Hyung

      Юнги сдается. С подергивающимся глазом и срывающимся с сухих губ вздохом признает свое поражение. В этой битве исход предрешен, кажется с самого его рождения. Но Юнги каждый раз наивно полагает, что сегодня, в этот самый момент победа точно будет за ним, предпринимая попытки бороться с безжалостной судьбой и забывая одну нерушимую истину. В этой схватке у него нет и малейшего шанса выйти победителем. Никогда не было и никогда не будет. Этой умоляющей мордашке и надутым губкам, этим бездонным глазам и ласкающему слух: хённи; от которого сердце каждый раз предательски ноет. Всему этому Юнги не способен сопротивляться. Старший сжимает кулаки, обещая себе, что в следующий раз обязательно будет стоять на своем до последнего, не сдастся так просто, сдержит оборону и не позволит себя сломить. Смотря на весело прыгающего перед носом Чонгука, понимает, что все это его очередная безнадежная ложь.       Младшему на самом деле не стоит больших усилий уговорить брата. Но встречая на пути сопротивление, он использует самое сильное и беспощадное оружие, которое имеет – собственное очарование. И это каждый раз неминуемо срабатывает. После двух недель намеков, вопросов и самых обыкновенных уговоров, Юнги с оседающим в душе смирением соглашается сводить младшего в этот дурацкий парк аттракционов. Он не то, чтобы не хотел туда идти просто… Юнги немного… совсем чуть-чуть… до дрожи в коленях боится всех этих огромных горок, разгоняющихся до скорости света; качелей, летающих в небе, и каруселей, после которых только в кустах желудок выворачивать. Он был примерно в том, же возрасте, что и Чонгук, когда впервые пошел на американские горки. И ему хватило всего пары минут, чтобы на еле держащих ногах выползти из кабинки и решить для себя раз и навсегда, что он больше никогда в эту чертовщину не полезет. И это был его первый аргумент. Второй же заключался в том, что раз он сам не будет кататься, то Чонгук непременно позовет своих друзей. А Юнги вполне себе хватает одного непоседливого ребенка, за которым нужен глаз да глаз. Что уж говорить о трех таких. В общем, вся эта идея его не прельщала. Так что на первое же предложение Чонгука сходить в парк он отвечает, как ему казалось, непробиваемое НЕТ.       Поэтому сейчас он вышагивает позади неровного строя утят, тяжело вздыхая. Чонгук, переполненный радостным волнением, мечется от одного друга к другому, что-то попутно рассказывая и обсуждая, куда пойти сначала. Кстати, о друзьях. Ренджун и Джинхо – одноклассники Чонгука, и, вроде как, его близкие приятели. Юнги часто слышал о них, но сам ни разу не встречал. С виду парни неплохие, но все еще такие дети. Старшему стоило всего лишь махнуть рукой в своей наплевательски незаинтересованной манере в знак приветствия, чтобы пацаны взорвались от восторга, без умолку причитая, какой у Чонгука крутой хён. А малой только и рад этому, гордо задирая нос и соглашаясь, что ЕГО хён правда самый крутой.       Подходя к огромным золотым воротам центрального входа, Чонгука начинает буквально разрывать от любопытства. Парк поражает обилием красок, звуков и запахов. Цветные карусели зазывают детской мелодией, и Чонгук не зная, на чем задержать внимания, начинает бегать своими большими глазенками по всему, что видит. Со всех сторон раздается веселая музыка, смех людей и звонкие голоса детей; бесконечное сюсюканье милых парочек и шум гуляющих студентов. На каждом шагу располагаются куча лавочек с уличной едой, напитками и, конечно же, сладостями. В воздухе ощущается запах цветущей сакуры и сладкой ваты. Чонгук уверен – это будет лучший день в его жизни.       