох.  "Ладно. Пусть… давай перебесимся вместе."