Hyung

      14/10       Чонгук завороженно выдыхает, глядя на падающие с неба снежинки. Изо рта вырывается облачко пара, а снег забавно хрустит под его ботиночками. В глазах немного рябит от застелившей все вокруг белизны, но Чонгук не способен оторвать взгляда. Снежинки оседают на его мягких черных волосах, а холод румянит щечки. Середина февраля отдает морозной свежестью, дорогами, покрытыми белоснежным ковром, и звонким детским смехом.       Чонгук устремляется вперед, бежит, радостно улыбаясь, не обращая внимания на хмурых взрослых. Учебный семестр закончился пару дней назад, а значит начались каникулы. И Мин совершенно не собирается проводить их дома в компании вечно занятой матери и шумного телевизора. Поэтому сейчас он, как можно скорее, торопиться к другу.       Как только в поле зрения появляется детская площадка, что расположена недалеко от дома друга и на которой они проводят почти все свободное время, Чонгук замечает силуэт мальчишки.       – Чонгука, – радостно кричит ему Сондже, – сюда скорее.       Мин, немедля, бежит к мальчику, и настигнув, валит на снег, сжимая в объятиях. Они заливисто смеются, после потирая ушибленные бока с не покидающими лица улыбками.       Кан Сондже – лучший друг Чонгука. Он перевелся в школу Мина только в этом году. Сондже было нелегко влиться в новый коллектив, но, к счастью, открытый к новым знакомствам Мин сам сделал первый шаг, протянув руку и предложив дружить.       Сондже Чонгуку очень нравится. Он добрый и веселый. Много знает и ничего не боится. Он всегда знает, как Мина рассмешить и никогда не обижается по пустякам. Чонгук чувствует, что может положиться на него. Кан очень отличается от Ренджуна и Джинхо, с которыми Мину довелось иметь дело. Он бы может даже назвал их родственными душами, если бы верил во всю эту ерунду. Но отрицать то, что Сондже для него особенный, Чонгук не способен.       Снег приятно липнет в руках, и мальчишки решают, что хорошей идеей будет сделать снеговика. Чонгук начинает катать небольшой комочек снега для основания, в то время как Сондже катает такой же для верхней части.       – Ты прочитал те комиксы, что я давал тебе? – спрашивает Кан, с усердием катая шарик снега по земле.       – Да. Мне понравился тот, что про Железного человека. Он очень крутой. У него нет никакой суперсилы, но несмотря на это, он все равно такой офигенный, – с детским восторгом говорит Мин.       – Хм… ну не знаю. Мне он как-то не очень понравился. Вот Человек-паук – другое дело. Он сильный, смелый, может летать и пуляться паутиной. Но несмотря на все свою крутость, он просто дружелюбный сосед Человек-паук. А Железный человек, слишком хвалится своей силой, в которой по сути ничего и нет. Только все эти навороченные пушки и система, которая все делает за него. Дай этот костюм любому другому, и вот тебе новый Железный человек. А вот другого Человека-паука создать нельзя. Он один единственный в своем роде.       Чонгук внимательно слушает друга, катая свой шарик. Тот уже вырос до средних размеров, почти доставая Чонгуку до пояса, отчего толкать его становилось все сложнее. Слегка вспотев, Чонгук расстегивает зимнюю куртку и возвращается к своему делу.       – Да, но ведь Железный человек сам создал свой костюм. Ему не нужна суперсила, полученная от укуса насекомого или дурацких опытов, чтобы быть крутым. Он крутой сам по себе. Потому что у него есть гениальный ум. И это уже делает его особенным среди остальных. Да, отдай этот костюм кому другому, то может он и станет вторым Железным человеком. Но он не станет вторым Тони Старком, – Чонгук заканчивает свою реплику, вместе с этим докатывая шарик последний раз. Кожу рук неприятно жжет от холода, а ветер продувает чуть взмокшую от пота кофту.       – Хм, в этом есть смысл. Я поищу дома еще комиксы про железного человека. Может завалялось что, – Сондже тоже заканчивает лепить свою часть снеговика, подталкивая ее к снежному шару Чонгука. А после, не без помощи друга, ставит ее сверху. Он утирает рукавом красный нос и смахивает спавшие светлые пряди со лба. – Можешь оставить тот комикс у себя. Ну из тех, что я тебе уже дал.       