Отпуская младших веселиться, Юнги находит лавочку в тени дерева, на которой собирается провести ближайшие пару часиков. Он решает присматривать за мелкими со стороны. Выглядывать мельтешащие макушки трех цыплят, кажется ему идеей получше, чем таскаться за ними, тратя драгоценную энергию. К счастью, территория парка открытая, и каждую тропинку видно, как на ладони. Оставляя брата, Чонгук с друзьями движется в эпицентр событий, растворяясь в толпе, в шуме чужого смеха и мелодиях, играющих отовсюду. Он не замечает, как летит время, бегая от одной карусели к другой. От лавочек с игрушками к небольшим трейлерам с ватой и попкорном. Он громко смеется, надрывая живот, над глупыми шутками Джинхо. С интересом наблюдает за попытками Ренджуна сделать накладную бороду из сладкой ваты. И активно хлопает, когда у того наконец получается. Чонгук чувствует себя просто замечательно. Но все это меркнет, стоит ему только завидеть вывеску океанариума. Немедля ни секунды, он срывается, хватает друзей под руки и чуть ли не волочит их ко входу.       Вряд ли данное заведение можно сравнить с настоящим океанариумом. Оно в разы меньше по масштабам и разнообразности морских обитателей. Но несмотря на это, все равно поражает своим размером. Спускаясь по лестнице мальчишки входят в огромный зал с округлыми стенами. По бокам от них расположены множество аквариумов с мельтешащими туда-сюда рыбками разных цветов, размеров и форм. Вода лазурная, кристально чистая бросает блики на стены и пол, окрашивая все своей синевой. В центре зала расположено несколько круглых колб с золотой подсветкой. Рыбки в них совсем маленькие. Небольшие пузырьки воздуха облепляют стекло изнутри, иногда срываясь и спиралью взмывая вверх.       Чонгук бросает взгляд на пустующую стойку у входа. Он не знает, нужно ли им покупать отдельный билет или оплата входит в стоимость билетов, которые они приобрели у золотых ворот.       – Разве мы не должны заплатить? – спрашивает он друзей, указывая пальцем на угол со стойкой. Те оборачиваются на него, после оглядывая пустующий уголок.       – Не знаю. Здесь, все равно никого нет. Просто пойдем, – произносит Джинхо, уходя вперед и утягивая за собой Ренджуна. Чонгук с сомнениями в сердце осматривает пустой зал, а после следует за друзьями вглубь лабиринтов. Но стоит ему перекинуть все свое внимание на красоту за стеклом, и он тут же забывает обо всем на свете. Рыбки разных размеров и цветов лавируют между яркими кораллами и болотно-зелеными водорослями. Прилипая взглядом к одному из аквариумов, Чонгук завороженно наблюдает за плавными движениями желто-розовых рыбок, скользящих между подводных камней. Тут же рядом проплывают другие, вытянутой формы белого цвета с черной полосой, рассекающей вдоль туловище. Переходя от одного резервуара к другому, Чонгук наблюдает за неспешными передвижениями рыб, поражаясь их красочной расцветке. Те, что поменьше выглядят довольно милыми и имеют красивые светлые цвета: ярко желтые, золотые, тускло-голубые. Те, что побольше немного отпугивают своими выпученными глазами и приоткрытыми ртами, но это не отбивают у Чонгука интереса. Мальчишка задерживает свой взгляд на особенно большой рыбешке, с блестящей черной чешуей. Но стоит той повернутся к Чонгуку другой стороной, обнажая острые зубы, как мальчик в легком испуге отпрыгивает от стекла.       