Hyung

      Чонгук сидит на подоконнике в школьном коридоре, зависнув в телефоне и попивая свой яблочный сок из маленькой коробочки. Как вдруг какое-то инородное тело врезается в него со всей силы с громким:       – ГУКААААААА!!!!!       Чонгук тут же давится соком, которое идет не в то горло, и закашливается, готовясь отдать боженьке свою жалкую душонку. Но широкая ладонь тут же с силой бьет его по спине, пытаясь то ли спасти, то ли добить. Мин от таких действий скатывается с подоконника на пол, еле устояв на ногах. Спустя секунд двадцать, тяжело прокашлявшись, Чонгук переводит дыхание и поднимает грозный взгляд на того, кто чуть не отправил его на тот свет.       Его почти убийцей и вечной головной болью оказывается одноклассник Югём. Видя не самый радужный настрой Мина, Ким тут же поднимает свои лапки вверх, показывая, что сдается.       – Прости-прости, – с неловкой улыбкой извиняется Ким. Чонгук, вытирает губы рукавом своего серого кардигана, окидывая парня убивающим взглядом. А после тяжело выдыхает, бормоча что-то, вроде: хрен с тобой. После Гук с жалостью смотрит на опустевшую коробочку сока, половину которого он благополучно выкашлял, и задает вопрос:       – Какого черта, Гём?       – Прости-прости, Гука-а, – тянет он, – я не специально.       Чонгук в какой раз выдыхает, мысленно сомневаясь в словах Кима.       – Чего хотел?       Ким тут же оживляется, вспоминая почему чуть не отправил друга к праотцам.       – Химичка! Она прикончит меня!!! – с выражением настоящего ужаса на лице, вопит Ким.       – Что? Почему? Что ты сделал?       Чонгук уже в своей голове представляет пропахший какой-нибудь адской химической смесью класс. Или школу, что наполовину разрушена взрывом. Хм, а может мутант, спрятанный в кладовке спортзала? Это должно быть что-то по истине грандиозное. Потому что только это оправдает в его глазах Югёма, который, первое, чуть не прикончил его, второе, лишил его яблочного сока. Но вместо невероятной истории Мин слышит лишь:       – Ничего, – Ким говорит так будто это самая очевидная вещь на свете, а Гук единственный, кто не понимает. В это же время Мин пытается всеми мышцами своего лица выразить недоумение, потому что: КАКОГО ВООБЩЕ?       – В смысле?       – В прямом. Я НИЧЕГО не сделал! Понимаешь, Гук?! НИЧЕГО!!! – Югём хватает Мина за плечи, начиная его неистово трясти, а паника на его лице начинает переходить в комичные рыдания.       – Да что ты там не сделал-то??? – нервная система Чонгука в последнее время и так дает сбой, но вот с такими вот приятелями ей остались считанные минуты.       – Лабораторку!!! – слезливо настолько, будто это трагедия вселенского масштаба, шепчет Ким, – мне сдавать ее на следующем, а я ее… – парень делает драматичную паузу (и как его еще в актерское не взяли?), – НЕ СДЕЛАЛ! – Югём падает на колени, так будто это конец всей его жизни. Люди вокруг уже начинают оборачиваться на весь тот спектакль, что они тут устроили.       – Она убьет меня, Гук. Понимаешь? – Ким поднимает на одноклассника блестящий умоляющий взгляд, как у кота из Шрека. А у Чонгука уже глаз дергается.       – Дай списать, – Гём комично шмыгает носом, вытирая несуществующие сопли, – по-братски, – с надеждой добавляет он.       Чонгук смотрит на этого павшего сверху вниз, а Ким уже чуть ли ноги ему не обнимает. После чего Мин произносит:       – Какое к черту по-братски! Хрен тебе! – лицо Кима за секунды меняется на преданное, – наверняка, опять всю ночь с Соен в клубе зависал.       – Гука! Не бросай друга в беде, Христа ради, – Ким вцепляется в чужую ногу, продолжая глядеть своими мерцающими от наигранных слез глазами.       – Отстань, – раздраженно фыркает Гук, пытаясь стряхнуть этого наглеца со своей ноги. Как только ему это удается, он тут же устремляется в класс, жаль только дверь перед чужим носом закрыть не успевает.       – Ну, Гукаа, – тянет Ким, заходя за Мином.       – Ну, пожалуйста. Я все, что угодно сделаю, – канючит Гём.       – И что же ты можешь мне предложить? – задает вопрос Гук, садясь на свое место.       Югём всерьез задумывается, с умным видом почесывая подбородок. И Чонгук буквально видит, как шестеренки со скрипом крутятся в его мозгу. Вдруг лицо Кима меняется, а над головой загорается воображаемая лампочка. Югём заговорчески придвигается к парню с подозрительно довольной ухмылочкой на лице.       – Слушай… помнишь, Джиён из класса 3-3, – тон голоса Кима тут же становится зазывающим, - она же выиграла конкурс красоты в этом году. А фигурка у нее просто отпад. Хочешь сведу тебя с ней. Сходим на двойное свидание. Ну, а дальше ты и сам знаешь, что делать, – Югём поигрывает бровями, уже рисуя самые красочные картинки в своей маленькой извращенной голове. Но все его мечты обрубает одно простое:       – Не интересует.       Гём тут же мрачнеет. Подумав еще с минуту, он понимает, что больше предложить ему нечего. Он уже собирается побитым щенком ползти к своей парте, в голове рисуя разгневанное лицо полной химички, которая его просто живьем съест, не подавится. Как вдруг под нос ему суют ту самую спасительную тетрадь, и он тут же выхватывает ее, принюхиваясь с безумными глазами и причитая: моя прелесть.       Чонгук от этой картины недовольно морщится, добавляя:       – Должен будешь.       Югём оборачивается, распинаясь в словах благодарности. Но спустя полминуты вдруг осененный чем-то успокаивается и в миг становится серьезным:       – Кстати.       – Чего еще? – все еще немного раздраженно, но вполне спокойно отвечает Гук.       – Мы сегодня в бар идем. Только наши, никого лишнего, – Югём делает паузу, а после, как бы невзначай бросая, - Тэхён тоже там будет, – от одного лишь имени тело Чонгука непроизвольно сжимается. - Так что приходи, будем ждать, – напоследок произносит Ким, после сразу же удаляясь к своему месту.       По всей школе проносится звонок. Учитель начинает объяснять какую-то новую сложную тему, но Чонгук вместо того, чтобы послушать, что же там вещает мужчина у доски, пытается переварить собственные чувства.