Глаза Чонгука загораются от услышанного, что не скрывается от Кана. Сондже тянет довольную улыбку, произнося:       – Дарю.       Чонгук распинается в благодарностях, схватив друга за руку и забавно кланяясь, так будто он никогда не получал ничего ценнее. А после вспомнив что-то, останавливается, поднимая на друга взгляд больших сверкающих глаз:       – У моего хёна есть компьютерная игра про Человека-паука. Думаю, он разрешит нам поиграть, если я его попрошу, – глаза Мина горят, переполненные радостным восторгом. И как он раньше не догадался пригласить друга к себе? Нужно было давно это сделать.       – Что? – Сондже открывает рот от удивления. Играть в компьютер? В Человека-паука?? Вместе с Чонгуком??? Да что вообще может быть лучше?! – Мы правда сможем поиграть? – с детским восторгом в голосе спрашивает мальчишка. И глаза его загораются точно так же, как и у Чонгука минутой ранее, когда друг отвечает ему уверенным кивком.       Некоторое время они прыгают на месте в радостном волнении, обсуждая все детали грядущего события. Сондже говорит, что нужно предупредить маму, а еще накупить кучу чипсов и газировки. Чонгук предлагает заказать пиццу, боясь в что его холодильнике не окажется еды. Но Кан реагирует на его слова радостным визгом, приговаривая, что это будет лучший день в их жизни, и Чонгук одаривает его яркой улыбкой в ответ.       Чуть успокоившись, они продолжают лепить снеговика. Скатав последний шарик, который должен стать головой, они ставят его сверху. Отойдя на пару шагов назад, мальчики недовольно оглядывают свое творение.       – Может попробовать поменять основание и туловище местами? – предлагает Сондже. Снеговик, или его подобие, получился слегка непропорциональным. Основание было меньше туловища, что заметно выделялось. И голова казалось слишком маленькой. Но сделать ее больше не представлялось возможным, так как вся конструкция имела риск просто-напросто развалиться.       – Оставим так, – с досадой выдыхает Чонгук. – Нужно найти камешки для глаз и пуговок. И ветки для рук, – произносит Мин, уже гуляя взглядом по площадке в поисках необходимых предметов.       – Угу, – отвечает ему Кан, тоже начиная искать.       Спустя пять минут перед ними стоит подобие снеговика. Из головы его торчат три короткие палочки, которые должны были стать волосами. Камешки, что представляют глаза, разных размеров. Левый чуть больше и расположен выше, в отличие от правого. Ртом служит еще одна короткая палочка изогнутой формы, что создает подобие кривой улыбки на лице снеговика. Руки тоже слегка ассиметричны, правая палка короче и поднята выше, а левая длинная вывернута куда-то назад. В общем-то, мальчики не сказать, что особо старались. Они оглядывают его с ног до головы, а затем поворачивается друг к другу и взрываются от смеха.       – Почему он получился таким уродливым? – хватаясь за живот, спрашивает Кан.       – А по мне так совсем ничего, – вторя его смеху отвечает, Чонгук. Сондже валится на землю, не в силах стоять на ногах. Мин вытирает подступающие слезы, пытаясь перестать смеяться. Спустя время, слегка успокоившись, они подходят к снеговику, и Сондже спрашивает:       – Как назовем его?       – Назовем?       – Да. Мы должны дать ему имя. Пусть он и не красив, но имеет право быть названным.       Чонгук глубоко задумывается, а после отвечает:       – Уэйд.       – Уэйд? – недоуменно спрашивает Кан, а потом его осеняет. - Как Уэйд Уилсон? Дэдпул?       – Да, – утвердительно кивает Мин, – пусть он и не красавец, но все еще нереально крут и опасен, – Чонгук переводит взгляд на снеговика и снова смеется, не в силах сдержать себя. Сондже повторяет за ним, облокачиваясь на снеговика, отчего тот начинает клониться в сторону, грозясь упасть. Но Чонгук вовремя спохватывается, поддерживая Уэйда с другой стороны и возвращая его в вертикальное состояние, после чего мальчишек снова накрывает волна безудержного смеха.       Так они проводят еще некоторое время, пока не слышат беспокойное:       – Сондже!       Мальчики оглядываются и видят на пороге одного из домов госпожу Кан. Лицо ее выражает недовольство наряду с волнением.       – А ну, живо сюда.       Сондже встает, обещая Чонгуку, что вернется через пару минут, а после подбегает к матери.       – Ты почему шарф не надел? И куртка не та, нужно было надеть синюю, она же теплее, – миссис Кан скрывается в дверях, чтобы спустя полминуты выйти с той самой синей курткой и длинным красным шарфом.       Тон ее голоса кажется возмущенным, но за ним скрывается крайнее беспокойство о здоровье ребенка.       – Я же говорила, чтобы ты тепло одевался, – причитает она, помогая сыну переодеть курточку и заматывая на его шее шарф. Сондже что-то недовольно бурчит о том, что он уже взрослый. И что вообще он крутой, как все те супергерои, а значит ему не нужен шарф. Но, несмотря на сказанные слова, с затаенной улыбкой принимает заботу матери.       Чонгук в это время решает слепить для Уэйда ноги, катая два небольших шарика. Когда с ними покончено, он садится устало на колени перед снеговиком. Руки его, заметно покрасневшие, едва шевелятся от холода. Наверно, стоило хотя бы взять перчатки, думается ему. Уши замерзли, а горло кажется продуло. Чонгук переводит взгляд на Сондже, который с нескрываемой радостью рассказывает что-то матери. Наверно, про их планы на выходные с Человеком-пауком и пиццей. Госпожа Кан слушает с мягкой улыбкой на лице, не переставая поправлять шарф, который никак не хочет правильно ложиться. Эта нежность в ее глазах при одном лишь взгляде на сына. Чонгук вспоминает безразличный кивок матери, слишком занятой какими-то рабочими бумагами, на слова о том, что он пойдет гулять.       Он снова переводит взгляд на свои замерзшие пальцы. Ему бы тоже хотелось, чтобы мама останавливала его перед уходом, напоминая надеть шапку. Чтобы недовольно отчитывала, из-за переполняющего ее волнения, когда Чонгук играет на холодной улице слишком долго. Чтобы смотрела на него так.       Эти мысли неприятно скребут душу, и Чонгук пытается заткнуть их, но внутренний голос оказывается громче.       – Чонгук, – раздается со стороны дома, и мальчик переводит взгляд на госпожу Кан. – А ты чего без шапки? И куртку расстегнул, простынешь же, – Чонгук смотрит на нее растеряно. Почему эта женщина так добра к нему? – Иди сюда, у нас, наверняка, найдется теплая одежда.       Она уже собирается снова уйти вглубь дома, когда Чонгук, придя в себя, поднимается на ноги и кричит:       – Нет, нет, все хорошо, правда. Мне совсем не холодно. Я наоборот слишком сильно вспотел, поэтому и расстегнул куртку. Я в порядке.       Он старается улыбаться и быть убедительным. Но госпожа Кан продолжает смотреть на него с волнением… и, будто бы, с жалостью. Словно он – брошенный ребенок. От взгляда этого внутри болезненно тянет.       Он совсем не брошенный ребенок. У него есть мамочка, которая его любит. Просто она, наверно, очень занята работой, поэтому не может провести с ним время. И папочка! Папочка тоже очень его любит. Он не один. Он не брошен. У него есть семья.       Чонгук продолжает гонять эти мысли в своей голове, как заезженную пластинку. Да, они любят его. Просто сейчас очень заняты. И вчера были заняты. И на выходных. Но они же все еще его любят, так? Так ведь? Дыхание его становится вдруг рваным, на сердце лежит неподъемный груз, а дурные мысли тревожат детское сознание. Все это слишком для него.       Он не брошенный ребенок. Он не один. Он не…       – Чонгук! – раздается откуда-то позади, и сердце его замирает. Беспокойные мысли тут же покидают голову, оставляя после себя молчаливую тишину, что разбавляют тяжелые шаги за спиной. Мальчик медленно оборачивается и выпускает глубокий вздох. Волнение сменяется затапливающим спокойствием, когда с губ срывается едва слышное:       – Хён.       Юнги надвигается на него тихим смерчем. В глазах его читается холодная злость, губы сжаты в тонкую полоску. Подойдя к Чонгуку вплотную, старший окидывает его сверху вниз строгим взглядом. Мальчик замечает зажатые в чужой руке предметы одежды, и, вопреки сверкающим недовольством глазам брата, сердце Чонгука переполняется нежной любовью.       