Он неспешно продолжает свой путь, уходя все дальше и дальше вглубь. Останавливается около каждого аквариума и не отходит от него, пока не убедится, что хорошо рассмотрел всех рыбок внутри. Слишком погруженный в свой процесс изучения подводного мира, он не замечает, как к нему кто-то подходит. Чонгук дергается, когда чувствует стальную хватку на плече, легкой болью отдающейся по телу. Кто-то бесцеремонно дергает его, заставляя обратить на себя внимание.       – Эй, ты не заплатил за вход, – гневно выплевывает ему в лицо какая-то женщина, и Чонгук в удивлении распахивает глаза. Мельком оглядывая одежду тетушки, мальчик признает в ней сотрудницу этого самого океанариума. Лицо ее искаженно гримасой недовольства, брови нахмурены, а пальцы неприятно впиваются в руку мальчика. Не желая наживать себе проблем, он соглашается пройти к кассе, чтобы оплатить билет.       Тетушка ужасно злая. Стоило ей отойти на пару минут, как какие-то три сорванца успели зайцем прошмыгнуть внутрь.       – С тебя тридцать тысяч вон, – противным голосом произносит она. Чонгук от удивления раскрывает рот. Тридцать тысяч – это очень много для него. Это буквально все, что у него есть. Замечая смятение на чужом лице, она раздражено поясняет, – десять за тебя и двадцать за твоих дружков, – Чонгук хочет возразить, но она тут же перебивает его, – плати сейчас, иначе я позову охрану. Некогда мне за вами бегать. – Чонгук с неприятным осадком на душе выскребает все что есть из своего маленького кошелечка и протягивает тетеньке. Та с недовольством в каждом действии пересчитывает деньги, а после пробивает и отдает ему три билета.       Чонгук быстрым шагом устремляется вперед, нагоняя друзей и заставляя остановиться. Он, смахивая с себя неприятные чувства, оставленные злой тетушкой, собирается поведать им о том, что он, как самый настоящий взрослый, взял на себя ответственность и решил проблему.       – Там все-таки была сотрудница. Она уходила куда-то. За вход, оказывается, нужно заплатить. Вот, – Чонгук, закрыв глаза и мило улыбаясь, протягивает мальчишкам билеты, ожидая слов благодарности. Но затянувшаяся тишина вводит в ступор. Мальчик открывает глаза и замечает неуверенное переглядывание одноклассников. Они выглядят будто испуганно, застыв на одном месте. Мальчишки бросают быстрый взгляд на билеты в его руках, и Ренджун произносит:       – Мы уже все посмотрели. Нам не нужны билеты, мы уже уходим, – Чонгук бросает на них непонимающий взгляд, после чего они чуть ли не бегом устремляются в сторону выхода, скрываясь из виду. Чонгук стоит в переливающейся синеве с по-глупому вытянутой рукой. Он стеклянными глазами смотрит на пустующий коридор, сам не замечая, как с каждой секундой все сильнее и сильнее сжимает билеты в своих пальчиках. Что это сейчас было? Они что бросили его? Обида ядом растекается по его телу. Они просто бросили его. Он стоит один в абсолютно пустой комнате, а тело прошивает тысячью иголок. Слезы предательски выступают на глаза, а в горле будто застревает огромный камень. Становится вдруг так противно от них. И от себя. Он и раньше замечал, что мальчишки иногда нехорошо поступали с ним, слишком жестоко подшучивая или играя, но все равно считал своими друзьями. А сейчас они просто сбежали. Горечь от их поступка стреляет в голову, лишая мыслей.       Чонгук медленно опускает руку, грустными глазами упираясь в пол. Он не осмотрел еще и половины океанариума, но желание продолжать у него как-то резко отбило.