***

      Вечером того же дня, когда Гук возвращается домой, на его телефон проходит звонок. Мин останавливается прямо посреди дороги, пару минут пялясь в экран, на котором высвечивается: Тэ-хён.       Брать трубку юноша не спешит, тщательно обдумывая что-то в голове. За это время, Ким успевает сбросить и набрать заново. Чонгук, чуть медля, наконец, отвечает, отходя в сторону и прислоняясь спиной к ближайшей стене. Стоять на ногах отчего-то становится до невероятного сложно, а живот неприятно скручивает от волнения.       – Гукки, привет, – весело доносится из динамика. В голове тут же рисуется прямоугольная улыбка. – Ты куда пропал, мелкий? Я вообще-то скучаю, беспокоюсь, а он?       – Я был немного занят, – Чонгук замолкает, прикусывая губу, а после добавляет, – переездом.       Тэхён делает паузу прежде чем ответить:       – Вот как. Все нормально? – “теперь” остается не озвученным, но вполне прозрачным для обоих.       Чонгук молчит. Что он вообще может сказать? Да, хён, все нормально. Все просто отлично. Все настолько отлично, что я не знаю, что с этим делать. Настолько отлично, что я никак не могу избавиться от этой слезливости приходящей по ночам с раздирающими душу воплями. Наверно, стоит просто признаться и себе, и Тэхёну, что все до болезненного погано. Но вместо этого Чонгук скорее по привычке произносит пропитанное ложью:       – Я в порядке.       Он в порядке. Не потому что все прекрасно. А потому что он настолько привык чувствовать себя паршиво, что это стало нормой. Что это стало его чертовой повседневностью.       – Гём сказал, что ты придешь сегодня…       Закончить ему не дают, перебивая твердым:       – Нет, хён, не приду, – Чонгук делает паузу, после добавляя, – я больше вообще не приду, хён. Никогда.       Говорить все это отчего-то до невозможного трудно. Говорить это Тэхёну – невыносимо.       Чонгук просто хочет стереть себе память. Хочет стереть воспоминания о Тэхёне, их первую встречу, последующие гулянки, откровения и весь выпитый ими алкоголь тоже было бы неплохо забыть. Потому что все было ошибкой. Одной большой ужасной ошибкой. Или последствием другой ошибки. Суть не в этом. Все это БЫЛО. В прошлом. Сейчас этого нет. Ему это не нужно. И пусть это эгоистично по отношению к Тэ, Чонгук по-другому просто не может. Тэхён был рядом, когда Чонгук нуждался. Но сейчас…       – Прости, – Чонгук вставляет свои неуместные сожаления, будто это может что-то исправить.       – Все нормально. Я рад, – Ким на том конце тянет искреннюю улыбку, и Гуку от этого только хуже становится. – Послушай, Гук. Я лишь хочу, чтобы ты был в порядке.       У Чонгука от этих слов слезы сами по себе накатывают. И ком в горле разрастается.       – Я в порядке, – как мантру повторяет Гук, в попытках убедить в этом то ли Кима, то ли себя самого. К счастью или к сожалению, Тэхён не замечает, как голос у младшего предательски надламывается.       – Это хорошо, мелкий, – Тэхён молчит, тоже находясь в смешанных чувствах и мыслях. – Хорошо, что ты в порядке, - вновь повторяет он своим невозможно глубоким голосом, - и, если ты больше не придешь, тоже будет хорошо. Я буду рад, если больше не увижу тебя, - с чертовой иронией произносит Ким, сам начиная, кажется, чувствовать слишком много. – Поэтому, пожалуйста, не приходи больше. Обещай, что больше не придешь, – Тэхён требует от него невозможного. Требует быть вечно счастливым или хотя бы попытаться это самое счастье найти.       Гук бросает хриплое от несдержанных слез “обещаю”. Тэхён сбрасывает, не прощаясь. А младший, думает, что он такого человека, как Тэхён, в своей жизни не заслуживает.       Тэ сказал ему больше не приходить. Не потому что не хочет его видеть или подобная чушь. Суть в том, что Чонгук приходит лишь тогда, когда все хуже некуда. Когда сил терпеть это не остается. Когда все внутренние системы изломаны до невозможности без шанса на восстановление. Чонгук приходит лишь тогда, когда стоит на краю и от бесконечной черноты отделяет один шаг.       Но если Чонгук не приходит, то все хорошо. Все просто замечательно. Все настолько замечательно, что у Чонгука даже есть силы двигаться дальше. Тэхён правда очень хочет, чтобы Чонгук двигался дальше. Тэхён правда хочет, чтобы Чонгук был счастлив.       Но правда в том, что Чонгук лгун последний. В своем собственном театре самый главный и искусный актер, каких еще поискать надо. Сидит в своих разбитых розовых очках, смотрит в будущее и говорит: вот сейчас-то, вот теперь-то все точно будет хорошо.       Все будет хорошо. Все обязано быть хорошо, потому что еще одно плохо Чонгук просто-напросто не вынесет.