Старший садится на корточки перед братом, все еще сердито сверкая глазами. Чонгук смотрит в ответ с толикой удивления и уже покидающей разум грусти. Юнги оглядывает его недовольно. Расстегнутая куртка, открытое горло, красные от мороза уши и щеки. Старший с напускным раздражением натягивает на него теплую зимнюю шапку, что до этого держал в руках. Обматывает желтым вязанным шарфом шею. Застегивает куртку до конца, аккуратно придерживая подбородок, чтобы не защемить нежную кожу. И в заключение натягивает перчатки на замерзшие пальцы. Но после, хмурясь, достает из кармана свои варежки и натягивает поверх перчаток. Так-то лучше, подытоживает для себя Юнги, осматривая брата, что сейчас стал похож на маленького пингвиненка.       – Если ты заболеешь, я специально попрошу у бабушки рецепт самого противного на вкус отвара, чтобы отпаивать тебя им, – в голосе старшего проскальзывает притворное раздражение, но глаза отражают едва заметное беспокойство.       Чонгук же все это время не может отвести от брата нечитаемого взгляда. Юнги заглядывает в бездонные глаза, в которых успел поймать невысказанную тоску.       – Эй, Гука, ты че… – не успевает Юнги закончить, как младший притягивает его к себе, обвивая руками шею и прижимаясь, как можно ближе. А после выдыхает еле слышное и искреннее:       – Хён, я люблю тебя.       Юнги, опешив от внезапного признания, немного медлит прежде, чем обнять в ответ. Но после бережно сжимает брата в своих руках с затаившимся в душе трепетом.       Чонгук слышит, как позади Сондже восклицает, что у Мина самый лучший хён, и что он тоже хочет иметь хёна. Его мама с улыбкой отвечает, что это невозможно, но у него ведь есть младшая сестра, для которой он может быть самым лучшим старшим братом, так же, как и Юнги является самым лучшим старшим братом для Чонгука. Кажется, Сондже такая идея нравится, и он радостно восклицает что-то, но Чонгук уже не слышит.       Он медленно отстраняется от Юнги, а на лице расцветает нежная улыбка. В глазах его начинают мелькать озорные огоньки, а голос приобретает ехидные нотки, когда он произносит:       – Ты ведь пришел, потому что беспокоился обо мне?       – Я пришел, чтобы не провести все каникулы с твоей простуженной задницей, – в своей привычной манере отвечает Юнги, после наслаждаясь звонким смехом брата в ответ. Когда Чонгук успокаивается, старший переводит взгляд за спину, осматривая нечто, отдаленно напоминающее снеговика, – а это что за пугало?       – О, это Уэйд, – восклицает Гук, тут же переключая внимание на их творение. Сондже подбегает к ним, здороваясь с Юнги и расплываясь в задорной улыбке, когда Чонгук продолжает, – он уродлив, но при этом нереально крут и опасен.       Мальчики переглядываются и в какой раз за день взрываются неугомонным смехом. Юнги бросает на Чонгука нежный взгляд. Теперь у его брата есть по-настоящему хороший друг, и Юнги правда безмерно за это благодарен.       – Долго еще гулять собираетесь, мелочь? – прерывая нескончаемый гул смеха, спрашивает старший.       – Хм, может еще часик, – прикидывает Гук, а потом вдруг произносит с яркой улыбкой на лице, – о, хён, поиграй с нами.       – Что? – недоуменно спрашивает Юнги, а младший уже стягивает с себя варежки, на недовольный взгляд приговаривая, что согрелся, и надевает на хёна. Затем подходит к своему другу, заговорчески шепча что-то на ухо. А после поворачивается к брату с невинной улыбочкой, склоняется к земле, беря в руку небольшой комок снега, а спустя еще секунду в Юнги прилетает снежок. Затем точно такой же прилетает от Сондже, который уже успел притаиться за спиной. В глазах Чонгука читается неумолимое: ну же, поиграй с нами.       Играть в снежки с какой-то мелочью? Да никогда в жизни, думает про себя Юнги. У него и без этого есть, чем заняться. Но потом он бросает быстрый взгляд на счастливого брата, и улыбка едва заметно трогает его губы. Разве способен он Чонгуку сказать “нет”?       – Ну сейчас я вам устрою, – пугающе тянет старший, вставая с корточек и загребая в руки огромный ком снега.       Февральские сумерки наполняются звонким детским смехом, летящими отовсюду снежками и счастливыми улыбками самых важных.