***

      Разместившись на лавочке недалеко от входа, Юнги убивает время играми на телефоне. Попивая холодный лимонад, он изредка кидает взгляд на мечущихся туда-сюда трех сорванцов, не теряя их из виду. Время пролетает довольно быстро. Солнце уже садится, окрашивая небо нежно-персиковым. Прохладный ветер, приятно освежает после душного весеннего дня. Юнги, все еще увлеченный игрой, не сразу замечает подходящего к нему мальчика. Но распознав на заднем плане белые кроссовки брата, выключает игру.       – Уже закончили? – спрашивает старший, откладывая телефон и не сразу поднимая взгляд карих глаз. Но, как только делает это, внутри все мгновенно замирает. Голова Чонгука опущена, но Юнги удается разглядеть его чуть поблескивающие, печальные глаза, которые младший будто пытается спрятать. Его губы поджаты в тонкую полоску, а маленькие кулачки заметно напряжены. – Что случилось?       – Ничего, – Чонгук хмурит брови и отчего-то сжимается. Его тонкий детский голосок звучит надломлено. – Пойдем домой, хён. Я устал, – слова выходят отрывистыми и будто отстраненными. Юнги, видя мерцающие в уголках глаз капельки, понимает все без слов. Точнее не понимает совсем, но сейчас это и не нужно. Он аккуратно протягивает руку к младшему, чтобы притянуть к себе ближе. Но Чонгук замечая этот жест, отшатывается на пару шагов назад, чуть не падая.       – Все хорош, хён. Просто пошли домой, – он звучит отчаянно, пытаясь сдержать эмоции внутри, и неосознанно повышает голос. Досада и разочарование разъедают маленькое сердце. Разве друзья поступают так? Его чистой душе непонятно, что он сделал неправильно. Чем заслужил такое. В его совсем еще детском мирке что-то трескается, ломается, разбивается на части. Мальчик крепко зажмуривается. Слезы предательски подступают, ком в горле разрастается до немыслимых размеров, заставляя задыхаться, а боль в груди растекается по венам, отдаваясь покалыванием в кончиках пальцев. Чонгук несдержанно всхлипывает, и старший не в силах больше терпеть это, притягивает его к себе, заставляя уткнуться носом в свое плечо. Видеть чужие слезы ему не впервой, но каждый раз это режет по сердцу с одинаковой силой. Он ощущает чужую боль, как свою. И не важно, сильная та или слабая, Юнги не позволит Чонгуку остаться с ней наедине.       Проливая горячие слезы на чужую джинсовку и с трудом глотая воздух, Чонгук рассказывает о произошедшем. Юнги внимательно его слушая, успокаивающе поглаживает по спине. Злость на двух маленьких паршивцев начинает бурлить внутри.       Нежась в родном запахе и крепких объятиях, Чонгук понемногу успокаивается. Когда его маленькие плечики перестают судорожно содрогаться, старший мягко отстраняет брата, заглядывая во влажные глаза.       – Тебе не стоит больше дружить с ними, - он большим пальцем вытирает влагу с круглых щечек. Чонгук, шмыгая носом, согласно кивает. Спустя еще пару минут, окончательно успокоившись, он осевшим тихим голосом говорит:       – Пошли домой, хен.       Юнги заглядывает в его бесконечно глубокие глаза. Ураган бушующих эмоций прошел, оставив после себя осколки разбитых чувств. Какой-то неправильной детской надломленности. И старший просто не может оставить все так. Не простит себе такой ошибки. Он отрицательно качает головой, на что получает удивленный взгляд младшего. Юнги встает с насиженного места и протягивает брату руку. Чонгук непонимающе смотрит на открытую ладонь, а после поднимает голову.       – Ты же еще не на всех каруселях прокатился, так? – младший в ответ неуверенно кивает, – так пойдем, – произносит Юнги, приподнимая уголки губ.       Чонгук, застыв на пару секунд, несмело вкладывает свою маленькую ладошку в чужую, и Юнги крепко сжимает ее в ответ, ярко улыбаясь. Чонгук думает, что улыбка Юнги-хёна самая прекрасная на свете. И что сам хён тоже самый прекрасный. В душе снова зарождается вихрь непонятных чувств. Среди них Чонгуку удается распознать безграничную любовь. Он улыбается старшему в ответ, и Юнги утягивает его в гущу мерцающих фонарей, музыки и веселья.

