****
Дима где-то слышал, что летом простужаются только дураки. А ещё, что нервы – не резиновые, и всякие траблы в жизни могут привести к снижению иммунитета. По-научному: психосоматика. Но проснувшись на следующий день после похищения Гошика и почувствовав, что банально не может встать с кровати, Дима первым делом решил, что просто ещё видит сон. Если честно, не так уж и сильно ему хотелось просыпаться: к проблемам с магазинами за год он немного привык, но случившееся вчера буквально выбило из колеи. Дима пытался держаться, пытался уговорить себя, что ничего страшного не случилось – тем более, что благодаря взятке ему всё-таки удалось непосредственно от главврача услышать, что физически с Гошиком всё в порядке, не считая общего истощения, обезвоживания и синяков с потёртостями из-за ремней и прочих… прочих… в общем, из-за того, что с ним делали. Злость – это то, что осталось после пережитого испуга. То, от чего не помогло избавиться даже выпитое на ночь успокоительное. Так что едва не грохнувшись на пол на первом же шаге от кровати, Дима лишь зло выругался, сцепил зубы и замотал головой, пытаясь вытряхнуть из неё позорное головокружение. Настолько слабым он чувствовал себя в последний раз… когда? Да никогда! Даже когда простужался в детстве, его невозможно было удержать в постели! – Ерунда какая-то… Глядя на своё отражение в зеркале ванной комнаты, Дима взял в руки бритвенный станок, но тот выпал прямо в раковину. Холодная вода остудила разгорячённое лицо, подарив кратковременно облегчение, но всё равно осталось противное ощущение, словно накрыли колпаком – что звуки, что запахи, что окружающие предметы – всё стало каким-то нечётким, будто подёрнутым маревом или дымкой. На всякий случай Дима умылся ещё раз, как следует промыв глаза. И почувствовал, что проблема не только с его органами чувств, но и с воздухом. Когда номер проветривался в последний раз? Доковыляв до окна и распахнув его, морально приготовившись окунуться в вонь выхлопных газов и тому подобной пропитавшей город гадости, Дима немало удивился, не почувствовав ничего. Буквально ничего, кроме физически хлынувшего внутрь номера ветра. "Это из-за высоты? Смог не достаёт до этого этажа?" Однако и назвать свежим воздух можно было с большой натяжкой, ибо легче дышать не стало. "Что за ерунда…" Уже догадываясь, что именно произошло, Дима попытался вспомнить, где и как мог заразиться. В поездке по штату ему пришлось ночевать не в самых фешенебельных гостиницах, да и персонал… не всегда носил маски, как и он сам. А значит, число человек, которые контактировали с его вещами, и с которыми непосредственно контактировал он сам – близится к сотне. "Надо было носить перчатки и маску? Но это же выглядело так глупо… словно я какой-то мизофоб… да и дышать невозможно из-за жары." – Климентий, сгоняй в аптеку. – Алло? Дмитрий Андреевич, вас плохо слышно. – В аптеку говорю… ох… – кислорода не хватает даже на полноценное предложение. – Тест. Купи. Только не отсвечивай. – А? Что? Какой тест? На беременность? – Придурок, не ори… какая беременность? Я за что тебе плачу?! "Господи, дай мне сил!" – На ковид? – уже тише интересуются в трубке. – ...да-да, я всё понял, уже бегу! Проходит не меньше часа, когда раздаётся стук в дверь. Задремавший Дима с проклятьем снова слезает с кровати. – Просунь под дверь. – Дмитрий Андреевич- – Просто просунь уже… – Но он не пролезет. – Тц. Отперев дверь и приоткрыв её, Дима отходит в сторону: – Положи на тумбочку. В маске, оставившей видимой только глаза, Климентий робко протискивается в оставленную щель, но первым делом находит взглядом Диму: – Вам нужно в больницу. – Сам знаю. Потом. – Можно вызвать частного врача прямо сюда, если не хотите выходить… – Знаю! Оставь меня… пока одного. По парню видно, что у него зудит сказать что-то ещё, но профессионализм в конце концов побеждает, и коротко кивнув, секретарь оставляет белую коробку на тумбочке с телефоном. – Никому пока ни слова, – бросает Дима ему в спину. И закрывает дверь. Вернувшись в постель, он с трудом справляется с желанием вновь отключиться и заставляет себя напрячь мозги. По уму секретарь прав: перво-наперво стоит позаботиться о своём здоровье, однако у него ведь есть и другие дела… Конечно, отсрочить принятие поганого решения весьма соблазнительно, но каждый день простоя – это сотни тысяч убытка. "А если я умру? Надо придумать, кому передать дела… хотя… мать разберётся." Шмыгнув вновь заложенным носом, Дима трёт слезящиеся глаза, стараясь дышать ртом. Мозг