***

      Чонгук никак не может перестать улыбаться. Он счастлив.       Он счастлив, когда Юнги, ненавидящий китайские цепочки, летит в паре метров от него и выглядит так, будто готов отойти в мир иной. Счастлив, когда в комнате страха осторожно цепляется за рукав чужой джинсовки, пугаясь любого шороха, но посмеиваясь с Юнги, который пугается точно так же. Счастлив, когда Юнги с крайне недовольной миной приходится сесть позади него на игрушечного пластикового коня, потому что по правилам маленьким детям нельзя кататься одним. Счастлив, когда, измазавшись клубничным мороженным, им же пачкает нос старшего, в ответ на причитания о том какой же он, Чонгук, все-таки свинюшка. Возможно не так счастлив, когда они резко съезжают с высоченной американской горки, отчего его сердце перестает биться, но все еще счастлив. Счастлив, когда уговаривает Юнги примерить ободок с кошачьими ушками, который вообще-то смотрится довольно симпатично. Счастлив, когда Юнги соглашается взять его, при условии, что Чонгук возьмет ободок с заячьими. И, возможно, не очень счастлив, когда Юнги открыто смеется от его забавного (до невозможно милого) вида. Счастлив, когда Юнги выигрывает ему игрушку в тире раза, кажется, с десятого, потому что похоже кто-то слишком увлекся. Привычно смотря на брата с переполняющим его восхищением, Чонгук сжимает в руках плюшевого голубого ослика и надеется, что он подружится с его зайцем. Вечер проходит так ярко, что Чонгук совершенно забывает о произошедшем и, утомленный длинным днем, засыпает в автобусе прислонившись к окну.       Юнги смотрит на него и думает, что все остальное неважно. Неважно, что родители будут ругаться из-за столь позднего возвращения, или что они не сделали домашку перед учебной неделей. Неважно, что Юнги сам устал настолько, что может мечтать лишь о мягкости кровати. Неважно, что спустил на аттракционы (которые ненавидел всей душой) все деньги. Те самые, которые так усердно откладывал на новые наушники. Это ничего, он потерпит еще немного, подкопит еще пару недель. Но все это совсем не страшно. Все это вообще не имеет значения, пока его маленький братишка мирно посапывает с забавным ободком на голове и плюшевым осликом в руках. Чонгук счастлив. А остальное неважно.

***

      Проходит около трех дней после их похода в парк. Юнги по обычаю выходит из средней школы и направляется в сторону младшей, чтобы забрать Чонгука. Стоя на светофоре, старший замечает, что погода сегодня в разы холоднее обычного. Мечты о том, чтобы как можно скорее добраться до дома, рождаются в голове. Но планы резко меняются, когда на другой стороне его взгляд непроизвольно ловит двух мальчишек. Тех самых, что заставили Чонгука плакать.       Юнги не злобный и не отпетый хулиган. Но проучить мальцов хочется до дрожи в руках, и он, не переходя дороги, ждет, когда они подойдут к нему сами. Мальчики слишком увлеченные разговором, не замечают парня, проходя мимо. И продолжая путь, не видят, как их начинают преследовать.

***

      Чонгук старается как можно тише открыть дверь в комнату старшего брата в надежде подкрасться незаметно. Даже не подозревая, что Юнги слышит каждый его шаг, но не реагирует, желая поскорее разобраться с домашней работой. Чонгук на цыпочках приближается к старшему и достигнув своей цели, чуть громко произносит:       – Бу!       Юнги поворачивается к нему, смотря, как на глупого. Младший ожидает хоть какой-то реакции, и Юнги спустя пару секунд наигранно пугается, широко выпучив глаза и приоткрывая рот. Чонгук с этого заливисто смеется. Он помнит, как забавно выглядел хён, когда дергался от каждого странного звука в комнате страха, и очень надеялся добиться такой же реакции сейчас. Но даже не получив ее, Чонгук не расстраивается, головой притираясь к чужом плечу. Юнги по привычке запускает пальцы в мягкость волос, попутно замечая, как брат прячет что-то за спиной.       – Чего хочешь, мелочь? – Чонгук молчит еще с полминуты, наслаждаясь нежными поглаживаниями, а после отстраняется, кидая на брата серьезный и недовольный взгляд. Юнги начинает подозревать что-то неладное. Младший забавно хмурит брови и говорит:       – Что ты сделал с Ренджуном и Джинхо?       Оу. Оу. И еще одно длинное ООООУУУ. Юнги нервно сглатывает. Тело само собой непроизвольно напрягается, желая скрыться подальше от этих черных проницательных глаз.       Откуда Чонгук узнал? Они что пожаловались родителям, а по итогу прилетело ему? От самих ли родителей или от учителей. Хотя если бы все было так, то их отец уже узнал бы об этом и разъяренным зверем сейчас стоял бы здесь, припечатывая обоих к стенке одним своим присутствием. К счастью, его здесь нет, а значит дело в другом.       На самом деле, Юнги не сделал ничего ужасного. Просто подергал немного (ну или возможно много) за уши и довольно доходчиво объяснил, как делать не нужно.       Старший пытается отыскать ответ в чужих глазах, но встречает лишь непробиваемый взгляд, ожидающий пояснений. А может… при одной лишь мысли кулаки начинают чесаться.       – Они что-то тебе сделали? – как-то слишком резко выдыхая и наклоняясь вперед, произносит старший. В голове рождаются картины, как два мелких гаденыша опасно надвигаются на его братика и все внутри холодеет. И тут же льдом крошится, когда Чонгук положительно кивает.       – Они… – начинает он, отслеживая на чужом лице зарождающуюся ярость, и, делая небольшую паузу, продолжает, обнажая кроличьи зубы в улыбке, – … извинились и вернули мне деньги за билеты. – Юнги замирает в растерянности. Сидит в ступоре с полминуты. А затем облегчение накрывает его. То ли от ложности собственных догадок, то ли от слов младшего. Юнги довольно хмыкает, улыбаясь в ответ. Не зря он этих пацанов вылавливал.       – Вот как, – расслабленно тянет, успокаивая начавшее заводиться сердце, – а в руках у тебя что?       Тут время Чонгуку напрягаться. Он снова начинает свои робкие переминания с ноги на ногу, опустив голову. Он всегда так делает, когда сильно волнуется. Не спеша, Чонгук достает из-за спины и протягивает старшему… коробку. Юнги смотрит и не может поверить своим глазам. Мозг вдруг решает отключиться не в силах адекватно воспринимать поступающую информацию. Юнги чуть заторможено забирает ее из рук младшего, не сводя взгляда. В голове крутится тысяча и один вопрос. В его руках наушники. Те самые, которые он так хотел купить. Юнги разглядывает их в неверии и уже хочет спросить Чонгука откуда он их взял, кого ограбил и когда приедет полиция, но тот начинает сам:       – Помнишь мы заходили в магазин техники с неделю назад, – Чонгук отчего-то боится поднять глаза, упорно разглядывая рисунок своих голубых носочков. Он допускает тревожную мысль, что запомнил не ту модель или может Юнги уже передумал брать именно эти наушники. А, возможно, ему просто не понравится. – И ты смотрел на них. Я подумал, что ты хочешь их купить, потому что старые ты выбросил не так давно, – Чонгук не замечает теплоты чужого взгляда. Юнги чувствует, как его сердце заходится нежным трепетом, а губы непроизвольно расплываются в улыбке. Младший неловко топчется на одном месте, продолжая, – и я упросил маму купить их, добавив деньги, которые мне вернули. И она согласилась, – Чонгук замирает, смотря исподлобья, – тебе нравится?       Юнги откладывает подарок в сторону, и Чонгук уже готов расстраиваться, что это не то, или что Юнги уже передумал, или еще сотни причин, почему хёну может не понравится. Но спустя секунду чувствует, как родные руки обнимают, прижимая к себе, а куда-то в висок шепчут тихое:       – Спасибо.       Младший обнимает в ответ, чуть улыбаясь. Все хорошо, если его хён счастлив.