честно пытается работать, подбрасывая воспоминания о запланированных делах, о людях, с которыми нужно поговорить, указания, которые нужно раздать – но всё смешивается, едва мелькнув, забывается, оставляя после себя невообразимую кашу, из-за которой начинает раскалываться голова. "Гошик. Надо узнать, как у него там дела… Я ведь отправил ему новый телефон? …и менты… я уже велел разузнать про следователя по его делу или ещё нет?" Завалившись обратно на подушку, прикрыв глаза рукой и заставляя себя дышать ровно и размеренно, полной грудью вдыхая наполнивший номер и ещё не успевший раскалиться утренний воздух, Дима чувствует, как вновь начинает проваливаться в темноту. Это даже не сонливость, а водоворот, затягивающий его сознание против воли… "Врач… да, надо вызвать врача… не хочу ехать в больницу…"****
– Он потерял сознание около девяти утра. Нам пришлось ломать дверь, так что администрация гостиницы, конечно же, оказалась в курсе… И настоятельно рекомендовала освободить апартамента. – …ну конечно… персонал не обязан обслуживать заразного больного… не говоря уж об опасности для других постояльцев… Хоть Гошик и произносит это сам, низ живота сжимается от досады. Неужели было так трудно оставить Диму в покое? Неужели обязательно было выставлять его? – В клинике оказали первую помощь, но оставаться в ней дальше Дмитрий Андреевич почему-то наотрез отказался, поэтому Максим Юрьевич любезно предложил разместиться по соседству с собой, но что касается вас, Георгий Степанович, вы можете остаться в своём номере, как и прочий персонал, прибывший с нами в эту страну. – Ни за что. Вези меня к брату. "К брату…" Климентий никак не реагирует на оговорку. Джип сменил просторный лимузин, так что четыре человека в салоне вроде бы даже как умудряются сохранять минимальную социальную дистанцию. Зотов сидит напротив Гошика, закинув руки за голову и скрестив вытянутые ноги. Гошик свои тоже вытянул. Так что с другой стороны дистанции нет вовсе. Однако маски надеты на всех. И тем не менее, дышат все одним воздухом… "Есть ли во всём этом смысл?" – Если Дмитрий Андреевич заразился в командировке, вам не стоит с ним пока контактировать… – после паузы вновь проявляет удивительное упорство секретарь, видимо, совершенно не опасаясь за сохранение целостности своей носопырки. – Плевать. – Хочешь тоже заболеть? – строго интересуется Алекс, опуская планшет. – Плевать, – повторяет Гошик. "Если уж болеть – то вместе. Если уж помирать…" – Нет, так не пойдёт. За Дмитрием нужен уход. Я уже второй день ищу медперсонал, но пока полный ноль, если не считать пары заоблачных предложений. – Заоблачных? – Да, тут одна барышня предлагает свои услуги за скромный миллион долларов. – Ни хера себе. – Дело не в деньгах, – вмешивается Максим. – Квалифицированного персонала сейчас не хватает даже в частных больницах, не говоря уж о всяких сиделках, а нанимать абы кого, лишь бы с медкнижкой и дипломом медсестры – та ещё лотерея. Так что пока Дмитрия раз в два дня навещает врач. Тем более, что заболевание у него пока протекает без риска для жизни. Но на всякий случай я выписал ему ИВЛ из России. Доставили вчера частным самолётом. "А я всё это время валялся на койке, беспокоясь лишь о себе…" Да, никто не знал, что с Димой вдруг такое случится. Беда, как говорится, не приходит одна, да и не предупреждает о визите заранее… но Гошику всё равно очень стыдно. – Короче, если так хочешь подвергнуть себя риску, будь ответственным и сделай это с пользой. – Да понял я, понял… Ясное дело, что разговор этот – лишь для вида, потому что лимузин уже давно везёт их всех в место, которым Зотов "поделился". И когда машина тормозит, Гошик наконец-то воочию убеждается, кто тут настоящий богатей. Хоть Дима и кичился, что при желании не уступит Зотову в рейтинге толстосумов, на деле же… вы только посмотрите на эту высотку. Этажей сто – не иначе. – Оно твоё? – задрав голову, тихо интересуется Гошик. Обогнув машину и открыв дверь Алексу, Максим тоже направляет взгляд в небо. Точнее – к сузившей до точки вершине высотки. – Просто строительная компания, возводившая это здание, спонсировалась отцовским фондом, вот он и забронировал себе пентхаус. – А, только пентхаус… – притворно разочарованно протягивает Гошик, вздохнув. На что Максим только хмыкает. На самый верх их поднимает отдельный лифт. Из-за прозрачных стен кабины кажется, что их нет вовсе. Но почему-то дух не захватывает – Гошик равнодушно смотрит на соседние здания, и при этом в его голове царит полная тишина.